Devoted to You

Се Лянь проснулся, удивленный, что сейчас еще ночь. Он не ощутил руки Хуа Чэна на своей талии, где она обычно лежала, пока он спал. От Хуа Чэна точно не ощущалось телесного тепла, но Се Ляню без него было холодно. Сердце все равно глупо забилось от беспокойства. Где он? Хуа Чэн никогда не просыпался посреди ночи. Се Лянь сел и сощурил глаза, пытаясь привыкнуть к темноте. Хуа Чэн сидел на краю циновки, отвернувшись от Се Ляня. Сквозь темноту он заметил, как дрожат его плечи. Кусая губы, Се Лянь смотрел на него несколько секунд, пытаясь решить, что делать. Обычно он сам просыпался посередине ночи, дрожа, но не Хуа Чэн. У него защемило сердце, когда он увидел его в таком состоянии. — Сань Лан? — отважился Се Лянь, — Ты в порядке? — он пододвинулся ближе к Хуа Чэну. — Я в порядке. Гэгэ должен идти спать, — говорит Хуа Чэн, и Се Лянь чувствует напряжение в его голосе. Он не смотрит на него. — Сань Лан звучит не очень хорошо, — сказал Се Лянь и протянул руку, чтобы погладить его по плечу. — Пожалуйста, скажи мне, что случилось? К его удивлению, Сань Лан, поведя плечом, скинул его ладонь. Это совсем на него не похоже, обеспокоился Се Лянь, когда Хуа Чэн шарахнулся от его прикосновения. Се Лянь видит, как он поджимает колени к груди и роняет на них голову. — Это был просто плохой сон, гэгэ. Ничего серьезного. Не обращай на меня внимания, — говорит Хуа Чэн, и Се Лянь слышит, как его голос близок к тому, чтобы сломаться. — Я лягу спать через минуту. Гэгэ нет нужды оставаться рядом со мной. Се Лянь пододвинулся ближе, садясь рядом. Как бы сильно ему не хотелось снова прикоснуться к нему, Хуа Чэн все же отверг его попытку прикоснуться к себе, и он не хотел давить на него. По крайней мере, пока Хуа Чэн не подаст знак, что все хорошо. — Сань Лан всегда остается со мной, когда у меня тяжелые ночи, — говорит Се Лянь своим самым нежным голосом. Он вспоминает, как Хуа Чэн всегда прижимал его к себе тесно, говорил, что все будет хорошо, гладил его волосы, пока ему снова не удавалось засыпать. — Почему я не могу делать то же самое для Сань Лана? — Это другое, — шепчет Хуа Чэн. Его голос звучит сдавленно, хотя Се Лянь слышит, с каким усилием Хуа Чэн старается это скрыть. — Другое? — вопросительно произнес Се Лянь и склонил голову набок. — Я не заслуживаю этого, — его голос дрожит. — Ох, Сань Лан, конечно, ты этого заслуживаешь, — говорит Се Лянь, чувствуя, как разбивается сердце. Если бы только он видел себя так, как вижу его я. — Ты очень, очень заслуживаешь. — Нет. Я должен заботиться о гэгэ, не наоборот, — говорит Хуа Чэн, и Се Лянь вполне уверен, что увидел отблеск слезы в уголке его глаза, освещенного тонким лунным светом, проникающим в комнату через окно. — Гэгэ не должен волноваться за меня. — Сань Лан, дорогой, я хочу заботиться о тебе. Позволь мне беспокоиться за тебя. Я хочу помогать тебе, когда тебе грустно, когда ты ранен или напуган. Пожалуйста, — говорит Се Лянь, и Хуа Чэн наконец-то поднимает голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Он не надел свою повязку, когда проснулся, поэтому Се Лянь мог видеть обычно спрятанное, покрытое шрамами веко. Без повязки на глазу Хуа Чэн выглядел более уязвимым. — Я очень люблю тебя, и я хочу всегда быть рядом. Никто не может быть сильным всегда, Сань Лан. Пожалуйста, дай мне помочь. Нижняя губа Хуа Чэна задрожала, слезы, которые наворачивались на его прекрасном глазу увлажнили ресницы, а затем потекли по лицу. Он задушенно всхлипнул. Знак, который искал Се Лянь, появился, когда Хуа Чэн потянулся к нему. Затем он, кажется, замедлился и остановился. Для Се Ляня этот жест означал, что он отчаянно хочет комфорта физического контакта, но не может заставить себя попросить об этом. — Ох, мой дорогой Сань Лан. Иди сюда, сюда, — Се Лянь сократил дистанцию между ними и обхватил Хуа Чэна руками. Хуа Чэн был на голову выше Се Ляня, но тот сумел расположить его под подбородком и спрятать от всего мира. На этот раз, к большому облегчению Се Ляня, Хуа Чэн не пытался отстраниться и вместо этого прижался ближе. Се Ляню не часто удавалось самому обнимать Хуа Чэна. Обычно, даже если он старался, Хуа Чэн умудрялся вывернуться так, чтобы обнимать Се Ляня. Но теперь он позволил притянуть себя к коленям Се Ляня, спрятать лицо на его