Пощечины от дьявола // 快穿之打脸狂魔

Это была английская песня, начавшаяся с душевного соло на электрогитаре. Потом медленно вошли барабаны, бас и другие музыкальные инструменты, так что темп становился все быстрее и быстрее, а звучание все интенсивнее и интенсивнее. Чжоу Юнь Шэн снова закрыл глаза, танцуя в такт, затем открыл их. В дымном свете его темные глаза казались особенно глубокими, и они горели гневным пламенем. Он намеренно добавил своему голосу металлическую текстуру и излил все свое отвращение и презрение. Даже люди, не понимавшие английского, чувствовали всплеск его резкости и насмешек, их кровь закипала, все их тело дрожало. А те, кто понимал текст, были ошеломлены. Молчи, просто остановись, Не надо ничего делать или говорить, малыш. Я сыт по горло, С сегодняшнего дня я не твоя личная собственность, малыш. Ты, возможно, думаешь, что сам я никогда бы не сделал так, Но сегодня я… Сильнее, чем вчера, Теперь я иду своим путём. Мое одиночество больше не убивает меня, Я сильнее… Никогда не думал, что так поступлю, малыш, Я плыл по течению, Ни о чём особо не волнуясь. Ты, возможно, думаешь, что сам я не справлюсь, Но ты ошибаешься, Потому что сегодня я… Голос красавца был пронзительным и злым. Яркое пламя, горящее в его глазах, говорило аудитории, что даже без Лин Си Цина он будет становиться более сильным и могущественным, пока никто не сможет победить его. Эта песня была объявлением войны Лин Си Цину. Ею он говорил ему: «Я лучше тебя. По сравнению со мной, ты — ничто». Большинство зрителей были фанатами Лин Си Цина, но никто не мог найти мотивации защищать своего кумира. Да, они были фанатами, но в первую очередь — любителями музыки. И они, естественно, слышали, что эта песня имеет все шансы стать популярной во всем мире. Волшебный голос Оу Цзи Нана — лучшая аранжировка для этой песни. Они хотели закрыть уши, чтобы прекратить слушать, и закрыть глаза, чтобы противостоять его вездесущему очарованию. Но обаяние этого человека было повсюду, они не могли сбежать. Кроме того, что бы смотреть на него широко раскрытыми глазами, они больше ничего не могли сделать. Песня приближалась к кульминации. Холодный голос молодого человека давал намек на хрипоту, как капля воды, падающая в кипящее масло, поэтому публика ощутила сильное изменчивое пламя. Ближайшие к сцене зрители были почти сожжены дотла обаянием мужчины. Они были покрыты потом, их волосы прилипли ко лбу, а щеки пылали. Было очень неловко, лица выражали явное сопротивление, но глаза светились и дрожали от волнения. Они хотели следовать за молодым человеком, танцевать и кричать. Кричать, пока их голоса не прервутся. Но они не смели предать своих кумиров, поэтому снова и снова напоминали себе, что нужно быть терпеливыми. Их души были пронзены мужским голосом, кричащим, колющим и рвущим. В конце концов они были раздавлены в пыль… Кто-то стиснул зубы, кто-то сдерживал слезы, кто-то отчаянно дрожал. Один человек хотел сделать что-нибудь, чтобы успокоиться, и случайно зажег световую палочку. У ранее темной аудитории внезапно появился слабый свет. Затем он начал распространяться, пока аудитория не осветилась, словно прожектором. Поющий на сцене мужчина, был слишком сильным — как самый сильный наркотик, вызывающий привыкание. Люди падали и в безумии следовали за ним. Когда песня закончилась, он весь вспотел. Публика была еще хуже — упорные и нетерпеливые вгляды смотрели на него, как на луч света. — Следующая песня посвящена вам, — сказал он без паузы. Что им делать, если они ничего не могут, кроме как просто слушать? Их задница хочет танцевать? Их голова хочет качаться в ритм? Все оглянулись, чувствуя себя немного смущенным, но вскоре они уже не беспокоились о людях вокруг них. Чарующий голос молодого человека втянул их в бесконечную боль любви и ненависти. В моём сердце начинается жар, Переходящий в лихорадку, и я выбираюсь из мрака… Наконец-то я вижу тебя кристально чётко. Давай, продай меня с потрохами, а я выведу тебя на чистую воду. Смотри, я ухожу, унося с собой частицы тебя, Не недооценивай то, что я могу сделать. В моём сердце начинается жар, Переходящий в лихорадку, и я выбираюсь из мрака… Шрамы, оставленные твоей любовью, напоминают мне о нас, Они заставляют меня думать, что всё у нас почти было. Шрамы, оставленные твоей любовью, мешают мне дышать, Меня не покидает чувство, что у нас могло быть всё. Ты пожалеешь о том, что встретил меня… Это была песня мести. Молодой человек небрежно пел, демонстрируя свирепую и презрительную улыбку. Это было словно объявление миру о том, что он не отпустит тех, кто его предал. Он позволит им гореть в руинах, и из глубины отчаяния у них не будет другого выбора, кроме как смотреть на его славу. Перед лицом такой явной, надвигающейся злобы поклонники Лин Си Цина были совершенно не способны возмущаться за своего кумира. Они уже стали сумасшедшими, раскачиваясь и крича в такт музыке. В их души вторглась ненависть песни. У них кружилась голова. Песня закончилась, и все почувствовали прилив усталости. Они подумали, что молодой человек сделает