− А когда ты начнешь есть лягушек и пиявок? «Урфин Джюс и его деревянные солдаты», А.Волков
Лучи заката мягкими волнами ложились на землю, деревья, грядки и небольшой дом, стоявший чуть поодаль, окрашивая всё в теплые розоватые тона. Урфин привычным движением воткнул в землю лопату и вытер рукой вспотевший лоб. Он было сразу же вновь схватился за ручку своего инструмента, но передумал. Решил дать себе минутную передышку. А покуда живые искристые глаза, в которых читалась неустанная работа внимательной мысли, сверкнули из-под густых бровей и обвели округу пристальным взглядом. Похоже, Урфин кого-то искал. Кого-то пернатого, клювастого и ворчливого. «Хм, и куда это его понесло? – пожал плечами Урфин. – Сидел себе на оградке, никого не трогал, а к вечеру − бес в ребро и долой со двора. Как я не услышал хлопанья его крыльев?» Последний вопрос, однако, недолго занимал его мысли. Урфин быстро перебрал воспоминания сегодняшнего дня и пришел к выводу, что, скорее всего, просто не заметил шороха перьев в горячке работы. Между тем в темном квадрате окна что-то задвигалось. Урфин пригляделся и различил смутный силуэт филина, производившего странные движения, больше всего похожие на… Смутная догадка шевельнулась в уме Урфина, но он постарался отогнать её: «Да ну нет, зачем бы Гуамоко могло это понадобиться?» Однако низложенный бог Марранов решил всё-таки подойти поближе. Любопытно же узнать, чем занимается твой давний друг и зачем ему для этих занятий понадобилось отлучиться без предупреждения! Урфин осторожным беззвучным шагом прокрался к окну и вжался спиной в стену. Пару секунд он прислушивался к шебуршанию в доме. Убедившись, что Гуамоко ничего не заметил, Урфин осторожно вытянул голову и… Прямо перед Урфином сверкнули огромные, как плошки, желтые глаза. Они появились так внезапно и так близко, что огородник заорал благим матом и отскочил от окна на добрый метр. В ту же секунду Урфин почувствовал, что его пятка наступила на некий металлический предмет. «Только не говорите мне, что я опять наступил на те же…» − пронеслось у него в голове. Однако хлесткий удар крепкой деревянной ручки по спине послужил материальным воплощением финала этой мысли. − Хозяин, ты чего? – изумленно ухнул Гуамоко. Он с беспокойством следил, как Урфин потирает ушибленную спину и сурово ворчит на грабли: − Ух, я вас! В самый дальний угол сарая закину – будете знать. − Хозяин, это грабли, они говорить не умеют, − заметил Гуамоко. − Погоди ты, дай поворчать. Потом и до тебя доберусь, Гуам! – угрожающе заявил Урфин и продолжил гневные излияния, обращенные к бессловесным граблям. Гуамоко надулся, распушив свои перья, и с чувством оскорбленного филина посмотрел на Урфина. − Гуамоколатокинт, − пробурчал он себе под нос своё полное имя. – Имей уважение к старости. Однако Урфин не слушал его. Огородник подхватил грабли и с суровым видом палача, тащащего преступника на эшафот, отнес их в сарай. Вернувшись, он, как и обещал, принялся за филина. − Ты зачем меня напугал? А? Я же просто подошел посмотреть, что ты там шаманишь, Гуамоко. Филин пенсионного возраста устремил на хозяина загадочный взгляд и хитровато хихикнул. − Ни за что не догадаешься, что я для тебя приготовил, − ответил он, ударяя на последнем слове. Тон, каким это было сказано, и весь таинственный вид Гуамоко не предвещали ничего хорошего. Урфин насторожился. − Приготовил? – протянул он, чувствуя в душе всё нараставшее беспокойство. – Надеюсь, ты говоришь не о еде? − О ней самой, − кивнул филин и сверкнул своими огромными