Dare to Believe

Многие считали, что рождение омеги в семье чистокровных альф – к несчастью. Но Ши Уду всегда было все равно на мнение остальных. Одного взгляда на крошечное существо в материнских руках, от которого пахло сладко-сладко и безумно уютно, хватило, чтобы он пообещал себе всю жизнь беречь его. А матушка все не могла нарадоваться, глядя на то как братские узы между ними крепнут. Вот только понимание того, что чувства эти совсем не братские пришло слишком поздно. И к одному Ши Уду, накануне первой течки брата. Он не находил себе места, мечась, как тигр в клетке, от одной мысли о том, что милый Цинсюань будет уязвим и кто-нибудь может его обидеть. Его не успокаивало даже то, что все слуги в поместье были бетами, а семья - не чувствительна к феромонам родственника. Он хотел бы запереть его где-нибудь вдалеке ото всех и охранять его покой, как самый верный рыцарь. Но этим мечтам не было суждено сбыться. Просто когда Цинсюань в школу не пошел, сказав, что нехорошо себя чувствует, никто и слова не сказал. Лишь мать дала ему заранее купленные таблетки-подавители и сказала, чтобы он оставался у себя. В то утро, привычный сладкий запах усилился, стал притягательным и манящим, но молодой альфа гнал его от себя, скидывая все на особую чувствительность к запахам и постарался занять себя иными мыслями. День прошёл в беспокойстве, ни на одном уроке он не мог собраться с мыслями, пропуская всю информацию мимо ушей. Лишь когда Ши Уду вернулся после занятий, он смог выдохнуть. Дома царила пустота, не было видно ни следа слуг. «Скорее всего матушка отпустила их на сегодня, чтобы не смущали брата», - подумал он, поднимаясь по лестнице к себе. Так получилось, что спальня брата располагалась почти рядом с лестницей. Дверь была не закрыта и почти что распахнута. Судя по всему, легкомысленный брат забыл ее закрыть, после того как выходил за чем-нибудь. Альфа даже не думал подглядывать, пытаясь пройти мимо как можно быстрее, но взгляд, будто притянутый магнитом, скользнул в чужую комнату без спроса. Цинсюань лежал на кровати, уткнувшись в подушку и приподняв бедра, и шумно дышал. От нетерпения и снедающего его желания он ёрзал по постели, пытаясь потереться об нее стоящей возбуждённой плотью, да только разбрызгивал смазку, густо текущую из ануса. До невозможности приторно-сладкий запах тут же проник в легкие, оседая там густым туманом и заставляя терять нить мыслей. Несмотря на то, что старшему претила сама мысль о том, чтобы вот так бесстыдно наблюдать за омегой в столь незащищённом состоянии, на какой-то момент он просто забыл как ходить, словно приростая к полу. Ши Уду не оставалось ничего иного кроме как стоять и в потрясении следить за тем, как его брат ласкал себя. Неловко и неуклюже, борясь со смущением и от стыда пряча лицо в подушке. Он легко мог представить, как тот кусает нижнюю губу, пытаясь сдержать стоны... - Гэ… - в какой-то момент донеслось до ушей потрясенного старшего, возвращая его из мира фантазий в реальность. Словно зная, что тот смотрит, Цинсюань тонкой рукой провел по внутренней части своего бедра, касаясь почти невесомо, и вскинул округлые ягодицы выше, стоило ему коснуться входа. Несколько секунд он боролся с собой, то поднося пальцы, то убирая их, пачкая их в вязкой прозрачной жидкости. После небольшой борьбы, он все же вставил в себя кончик пальца и громко, протяжно застонал, так что молодой альфа не выдержал и опустил руку на свой пах, сжимая его через ткань штанов. Вставшая плоть давно давила на ширинку, прося выпустить и приласкать, но он лишь мял ее, без особого успеха, стараясь унять. И не отводя взгляд с постели, на которой задом к нему расположился его младший брат, пихающий в себя уже два пальца и поливая все ароматной смазкой. Как бы хотелось сейчас накрыть его собой, ворваться в горячее лоно и брать его