Данилов никогда не увлекался медициной и в частности медикаментами — порой удивительными историями их создания, авторами, придумавшими кажущиеся сейчас совершенно обыденными вещи, случаями первого их применения… Но утром первого заслуженного выходного дня вдруг поймал себя на мысли, что человек, можно сказать доработавший всеми известную зелёнку — гений. Казалось бы, просто залить жидкость в напоминающий маркер сосуд, просто сделать так, чтобы она не выливалась, а постепенно пропитывала собой стержень… но сколько пальцев оказалось чистыми от этой простой вещи, сколько необдуманных попыток открыть пузырёк зубами было не совершено, сколько полов-простыней-рубашек не приняло новый окрас.
Стёпа осторожно окрашивал в зелёный царапины на руках возлюбленной и не находил в себе сил сдержать улыбку. Да и нужно ли было это делать?
— Чего ты? — подняв на капитана глаза, спросила Власова.
— Да просто… — начал было Степан, но замолк, так и не договорив. Куда более интересный вариант ответа возник у капитана в голове, и он не стал тянуть с его озвучиванием: — нужно было Субботина к нам вызвонить. Он бы приехал, поймал Кактуса, в переноску его посадил. А что, опыт у него имеется.
— Боюсь, он отказался бы, — улыбнулась в ответ Рита. — И знаешь почему? Ты вот правильно отметил — у него есть опыт в поимке этого пушистого хулигана.
— Я тебя умоляю, — хмыкнул в ответ Данилов, от слова вовсе не соглашаясь с приведённым любимой напарницей аргументом. Он выпустил из своих объятий Ритино запястье, докрасив последнюю остававшуюся на её руке царапину от острых коготков кота, и, закрыв маркер-зелёнку, не стал искать для него никакого подходящего места, а лишь спрятал в нагрудный кармашек своей рубашки. — Опыт общения с Юлькой у него тоже есть, но это ни разу не остановило Субботина ни от подколов, ни от съедания её порции чего-нибудь вкусненького, ни от настойчивых предложений сходить куда-нибудь… Так что так себе аргумент.
— Просто Соколова ни разу не расцарапывала Лёньке физиономию, — не осталась в стороне Маргарита и моментально нашла слова в поддержку своих недавних слов. В глазах её сверкали яркие огоньки — не то от готовности и дальше продолжить этот шуточный спор, не то от припоминания увиденной несколько дней назад картины. — Только раскрашивала, — добавила она, рассмеявшись.
Степан в ответ лишь закивал головой, не сумев подобрать ответных слов, да и возможности сказать их, найдись всё же слова, не имея в полной мере — непросто всё же мысли свои формулировать и излагать, когда наружу во всю рвётся смех, а память любезно подбрасывает новую картинку-воспоминание.
После того утреннего пролёта Соколовой и Субботина по коридору, удавшегося не всем из спринтеров, капитану посчастливилось всё же через несколько часов застать эту парочку вместе. И не просто вместе, а в компании с Галиной Николаевной. Данилов вошёл в буфет как раз в тот момент, когда полковник внимательно-вопросительный взгляд переводила с зелёных полос на лице старшего лейтенанта на такого же точно цвета пальцы майора. Картинка складывалась в голове Рогозиной безошибочно — особенно учитывая тот факт, что рассказы о гонявшихся по коридорам оперативникам и их обоюдных криках в адрес друг друга к тому моменту до неё уже успели дойти — на лице то и дело проскальзывала улыбка, но задать вопросы начальница не спешила, словно специально вынуждая Лёню с Юлей тушеваться и переглядываться.
— Ладно, Стёп, поехали, — скользнув ладошкой по плечу Данилова, Рита вернула капитана в реальность. Она сделала насколько шагов в сторону пассажирского места и добавила: — а то мы с тобой до дачи так не доедем. И хватит Лёньку вспоминать. Ему там, наверное, икается уже.
Но Субботину не икалось. Он, придя с утра на работу и с радостью обнаружив, что ехать срочно и чёрт знает куда пока не нужно, отправился в буфет — выпить чашечку чая, съесть ещё остававшиеся вчера цветочки-печенюшки с цветным мармеладом и, может, перекинуться с кем-нибудь из коллег парочкой фраз. О последнем пункте в своих планах старший лейтенант пожалеть успел, едва только переступив порог.
— А я тебе говорю, что не могут они встречаться больше пары месяцев, — едва ли не хлопнув ладонью по столешнице, уверял Тихонов, подняв взгляд на сидящую напротив неё Валентину. — В другом случае мы бы уже заметили, что что-то между ними есть. В конце концов не можем же мы все быть такими невнимательными!