глазами. Урфин вздрогнул. Гуамоко заметил это, но продолжил с самым невозмутимым видом: − Заходи же, поужинаешь. Урфин оглянулся на огород. У него появилась счастливая мысль сказать, что он ещё не всё закончил и ему придется задержаться. Однако, как назло, сегодня он сделал гораздо больше дел, чем запланировал вчера, и филин прекрасно знал об этом. Путь к отступлению был отрезан. Скрепя сердце, Урфин переступил порог своего жилища и решительным шагом подошел к столу. При этом он старался до поры до времени не вглядываться в содержимое тарелки. Однако краем глаза он заметил там какое-то подозрительное шевеление. Сердце дрогнуло. «Я так и знал», − пронеслось в уме у Урфина, который уже усаживался за стол. Что бы ни случилось, он решил быть тверд до конца и не уронить достоинства бывшего правителя Изумрудного города и огненного бога воинственных прыгунов. Гуамоко тем временем перепорхнул… нет, это слишком поэтично сказано. Скорее, он грузным взмахом крыльев перебросил своё отяжелевшее тело с подоконника на спинку второго стула и теперь с неподдельным интересом наблюдал за всей гаммой эмоций, которые выражало лицо Урфина. Наконец огородник поднял взгляд на филина, пытаясь придать лицу как можно более бесстрастное выражение, хотя по его губам то и дело пробегала гримаса отвращения. − Что же ты приготовил? Я что-то хорошенько не различу в темноте. Пойду-ка зажгу огонь в очаге. И прежде чем Гуамоко, не ожидавший подобного поворота событий, собирался с мыслями, Урфин встал с места и принялся медлительными движениями разводить вышеупомянутый огонь. Минут десять продолжалась эта немая сцена между хозяином и его хитрым питомцем, пока Гуамоко наконец не заговорил: − Перестань. Я прекрасно понимаю, что ты просто тянешь время. − Нет, почему же? Вот я и кончил. Филин метнул взгляд на очаг: огонь, и правда, уже разгорелся и теперь жарко пылал, освещая помещение золотистыми всполохами. Урфин вновь уселся за стол. − Чего ты на меня-то смотришь? – хихикнул Гуамоко. – Попробуй еду-то. Пиявки, сэр. Это тебе не тыквы выращивать, это настоящая пища для колдуна. Урфин бросил взгляд на тарелку, где лежали пресловутые пиявки, отчаянно ворочая склизкими хвостами, и поморщился. − Гуамоко, может, у тебя уже старческая деменция? Мы давно уже с тобой не занимаемся завоеваниями, так что пиявки твои мне без надобности. Филин обиженно фыркнул. − Я, может, хотел сделать тебе приятное, напомнить о временах, когда мы вершили судьбы Волшебной страны. Ты же тогда этих пиявок наворачивал – дай Бог! − Тогда наворачивал, а сейчас… эм, отвык, пожалуй, − ответил Урфин, хватаясь за соломинку. – Спасибо тебе за заботу. Но они… они такие отвратит… аппетитные, я хотел сказать, что я предпочту оставить их тебе. − Вообще-то это подарок. Отказываться от подарка – нехорошо. Ешь. Урфин наклонился над тарелкой и протянул пальцы к пиявкам. В нем боролись ощущение благодарности Гуаму и отвращение к его «кулинарному чуду». Гуамоко внимательно следил за своим хозяином. С минуту он сидел неподвижно. Но вот Урфин, по-видимому, принял какое-то решение и, подняв голову, посмотрел на филина. − Знаешь, Гуам… Гуамоко… нет, Гуамоколатокинт… Мудрый филин встрепенулся и почувствовал некоторую тревогу. В его душу уже закрадывалось смутное подозрение относительно содержания речи Урфина. − Понимаешь, Гуамоколатокинт, − продолжал Урфин несколько виновато, − я… никогда не ел пиявок. Всё это было лишь представлением, хитрым ходом, чтобы заставить людей бояться меня, а тебя… относиться ко мне с большим уважением. И… Договорить Урфин не успел: филин грузно взмахнул крыльями и спустя мгновение исчез в окне. Бывший правитель Изумрудного города вскочил с места и ринулся на улицу. − Гуамоко! Тревожный зов разнесся по округе и замер вдалеке. Но ответа на него не последовало.***
