Я умру за тебя

В чем-то самостоятельные трансформеры оказались хуже квинтессонов, своих создателей. По крайней мере, при них не было стольких смертей. И в ту эпоху, когда квинтессонов прогнали, а десептиконы еще не заявили о себе, жизнь меха ценилась. Но пришла гражданская война, и гибель десятков незнакомцев снова ничего не значила. Как и гибель десятков знакомых. Наверное, Элита Прайм сожалела бы только о гибели двух мехов. Только двоих она по-настоящему любила. Оптимуса и Хромию. Хромию, пожалуй, сильнее — если такие вещи в принципе реально измерить. Даже когда та внезапно нападала со спины, пытаясь вывернуть руку из плечевого сустава и вбить Элиту фейсплейтом в стену. Корпус Хромии строили иначе. Рациональнее. Она была легче и крепче. На трассе Элита могла ее победить, но в рукопашном бою чаще проигрывала. «Догоняй», — Элита трансформировалась посреди подземного уровня и бросилась в полумрак, почти задевая бортами стены на поворотах. Конечно, гонять по жилым уровням базы никому нельзя. Но кто посмеет запретить самой Прайм и ее телохранительнице? Элита многое сделала для того, чтобы фем стали считаться избранным альтмодом. Ведь это ее выбрала Матрица. Даже если Альфа Трион ошибся, Матрица среагировала на нее. Элита мчалась уже практически в темноте, понимая, где находится Хромия, лишь по яростному звуку ее движка и гулу вентсистем. Все ближе и ближе… Столкновение все равно оказалось неожиданным и болезненным. Корпус ударился о стену, сам собой сменил форму несколько раз подряд — и застыл изломанной скульптурой. Завершить переход в робомод мешала Хромия, навалившаяся сзади. Ее руки вцепились в уязвимые места: держали оголенные топливопроводы, питающие мозговой модуль, лезли под пластины брони, скрывающие интимные разъемы… Элите нравились пальцы Хромии. Нравился ее честплейт, сильно выдающийся вперед и сейчас упирающийся в спину. Нравилось смотреть на алый знак — знак самой Элиты — на этом голубом честплейте. Но сейчас она не могла смотреть. Только ощущать. Гудящий воздух, щекочущий детали, которые замерли посреди трансформации; нервное электромагнитное излучение; десятки проводов, ползающих по оголенным контактам, тянущихся к искре. В такой позе Элите сложно было дотянуться до гнезд в честплейте Хромии собственными штекерами — а та не торопилась подключаться. Напряжение нарастало — и часть разъемов обожгло дуговыми разрядами, до замыканий, до вони паленой проводки. Хромию это не смутило. Элиту тоже. Она знала, что потом Хромия вычистит всю гарь, нанесет нанитный гель и зацелует все ожоги и царапины, и ждала этого не меньше, чем энергообмена. А сейчас Хромия ласкала ее шланги, вытягивая их из корпуса; в топливную горловину между ног, сдвинувшуюся на живот, медленно ввинчивалась насадка. Хромия всегда перекачивала жидкий энергон мучительно медленно. Но для топливопроводов, пережатых и выкрученных застопорившимися внутренними механизмами, и этой малости было достаточно, чтобы раздуться и заныть. Гофры расправлялись, тонкая резина натягивалась, и в некоторых местах ее слабо саднило от напора. Энергон продолжал поступать, больше, больше, анализаторы забивали оперативную память однотипными сообщениями о составе, который не менялся. Только уровень заряда постепенно нарастал. Топливо лилось внутрь, щекотно распространяясь все глубже. Пока еще не тянуло стравить его через рот — если сейчас оно в принципе могло бы туда добраться, — но чувствовалось, что оно выплеснется наружу, как только Хромия отстыкуется. Они уже так делали, и Хромия ловила ртом струи энергона, а потом досасывала его, притиснув Элиту к стене, лизала наэлектризованную, остро реагирующую на каждое касание горловину… Сейчас ее тонкие пальцы теребили