перерыв, чтобы переодеться и отдохнуть, или споет песню в более медленном темпе, чтобы снизить напряжение в зале. Но они были шокированы, потому что он просто вытер со лба пот и выдохнул: — Вот вам рок. Пожалуйста, следите за моим танцем. Какого? Не должно ли твое тело устать после погружения в бездну? Почему ты так взволнован, будто тебе только что ввели адреналин? Брат, ты, должно быть, принимаешь наркотики! Скорее принеси мне бутылку воды — я так долго орал, что не чувствую горла! Где сотрудники? Есть ли у них что-нибудь лучше этих флуоресцентных палочек? Мои потускнели, мне нужны новые! Где вывески? Нет баннеров? Разве на концертах обычно не продают более длинные световые палочки и звездочки? О, разве вы не один из сотрудников здесь? Так непрофессионально! Публика пила воду, фотографировалась, и останавливала проходящих мимо сотрудников, чтобы получить больше палочек. Ранее темная публика стала сиять. Чжоу Юнь Шэн поставил микрофон на стойку и достал электрогитару. Его пальцы наиграли какие-то случайные ноты, и шумная публика немедленно утихла в ожидании. Он удовлетворенно кивнул их реакции и улыбнулся в ближайшую камеру. Его красивое лицо с очень опьяняющей улыбкой появилось на большом экране. Прежде чем публика успела успокоить свои бешеные сердца, он сосредоточился на своем инструменте, его пальцы начали быстро перебирать струны. Одна за другой ноты сталкивались в воздухе, лопались, сходились друг с другом — это была чудесная галлюциногенная химическая реакция. Щеки публики горели, в глазах расплывалось, и они невольно покачивались в такт. Были подняты баннеры, звездные палки и мягкие огни, размахивая ими из стороны в сторону. Юноша на сцене хрипло кричал на высоких тонах. Позади него разлетелись фейерверки, образуя водопад. Вокруг него колебания света образовывали волны, освещая сцену. Как он раньше и обещал, у него была сила осветить всю сцену. Даже если бы здесь горели звезды, он все равно был бы самым ослепительным существом. Публика уже забыла свои первоначальные намерения, они всем сердцем погрузились в его концерт. Каждая его песня была такой страстной, то поднимаясь, то опускаясь. Чжоу Юнь Шэн не давал им и возможности вздохнуть. Он поднимал их к облакам, а затем безжалостно толкал в бездну, так что они постоянно были истощены и тяжело дышали — они оказались в ловушке, но при этом у них не было желания спасаться. Казалось, время пролетело в мгновение ока. Молодой человек медленно подошел к пианино и выдохнул: — Это последняя песня «Из-за тебя». Надеюсь, вы сможете тихо её послушать. Как это может быть последняя песня? Разве концерт не только начался? Публика была в шоке. Они посмотрели на часы и обнаружили, что уже одиннадцать часов вечера. Кто-то завопил: — Не останавливайся, продолжай петь! Мы поддерживаем тебя! — Цзи Нан, продолжай! — Оу Цзи Нан, ты лучший! Мы поддерживаем тебя! — Пой до утра! Нет, пой вечно! Мы всегда будем тебя слушать! Крики то и дело переходили в бурные аплодисменты. Они были полностью покорены его талантом. — Спасибо, но, к сожалению, у нас есть контракт со Звездным павильоном. Если мы будем работать сверхурочно, нас ждет огромный штраф, — Чжоу Юнь Шэн весело улыбнулся в камеру и продолжил, — эта песня является оригинальной версией «Из-за тебя». Тише, пожалуйста, тише. Он приложил тонкий палец к розовым губам, выражение его красивого лица было головокружительным. В зале прокатилась умилительная волна, но в конце концов стало тихо. Это была песня, которая отправила Оу Цзи Нана в ад, а Гэ Мэн Шу — в рай. Все хотели знать, кто был прав, а кто виноват. Мелодия фортепьяно медленно текла из-под его пальцев. Уровень исполнения Оу Цзи Нана был потрясающим, его голос завораживал. Та же прекрасная мелодия, которую они всегда слышали, внезапно стала тяжелее и глубже. Я не повторю Твоих ошибок. Я не позволю своему сердцу Так страдать. Я не сломлюсь, Как ты. Тебе было так больно падать! Нелёгким путём, но я научился Не доводить себя до такого состояния. Благодаря тебе Я научился не сворачивать с верного пути. Благодаря тебе Я научился оберегать себя от страданий. Из-за тебя Я разучился доверять не только самому себе, Но и людям вокруг. Из-за тебя мне страшно. Если я сбиваюсь с дороги, Ты указываешь мне верный путь. Я не плачу, Потому что, по-твоему, слёзы — проявление слабости. Я вынужден притворно Улыбаться и смеяться каждый день. Моё сердце не может разбиться, Если с самого начала оно не было целым. Я видел, как ты умирал, Я слышал, как ты каждую ночь плакал во сне. Я был так молод — Тебе следовало понимать, что нельзя давить на меня, Но ты никогда ни о ком не думал, Ты чувствовал только свою боль. И теперь я плачу среди ночи Всё по тому же поводу… Из-за тебя… Из-за тебя мне страшно. Благодаря тебе Я научился не сворачивать с верного пути. Благодаря тебе Я научился оберегать себя от страданий. Благодаря тебе я стремлюсь Изо всех сил обо всём забыть. Из-за тебя Я не знаю, как смогу впустить в сердце кого-то ещё. Из-за тебя Я стыжусь своей жизни, потому что она пуста. Из-за тебя мне страшно. Из-за тебя.