Пощечины от дьявола // 快穿之打脸狂魔

Чжоу Юнь Шэн думал, что подобные слова были для Густава просто необходимым способом успокоить участников, поэтому он вообще не думал об этом. Они переоделись и направились в гримерку. Чжоу Юнь Шэн выбрал себе утренний наряд британской аристократии: кашемировое пальто с брюками в серебристо-серую полоску, серый двубортный жилет и чисто-белую рубашку с воротником. Затем он повязал шелковый серебристо-черный шейный платок с причудливым рисунком. Теперь он выглядел как благородный молодой мастер. Все его жесты были элегантными и изысканными, и бросались в глаза. Густав долго смотрел на него, затем посмотрел на себя. На нем также был костюм-тройка, но качество изготовления было гораздо менее великолепным, чем у котенка, и, судя по стилю, он казался слугой. Чжоу Юнь Шэн объяснил с покрасневшим лицом: — Я хотел изобразить строгую и ленивую, старомодную и живую аристократическую жизнь восемнадцатого века, поэтому теперь мы одеты как пара молодых хозяина и слуги. Теперь я ваш господин. Вы можете принять это? — он осторожно посмотрел на мужчину своими голубыми глазами формы цветов персика. Он знал, как использовать могущественное очарование этого тела, и без колебаний использовал его для собственного удобства. Как и ожидалось, этот человек не проявил никакого недовольства. Он улыбнулся и учтиво сказал: — Я готов служить вам, мой господин. На самом деле, он не только не обиделся, но и остался очень доволен этой идеей. Чжоу Юнь Шэн показал должное благодарное выражение. Им лишь немного нанесли макияж, так как они уже были достаточно красивы, а затем они оба пошли в сторону гостиной в стиле барокко. — Как бы вы хотели сфотографироваться, мой господин? — уважительно спросил Густав. Если бы он мог, ему бы хотелось взять котенка за кончики пальцев и поцеловать тыльную сторону его молочно-белой руки. Его нежное, внимательное, элегантное поведение заставляло участниц беспрерывно визжать. Лицо Чжоу Юнь Шэна покраснело, а его глаза стали более увлажненными из-за нервозности. Он поколебался и сказал: — Я сяду в это кресло, а вы станьте рядом со мной. Сначала сделаем нейтральное фото, чтобы увидеть эффект. Вам не нужно принимать какие-то особые позы. Просто играйте свою роль. Убедитесь, что люди сразу узнают наши роли. — Да, мой господин. Пожалуйста, сядьте, — Густав немедленно наклонился, чтобы подвинуть великолепный стул с высокой спинкой, затем схватил котенка за руку и повел к нему. Он был достоин быть самой высокооплачиваемой мужской моделью в мире. Его скорость адаптации была очень быстрой. Чжоу Юнь Шэн был очень доволен игрой этого человека, но он притворился нервным и предупредил: — Хорошо. С этого момента я ваш господин, а вы мой слуга. Когда я перед камерой, я действительно вхожу в свою роль и забываю свое место. Так что простите, пожалуйста, за невежливость. — Как бы вы не относились ко мне, моя преданность и любовь к вам никогда не изменятся. Когда я понадоблюсь, я сразу же появлюсь рядом и решу все ваши проблемы за вас. Всегда сопровождать вас — это мое самое большое удовольствие. Все думали, что Ачесон играет, и только он знал, что эти слова давно зрели в его сердце, ожидая того дня, когда он сможет признаться в любви любимому человеку. Теперь, когда его сердце было наконец довольно, он отступил в легком поклоне, чтобы сделать жест уважения. Чжоу Юнь Шэн сел и скрестил свои длинные стройные ноги, скрестив обе руки на коленях. Густым гелем были зачесаны его платиновые волосы, обнажив его изысканные черты лица. Его подбородок был слегка приподнят, глаза сузились, а выражение лица было очень высокомерным. В этот момент он был дворянским сыном, безупречно исполняющим свою роль. А позади него стоял красивый и нежный на вид слуга, молча глядя на него беспомощным, но заботливым взглядом. Это была неподвижная картинка, но она, казалось, говорила о том, что за этими двумя скрывается много скрытых историй. Слегка тусклый свет придавал рассказу неописуемую горечь и тяжесть. — Замечательно! Мне нравится это сентиментальное чувство! — воскликнул фотограф, делая снимок. Опять же, Ромео всегда делает самые прекрасные фотографии в кратчайшие сроки. Это так раздражает! Толпа игроков была в ярости от зависти. Особенно Эмили, назвавшая мальчика врагом номер один, которого ей нужно было искоренить. — Теперь мы будем сниматься за обеденным столом, вон там. Хотя это художественное фото, я хочу придать ему теплоту, живость и естественность. Что вы думаете об этой идее? — Чжоу Юнь Шэн посмотрел на мужчину. — Ваша идея великолепна, мой господин. Что вам нужно, чтобы ваш слуга сделал?