***
Трек: Palaye Royale – Lonely - Что? Серьёзно?! У Бэллы глаза по пять копеек, рот комично открыт – ну прям ребёнок, впервые познавший истину. - Ты так удивляешься, будто… - не то чтобы это изумление Настю обижает, но ведь разъезжать по городам и даже странам с концертами – её непосредственная работа. - Будто ты ненастоящая звезда? – тут же уловив настроение старшей, язвит Бэлла. – Уж прости, но… - Эй! – возмущается Настя и даёт Бэлле подзатыльник. - Ай! – возмущается та в ответ, получив по заслугам. – Физическое насилие – не выход! - Уж прости. - В общем, ладно. И когда ты уезжаешь? - Эээ, - тянет старшая и, с трудом достав телефон из заднего кармана джинсов, хмурится. – Ровно через два с половиной часа, - добавляет она совершенно невозмутимо. - Чего?! Тебе надо уже съёбывать! – ну что за утро сюрпризов. Хотя чему удивляться – это же Настя… - Ага. Она как будто совсем не торопится. Бэллу так удивляют и одновременно восхищают это буддийское спокойствие, это абсолютное равнодушие к условностям и житейским проблемам. Как будто весь мир принадлежит ей. Настя заражает своей уверенностью в то, что всё в конце концов будет так, как и должно быть. Вера в мировой порядок, гармонию, а ещё выработанный годами похуизм и всё такое. Настя позвонила сегодня утром и попросила о встрече, а Бэлла, скрепя сердца, согласилась, потому что утро – совсем не то время, когда очень хочется куда-то идти. И вот они сидят, взобравшись с ногами на скамейку, в небольшом скверике подальше от глаз людских (фанатских), соприкасаясь плечами, и всё это больно похоже на какое-то прощание. - Слушай, - осторожно начинает Бэлла, уже заранее зная, к чему приведёт этот разговор. – Можно я не буду тебя провожать? У меня плохие ассоциации с аэропортом… «Зато честно» - это, конечно, хорошо, но всё же Настя напрягается. - Да, конечно, просто…вообще-то я думала, - настала её очередь осторожничать с выражениями. Мелкая понимает, что сейчас лучше помолчать, поэтому просто смотрит на Настю, которая в это время гипнотизирует взглядом ни в чём неповинный куст напротив. - Я хотела, чтобы ты полетела со мной, - выпаливает она вдруг и смотрит в ответ так же пристально. - Ох. Кажется, это не та реакция, которую ожидали от Бэллы, поэтому, спрыгнув с и так шатающейся скамейки, Настя нервно поправляет одежду и бросает, собираясь уйти: - Ага. Но не парься, я тогда просто…в общем, пока. - Прости, - Бэлла спрыгивает следом и встаёт напротив, торопясь всё исправить, - я даже не думала о таком развитии событий. - Я тоже, только сейчас это придумала, - отшучивается Настя. - Ты с другой планеты, Петрова, - подыгрывает Бэлла, хотя они обе знают, в чём заключается правда. – Слушай… - Давай только быстрей, мелкая, а то я, конечно, настоящая звезда, но ждать меня, увы, не станут. От неловкости ситуации и закравшейся обиды Настя впервые ощущает, как похолодало, и ёжится, желая оказаться где-то подальше отсюда. Например, в самолёте. Какое совпадение. - Ты точно не обижаешься? – и мелкая прекрасно знает, насколько глуп этот вопрос, но задаёт его, почему-то думая, что должна. – Мне просто кажется, это будет странно. - Странно? И что именно? – Настя ещё не понимает, к чему клонит эта хитрожопая, но уже чует что-то неладное. - Поехать с тобой? - Либо я реально с другой планеты, либо мне непонятно, что в этом такого, - кажется, старшая начинает злиться на Бэллу. И кажется, из-за тайной злобы на саму себя. - Мы с Костьей вроде как не объявляли… Настя делает глубокий вдох, тщетно надеясь, что это как-то поможет ей успокоиться и достойно принять отказ. Но, чёрт, это же абсурд! - Кто вообще делает это официально?! – взрывается она, гневно откидывая волосы назад. – Вы что Бред Питт с Анджелиной?! Это ваше дело, но если уж что и называть странным, так это одинаковые посты в инсте с подписью «извините, мы больше не вместе…». - Не в этом суть, блять! – Бэлла злится