Забытая тетрадь

Я смерти, честно, не страшусь, По правде, не боюсь огня, Но если б я сказал, то ты Возненавидела б меня. Не страшен лик в плаще, костлявый И даже разум не томит. Надеждой утомлен упрямой, А в жилах бурно кровь кипит. Глаза бегут, но не от страха, Не слышал я такого слова, Пусть даже поведут на плаху, Скажу, мол: "Все не так хреново". Сжимается ладонь в кулак, Кукушка петь перестаёт, Голодный, с горя, вурдалак, Уже восьмую рюмку пьёт. А если пусть и подниму Взгляд к небесам, что можно видеть? Сухой подтекст в глухом дыму Успел высокое унизить. Пусты мне что вода, что пламя, Что крики где-то далеко, Лишь только в бездне вспыхнет знамя, Как сразу в мыслях : ".. Да... Легко..." Понять и требовать от мира Простую истину — тюрьма. В девятый раз не слышно лиру, И Дантэ вновь пошёл туда. Пошёл искать не лишь желанья, Ни цвет, ни звук и ни блаженство, А смысл своего существования Бродяги, что дойдёт до совершенства. Оставь надежду, всяк, читающий се строки, Здесь божеством является не Бог, а лишь приставка К комедии, которая, ведь, драма без служебного отсрока, Ушедшая в отставку... Я смерти, честно, не страшусь, По правде, не боюсь огня... Но словно пуговица оторвусь, узнав, Что ты возненавидела меня.