Бедная Джозеппа

«Какого чёрта я беру интервью у детоубийцы?», - в который раз возмущалась Лоис. «Какого чёрта статья про метеоритных фриков досталась Смолвилю, а мне…». Лоис пришлось прекратить свой душевный монолог, так как пришло время работы, а, как известно, для мисс Лэйн работа – это всё. И для себя она решила, что переплюнет Смолвиля во что бы то не стало. И неважно, что ей придётся для этого сделать: довести Джозеппу Фальконе до слёз своими провокациями, или слегка переврать в статье её слова. - Итак, начнём, - совершенно равнодушным ко всему происходящему голосом сказала Лоис и включила диктофон. - Мадам Фальконе… к француженкам ведь так обращаются, да? - Да, но больше предпочитаю сеньора. Испания корсиканцам ближе, - сказала мне сеньора, закуривая «Герцеговину флор» в мундштуке из слоновой кости. «Сталин в юбке», - невольно подумала Лоис. - Сеньора Фальконе, вы любили своего мужа? – не стесняясь, спросила Лоис. - Не думаю, что это можно назвать любовью. Меня выдали за Маттео замуж, только потому, что он убил более богатого кандидата, которого любила я. Этого я ему так и не простила, а он так и не попросил прощения. - Вы столько прожили вместе, пережили. Не уж-то не осталось никаких тёплых чувств? – настаивала Лоис. - Нет. Он сломал мою жизнь дважды, и я даже рада, что он умер, – спокойно отрезала Джозеппа. - Первый раз, когда убил Вашу любовь, а второй, когда убил сына? – не заботясь о чувствах сеньоры, спросила Лоис, но сразу пожалела, видя как изменилось лицо Джозеппы: она побледнела, губы слегка искривились, а в глазах отразилась безумная боль. Но Лоис тут же напомнила себе, что когда Маттео Фальконе пошёл убивать сына, Джозеппа ничего не сделала, из-за чего сердце Лоис покрылось ещё одним слоем льда и отвращения к выше обозначенной особе. - Да, - коротко ответила сеньора Фальконе, вернув себе невозмутимый вид. - Вам жаль, что вы ничего не сделали? – как будто бы издеваясь, поинтересовалась Лоис. «Пусть помучается», - тихо злорадствовала она. - Иногда да, иногда нет, - ушла от ответа Джозеппа. - Сеньора Фальконе, я не собираюсь играть в «догонялки». Либо да, либо нет, - сухо пояснила Лоис. - Да, простите. Я совсем забыла, что мисс Выверну-Вам-Душу-Наизнанку не любит, когда на её вопросы не отвечают, - затянувшись, осадила Джозеппа Лоис, - Когда я смотрю на детей, что в последнее время ведут себя так бесстыдно, я рада, что мой сын не дожил до этого времени, так как он бы обязательно поддался дурному влиянию, - планка «ненавижу Джозеппу Фальконе» резко поднялась, - Но… однажды я видела мальчика, играющего на скрипке. У него были такие же тонкие пальцы, как и у Фортунатто. И мне захотелось спрыгнуть с Эмпайр-стейт-билдинг. Да, это акула журналистики точно не ожидала услышать. Надо было менять тему разговора. - Давно Вы живёте в Нью-Йорке? – официальным тоном перескочила Лоис. - Я живу в Нью-Йорке с 1988 года, - будто бы не заметив резкой перемены разговора, чётко ответила Джозеппа. Дальше разговор шёл о бытовой ерунде. И что интересно, в окончательной версии записи, которую Лоис представила своему редактору, не было ни одного упоминания о мальчике с тонкими пальцами.