главная моя
5 ноября 2020 г. в 04:07
У Не Хуайсана есть цель. Есть клятва-обещание, данное в Храме Предков. Есть ресурсы и, самое главное, есть мысль.
«Я отомщу за каждую каплю крови дагэ».
Хуайсан живет этой мыслью, растирает её подушечками пальцев в пыль и вдыхает в себя. Цепляется за неё, когда становится совсем уж невыносимо в кабинете, что занимали отец и брат, и всё, что может делать Хуайсан в такие моменты — сворачиваться клубочком и повторять, как мантру, как сутру, как заклинание, что призвано перегонять кровь по венам — «у меня есть цель».
Его цель — месть. Его цель цепью сжимает тонкую шею и вплавляет железные спицы в любимые веера. Его самого вынудили стать тешанем, и, слышали небеса, он поклялся стать самым разящим из них.
Его цель — единственное, почему он встает по утрам. Почему всё дышит ненавистным воздухом, перебирает кипы документов и с молчанием, достойным мудрецов, сносит тысячи насмешек, что щедро раздают за спиной и друзья, и враги. В его деле мнимая слабость — главное. Потому что его «цель» никогда не ценит слабых по достоинству. О, Хуайсан возьмет своё сполна.
Его цель, а-Яо, прекрасный и опасный, дышит — пока ещё — и не знает, что клинки и яды ждут своего часа.
Он выводит на окровавленных ладонях иероглифы «брат» и «месть», зная, что даже его слабое ядро к утру залечит умышленно нанесенные раны. Он шепчет «ещё чуть-чуть осталось», пока прячет подарок для Мо Сюаньюя — или всё же для Лань Ванцзи? — в собственный рукав. Он думает «мы у цели, брат», столкнувшись со взглядом до дрожи знакомых полузабытых глаз на чужом знакомом лице.
Хуайсану даже почти жаль — и Цинь Су, и Лань Хуаня. Ему, правда, почти печально. А на пальце остался укол от иглы, которой он пришивал голову дагэ к телу.
Да, ему почти жаль невинные разбитые по его воле сердца. Но, однако же, своя рубашка всегда ближе.
Он выводит на окровавленных ладонях иероглифы «прости» и «я смог», и впервые за столько лет со дня смерти брата, стены Нечистой Юдоли слышат его надрывный, безумный плач.
Он смог, у него больше нет цели.