— Густав поклонился, немного увлекшись. Он был готов остаться слугой котенка на всю жизнь, если тот отдаст ему свое сердце. — Налейте мне вина или что-нибудь в этом роде, — неуверенно ответил Чжоу Юнь Шэн. Он привык искать ощущения во время съемки, но понятия не имел о конкретных действиях. Они подошли к огромному столу. Благодаря всемогущим мастерам реквизита у них были не только тарелки, ножи и вилки, хлеб, масло и овощной салат, они даже поместили несколько бутылок красного вина и большую упаковку молока. Если игрок хотел сделать несколько снимков во время еды, он мог просто использовать это. Чжоу Юнь Шэн сел в изголовье стола и поднял бокал для красного вина, чтобы подать знак своему слуге. Густав немедленно начал наливать ему вино, но внезапно остановился. Чжоу Юнь Шэн приподнял брови. Его глаза были чрезвычайно неудовлетворенными, как будто он спрашивал: «Что ты сомневаешься? Глупый слуга». Верный слуга слегка поклонился и улыбнулся: — Господин, вам еще четыре месяца до совершеннолетия, поэтому вы не можете пить алкоголь прямо сейчас. Я налью вам стакан молока. Оно поможет вам вырасти. Под пристальным взглядом хозяина он налил стакан молока и протянул ему. Когда они двое взаимодействовали, фотограф щелкнул затвором. Два человека: один наклонился, другой поднял голову вверх; юный и высокомерный, зрелый и скромный. Их глаза встретились, и в воздухе возникла великолепная атмосфера. Беспрецедентная красота двух мужчин и молчаливое взаимопонимание в их отношениях заставили фотографии выразить своего рода необъяснимую близость и странную двусмысленность. Когда мальчик допил молоко, мужчина сразу же вынул платок, чтобы вытереть ему рот. Молодой человек слегка нахмурился, проявив гордое выражение «ты действительно раздражаешь», но он послушно поднял подбородок и молча принял то, что делал мужчина. Глаза мужчины становились все глубже и тяжелее. Даже яркий свет не мог проникнуть в сильные чувства, тихо зарождающиеся за его зрачками. Даже когда они оба стояли в профиль, их глубокие контуры лиц завораживали. Фотограф сделал снимок, затем внимательно увеличил масштаб, чтобы рассмотреть каждую деталь. Идеально — идеальное освещение, идеальный стиль. Идеальные выражения и эмоции, которые выражали их глаза, делали их еще более совершенными. Кадр был переполнен сентиментальными переживаниями и живостью, настолько, что легко трогали зрителей. У фотографа не было намерения продавать гниль, но он должен был признать, что невероятно блестящее фото было как раз для гнилых женщин. Он быстро отрегулировал фокус камеры, но обнаружил, что двое уже встали из-за стола и медленно шли к гардеробной. — Хозяин, ваш шарф изогнут, — Густав наклонился, чтобы помочь подростку поправить шарф. Его пальцы ненадолго задержались на крошечном адамовом яблоке. Адамово яблоко было одним из уязвимых мест мужчины. Если бы он не нуждался в этом для съемок, Чжоу Юнь Шэн никогда бы не поднял шею, чтобы раскрыть свою слабость. Особенно этому человеку, который намеренно или ненамеренно ощупывал его. Однако через несколько секунд он потерял терпение. Он стряхнул руку мужчины, схватил его за галстук и потянул вниз. Впервые его голубые глаза утратили свою обычную чистоту, засияв опасным блеском. Он молча предупредил другого мужчину, чтобы он не касался его запретной зоны. Удивление Густава длилось всего мгновение, затем его сменило неконтролируемое возбуждение. Оказывается, котенок мог не только очаровательно мяукать. У него также были острые когти, и любой, кто спровоцировал его гнев, понес бы его дикое возмездие. Этот нрав действительно возбуждает! Как может быть на свете такое уникальное, противоречивое и красивое существо? Он создан специально для меня! Густав глубоко улыбнулся, сохраняя неловкую позу, когда подросток тащил его вниз за галстук-бабочку. Он протянул руки и прижал мальчика к углу стены, показывая, что он все еще находится в более сильной позиции, даже если его схватили за горло. У мальчика не было страха. Он гордо поднял подбородок и сузил глаза. Это по совпадению сократило расстояние между ними, и между вдохами можно было отчетливо уловить запах друг друга. В руках Густава на стене виднелись синие прожилки. Он отчаянно пытался сдержать свое желание взять котенка на руки и любить его. Это заставляло его