в ответ, краснея до корней волос от чувства, что её несправедливо выставляют виноватой. – Нас просто точно увидят, и нет, не это хуёво, как ты могла сейчас подумать, а то, что люди станут додумывать. Неужели ты не понимаешь?! - И тебе не похуй что ли? Поверить не могу, Кузнецова. Вся прелесть этого утра испаряется вместе со светлыми надеждами на этот день. - Нет, мне не похуй! Это и Костьи касается вообще-то. Я же знаю, сколько херни нафантазируют, а она всё это будет видеть, все начнут ей писать, отмечать на наших случайных фотках. Я всего лишь переживаю за неё. - Благородство, достойное похвалы. Наступает та самая пауза, после которой обычно говорятся прощальные реплики, а потом наступает одиночество. Бэлла пытается поймать настин взгляд, но та нарочно прячет его, будто боится расплакаться, показаться слабой. - Знаешь, - начинает Настя, понимая, что нужно подвести их милую, но слишком уж затянувшуюся беседу к логическому завершению. – Мне не нравится, что в данный момент я выгляжу как сука. Ещё и навязчивая. Хотя это вообще не так. И мне не нравится пререкаться, когда я опаздываю. Я просто хотела пригласить без задних мыслей, но, видимо, не подумала о другой стороне вопроса. Так что извини. - Ну вот а теперь я чувствую себя сукой. - Не надо. Ты всего лишь переживаешь. Увидимся через неделю? - Увидимся через неделю. Прощальные реплики сказаны, и наступает одиночество.***
Это абсолютно нормально. Это абсолютно нормально. Это абсолютно нор… Но тогда почему Настя чувствует себя брошенной? И дурой. Брошенной дурой, которая не должна была звать девушку, что переживает тяжёлый разрыв из-за неё же, за два часа до вылета в Питер. Где они будут жить в одном номере, появляться вместе на публике… Невероятно, но она даже сейчас не понимает, что чувствует и чего хочет Бэлла. С одной стороны, всё должно быть предельно ясно, а с другой, Бэлла не проявляет никакой инициативы. Надо ли Насте? Вот она и попыталась, а что из этого вышло? Выходит, Бэлла ещё не готова. Сейчас старшая даже рада, что у Кузнецовой будет время обдумать и на что-то решиться. Если она, конечно, решится… А пока – маленький иллюминатор слева и Миша, он же друг, он же звукарь справа, храпящий на весь салон. Впервые Петрова жалеет о том, что всегда отказывается от бизнес-класса – сейчас не помешало бы оказаться в одиночестве. Ну или на крайний случай въебать нарушителю спокойствия без лишних свидетелей. Но она лишь в очередной раз толкает Мишу в бок локтем и выслушивает недовольные претензии в свой адрес, признаваясь самой себе, как же она ненавидит перелёты. Особенно такие, когда настроения хватает только на перепалки и дурные мысли. В аэропорте Настю встречают фанаты, тут же окружив её галдящей гурьбой и оттолкнув в сторону Мишу. Настя лукаво улыбается, наслаждаясь восторжествовавшей справедливостью, пока её недовольный, но привыкший к ударам судьбы и фанатов коллега пытается выбраться из этого десятого круга ада живым. Всё же карма существует. Хоть Настя и устала жутко, она не может бросить своих преданных поклонников, поджидавших её хер знает сколько времени. Она пытается уделить время каждому, напомнить про концерт и даже приглашает в коллективные объятия. Да и честно говоря, она любит эти моменты, которые многие называют издержкой профессии. Любит она эти тёплые искренние улыбки, детскую радость встречи и горящие глаза. На непозволительно долгое мгновение она даже залипает на одну девочку, которая очень сильно напоминает Бэллу, пока не вздрагивает от резкого и наглого «А мне автограф?», раздавшегося над самым ухом. - Ты больной придурок! - шипит она, резко повернувшись и дав подзатыльник дерзко ухмыляющемуся парню, который, почувствовав недовольные, враждебные взгляды ревнующих фанатов, накидывается на Настю и по-свойски целует. - Друзья, встретимся на концерте, - насилу отбившись, сдаётся Петрова, зная, что пока этот