Glimpses of Love and Affection

Ночь (имя существительное) — период от заката до восхода солнца через каждые 24 часа.

Когда горожане увидели Реджину и Эмму, вошедших в таверну, наступила тишина. В то время как Королева высоко держала голову и смотрела на людей сверху вниз, как будто она могла в миг превратить их всех в насекомых, Спасительница поймала себя на том, что стреляет извиняющимися улыбками в тех, кто практически съежился на своих местах, когда женщины быстро пробирались к столу Киллиана и Робина. — Нам с тобой нужно поговорить, — без всяких предисловий заявила Королева, пригвоздив лучника к месту яростным взглядом. Прежде чем бедняга успел что-то ответить, она положила руку ему на плечо, и они исчезли в клубах белого дыма. Эмма на мгновение уставилась на пустую скамейку, затем медленно подняла глаза и посмотрела на Киллиана. Его лицо было тщательно лишено выражения, когда он снова уставился на нее, и она почувствовала, как по спине пробежал холодок беспокойства от того, что на этот раз она, возможно, действительно слишком далеко зашла со своим глупым нравом. Внезапный шум сзади заставил ее подпрыгнуть от неожиданности, и, обернувшись, Эмма увидела, что дверь таверны только что слетела с петель и грохнулась на пол. — Отличный вход, Свон, — бесстрастно заметил Киллиан. Она обернулась, чтобы посмотреть на него, и с облегчением увидела, что в глубине его синих глаз таится веселье, несмотря на его тон. — Ну да, я подумала, что ты достаточно насмотрелся на мои выходы, и решила немного изменить ситуацию, — бойко парировала Эмма. Он приподнял бровь, услышав ее ответ, и его губы дрогнули, затем он кивнул в сторону скамьи, на которой сидел Робин. — Почему бы тебе не присесть? — вежливо предложил Крюк. — Спасибо, я так и сделаю, — ответила она с улыбкой, протягивая руку, чтобы расстегнуть застежку плаща. Пират поднес бутылку рома, которую все еще держал, к губам, и сделал большой глоток как раз в тот момент, когда она размашистым движением сбросила с плеч коричневую одежду. Неподготовленный к ошеломляющему зрелищу ее корсажа, Киллиан совершенно забыл глотнуть и тут же поперхнулся своим напитком. Наклонившись вперед, он со стуком поставил бутылку на стол и начал кашлять, пытаясь облегчить дыхание. Глаза наполнились слезами, он быстро заморгал, чтобы прояснить свое затуманенное зрение, и увидел, как она бросила плащ на противоположную скамью, прежде чем откинуть голову назад, чтобы откинуть волосы назад на плечи, позволяя ему увидеть еще больше кремовой кожи, которая неожиданно была выставлена напоказ. — Черт возьми, Свон, что ты делаешь? — проскрежетал Киллиан, стараясь, чтобы его голос звучал возмущенно, хотя горло все еще горело. — Снимаю плащ, — ответила Эмма тоном, будто она считает это очевидным. Челюсть Киллиана напряглась от ее легкомыслия, и он оглядел таверну, бросая убийственные взгляды на любого мужчину, который осмеливался взглянуть в ее сторону. Заставив себя натянуто улыбнуться, он снова посмотрел на нее и коротко сказал: — Я имел в виду твой наряд. — Что? Разве тебе не нравится? — невинно спросила она, притягивая его жадный взгляд, когда дотронулась до низкого выреза своего лифа и начала нежно теребить его. — Я думала, это поможет мне слиться с толпой. — Я ненавижу быть носителем дурных вестей, любовь моя, но ты родилась не для того, чтобы просто слиться с толпой, — ответил Крюк, фыркнув, затем посмотрел вверх, чтобы встретиться с ней глазами, и впервые с тех пор как она прибыла небольшая улыбка коснулась его губ, как он добавил, — И да, Эмма, мне действительно нравится это. Медленная улыбка расплылась по лицу Эммы от его комплимента, затем она обошла стол и села прямо рядом с ним. Прижавшись бедром к его бедру, она перегнулась через него, чтобы поднять бутылку. Ее улыбка стала шире, когда его взгляд на мгновение упал на невероятное зрелище, которое она нарочно открыла ему, и Эмма услышала его резкий вздох. Крюк почувствовал, как легкий румянец начал покрывать его щеки, и поднял глаза, чтобы поймать ее улыбку, прежде чем она сделала глоток рома. Проклятая сирена точно знала, что делает, и он понял, что у нее даже хватило наглости облизать ее губы, когда она закончила, прежде чем молча протянуть ему бутылку. Он взял ее и, выпив сам, поставил обратно на стол. Как бы ни было поразительно, что Эмма пришла к нему и, казалось, завершила их ссору, этого было недостаточно. В прошлом он был бы счастлив просто принять это и двигаться дальше. Но теперь между ними все было по-другому, об этом позаботился их поцелуй. Крюк знал, что она чувствовала, даже если бы не произнесла этих слов; но так много вещей, которые остались невысказанными между ними, возникли только позже, чтобы причинить боль, и он хотел