Best parts of me

Обнимать Бокуто во сне всё равно что прижиматься к батарее — жарко и твёрдо. Но ощущать грудью его широкую, сильную спину — достойная компенсация. Куроо не часто пользуется этой возможностью, ведь обычно между ним и Бокуто оказывается рука Акааши. Не специально, не ради того, чтобы их разделить — просто Бокуто засыпает, прижимаясь к Акааши со спины, но тот всегда поворачивается в кольце его рук, чтобы уткнуться лицом в его грудь. Поэтому Куроо особенно ценит моменты, когда они с Бокуто оказываются в постели раньше, потому что тогда можно обнять его поперёк туловища и прижаться губами к шее. Акааши, возвращаясь из душа, обычно улыбается и засыпает, положив руку на руку Куроо. Рядом с Бокуто так хорошо, что обычно хватает минуты-двух, чтобы провалиться в сон. Но Куроо уже десять минут гипнотизирует родинку на плече Бокуто, которую внезапно так хорошо видно в темноте. Из головы не выходит присланное в обед сообщение. Его же Бокуто потом тихо озвучил ему перед ужином. И Куроо прокручивает его слова раз за разом, надеясь, что они наконец сольются в один единый звук и перестанут иметь какой-либо смысл. Выходит только зациклиться. — Тецу, ты бы знал, как сильно я хочу тебя в себе. Вот чего Куроо не ожидал, так это собственного волнения. Почему-то с самого начала отношений ему казалось, что это естественно — отдаться Бокуто телом и душой, без остатка и сожалений. Впустить его так глубоко, насколько это возможно во всех смыслах. Может, Куроо мыслил стереотипами и предубеждениями, но ему и в голову не приходило, что Бокуто может хотеть того же. С Акааши таких проблем не было, они менялись в любое время, потому что между ними были совершенно равные отношения, в которых на первое место выходила любовь к Бокуто и на второе - любовь друг к другу. Ведь не будь Бокуто, они бы никогда не сошлись. Они это прекрасно понимали и не питали иллюзий, что всё у них одинаково. — Тецу, ты спишь? — слышится хриплый голос Бокуто. — Нет. — Насчёт сегодняшнего…. — Бокуто заводит назад руку и гладит Куроо по затылку. — Не парься так сильно, если ты к этому не готов. Просто я очень хотел тебе сказать об этом. — Всё в порядке, — поспешно отвечает Куроо. — Всё в порядке. Я сделаю это. А как иначе? Куроо готов почти на всё ради Бокуто. Сделать ему приятное, удовлетворив его простое желание — меньшее, что он может. — Давай прямо сейчас? — Сейчас?? — Куроо приподнимается на локте, но лица Бокуто всё равно не разглядеть. — Кейджи же спит… — А мы тихо. К тому же, так будет веселее. — Ух, ладно, — отвечает Куроо после короткой паузы. — Извиняться перед ним сам будешь. Куроо целует шею Бокуто, медленно скользя по ней вниз губами. Прикусывает выступающий позвонок, проводит по нему языком. Ведёт мокрую широкую дорожку по плечу. Руками оглаживает грудь Бокуто, зная, что Акааши уже отстранился и спит на своей трети кровати. Бокуто не такой терпеливый, он поворачивается и дёргает Куроо сверху на себя. Жарко целует в губы, прижимая к себе одной рукой за затылок, а второй за шею. Куроо тает и готов хоть сейчас расплыться лужей и впитаться в Бокуто. Сложно даже представить, чтобы такой человек как Бокуто захотел быть ведомым — и вдруг в голове у Куроо что-то щёлкает. — Стой, — шепчет он в жадные губы Бокуто, не готовые его отпускать. — Ты не сказал, как ты хочешь. — Я… Сам не знаю? — Бокуто неожиданно смущённо отводит взгляд. — Я просто хочу тебя почувствовать в себе. И всё. — Ох, окей. — Лицо у Куроо горит и он опускается лбом на плечо Бокуто. — Но ты же помнишь, что мы не должны будить Кейджи? — Помню. — И делаешь всё, чтобы