раз за разом… Эти мысли отрезвили Ши Уду, он ужаснулся им и насколько возможно аккуратно захлопнул дверь в спальню Цинсюаня. И тут же сорвался на бег, через весь коридор мчась к себе. Он запер дверь и рухнул на кровать, путаясь в пряжке ремня и пуговице, пока пытается снять брюки. Белье уже промокло от предэякулята, стоило его стянуть, налитый кровью член выскочил, показывая себя во всей красе. Несколько секунд сопротивляясь образу юного омеги, все стоящему перед глазами, он провел по своему достоинству рукой, тихо постанывая и пытаясь отвлечься. Стараясь думать о чем угодно, лишь бы не о брате с его течкой и о том как тот неумело пытался удовлетворить свое желание всего через какую-то комнату от него. От нетерпения движения становятся все резче и молодой альфа кончил, едва представив как тот будет стонать под ним «гэгэ» своим прекрасным звонким голосом и обхватывать стройными ногами талию, требуя пометить и испачкать. От одного взгляда на перепачканную руку, ему стало тошно от самого себя. «Ты просто отвратителен. Дошел до того, чтобы дрочить на собственного младшего брата, просто потому что он омега. Найди себе уже подружку» - продолжая корить себя, Уду принялся за уборку, стирая все следы, которые мог. И желая так же стереть этот ужасный момент из памяти навсегда. После этого видеть солнечного и милого А-Сюаня для него становится невыносимо: тело рвется к младшему, а разум наказывает альфу за это, подкидывая воображению то, как тот возненавидит его эту животную тягу. Хотя омега кажется не замечает изменений в поведении старшего брата и ластится к нему только сильнее, временами прижимаясь непозволительно близко, заставляя Ши Уду ходить по грани. И становится только навязчивее, когда на каждую его течку альфа начинает уезжать: иногда с друзьями, в иной раз в другой город и возвращается только через неделю, тогда даже запах текущего омеги выветривается из их дома. Цинсюань на это обижается и дует губы, старший же объясняет это тем, что он частенько забывает про подарки для младшего или тем, что тот тоже хотел бы повеселиться, но из-за течки не мог. «Я просто пытаюсь тебя защитить, глупенький», - он слабо улыбается, трепля его по волосам каждый раз. И все так же держа на расстоянии. Уду взрослеет, все больше его тянет прикоснуться к брату. Теперь это невозможно прятать, потому что стоит тонким рукам доверчиво обвиться вокруг него, выпрашивая ответное объятие, возбуждение моментально накатывает волнами, поглощая, как штормовое море. Сны становятся все развратнее, стирать белье по утрам ужасно надоедает, но благо у него собственная ванная комната и некому его за это стыдить. Это становится невыносимо. Поэтому он принимает тяжелое решение и поступает в университет в другом городе. Лишь бы не видеть того, кем столь дорожит. Молодой альфа пытается все забыть и топит себя в учебе, безуспешно пытаясь завязать отношения с кем-нибудь, но их запах отталкивает. Он не может перестать сравнивать их с милым сердцу Цинсюанем. Он ищет отголоски его образа во всех встречных лицах, надеясь на то, что каким-то немыслимым образом тот окажется в толпе. В итоге, после многих бессонных ночей, с трудом, но он все же признается себе, что влюблён в него сильнее, чем положено брату. *** Ши Уду возвратился домой лишь на каникулы. Без предупреждения, забываясь и теряясь между сном и реальностью. Дома снова пустота, лишь сладковатый запах как тонкий парфюм висит в холле. Уставший с дороги альфа от него отмахнулся, стараясь не обращать внимание. Но лишь поднимаясь наверх по лестнице вспомнил о том, что так пахнет Цинсюань в течку. Тело реагирует мгновенно, а голову спешат заполнить непристойные мысли. Он ругает себя за неосторожность и стремглав пробегает по коридору, прикрывая нос рукавом свитера. Толкает дверь в свою комнату… и застывает поражённый. Прямо перед