— Вань, ну, мы просто привыкли искать тайны в фигурантах дел, а не друг в друге, — не соглашалась Антонова, сидевшая лицом ко входу, но так увлечённая разговором с компьютерщиком, что вовсе не замечавшая появления на пороге буфета оперативника. — Я уверена, что Стёпа с Ритой вместе больше, чем месяца два-три. Сам подумай: кто в самом начале отношений знакомит с родителями? Мало ли, что не срастётся, отношения окажутся разорваны… придётся объясняться, на навязчивые вопросы отвечать. Зачем это нужно? А Стёпа с Ритиной мамой знаком. И как ты сам узнал — довольно хорошо знаком.
Субботин тяжело вздохнул, понимая прекрасно, что без обращения на себя внимания дойти до чайника никак не сумеет, но и от вкусного напитка не желая отказываться, и шагнул вглубь помещения.
— Слушайте, вам не надоело? — поравнявшись со столом, спросил у товарищей Леонид. — Второй день только и делаете, что обсуждаете чужую личную жизнь.
— Тебе-то чего? — взметнул на оперативника взгляд Иван. — Не твои ж отношения обсуждаем. Кстати, а у тебя как с личной жизнью? А, Лёнь? — завалил вопросами эксперт, развернувшись к Субботину всем корпусом и взглядом пытливых глаз попытавшись заглянуть в самую душу. — А то мало ли, окажется, что и у тебя любовь-морковь с серьёзными намерениями, а друзья-товарищи и не в курсе.
— Какая личная жизнь? — усмехнулся Субботин. И если Иван никак не отреагировал на эти слова, Антонова перевела на старлея внимательный взгляд, расслышав в его голосе нотки сожаления. — Я сутками на работе.
— А вот это не аргумент! — не отступал Тихонов. — Данилов с Власовой тоже сутками на работе. И ничего — нашли время для любви. И дамы свободные у нас в ФЭС имеются…
— Вань, отстань! — отмахнулся от начальника компьютерного отдела оперативник и, чтобы более не отводить старательно от него глаза, сделал несколько шагов в сторону, коснувшись тыльной частью ладони чайника на кухонном шкафчике. — Нет у меня никого. Ни в ФЭС, ни за её пределами.
— Вот видишь, — не став более задавать никаких вопросов, продолжил свою мысль Ваня. — У тебя отношений нет, а это значит, что твою личную жизнь обсуждать не получится. У меня тоже нет. У Вали муж, дети — это не интересно, это мы и так знаем. А тут Власова с Даниловым! Нежданно-негаданно. Как такое не обсуждать?
Не оборачиваясь к эксперту лицом, Субботин лишь фыркнул в ответ и покачал головой. Если Тихонов вбил себе что-нибудь в голову или решил во чтобы-то ни стало обсудить какую-то тему — его ничто не сможет остановить. А если ещё и имеется заинтересованный слушатель-собеседник — тут-то уж точно его невозможно заткнуть.
— Лёнь, правда, — подала голос Валентина. — Не каждый день о подобных вещах узнаём. К тому же мы желаем ребятам только счастья. Ты будто сам не рад, что у наших ни раз оступавшихся в вопросах личной жизни капитанов всё наконец-таки хорошо, — улыбнувшись, добавила Антонова, когда Лёня присел рядом с ней, поставив на стол свою чашку.
— Да он вообще никак не отреагировал на эту новость, — вставил Тихонов, полоснув рукой по воздуху. — Будто ему не об отношениях товарищей рассказали, а прогноз погоды сообщили.
Субботин на мгновение задумался, размешивая сахар в чае. В голове как на заевшей пластинки повторялся один единственный вопрос — что отвечать на эти слова? К тому же объяснений его, хоть и не говоря об этом вслух, как минимум Тихонов ждал, не отводя глаз и даже позабыв о своём кофе. Признаться, что для него эта разлетевшаяся по конторе новость — не новость вовсе? Или же попытаться убедить друзей, что он всего лишь слишком устал и с головой был погружен в расследование, вот и не отреагировал в полной мере?
— А ты хотел, чтобы я прыгал до потолка от радости? — вопросом вступил в беседу Лёня. — Это всё-таки не моя личная жизнь. Или чтобы с вопросами к Стёпе с Ритой лез? Поверь, с этим их прекрасно достали и без меня.
— Ты ещё скажи, что для тебя это была не новость, — проговорил Иван, разочаровавшись, что Субботин не вошёл в число людей, готовых вместе с ним пообсуждать неизвестную доныне сторону жизни капитанов. Он обхватил ладонями чашку с ароматным кофе и успел сделать пару глотков, когда в голову ударила шальная мысль. Тихонов встрепенулся, едва не облил себя самого напитком и взметнул на Субботина такой взгляд, словно собирался проводить допрос. — Так ты знал, что они вместе?! Нет, ты от меня не отворачивайся, — продолжил, отреагировав на попытку старшего лейтенанта проигнорировать вопрос. — Скажи, ты знал? Народ требует правды! — заявил эксперт, кивнув на Антонову — никакого иного народа в буфете не наблюдалось.