он проснулся. Боже мой, — Куроо улыбается и быстро чмокает губы Бокуто. — Какая же ты катастрофа. — И что делать будем? — Заговорщицким шёпотом спрашивает Бокуто. — Ты уже умный, придумай что-нибудь. — Ладно. А пока я думаю, поцелуй меня. Бокуто послушно целует его — в губы, нос, щеки, глаза, даже в волосы один раз. Гладит по спине и Куроо так и хочется выгнуться навстречу его рукам. Не хочется ни о чём думать, только лежать вот так, слышать, как бьётся сердце Бокуто, и чувствовать на себе его руки. — У меня есть одна идея, — медленно произносит Куроо, пока Бокуто покрывает мелкими поцелуями его ухо. — Ох, прекрати, я мысль теряю. — Прости, не отвлекаю, — Бокуто поднимает руки над головой. И тут же прыскает, зажмурившись и сморщив нос. Куроо едва сдерживается, чтобы не поцеловать кончик его носа. — У нас никогда не было столько осмысленных разговоров перед сексом. Куроо закатывает глаза и все же чмокает его в нос. И тут же переключается на его грудь. — Будь потише, хорошо? Бокуто кивает и заранее закрывает себе рот рукой. Куроо в благодарность касается кончиком языка его соска. Бокуто весь напрягается и Куроо не может не лизнуть его грудь. Хочется, конечно, укусить, как обычно, но надо держаться. Куроо ласкает его языком и руками, намеренно избегая тех мест, что сразу заводят Бокуто. Он не кусает и не тянет его за соски, не сжимает его бока, не проводит кончиками пальцев у пупка, зная, какой Бокуто там бывает чувствительный. — Ты такой охуенный красивый, — шепчет Куроо, вжавшись лицом в пресс Бокуто. — Охуенно красивый и сейчас весь мой. Что я сделал в прошлой жизни, чтобы получить такой приз? Бокуто гладит его по волосам. Куроо на мгновение прикрывает глаза и тонет в нежности, которую ему пытается передать Бокуто. А потом одним сильным движением стягивает с него мягкие шорты вместе с бельем. Бокуто издаёт тихий и незнакомый им обоим стон удивления. Куроо улыбается и кладёт руку на полувставший член Бокуто. Медленно его оглаживает и трёт, а губами ведёт дорожку поцелуев по его бёдрам вверх, к паху. Никаких зубов, никаких засосов. Не так, как они оба привыкли — без извержения вулканов, землетрясений и резких движений, будто им жить осталось минут десять минимум. Прямо сейчас Куроо кажется, что у них в распоряжении всё время мира, что они будут любить друг друга до самого утра. Когда на головке проступают первые капельки предэякулята, Куроо останавливается. Целует Бокуто у пупка и поднимается. — Повернись набок, — шепчет на ухо прежде чем самому лечь сбоку от Бокуто. И пока Бокуто устраивается, достаёт тюбик смазки, заброшенный за матрас. Куроо двигает его согнутую в колене ногу вперёд и целует Бокуто в висок. — Котаро, ты бы знал, какой ты пиздец красивый, — шепчет Куроо, выдавливая смазку себе на руку и растирая между пальцами, разогревая её. — Это ещё что за откровения, — усмехается Бокуто и охает, когда палец Куроо осторожно нажимает на кольцо мышц. — Ты красивый и сильный, охуенно крутой, — не замолкает Куроо. — Лучший игрок, какого я встречал в жизни, а я знаю всю японскую сборную. Он вводит медленно кончик пальца и тут же выходит. Бокуто весь напрягается. Куроо целует его в ухо, волосы, плечи и не продолжает, пока Бокуто не расслабляется. — Господи, Котаро, не говори, что я буду первым, — у Куроо перехватывает дыхание. Бокуто краснеет и прячет лицо в подушке. Куроо замирает, удивлённо глядя на него. — Котаро….. — А с кем бы мне пробовать? — Голос Бокуто едва слышно. — Поэтому я хотел сделать это с тобой. — Вот чем я тебя заслужил? — Куроо целует Бокуто снова. И продолжает его