малахольный не добьётся своего заслуженного внимания, никому покоя не видать. Фанаты, явно возмущённые этой сценой, всё же дарят Насте напоследок свои лучезарные улыбки и обещают обязательно прийти. Энергично помахав им, Петрова тут же меняет тон: - Хватит позорить меня перед людьми, дерьма кусок. - Не слишком радушный приём и ноль благодарности. Правильно говорят, Москва портит людей, - обиженно вздыхает парень, но всё же любя треплет Настю по волосам. Сжалившись, она улыбается ему и, отойдя подальше, оглядывает с ног до головы. А Антон всё такой же: высокий, очаровательный. Рыжие кудряшки горят на редком питерском солнце, откидывая на лицо красноватые тени. Тёмно-зелёные, редкого оттенка глаза хитро улыбаются, осматривая Настю в ответ. Россыпь татушек на бледной коже, сейчас совсем белой на фоне чёрной одежды. Мечта очень натуральных девочек и не очень натуральных мальчиков. Антон - друг детства, тот, с кем, как говорится, через огонь, воду и медные трубы. С которым – первая сигарета, первая бутылка, первая драка и даже, как бы смешно это ни звучало, первый поцелуй. И всё-таки он – призрак из прошлого. Того самого, в которое обычно не хочется возвращаться. Того прошлого, о котором было бы лучше забыть, чтобы жить. Но что если настоящее постоянно отвергает тебя, будто возвращая назад? Что если всё на стороне губительного прошлого? Вот поэтому Насте так хотелось, чтобы Бэлла была рядом, чтобы заполнить вместе с ней это место новыми воспоминаниями, чтобы «в Питере – любить», а не… Но вместо девочки с глазами-звёздочками – Антон. В памяти кинолентой проносятся не самые радужные воспоминания: детский дом, деградация, тоска, издевательства, палёная водка, дешёвый табак и где-то сквозь эту серую массу – рыжий самоуверенный, влезающий во все драки парень, с которым пришлось всё это делить. А теперь, несмотря на то, что их судьбы разошлись, Насте постоянно кажется, что эту связь так просто не разорвать, эту привязанность в один миг не разрушить, а Антон словно её двойник, навязчивый трикстер, реальное воплощение скрытой тёмной стороны, никогда не исчезнет из её жизни. Он будто остался среди тех грязных панелек и пьяных разборок в колпинских дворах, откуда Настя всегда мечтала сбежать. Она любит его, как сестра, и не может не любить, но смутно понимает, что от этой любви стоит держаться подальше, ибо она утянет обратно, в грязь, на дно. - Тох, мне ещё столько всего нужно уладить, а потом репетиция. А ещё я пиздец как хочу спать. - Я не чудовище, Петрович, и уже заказал такси. Поэтому поехали. Но…репетиция? С каких таких пор ты вообще репетируешь?! - Эм, всегда? - Всегда перед концертами ты нюхаешь и дуешь, - безапелляционно заявляет Антон, ничуть не смущаясь того, что в аэропорте полно народу. – Но если это теперь называется репетицией, - он бы обязательно театрально развёл руками, чтобы выразить свой шок, но как самый настоящий рыцарь или личный раб смиренно тащит настин чемодан. Петрова диктует адрес отеля, а сама думает о том, что никакого сна ей сегодня всё-таки не видать. И вот это уже самая настоящая издержка профессии. Но график, не включающий в себя свободное время на размышления о своей неудачной личной жизни, сейчас очень даже радует. Как говорится, то, что надо. - Ну, - загадочно говорит Антон, как только они оказываются в такси. - Что «ну»? – устало выдыхает Настя, обняв рюкзак и положив голову на руки. - Как звёздная жизнь вдали от нас, ущербных? - Боже, хватит, - Настя цыкает и закатывает глаза. - Нормальная жизнь. Ничего не изменилось. И я разрешила тебе поехать со мной не для того, чтобы ты доёбывался. - И в личной жизни? – не унимается Антон, игнорируя ворчание подруги и косые взгляды водителя через зеркало. - А в личной жизни как и в остальной – без изменений. И лесбиянкой я быть не перестала, не надейся. - Ой да нах надо, - фыркает Антон, чувствуя всё нарастающую неловкость. А