Ночная тьма давно уже окутала мир своим черным покрывалом. Она была настолько густа, что уже на расстоянии метра невозможно было ничего хорошенько разобрать, если не иметь при себе фонаря. Урфин уже битых три часа бродил по лесу, обшаривая каждое дерево и всякий куст. Однако Гуамоко словно сквозь землю провалился. «Черт возьми, уж лучше бы я подавился этими пиявками, чем так… Сильно я его обидел этим внезапно открывшимся обманом. Он же может и совсем не вернуться…» При последней мысли сердце Урфина тревожно сжалось. Да, Гуамоко порой был почти невыносим со своим брюзжанием и ворчанием, но всё же столяр крепко привязался к сварливой птице. Без Гуамоко в доме станет совсем пусто и одиноко. Да что в доме, в душе Урфина тоже! Между тем ночь вытягивала дневное тепло из воздуха. Становилось всё холоднее и холоднее. Урфин уже чувствовал мелкую неприятную дрожь во всем теле. Вот и зубы принялись временами бесконтрольно постукивать. Надо было возвращаться домой… Но как вернуться без Гуамоко? Урфин упрямо шел вперед, забираясь все дальше в чащу. Зубы стучат? Так сомкни их крепче, до судороги на лице! Руки дрожат? Так двигайся быстрее! Урфин плутал бы в лесу до самого утра. Однако… − У-у! У-у! У-у! У-урфин! Огородник огляделся, настороженно прислушиваясь. − Показалось, наверно, − вздохнул он и побрел дальше. − У-у! У-у! У-у! У-урфин! На этот раз крик раздался ближе. Имя Урфина прозвучало в нем настолько явственно, что не оставалось никаких сомнений, что это… − Гуамоко! Гуамоколатокинт! − У-урфин! Ты где? Столяр старался по возможности идти в сторону звука. Вот он раздвинул ветви кустов, обогнул старый развесистый дуб, повернулся и… Черная тень мелькнула прямо перед глазами Урфина. В следующий миг он почувствовал мощный удар в грудь и полетел на землю. Над головой Урфина разверзлась черная звездная бездна. Однако бездна почти моментально исчезла. Её заслонила большеглазая голова старого филина. − Хозяин, ты в порядке? Урфин устремил на Гуамоко пронзительный взгляд. Как он был рад видеть этот несносный комок перьев! − Теперь да, − произнес он тихо.***
Когда хозяин и его питомец вернулись домой, было уже совсем поздно. Огонь в очаге давно потух. Урфин зажег свечу и уселся за стол. Филин приземлился на столешницу. Помолчали. − Гуамоко, прости меня. Я… − Да ладно тебе, хозяин, всё в порядке. Я не обижаюсь. Я давно понял, что ты с этими пиявками просто морочишь голову мне и доверчивому народонаселению Волшебной страны. Вот и решил проучить тебя. Я же не думал, что ты после этого в лес сбежишь! − Я не сбегал в лес, − изумился Урфин. – Я тебя искать пошел. Думал, что ты обиделся да и рванул в беспросветную глушь душевные раны залечивать. Я извиниться хотел… Гуамоко расхохотался. − Чего смешного? − Да я всё это время на крыше дома сидел за трубой. Проветривался, на закат глядел, потом на звезды. Слышал, кстати, как ты меня звал. Да что-то не было настроения откликаться… − заметил он многозначительно. Урфин Джюс хитро усмехнулся: − А кто-то говорил, что не обижается. Ладно, Гуамоко, я всё-таки прошу у тебя прощения. − Вот то-то же. Будешь знать, как вводить в заблуждение пожилого филина, умудренного жизнью. И оба, посмотрев друг на друга, расхохотались. − А всё же жалко, что ты так и не попробовал пиявок, − заметил Гуамоко.