интерфейс-панель Элиты, на которой уже выступила проводящая смазка, растирали провода и разъемы дразнящими движениями. Хромия шумно вентилировала и прижималась все ближе, утыкалась честплейтом в спину. Топливо она заливала в Элиту рывками, с таким резким дерганием жесткой насадки внутри, что от каждого раза становилось немного жутко. Оно уже заполнило баки и теперь распирало внутренние шланги. Наконец подключение началось, контакт установился, и вместе с энергообменом запустился информационный. Теперь они легко обменивались мыслями и чувствами в реальном времени — и ощущали желание друг друга. Желание Хромии было кислотно-жгучим, она так хотела Элиту — не разъемы, не корпус, а все и сразу, — что еле сдерживала порывы убить ее. Медленно, сладострастно, отсасывая в собственные баки все топливо, отковыривая защитные кожухи искры слой за слоем. Не спеша. Хромия понимала, что навсегда лишится своей возлюбленной, и ненавидела себя за эти мысли, возвращавшиеся снова и снова… И знала, что добровольно погасит собственную искру, если это когда-нибудь случится. Их корпуса содрогались от синхронных разрядов, тишина глубоких уровней под автоботской базой давила на психику. Может, потому что Хромия заставила отключить оптику. Может, потому что ее беззвучный мысленный шепот не умолкал. Она считала Элиту кем-то сверхъестественным, почти богиней, как и сейчас, на неопределенно долгое время застрявшей между модами обычной фем и высшего создания, воплощающего волю Матрицы. Элита не уверена была, что Хромия бредит. Все они изменились, и сильнее всех, конечно, изменилась сама Элита, по вине Матрицы, по необходимости управлять тысячами мехов… Кто она теперь, когда сбрасывает маску великой Прайм? Руки Хромии скользили по корпусу, лаская, теребя, не останавливаясь ни на мгновение. Элите тоже хотелось касаться ее. Но для этого нужно было расстыковаться, сменить позу, наконец, просто начать шевелить безвольными конечностями. Достаточно того, что Хромия ощущала ее желание, снова и снова решала Элита, спотыкаясь на этой мысли. В какой-нибудь другой раз Элита первой проявит инициативу и заласкает Хромию до полусмерти… Хромия зло смеется в ее голове, не веря, и Элите резко становится неприятно единство их сознаний. «Я умру за тебя», — возражает ей Хромия. До того как принять Матрицу, Элита даже подумать не могла, что Хромии хоть немного интересна она, Ариэль… «Элита, — Хромия резко ворвалась в ее мысли, — ты дура! Если бы мы не коннектились, я бы прямо сейчас врезала тебе по фейсплейту, клянусь Праймусом!» «Ты никак не давала мне знать! Даже когда я стала Прайм, все еще долго оставалось по-старому». «Я тоже не знала, захочешь ли ты быть со мной», — ответила Хромия с неожиданной обидой. Элита могла и не захотеть. Элита — пока Хромия не шагнула ей навстречу — верила всей искрой, что со всеми бедами справится сама. Даже без Оптимуса, ее возлюбленного бондмейта. Но Хромия решила иначе, и с ней действительно все становилось легче… и одновременно сложнее. Но, в любом случае, уже не так одиноко. Обе они не хотели возвращаться к этой теме, и обе сосредоточились на самом главном — и перезагрузка вознесла их в звездное небо, так хорошо им было вдвоем… ..Глубоко же они забрались, осознала Элита, чуть придя в себя. Здесь и связи не было, и она не помнила, чтобы когда-то спускалась на эти уровни. Но стоило ей пошевелиться, как из темноты туннеля выступил Оптимус. — Это я, — сказал он негромко. — Подумал, меньше напугаю, если выйду сам. Вокруг все спокойно, я позаботился. Элита считала такую заботу излишней, но все же поблагодарила. Хорошо, на этот раз Оптимус явился один. В прошлый раз с ним увязался Айронхайд и взял с собой братьев-ламбо, и вот это было неловко…