О доверии Шото Тодороки

Шото доверяет Изуку. Он доверяет ему чувства и мысли, доверяет секреты и объятия, а с недавних пор доверяет и поцелуи, он доверяет ему каждый кусочек своей разбитой детской души.  Изуку его лекарство, - его спасательный маяк в пучине тьмы собственной души, его эликсир жизни. Мидория лечит Шото изо дня в день своей яркой улыбкой, утешающими касаниями и заботой. Мидория - не пустышка, ведь Шото для него что-то значит в этом мире. Он всегда замечает когда Шото страдает, понимает это без слов, - просто забирает в свою комнату прямо из-за общего стола во время ужина, не обращая внимания на вопросительные взгляды одноклассников, и крепко схватив за запястье уводит в комнату, а потом обнимает. Обнимает, пока Шото тонет в собственных слезах на его плече, задыхаясь в сладком запахе Изуку. Шото поражается силе, которой владеет это маленькое существо, ведь он знал, что бы ни случилось, после всего доверенного, сказанного и показанного во взгляде Мидории он никогда не увидит разочарования или жалости. Изуку смотрел на него по-особенному, как никто другой до этого. Впрочем, Изуку из просто друга быстро перерос в его смысл жизни, излучающий только свет и доброту, а еще пьянящий запах яблок.   Когда на душе появляется тяжелый груз, Шото снова приходит к Изуку. Дверь открывается так быстро, что Шото решил будто его ждали, - по беспокойному взгляду Мидории, Шото понимает, что точно ждал. Он никогда не научится читать эмоции так, как это делает Мидория. Смотря Шото в глаза он мог проникнуть в его мир, разгадать каждую частичку души, будто бы перед ним была открытая книга. Шото мог прийти сюда в любое время дня и ночи и быть уверенным в том, что его не прогонят, не попросят оставить в покое и держать эмоции в себе. Они стоят так несколько секунд под покровом темного, тихого коридора.  Затем Мидория просто вытягивает руки вперед, - он делает так всегда, и это помогает Шото больше любых слов, поэтому он тут же прижимается к нему всем телом, отдавая всего себя в руки хрупкому человеку напротив. Когда он вдыхает запах Изуку, тело расслабляется и покрывается мурашками, -  у них большая разница в росте, поэтому ему приходится нагнуться, а Мидории подняться на цыпочки, чтобы прижать его голову к себе и погладить по волосам. Он так нежно цепляется пальцами за разноцветные пряди, что бабочки так и норовят разорвать Шото изнутри. Пусть он снова разбит и опустошен до основания, но он чувствует улыбку Мидории и воображает его глаза сейчас, - такие зеленые, большие, с смеющимся огоньком и блеском. Скорее всего они умиротворенно прикрыты в этот момент, или наоборот широко распахнуты, как у ребенка. Постель Изуку давно стала для него родной, -  она всегда смятая, и с раскиданными по всей поверхности подушками. Комнату как обычно освещает небольшой ночник в виде месяца, а геройская форма брошена в углу комнаты. Шото расслабляется, он будто бы вернулся домой после долгих поездок, впервые за день чувствуя уют. Здесь, и только здесь, он может снять маску невозмутимости хотя бы на вечер в неделю, хотя бы. Почувствовав безопасность он пол ночи изливал Изуку душу, он рассказывал о ранах и ссадинах, о количестве выпитого алкоголя и о своей истерзанной душе. Изуку слушал, так внимательно как-будто это было последнее, что Шото скажет ему в этой жизни, он всегда слушал так, - с  широко распахнутыми глазами, будто бы боясь даже моргнуть.  Они уже несколько минут сидели в полной тишине, - Изуку по-турецки в обнимку с подушкой, а Шото ровно напротив него, оперевшись о стену. Последний уже ничего не рассказывал, а второй тоже прибывал в собственных мыслях, иногда поглядывая в сторону окна. Прошла добрая половина ночи, поэтому обоих уже клонило в сон. Ночью тебе в голову приходят, возможно, самые странные мысли. По ночам ты позволяешь себе думать о том, от чего утром ты бы по-страусиному спрятал голову под подушку, дабы скрыть свои красные щеки. Шото в последнее время частенько замечал за собой странные вещи, - он часто мог потерять суть диалога, на мгновенье засмотревшись в зелёные глазах напротив, а уж когда его друг одевал большие футболки или растянутые кофты, оголяющие его бледную кожу, Шото вообще готов был рыть могилу. Так же было и сейчас. Когда его взгляд задерживался на Мидории чуть дольше, - на его пальцах, изувеченных руках и виднеющихся из под футболки ключицах, свои проблемы и их решения уже казались совсем неважными. Под неярким светом ночника он был таким милым и очаровательным, что Шото невольно захотелось прижать его к себе и обнимать, пока он сам насквозь не пропитается конфетным запахом друга.    – Мидория.   Веснушчатое лицо напротив оборачивается на его голос, и он больше не сдерживается. Шото подается вперед и хватает парня за запястья, притягивая к себе, а потом целует с таким же трепетом и чувством, как Мидория помогал ему все это время.Когда он никак не отреагировал на поцелуй, Шото уже усомнился в правильности своих действий. Может ему не стоило подаваться эмоциям? Но вопреки каждому сомнению Изуку не отталкивается - напротив, неуверенно кладет свои руки на шею Шото и тянет ближе к себе. Этот поцелуй как благодарность, за все то, что Изуку сделал для него, и за все то что еще сделает. Шото был уверен, что никогда не станет достойным человека, который сейчас лежит рядом с ним, а еще знает, что Мидория так не считает. Ему слишком нравится Изуку, - его запах, губы и веснушки, он никогда это не упустит, в этой жизни должно быть хоть что-то, о чем он не будет жалеть, поэтому он будет рядом до тех пор, пока Изуку ему позволяет.  С того поцелуя редкие походы к Изуку стали каждодневными, а потом его комната незаметно стала их местом совместного проживания. Мидория все еще вытягивал его из лап собственной души и дарил ему свою, такую чистую и белую как снег. Губы Мидории все еще оставались мягкими и такими же прекрасными как и он сам, а Шото все еще слишком нуждался в нем. Шото засыпал, обнимая Мидорию, любовался на него перед сном каждый день, вместо того чтобы заполнять свою голову мрачными мыслями. Впрочем, когда ему снова будет плохо, даже когда мир перевернется с ног на голову и закружит его своими безумными вихрями, Шото будет спасаться в других вихрях, - вихрях темно-зеленых волос, и тонуть он будет не в гнетущей тьме, а в травяных глазах и сладком запахе яблочных леденцов. И когда-нибудь, если понадобится, Шото спасет его тоже, ведь он любит Изуку - и это самое прекрасное из всего того, что он когда-либо чувствовал.