подготавливать. Куроо не торопится, ему хочется сделать всё медленно и бережно, хочется позаботиться о Бокуто. Хочется быть нежным. Вне постели Куроо редко бывает таким, скорее, он поддразнивает Бокуто, подливает масла в его костёр соперничества с самим собой. Да и Бокуто не самый романтичный человек на планете. Ему легко сказать что-нибудь вроде "я люблю тебя", будто это самые простые слова на свете. Ведь в Бокуто любви на целый стадион, он держит в себе столько, что должен выплескивать её ежесекундно. А поскольку это Бокуто, он делает это в своём стиле — на все сто пятьдесят процентов. В ответ на эти проявления сложно не приучиться произносить эти же слова. Поначалу Куроо смущался и глупо улыбался, как влюблённый школьник, а потом привык. Это стало так же просто, как сказать “доброе утро” или “купи молока”. Заменяло “спасибо” и “пока”. В какой-то момент Куроо оказался тем человеком, который произносил это постоянно. Но не казалось, что слова теряют свой смысл или силу. И Бокуто, и Акааши знали, что Куроо искренен. Но говорить друг другу о своих чувствах иными словами — это было нелегко. Куроо ухватился за “я люблю тебя” как за единственно возможный способ выразить свою любовь. Он и не думал, что можно сказать что-то ещё, как-то ещё, и не чувствовать себя при этом неловко или странно. Однако сейчас, прижимаясь к Бокуто сзади, подготавливая его для себя, Куроо не может замолчать. Он шепчет о своих чувствах, обо всём, что так долго держал в себе и боялся сказать. — Я всё ещё не могу поверить, что ты мой, весь мой, что мы не просто друзья, что мы вместе, что ты любишь меня, это так круто — просыпаться и знать, что ты меня любишь, это намного круче, чем любить тебя… Бокуто тихо стонет себе в ладонь. Второй рукой он медленно ласкает себя, подстраиваясь под неспешный ритм движений Куроо. — Вы с Кейджи — самое ценное, что у меня есть. — Голос Куроо чуть дрожит. — Я самый богатый на свете человек, потому что у меня есть не только ты, но и Кейджи, и мне кажется, что я ограбил этот мир, прибрав к рукам двух самых классных мужчин планеты. — Вот уж не знал, что ты способен на такие речи, — выдыхает Бокуто. — Я не знаю, от чего у меня встаёт сильнее, от твоих слов или от твоих пальцев. — От меня в общем, Котаро, ведь я тоже классный, — Куроо тихо смеётся и целует Бокуто в родинку на плече. — Как ты? — Отлично, — Бокуто поворачивается, чтобы встретиться с Куроо губами. — Возьми меня уже, Теччан. — О господи. Я уже говорил, что с ума схожу, когда ты меня так зовёшь? — Кажется, раза три точно. Теччан. — Замолчи, ради бога, — Куроо прикусывает Бокуто за нос. — Как ты хочешь? — Я не могу сказать, если буду молчать… Ай, ну что ты кусаешься, — Бокуто коротко лижет подбородок Куроо. — Сзади. Куроо кивает и медленно вынимает пальцы. — Я сейчас, — говорит он и быстро целует Бокуто в висок, а после откатывается к краю кровати. — Это вам вот так некомфортно, когда я уже вышел, но ещё не вошёл? — Свистящим шёпотом спрашивает Бокуто, повернувшись к Куроо лицом. — Ну кто так говорит, боже, — Куроо с трудом сдерживает свой знаменитый смех гиены. — Но да. — Это вы так одиноки и пусты эти пару минут? Если бы я знал, я бы в жизни не подверг вас таким мучениям. — А говорят, что это я драматизирую, — Куроо закатывает глаза и подползает обратно. — Ты готов? — А ты? — Бокуто облизывается, и даже в темноте видно, как горят его светлые глаза. — Нет. Да. Наверное? — Я тоже наверное. Я вдруг так нервничаю. — Зря, — вдруг звучит голос Акааши. — Тецуро знает, что делает, доверься ему. — О, Кейджи, — Бокуто глупо хихикает. — Ты проснулся. — Потому