его глазами, его милейший младший брат ерзал по его кровати, пачкая покрывало смазкой. В его рубашке, которая была ему велика на несколько размеров. Воспоминания из детства тут же всплывают в голове, разум требует уйти, но ноги будто приросли к месту. Все так же, разве что перед ним больше не щуплый подросток, не знающий что делать со своим телом, а прекрасно сложенный юноша, который сгорает в огне течки и животного желания. Несмотря на то, что дверь достаточно громко врезалась в стену, омега этого не заметил, лишь будто нарочно приподнял ягодицы повыше и ввел в себя пальцы, так словно делал это каждый день. И начал качаться в такт неслышимой музыке, как змея, и стонать сладко, как демон искуситель. Будто случайно раскрывает себя пальцами, давая полюбоваться на чуть опухший от его игр проход во всей красе. А после переворачивается на спину и смотрит прямо на брата, распахнув влажные покусанные губы. - Гэгэ, ты все же пришел. Я так ждал тебя… - прошептал он, не переставая ни на миг двигать в себе пальцами и запрокидывать голову, когда попадал ими куда надо. - Ах, гэгэ, возьми меня… Хочу тебя.. - Ты не понимаешь, я твой брат... - Ши Уду почувствовал как в нем просыпается что-то дикое, которое желает одного — взять и присвоить сладкопахнущего и стонущего от желания юношу. Тело двигается само по себе, несмотря на то, что разум бастует. Шаг, еще, все ближе, хотя следовало бы убежать и запереть дверь с другой стороны, а после спрятаться в ванной и самому разобраться с проблемой ниже пояса. - Я не могу… Эти слова слетают с губ, как слабое оправдание. Он понимает, что подошел слишком близко, лишь когда плавным движением Цинсюань приподнимается и накидывает на его шею кольцо своих рук. А после целует отнюдь не так как должны целовать брата после долгой разлуки. Какие-то остатки разума и логики пытаются сопротивляться, но руки сами прижимают к себе столь желанное тело, а пальцы зарываются во влажные растрёпанные чёрные волосы. Ши Уду целует жадно, прикусывает нежные губы, врывается в чужой рот языком. Все что он хранил в себе так долго, все самые порочные желания вырываются наружу будто из ящика Пандоры. Он рычит и валит брата на мягкий матрас, накрывая собой сверху. В ответ звучит только смех вперемешку со стонами, когда его губы скользят по тонкой шее. Молодой альфа запрещает себе ставить метку на брате, кусает собственную руку, слушая как недовольно тот мычит под ним, потираясь ягодицами об его ногу, пачкая своим запахом в попытках хоть на минутку унять жар внутри. И подтолкнуть Ши Уду поближе к краю. - Гэгэ.. Гэгэ... — шепчет под ним омега словно в бреду, но его руки действуют на удивление четко и выверено, избавляя его от брюк и белья, да шире расставляя ноги. От этого в высшей степени пошлого действия старший почти сходит с ума. - Войди в меня, возьми меня… ах. На заднем плане проскальзывает мысль о презервативе, но исчезает, смытая потоком чувств, стоит только Цинсюаню закинуть на него свою ножку, раскрываясь еще больше, заставляя прижаться ближе, и направляет его член в себя, тихо постанывая от нетерпения, когда горячая головка касается влажного входа. Ши Уду больше не может терпеть и толкается внутрь, одним резким движением входя на всю длину. Аккуратные ноготки царапают его плечи, зеленые глаза удивленно распахиваются, с розовых опухших губ слетает стон полный восторженной радости. Несмотря на дискомфорт от первого проникновения, на них играет дольная улыбка. - Да, гэгэ. Вот так… ах… так глубоко! Ах… быстрее, прошу! - тело под ним дрожит, проскальзывая по простыням, а от стен отскакивает эхо вздохов и порыкиваний. Альфа не сдерживается, врываясь в него неумолимо, словно каждым толчком хотел выбить из него душу. Младший только рад, сорвавшимся голосом нашёптывает пошлости, задоря еще сильнее и подмахивая бедрами навстречу каждому толчку. - Ах, гэгэ. Сюда, сильнее. ах...