Дышать

Развожу руки, себя раскрывая, показываю растущей опухолью. «Видишь? Знаешь? Бей! Готов». И прогибаешь спину, смотришь сквозь. И ждешь, наливаясь молчаньем и жаром. «С левой? С правой? Не рукой? Как сильно?» И замираешь в готовности быть раздробленным, и уже не думаешь — что потом. И глупо ждешь, когда будет — бить. Только — не бьет. Целует. Врасплох. И шатаясь неживым, падаю к земле, как к подхватывающим объятьям. Падаю — на колени пред тобой. Падаю: слезы тяжелее костей. «Как… Ты… Не…» Падаю — и поднимаюсь. Цепляясь по твоим ногам, вьясь — «дайте точку опоры». И не стоишь — не стоишь, позволяя, — а еще и протягиваешь, будто так надо, руки, еще взглядом даешь уступ, за какой зацепиться, еще помогаешь тверже встать, поддерживая дрожащие локти. И не боишься запачкаться, получить царапины, не боишься соскользнуть по краю — даже не знаешь, что так вообще можно. А я, хватаясь, как уставший утопленник, выползаю на камни и глотаю, пока дают. «Мне — можно — тоже — дышать — с тобой — одним — воздухом?» И ты смотришь: как же не дышать, когда он — для всех. «Даже для…?» Но ты не знаешь слов — «даже для». Для тебя и я — безоблачный. Для тебя и я — прощенный. Для тебя бить — немыслимо. Для меня быть не битым — немыслимо. И стоим, отражаемся. И почему-то не больно. И почему-то легко и понятно. И почему-то теперь — вдвойне крепче. И почему-то теперь — можно жить.