убедиться, что этого больше не будет. Отодвинувшись от нее подальше, как от соблазна, он некоторое время изучал ее лицо, затем слегка прочистил горло и глубоко вздохнул. — Смею ли я надеяться, что твой приход сюда означает, что я прощен за свое ужасное поведение? — тихо спросил Киллиан. — Почему я должна прощать тебя за то, что ты сказал мне правду? — возразила Свон, слегка нахмурившись. — Мне нравится, что ты честен со мной, даже если иногда это больно услышать. — Хотя это и приятно знать, но все же было дурным тоном бросать тебя вот так, и я прошу прощения, что мой характер взял надо мной верх, — сказал он ей, глядя вниз и стыдясь своих действий. — Эй, это я прошу прощения, — сказала она, протягивая руку, чтобы сжать его ладонь. Киллиан снова взглянул на нее, и она с сожалением добавила: — Я не виню тебя за то, что ты так отреагировал. Я должна была просто поблагодарить тебя за то, что ты нашел меня, но вместо этого я слишком остро отреагировала. — Как и я, — быстро заверил он ее, никогда не позволяя ей взвалить всю вину на себя, независимо от их ситуации. — Хоть мне и не нужна твоя благодарность. Это было правильно. Эмма улыбнулась, затем отпустила его руку и нежно погладила по щеке, пристально глядя ему в глаза. — Может быть, тебе и не нужна моя благодарность, но она все равно будет, — серьезно сказала она ему, прежде чем наклониться вперед и прижаться губами к его губам в нежнейшем из поцелуев. Через мгновение Свон слегка отстранилась, чтобы посмотреть на него, затем снова наклонилась, целуя его сильнее, на этот раз, когда ее рука соскользнула с его щеки, чтобы обвиться вокруг его шеи и притянуть Киллиана ближе. Его рука поднялась, чтобы запутаться в ее волосах, а ее язык метнулся вперед, чтобы пробежаться по его губам. Никогда не отказывая ей ни в чем, он с радостью подчинился, и их языки встретились. Потребность в воздухе в конце концов заставила их отстраниться, но они все еще касались друг друга, не желая терять контакт, когда они столкнулись лбами, пытаясь отдышаться. — Не стоит благодарностей, — наконец пробормотал Киллиан немного ошеломленно. Эмма рассмеялась, и он улыбнулся ей в ответ. Она отстранилась, чтобы посмотреть на его счастливое лицо, и удивилась, какого черта она так долго отталкивала его. Теперь все ее доводы казались нелепыми. — Пойдем домой, — хрипло предложила Эмма, ее рука опустилась с его шеи, чтобы медленно спуститься вниз по обнаженной груди. — Есть еще кое-что, за что я хочу поблагодарить тебя, и это займет некоторое время. Киллиан резко вздохнул, его и без того бешено колотящееся сердце ускорило свой темп. Он не был уверен, было ли это потому, что она назвала замок своим домом, как будто это было самой естественной вещью для нее, или это было обещание, стоящее за ее словами. Конечно, тот факт, что ее пальцы сейчас ласкали его, тоже имел к этому немалое отношение. — Я думаю, у меня есть несколько вещей, за которые я должен быть благодарен, — ответил Крюк, Его собственная рука двигалась так, чтобы он мог протянуть палец вдоль шеи от плеча вниз к месту, где она начала изгибаться над ее грудью. Хотя он на самом деле не касался ее кожи, Эмма все еще чувствовала тепло следа, который он оставил сзади даже через ткань ее одежды. У нее перехватило дыхание, и она задалась вопросом, каково это будет, когда между ними не будет никаких барьеров. Она была бы в огне, если бы этот мимолетный жест был чем-то похожим. — Ну, у нас впереди целая ночь, — сказала она ему с кокетливой улыбкой, прежде чем быстро и целомудренно поцеловать, а затем отодвинуться и встать. Слегка улыбнувшись ей в ответ, Киллиан высунул кончик языка и медленно провел им по своей пухлой нижней губе. Он с удовлетворением наблюдал, как ее зеленые глаза потемнели от явного желания, а затем медленно поднялся со своего места. Обойдя вокруг стола, он остановился, наклонился и поднял ее плащ, затем встал позади нее и нежно накинул его ей на плечи. Обняв ее правой рукой, Крюк наклонился вперед, его губы нежно коснулись ее уха, когда он ловко застегнул застежку плаща одной рукой. — А что, если я обнаружу, что мне нужно больше, чем просто сегодня, чтобы позволить тебе полностью оценить мою… благодарность? — тихо спросил он. Она уловила намек на неуверенность в его словах и повернула голову, чтобы посмотреть на него с мягкой улыбкой. — Тогда ты будешь не один, потому что я уже знаю, что я тоже, — Эмма усмехнулась и беззаботно добавила: — Я думаю, по крайней мере, на всю жизнь, плюс-минус несколько дней. Улыбка, появившаяся на лице Киллиана, была настоящим чудом, и Эмма не смогла бы отвести взгляд, даже если бы захотела. — Звучит прекрасно, любимая, — усмехнулся он, крепко поцеловал ее и, схватив за руку, вывел из таверны в ночь.