ах… еще, гэгэ, еще! - тело под ним горит и трясётся стоит ему попасть куда нужно. Жаркие стенки стискивают член старшего, засасывая глубже. – Ты такой горячий, братец… ах, такой... большой. Быстрее, быстрее! Цинсюань излился в первый раз стоило сделать несколько первых толчков, коротко вскрикнув и оставив пару царапин на чужих плечах. Но после этого Уду даже не подумал его отпускать, продолжая трахать расслабленное тело омеги снова и снова. Тот стонет, запрокидывает голову, но ничего не говорит, лишь крепче цепляется, будто за единственную соломинку в этом океане эмоций и ощущений. Сходя с ума от ощущения горячего члена в себе, от того как он трется о его нетронутые раньше нежные стенки. Сдерживающий себя до этого столько времени альфа полностью поддаётся своим желаниям, разукрашивая бледную грудь и плечи брата красными собственническими метками и укусами. От зовущего аромата кружится голова, перед глазами стоит пелена, отметающая любые связные мысли. Одна за другой в памяти всплывают его ночные фантазии, но реальность превосходит всякие ожидания. Младший куда более раскрытый: ловит его влажные поцелуи с жаждой умирающего в пустыне от жажды; стонет оглушительно и соблазнительно на ухо, лишь изредка прикусывая нижнюю губу, когда Уду попадает куда нужно; похотливо вскидывает бедра выше, напрашиваясь на большее. И всхлипывает, когда получает желанное, дрожа всем телом от удовольствия. - Ты такой… ах… гэгэ чуть помедленнее, я уже на пределе, гэгэ! Когда он с громким стоном кончил снова, сжимая в себе, старший попытался отстраниться, прокусывая губу до крови, чтобы самостоятельно разобраться, ведь нельзя было, чтобы омега понес от него. Хотя глубоко внутри эта мысль вызывала самые приятные мысли, как и метка на чужой изящной шее. - Брат, я хочу узел. Пожалуйста, ну, пожалуйста, - Цинсюань шепчет самым пошлым голосом из всех, что Уду доводилось слышать, и лижет его ухо, сжимая кольцо ног вокруг его талии, не давая ни на миллиметр отстраниться. - Кончи в меня, пометь, покажи, что я твой. Ах... Альфа рычит, но покорно исполняет, вбиваясь в него дальше и после особо глубокого толчка, изливается внутрь, чувствуя как начинается сцепка. Младший кричит от удовольствия, словно кончает сам, поджимая пальцы на ногах и выгибаясь в пояснице, и сильнее цепляется за него. Лишь когда он полностью был наполнен семенем, его руки расслабились и он откинулся на сбитую постель, часто дыша и поглаживая испачканный живот, постанывая от микро оргазмов все еще сотрясавших старшего, нависшего над ним. На его опороченных губах играет улыбка победителя. Чувствуя на себе взгляд он изгибается сильнее, будто красуясь, проводя рукой вниз и касаясь того места, где они сплелись воедино. Ши Уду же смотрит на него неверящими глазами, опираясь на руки, больше не позволяя себе прикоснуться к его телу. В глубине души он начинает корить себя по мере того как отступал жар близости. Если бы не узел, он бы уже убежал, размышляя над тем, как покончить с собой от стыда за то, что не сдержался, ведь запрещал себе даже думать об этом. - Ну, что ты, братец, поцелуй меня скорее, я хочу почувствовать тебя на себе, - омега выгнулся, как кот, елозя и сжимая член внутри себя. - Неужели ты меня не любишь? А я так ждал тебя, готовился... В голосе появляются плаксивые нотки, но полуприкрытые пушистыми ресницами глаза до сих пор были затуманены желанием. Старший не выдерживает и ныряет в этот омут с головой, прерывая поток бессмысленных слов, накрывает собой хрупкое тело любовника, впиваясь в его губы жадным поцелуем. Он понимает, что обратного пути больше нет, поэтому целует отчаянно и страстно. Хотя от понимания того, что брат хотел быть с ним самого начала и страдал от разлуки, так же как и он, на сердце растекается тепло. - Я никогда не отпущу тебя…