Настя, сколько он её помнит, никогда и ничего не стеснялась. – У меня вообще девушка есть, - важно добавляет он и задирает нос. - Девушка?! У тебя?! Настя удивилась так громко, что даже водитель, покряхтев, спрятал взгляд и занялся своими прямыми обязанностями. - Это обидно, не думаешь? – а вот Антон вдруг как-то резко притих и насупился. - Мне обидно за твою «девушку». Если ты меня, конечно, не наёбываешь. С лица Насти не спадает улыбка – всегда смешно наблюдать за театром одного актёра. - Да нет у меня никого, но ты же по-другому не поверишь, что у меня к тебе исключительно дружеские, я бы даже сказал платонические чувства. - Закрой эту тему, и мне этого будет достаточно. Честно-честно. - Ну раз честно-честно… - смущённо пожимает плечами, а Настя, больно, но любя ущипнув его за щёку, говорит: - И я сразу раскусила твой наёб, ловелас хуев.***
Концерт прошёл так же, как и остальные, кроме того, когда в толпе фанатов Настя встретилась взглядом с девочкой, в которую ей было суждено так отчаянно, безнадёжно влюбиться. И как бы она ни пыталась прогнать эти воспоминания, тот вечер не выходит у неё из головы. И, общаясь сейчас с поклонниками, она в тайне надеется, что Бэлла вдруг появится перед ней как видение. Но глупые надежды созданы для того, чтобы в итоге погибнуть. Пусть и последними. - Пошли, звезда эстрады. Вцепившись Насте в руку мёртвой хваткой, Антон утягивает её закулисы и, оставшись с ней наедине, стискивает в объятиях и целует в висок. - Охуенно, как всегда, - шепчет он куда-то в волосы. - Ты уже накидался что ли? – смеётся Настя, наигранно морщась от отвращения и отталкивая друга, от которого крепким алкоголем несёт за километр. – Я думала, ты на трезвую голову катарсиса достигаешь. - Я? На трезвую голову? – ржёт Антон и, споткнувшись на ровном месте, пользуется моментом и вновь обнимает Настю. – Но катарсиса я явно достиг. - Спасибо, Тох. Но, по-моему, мои фанаты тебя уже ненавидят, - Петрова тычет ему в грудь ручкой для автографов и улыбается измученной, но счастливой улыбкой человека, который изводит себя в угоду любимому делу и ни о чём не жалеет. Трек: Bones – HDMI - Повеселимся? – вдруг спрашивает Антон полушёпотом и, порывшись в кармане, достаёт маленький пакетик и трясёт им перед Настей. - А ты разве не…? - Завязал?! Очнись, Петрова. И правда. Очнуться Петровой не помешало бы. Очнуться и вспомнить, что люди не меняются. - Какие-то проблемы? – искренне удивляется Антон на явные душевные метания подруги. – Первый раз вижу, чтобы ты отказывалась от кайфа. Ты же даже после наркодиспансера сразу за дозой ко мне побежала. И это правда. Жёсткая, неприятная, оседающая в душе чем-то липким и отвратительным. Но правда. И было бы глупо обижаться на Антона, который всего лишь её огласил вслух. - Я не отказываюсь, - твёрдо и как-то зло шепчет Настя, выхватывая заветный пакетик. Потому что настоящее в лице Бэллы с лёгкостью уступило прошлому в лице Антона, который в отличие от некоторых хотя бы рядом. Потому что Бэлла… Не просто не поехала с ней, но даже не дала о себе знать, не пожелала удачи. Настя и сама не знает, что бы в поведении мелкой могло её успокоить, но злая жёсткая и неприятная правда в том, что Бэлла не сделала ничего. Тогда какого, спрашивается, хуя Настя должна сидеть и страдать, когда может танцевать и веселиться?! - Эй, полегче, - усмехается Антон. – Это тебе не Охота крепкое за полторы сотки. - Ты что, сменил дилера? - Петрова, дилер – не тёлки, его так просто не меняют. Но если хочешь знать, то у меня не было времени с ним связываться, поэтому поехал на место сам. - Сам за закладками ездишь?! – подтрунивает друга Настя и, цокнув языком, заключает: - Стареешь. - Для тебя старался, неблагодарная, блять, - пыжится Антон и разваливается на диване, как только они входят в небольшой VIP-зал. Прокуренная комната тонет в кровавом цвете красных подсветок, и этот рыжий