что вы болтаете много, — Акааши выдыхает и подползает ближе. — Я рядом, Котаро. Можешь взять меня за руку. Куроо благодарно кивает Акааши и придвигается ближе к Бокуто. — Я не буду торопиться. Скажи, если будет некомфортно. Акааши, храни боги его душу, ложится совсем близко к Бокуто и закидывает на себя его ногу. Поглаживает его бедро пальцами, одновременно целуя Бокуто в губы — мягко, неспешно, почти невинно. Куроо вводит головку и замирает, ощущая, как Бокуто сжимается. Покрывает поцелуями его плечи и шею, поглаживая его бедро и ягодицу, иногда сталкиваясь с рукой Акааши. И едва Бокуто расслабляется от их совместных ласк, входит ещё немного. Бокуто негромко стонет в губы Акааши. — Если бы меня не разбудил ваш смех, вот сейчас я бы точно проснулся, — улыбается Акааши. — Как ты, Котаро? — Н-нормально… — Может, больше смазки надо? — Куроо качает головой вместо Бокуто. Акааши возвращается к поцелуям. Покрывает легкими, почти невесомыми поцелуями лицо Бокуто, проводит носом по его линии челюсти, с наслаждением слушая его тяжелые выдохи. Широко лижет его шею от ключиц к плечам, чтобы там быстро поцеловать Куроо и вернуться опять к ключицам. — Ох бля, — стонет Бокуто, когда Куроо входит на всю длину. — Какой пиздец, боже мой. Куроо вспыхивает, услышав незнакомые нотки в голосе Бокуто. И это он — причина этих звуков. С ума сойти можно. Куроо перекидывает через Бокуто руку и придвигает его ближе к себе. Первое движение короткое и медленное. Второе уже более продолжительное. Акааши приподнимается, чтобы посмотреть, и улыбается — соблазнительно и довольно. И потом наклоняется, чтобы глубоко поцеловать Куроо над плечом Бокуто. — Я ещё со школы знал, что твои бёдра однажды меня убьют, — хрипло произносит Бокуто. — Но если бы я знал, что они могут вот так…. Куроо смеётся и делает ещё одно плавное движение бёдрами. — Ух ты ж бля, — Бокуто вздрагивает. — Сделай так ещё. И Куроо делает. И ещё, и ещё, и всё сильнее, и глубже, и как ещё Бокуто пожелает. Акааши целует грудь Бокуто, наконец уделяя внимание тем местам, которые до этого проигнорировал Куроо. Он лижет соски Бокуто, медленно и очень мокро, целует их, прикусывает, кусает вокруг, и Бокуто стонет и хнычет, и — вау, Куроо и не знал, что может возбудиться ещё сильнее. Куроо не сбивается с ритма, он всё так же неспешен, и Бокуто просяще дёргает бёдрами, надеясь самому как-то задать темп. Руки Куроо и Акааши одновременно прижимают его к кровати. — Тецу… Чёрт, Тецу, — Бокуто шипит, когда Куроо проводит рукой вверх по груди и цепляет чувствительные соски. — Изверг, прекрати. Акааши смеётся и перехватывает руку Куроо. — Он прав, хватит издеваться. — Куроо кивает и выходит из Бокуто под его недовольный стон. Акааши ложится на спину и тянет Бокуто на себя сверху. Охает, когда тот неуклюже на него падает и тут же поднимается на локтях. — Ты же у нас выносливый, Котаро, — шепчет Акааши, обхватив руками его лицо. — Ты сможешь. Куроо без слов понимает, чего от него хотят. Он помогает Бокуто перекинуть ноги через Акааши, давит на поясницу, помогая прогнуться, и снова входит. Теперь не так медленно и нежно. Куроо начинает двигаться — не быстро, но глубоко, раз за разом задевая простату. Бокуто стонет громко и горячо, и Куроо впервые слышит от него такие звуки. Его сознание плывёт. Он держится за бедра Бокуто, за эти сильные бедра, которые он бы сейчас с удовольствием искусал, и думает, что ему так повезло, что Акааши проснулся. Акааши шепчет Бокуто что-то на ухо, гладит его по волосам и коротко целует. — Кейджи, не могу больше, — выдыхает Бокуто и ложится