***
В первую ночь он, опасаясь уснуть, прихватил англо-немецкий разговорник и даже начал отмечать колоритные выражения, когда дверь заскрипела и со стороны Иоркштрассе в помещение завалились диковинные существа. Все не то в шерсти, не то в перьях,** они требовали напитков, криками пытались дозваться бармена, и непременно разорвали бы Фому, не успей он спрятаться за стойку. — Пусть уйдут, — перемежая нервным матом, шептал он, — пусть уйдут, — и прикидывал, долго ли осталось до рассвета. Теперь ФМу было как-то не до шуток.***
На вторую ночь страшный шум наполнил бар, и неведомый вихрь набил помещение разнообразнейшей нечистью: русалками, домовыми и чёрт знает кем ещё. Вся эта братия не обращала на Фому внимания. Пока не обращала. Наученный вчерашним опытом, он достал мелок и начал обводить им себя, едва успевая пригибаться — русалки кидали в других гостей рыбу, а вчерашний же демон залез в ванну и плескался там, издавая совершенно жуткие звуки.*** Зрелище пугало и завораживало Фому, так что он силой воли заставил себя отвернуться и продолжить начатое. — Попробуйте меня теперь достать, твари, — закончил он чертить вокруг себя меловой круг. — Не заступите ведь. Вихрь усиливался, беснуясь и подхватывая визжащую нечисть, то и дело скидывал со стойки пустые бутылки... То ли от этого, то ли от чего-то ещё в баре в конце концов выбило пробки, и ближе к утру несчастный ФМ едва не заблудился в поисках туалета. — Не пойду туда, — жаловался потом он, отмывая термос. Ей-богу, не пойду больше. Грëбаный лабиринт. Однако оставалась всего одна ночь — и ФМ таки пошёл к «Рисико» в надежде вырвать Бликсу Баргельда из лап нечистой силы.***
На третью, последнюю ночь, в «Рисико» было пусто и тихо. «Подозрительно», — решил Фома и поспешил снова очертить себя мелком. Тот, как назло крошился и норовил выпасть из дрожащих от двухдневного недосыпа рук. Фома едва успел расположить в круге словарь и термос, когда ощутил: в баре он не один. ФМ едва не перекрестился. Он сразу узнал вошедшего — старина Ник,**** кто ж ещё. К этой встрече всё и шло. — Б... б... бринг бэк Бликса, — выдавил Фома. — Бринг Баргельд бэк... бастард! — Похоже, от вида Ника его заклинило на одной странице словаря. «Лучше б Каббалу взял, — тоскливо подумал ФМ, зачитывая слова с cave по cunt включительно. — Она хоть понятнее». — Бликса, — позвал Ник. — Глянь, кто пришёл. Впервые за три дня Фома увидел легендарного бармена. Тот был жуток и спасению явно уже не подлежал. Появившийся будто бы из самой стены заведения, такой же серовато-белый, Бликса подошëл вплотную к очерченному Фомой кругу, но глаз не открыл. — Поднимите мне веки, — эхом отразилось от исписанных древними (и не очень) письменами стен. — Принесите мне... Где-то за спиной у Фомы взревела кофе-машина. Тот понимал: стоит бармену выпить кофе, его увидят и тогда... Нет, лучше не думать об этом. И не смотреть. «Не гляди», — шепнул внутренний голос. Но не выдержал он и глянул. — Вот он! — закричал Бликса, указывая на него пальцем. Лицо Баргельда было перекошено, глаза — полны гнева и адского пламени. — Лови его! Силы покинули Фому, и от страха он грянулся без чувств на пол, не дожидаясь расправы.***
— Вот сволочь. Весь пол мелками угваздал, — брезгливо поморщился Ник, так и не решаясь переступить через меловую линию. Похоже, «Эринька» на него всё-таки действовала. — Очнётся — неделю мыть будет.