напрягаться до предела и делало его плотно вытянутое тело высоким и стройным, как у скульптуры. Положение подростка было слабее, но его мятежные яркие глаза делали его единственным пятном цвета в тесноте и мрачности. Такое сильное эмоциональное столкновение — это безумие, которое подавляли до предела, но которое вот-вот взорвется. Этот благородный господин и его покорный слуга, верность и предательство, а также извращенная смена ролей создали бесподобную фотографию. — Великолепно! Чудесно! Ни один кадр из тридцати не был потрачен зря! Ваше выступление потрясающее! — взволнованно крикнул фотограф. Очевидно, это было их первое сотрудничество, но такое естественное понимание и гармония создавали впечатление будто они знают друг друга сотни лет. Когда они стояли вместе, все вокруг них исчезало и становилось их фольгой*, а темное течение, протекающее между ними, изолировало их в пространстве, которое не мог нарушить никто другой. Если бы они однажды стали парой, фотограф не почувствовал бы ни малейшего удивления. Чжоу Юнь Шэн быстро оттолкнул мужчину, краснея и извиняясь: — Простите мои действия, мистер Ачесон. Я не привык к тому, что меня трогают за шею. — Ничего страшного. Я был слишком смелым. Но разве тебя никогда не трогали? — неожиданно спросил Густав. — Да, мне очень жаль, — Чжоу Юнь Шэн не лгал. Ромео действительно был девственником. Карие глаза Густава загорелись радостью, а волосы котенка были растрепаны теплым голосом: — Ничего страшного, это была моя вина. Я не должен был прикасаться к тебе в чувствительном месте без твоего согласия. Это я должен извиниться. Два человека улыбнулись друг другу, наконец, избавившись от неловкой атмосферы. В этот момент подошла Эмили, одетая в длинное кружевное платье. Она улыбнулась и сказала: — Простите, что прерываю ваш разговор, но, мистер Ачесон, время моей фотосессии. Ее платье было чисто черным и полупрозрачным, и сексуальное нижнее белье под ним можно было легко увидеть в лучах солнечного света. Ее шаги были очень быстрыми, из-за чего ее пышная грудь непрерывно дрожала. Даже наполовину прикрытая, она почему-то выглядела более открытой, чем когда она была в откровенном бикини. Все мужчины в студии смотрели на нее, широко раскрыв тонкие и явно похотливые глаза. За исключением Густава, который ни капли не волновался. Он был даже несколько равнодушен. — Хорошо, я иду прямо сейчас, — он улыбнулся вежливо и отстраненно, но когда он прощался с мальчиком, его глаза были очень нежными и любящими. Эмили настолько ревновала, что её сердце сбилось с ритма. У нее были некоторые сомнения по поводу их сексуальной ориентации, но она приказала себе не думать об этом. Как может такой мужественный и сексуальный мужчина, как мистер Ачесон, быть геем? Наряд Эмили для её партнера был полностью чёрным костюмом с шёлковым вырезом и чисто черной рубашкой, без галстука. После того, как мистер Ачесон вышел из раздевалки, она мгновение оценивала его, а затем протянула руки, чтобы расстегнуть несколько верхних пуговиц его рубашки. Густав немедленно отступил на несколько шагов и расстегнул свои пуговицы. Что, черт возьми, делала эта женщина? Он мог с первого взгляда разглядеть её мысли, но если он правильно помнил, она все еще была девушкой Хайдена, верно? Выражение его лица по-прежнему было нежным и скромным, но глаза стали еще более равнодушными и отстраненными. При внимательном взгляде можно было увидеть даже некоторое нетерпение и презрение. Эмили выросла на улице, она научилась распознавать настроение. Она быстро извинилась перед ним, а затем взяла на себя инициативу, чтобы не прикасаться к нему как не следует. Она видела разное отношение Ачесона к ней и Ромео. Это вызвало у нее беспокойство, поэтому она собиралась соблазнить Ачесона в фотосессии, используя свою сексуальность, чтобы очаровать и «случайно» потереться о его тело, чтобы спровоцировать его похоть. К ее разочарованию Ачесон был не только равнодушен к этому, после фотосессии он бросил на нее резкий, холодный взгляд, заставив ее волосы встать дыбом. Она не хотела испытывать это жуткое чувство во второй раз. Возможно, она была слишком откровенной, поэтому мистер Ачесон почувствовал себя смущенным? В конце концов, вокруг так много камер, и он не может показывать никакой предвзятости. Как он может её не любить? Она намного красивее, чем Бонни. У нее была настойчивость героини. Она быстро вернула утраченную уверенность в себе и была готова удвоить свои усилия.