дьявол, окутанный дымом от косяка, соблазняющий и утягивающий за собой в пропасть падкого наслаждения и боли, выглядит сейчас жутко и привлекательно. - Настяяя, - заплетающимся языком тянет Антон и напоминает: - Карточка. - Я сама. Ты уже никакой, - насмешливо говорит Петрова и, достав визитку, принимается за дело. Руки работают машинально, на автомате и мастерски выстраивают узкие дорожки. - Ничего, сейчас полегчает. Кокаин - жизнь, - патетично заявляет Антон и косо подглядывает на Настю. Петрова чувствует на себя эти похабные взгляды, но не придаёт им значения: Антон всегда к ней подкатывал, но грань не переходил. Пока. Впрочем, сейчас ей нужно только расслабиться, а Антон тут как раз кстати, так что она решает просто закрыть глаза на «ухаживания» друга. В конечном счете он не посмеет к ней лезть. Не в той весовой категории. А Настя при желании может поступиться своими принципами. Она замирает на мгновение и смотрит на готовые белые дорожки пустым взглядом. Взглядом человека, который ещё не успел переступить страшную черту, но прекрасно осознаёт, что находится на краю. Взглядом человека, который делает выбор. Удивительно, но до этого Настя никогда не колебалась. Но какое-то смутное, эфемерное чувство окутывает сознание. Как будто есть что-то, что её останавливает. Как будто ей больше не всё равно на свою жизнь. Как будто впервые кайф – не цель. Как будто настоящая эйфория где-то там, за этими дверями, на свободе, под звёздами. Настя отрешённо наблюдает за тем, как Антон жадно нюхает, и белый порошок клеймом оседает под носом. Как зрачки стремительно сужаются, и как душит приступ неконтролируемого смеха. Её как магнитом тянет к волшебной пыльце, и она с болью осознаёт, что бессильна перед её чарами в своём одиночестве. В голове стучит одно слово, страшное слово – одиночество. Одиночество никогда не остановит, никогда не спасёт и оставит тебя погибать в багровом чаду в обнимку с обдолбанным бесом. С грустной усмешкой Настя наклоняется над столом, предвкушая падение в самые низы ада, как вдруг резкая вибрация на телефоне заставляет её отпрянуть. Как будто есть кто-то, кто её останавливает... Трек: Son Lux – Lost It To Trying «А здесь холодно. И почти не видно звёзд. Поможешь найти?» - ТЫ, МАТЬ ТВОЮ, КУДА??? Антон орёт, потому что Настя сорвалась с места, как сумасшедшая, и исчезла раньше, чем он успел договорить фразу. У неё бешено колотится сердце. Не от дозы. Не от алкоголя. От Бэллы. Ни разу она не чувствовала такого одухотворения. Чувство, которое не сравнится с бьющей через край энергией от кокаина или амфетамина. Ноги немеют от перенапряжения, а в груди першит от боли. Мелькающие дома и огни ночного Питера сливаются воедино. Она замечает её ещё издали и что-то очень-очень тёплое разливается внутри. Бэлла мнётся, постоянно проверяет телефон и, кажется, дрожит от холода. «Вот дурочка», - думает Настя, разглядывая слишком лёгкую для питерской осени толстовку и открытые, непременно красные от мороза щиколотки. «То же мне, модница-сковородница». - Бэлла? - Привет, - мелкая отзывается, стеснительно улыбаясь и пряча взгляд. - Привет, - выдыхает Настя и, с трудом переведя дух, наконец решается задать главный вопрос, - Ты что тут... - Я приехала. К тебе. - Посмотреть на питерские звёзды? – шутит старшая и задирает голову вверх, надеясь найти что-то на чёрном небе. - Или на одну питерскую звезду, - парирует Бэлла. – Раскроешь один секрет? - Смотря какой. Секреты для того и нужны, чтобы их не раскрывать. - Как ты так быстро бегаешь? В настиных глазах вдруг загорается недобрый огонёк, и она выпаливает: - Догони и узнаешь. Бэлла срывается с места вслед за старшей, боясь потерять её из виду, боясь, что та, как мираж, растворится в темноте, в холоде осенней ночи. А Настя всё бежит куда-то подальше от людей, сквозь арки, теряясь в деревьях какого-то запущенного сада. И вдруг, поняв, что она