грудью на Акааши. И Акааши обнимает его, говоря, что он молодец и отлично справляется. Бокуто весь дрожит и не может сам держать себя. Куроо представляет, что Бокуто чувствует, ведь это его любимая позиция. Очень горячо и незабываемо ощущать, как сзади тебя основательно и глубоко трахают, а под тобой лежит податливое и теплое тело Акааши, и члены трутся друг об друга с каждым сильным движением сзади. От такого голова кругом идёт, Куроо отлично это знает. Он всегда немного теряет контроль над собой в такие моменты. Куроо наклоняется к плечу Бокуто, меняя угол проникновения. Целует его шею и плечи, целует руки Акааши и чувствует, как сильно Бокуто начинает сжимать его. — Я…я уже, — срывающимся голосом выдыхает Бокуто. Акааши гладит его по щеке и несколько раз вскидывает бёдра в такт с Куроо. Бокуто протяжно стонет в подушку рядом с головой Акааши. Куроо останавливается, тяжело дыша. Внутри Бокуто горячо и тесно, и его так сильно сжимает со всех сторон, что он готов кончить в эту же секунду. — Продолжай, — хрипит Бокуто. Вау. В А У. Куроо в жизни не слышал от Бокуто таких звуков, и от высоких, почти отчаянных стонов он кончает всего через минуту. Куроо сползает с них и падает справа от Акааши. Бокуто сползает влево. Акааши, да благословят его боги, снимает с Куроо презерватив и сам выбрасывает. А когда возвращается, его ждут четыре жадные руки, готовые гладить, обнимать, тереть и сжимать. Он кончает в кулак Бокуто и опадает на грудь Куроо, румяный, тяжело дышащий и охуенно красивый. — Двигайся, Кейджи, место посередине моё, — хрипит Бокуто, вытирая руки салфеткой. И когда ему освобождают место, он падает между своими парнями и прижимает их обоих к себе. Акааши кладёт голову ему на грудь, а Куроо — ему на плечо. Пальцы их рук переплетены на животе Бокуто. — Это был самый горячий первый раз на моей памяти, — говорит Бокуто. — Я и представить не мог, что это так здорово. — Издеваешься? — Куроо кусает его за подбородок. — Ты всегда сверху именно потому, что мы с Кейджи понимаем, насколько это здорово! А ты с этим справляешься лучше всего. — То есть это не я не хотел быть снизу, а это вы мне не предлагали? Ясно, ясно, — Бокуто кивает с притворной серьёзностью, а потом наклоняется и целует Куроо. — Люблю тебя. Это было потрясно. — И я тебя, — Куроо почти мурлычет ему в губы. Сейчас ему сложно представить, что до этого он боялся, что не справится, что Бокуто не понравится, что всё пойдёт наперекосяк. — Кейджи, — тихо зовёт он, заметив, что тот уже прикрыл глаза. Акааши лениво сжимает его пальцы, показывая, что слушает. — Спасибо тебе. Акааши что-то бубнит Бокуто в грудь. Бокуто смеётся и целует его в макушку. — Тебя я тоже люблю, Кейджи. — Акааши в ответ полусонно улыбается, прижимается на мгновение к Бокуто, а потом отворачивается, накрывшись одеялом. — Эй, Тецу, — шепчет Бокуто, когда они оба почти засыпают. Бокуто впервые обнимает его со спины. — Я так хотел тебя и так боялся, что ты будешь себя винить, если что-то не получится. И боялся, что ты не согласишься. Вот этого больше всего боялся. — Как я мог тебе отказать, Котаро, — Куроо обхватывает руками его руки на своей груди. — Ты же знаешь, что я сделал бы для тебя всё. Бокуто шепчет "я люблю тебя" и засыпает. Куроо берёт его руку и прижимается к ладони губами, оставляя на ней невысказанную благодарность за то, что Бокуто с ним, за то, что они в принципе могут быть вместе, ведь когда-то Куроо думал, что это невозможно. Но в словаре Бокуто нет слова "невозможно". Зато есть миллионы вариаций "я люблю тебя", и за это Куроо любит его намного сильнее.