груди и заплакать. Он вцепился в его спальный халат так, словно от этого зависела его жизнь. Когда спина Хуа Чэна выгнулась от горя, Се Лянь задумался: сколько же времени он скрывал свои чувства? Сколько ночных кошмаров он пережил один, сколько раз сдерживал слезы, сколько раз он не позволял себе просить, чтобы его обняли и утешили, даже когда так сильно этого хотел? И сколько раз Се Лянь этого не замечал? Чувство вины растеклось по его венам. Сосредоточься на настоящем, твердил себе он. Сань Лан нуждается в твоей помощи. Все остальное может подождать до утра. Ты нужен ему сейчас. — Тсс, Сань Лан. Я здесь, я здесь. Я рядом, — успокаивает Се Лянь. Он положил руку на позвоночник Хуа Чэна, мягко, но решительно, зная, что Хуа Чэн наверняка почувствует себя увереннее. Сотрясаемый рыданиями, Хуа Чэн прижался к нему. — Я здесь. Я рядом. Ты в безопасности, — шепчет Се Лянь. Его сердце разбивается на маленькие осколки, когда он видит Хуа Чэна таким, но даже так, он был счастлив, что Хуа Чэн все же позволил заботиться о себе. Хуа Чэн заслуживает всю любовь и комфорт, которые может только дать Се Лянь. Не важно, насколько уверенным и собранным он кажется, Се Лянь знал, что тот напуганный, одинокий ребенок, которого он впервые встретил много лет назад, все еще был где-то внутри него. Он вспомнил, как держал его тогда, когда тот рыдал, испуганный и пристыженный, и так, так больно от того, что случилось на горе Тайцан. — Извини меня, гэгэ. Прости, — Хуа Чэн задохнулся от крика. Се Лянь оставил долгий поцелуй на его мягких черных волосах. — Нет-нет, Сань Лану незачем извиняться. Совсем незачем, — сказал Се Лянь и еще сильнее сжал Хуа Чэна. — Все будет хорошо. Я рядом с тобой, — это, казалось, заставило Хуа Чэна заплакать еще сильнее, поэтому Се Лянь крепче обнял его. — Я с тобой. Я здесь. Ты в безопасности, в безопасности. Постепенно, Хуа Чэн выплакался. Се Лянь не уверен, сколько времени они просидели так, на краю циновки, но он бы с радостью держал Хуа Чэна на коленях в течение ста лет, если бы это заставило его чувствовать себя лучше. Несмотря на то, что технически ему не нужно было дышать, Се Лянь слышал и чувствовал, как он делает маленькие, дрожащие, сопящие вдохи, когда его рыдания стихли. Расслабившись понемногу, Хуа Чэн скрестил свои руки на шее Се Ляня, и передвинул голову, чтобы положить ее на изгиб шеи. Тем не менее, Се Лянь продолжал обнимать его и гладить по спине. Ему не хотелось отпускать его так же, как и Хуа Чэн не хотел отстраняться. — Спасибо, гэгэ, — шепчет Хуа Чэн ему в шею, голос низкий, почти неслышный. — Конечно, Сань Лан. Все что угодно для тебя, — Се Лянь поцеловал его макушку, — Абсолютно все. Прижавшись ближе, Хуа Чэн удовлетворенно вздохнул. — Гэгэ слишком хороший для меня. — Это потому, что мой Сань Лан этого заслуживает, — повторил Се Лянь, наклоняясь и подчеркивая свою фразу поцелуем в щеку Хуа Чэна. — Я не уверен насчет этого, — говорит Хуа Чэн, голос мягкий, но еще хриплый от слез. — Что ж, тогда мне придется повторять это снова и снова, пока ты не поверишь в это, — настоял Се Лянь, и Хуа Чэн промычал неубедительный ответ. Мы обязательно поработаем над этим, решил Се Лянь. — Как насчет того, чтобы Сань Лан снова попытался уснуть? — Если только гэгэ останется рядом, — сказал Хуа Чэн, становясь уже более похожим на себя, в его голос забрался дразнящий тон. Но Се Лянь все еще слышал некую хрупкость в его словах и знал, что если бы он мог видеть лицо Хуа Чэна, то она была бы очевидна и там. — Конечно. Навсегда, — говорит Се Лянь, отодвинувшись достаточно, чтобы он мог снова поцеловать Хуа Чэна, прежде чем они лягут. Он подогнул одеяло для них двоих так тесно, будто это помогло бы отогнать кошмары Хуа Чэна прочь. — Навсегда? — спрашивает Хуа Чэн, и Се Лянь, смотря на него, может видеть, как сияет его глаз. — Навсегда-навсегда, — подтвердил он, еще раз поцеловав Хуа Чэна, на этот раз в лоб. — Я люблю тебя, гэгэ, — прошептал Хуа Чэн, прижимаясь ближе. — И я люблю тебя, Сань Лан, — тоже прошептал Се Лянь, снова обнимая Хуа Чэна. — А теперь спи, Сань Лан. Гэгэ здесь, с тобой, — пряча нос в глянцево-черных волосах, он надеялся, что тот чувствует себя в безопасности также, как и сам Се Лянь. Судя по тому, как быстро уснул Хуа Чэн, он подозревал, что ответ был «да».