одна, останавливается, оглядываясь. Вокруг ни души, и она даже не знает, где находится. - Посмотри наверх. Тихий голос, прозвучавший так близко, посылает по коже мурашки, но, обернувшись, Настя с удивлением замечает, что Бэлла стоит поодаль, затерявшись в тени деревьев, и только глаза светятся, будто звёзды. - Там ничего нет, - шепчет Настя, но Бэлла всё слышит. - Пиздёж, - важно заявляет она. – Там же вселенные, забыла? И знаешь…в каждой из них я поехала с тобой. А в этой, как видишь, проебалась. - Проебалась? – уточняет Настя, усмехаясь. - Именно. Но ты уехала, и я поняла, что… - Что? – еле слышно переспрашивает Настя, чувствуя глухую пустоту в голове, стук в висках и плохо соображая. Кажется, будто все Насти и Бэллы всех остальных вселенных наблюдают за ними, скрывшись за невидимыми звёздами. И кажется, будто вся природа замерла в ожидании. Только ветер всё не унимается, поднимая с земли и вздымая вверх сухие листья клёна. Только ветер не желает стоять без дела и, разбушевавшись, подталкивает два измученных одиночеством и истосковавшихся друг по другу человека. Бэлла закрывает глаза, прислушиваясь к своим ощущениям: сейчас, в полной темноте, имея возможность только слышать ветер, только чувствовать своё сердцебиение, она больше ни в чём не сомневается и, широко распахнув глаза, наконец говорит: - Что я хочу быть с тобой. Как бы земля ни уходила у Насти из-под ног, она срывается с места, подбегая к Бэлле, не давая ей опомниться. - Повтори. От Насти веет чем-то родным, манящим к себе. Запах, исходящий от её танцующих на ветру волос, окутывает сознание и выбивает весь воздух из лёгких. Подняв на неё свои невозможные, искрящиеся от охватившей эйфории глаза, Бэлла наконец говорит: - Я хочу быть с тобой. Настя близко настолько, что дёрнись – упадёшь в спасительные объятия. Бэлла близко настолько, что можно пересчитать все звёзды в её глазах. У Насти кружится голова от этой близости, такой желанной, такой нужной. Она не даёт Бэлле договорить, и конец фразы растворяется в долгожданном поцелуе. Мелкая с остервенением хватается за настины волосы, потому что это то, о чём она мечтала с тех самых пор, когда они мчались в их первую ночь на бешеной скорости, а эти волосы развевались на ветру, влюбляя в себя все больше и больше. Теперь она знает, какие они на ощупь, и может больше не завидовать ни ветру, ни ласкающему их солнцу. Теперь она может не завидовать ничему, что имело право касаться Насти, потому что сейчас, будто пытаясь наверстать упущенное, она безбожно распускает руки, не зная, куда их деть, за что ухватиться; не зная, как утолить этот голод, жажду физически ощущать, что Настя реальна, что она с ней. Тёплые руки, согревающие прохладную кожу, ласкают бэллину шею, а мягкие, чуть обветренные губы с незнакомой им обеим доселе страстью и напором сминают чужие, вкладывая в поцелуй невысказанное желание. С трудом отрываясь на мгновение друг от друга, чтобы отдышаться, они глупо, влюблённо улыбаются, не веря тому, что это наконец случилось. Робко дотрагиваясь тыльной стороной ладони до настиной разгорячённой щеки, Бэлла ведёт ей по нежной коже, а потом, приблизившись, оставляет на ней лёгкий поцелуй. Ладонь перемещается на шею, дыхание опаляет щёку, и Бэлла, поймав возбуждённый взгляд Насти, теряет последнюю связь с реальностью – вновь впивается в губы старшей с ума сводящим поцелуем. С каждым новым вдохом, который они делают вместе, Настя чувствует, как что-то заполняет пустоту в её сердце. С каждым новым прикосновением они чувствуют, что одиночества больше не существует. И где-то там всходит луна, освещая ночь, дабы видеть, как совершается таинство любви. И где-то там, в холодной, далёкой, недоступной бесконечности, взрываются яркие звёзды, но Настя больше не ищет их во тьме ночного неба: самая яркая звезда в её жизни сейчас здесь, тает, трепещет в её руках, тёплая, родная. Звезда по имени Бэлла.