— Ладно! — после паузы, не выдержав направленных на него пристальных взглядов, выпалил Субботин. — Да, я знал, что они вместе. Ни первый месяц это для меня не новость. И что в то утро Рита не могла подорваться у себя во дворе — тоже знал.
— А-а, — с вопросительными нотками в голосе протянула судмедэксперт, но в ту же секунду была остановлена Леонидом:
— А больше я вам ничего не расскажу.
***
Машина возле ворот дачи Власовых, казалось бы, едва только успела притормозить, но Анне Юрьевне этих считанных мгновений оказалось вполне предостаточно для того, чтобы распахнуть калитку и оказаться уже по ту сторону забора. Женщина как раз пропалывала клумбу, когда через жерди забора показался знакомый автомобиль, звуки приближения которого женщина прекрасно расслышала и того раньше.
— Привет-привет, мои дорогие, — обнимая выбравшихся ей навстречу капитанов, улыбалась Власова-старшая. Она чмокнула в щёки каждого из своих долгожданных гостей и тут же окинула внимательным взглядом, убеждаясь, что и с дочерью, и со Степаном на самом деле всё в порядке.
Спустя минут пять со всеми приветственными тонкостями было покончено — все по несколько раз обнялись, справились о настроении и самочувствии, Анна Юрьевна уточнила, не случилось ли в дороге чего-нибудь, что они незамедлительно решили от неё скрыть, и строго спросила, не нарушали ли правила дорожного движения, Стёпа в свою очередь осведомился, не взяла ли Власова-старшая прозапас, как порывалась в прошлый его визит, мешок картошки в поселковом магазинчике.
— А теперь давайте-ка мне сюда свои мобильные, — огорошила капитанов женщина, протянув вдруг руку и в ту же секунду подняв на них внимательный, не терпящий никаких возражений взгляд.
— Мам! — попыталась одёрнуть родительницу Маргарита. Ещё бы, у капитана Власовой выходной, начальство осталось где-то за сотни километров, но она вновь слышала в свой адрес приказы. Да и какие ко всему прочему это были распоряжения! — Чего за детский сад? Мы что, дети, чтобы мобильные сдавать?
— У вас в кой-то веке три выходных дня, и я не хочу, что в первый же вечер вам позвонили ваши прекрасные коллеги и вытянули на место какого-нибудь убийства, ограбления… да хоть похищения самого министра внутренних дел. Хватит! Вы поработали на славу. Теперь пусть другие потрудятся.
Рита со Стёпой переглянулись, улыбнулись друг другу, отмечая серьёзность настроя Анны Юрьевны, всё это время продолжающей переводить внимательный взгляд со одного «ребёнка» на другого и ждать, когда же их мобильные окажутся у неё в руках. Решение объясниться взял на себя Данилов:
— Анна Юрьевна…
— Даже слышать ничего не хочу, — не позволив Стёпе даже начать свою речь и качнув головой, Власова-старшая развела руки в стороны. — Решение обжалованию не подлежит. Мне хватило того, что в прошлый раз вас выдернули обратно в Москву буквально на границе с областью, даже до дачи не дали доехать. Я провела работу над ошибками и нашла единственное верное решение, — отметила Анна Юрьевна, на этот раз протянув капитанам сразу две ладони. Одна оказалась напротив Риты, вторая аккурат возле Степана. — Давай-давайте, сдаём телефоны. Я их выключу, уберу куда подальше и буду уверена, что вас не сорвут никакие звонки. Посмотрите на себя — лица бледные, глаза уставшие. Срочно нужен отдых и полное отключение от рабочих забот.
— Анна Юрьевна, — сделав шажка два в сторону Ритиной мамы, Данилов осторожно оплёл рукой её плечи, улыбнулся и заглянул в поднятые на него глаза. — Мы с Ритой тоже не хотим лишиться долгожданных выходных. Поэтому поотключали мобильные и оставили их в Москве. Так уж наверняка на них никто не дозвонится.
— На самом деле или зубы мне заговариваешь? — прищурившись, недоверчиво уточнила у Стёпы Власова-старшая, взметнула быстрый взгляд на стоящую чуть в стороне дочь и вновь переключила внимание на её возлюбленного.
— Честно в Москве оставили. Слово офицера, — отчеканил капитан, не пряча глаз. Женщина спустя всего миг улыбнулась в ответ, по новой приобняв с первой же встречи полюбившегося кавалера Маргариты. — Давайте чай пить? Мы тут заехали в кондитерский магазинчик и прикупили каких-то красивых и, как нам рассказали другие покупатели, невероятно вкусных пирожных.
---
Пить чай единогласно было решено не в доме, а в резной беседке в тени пары яблонь, раскинувших в разные стороны свои ветви. И именно туда, пока дамы раскладывали по тарелкам расхваленные пирожные и другие сладости, Данилов и внёс переноску с внимательно выглядывающими из неё глазками-пуговками.
— А ещё мы приехали к вам с пушистым подарком, — объявил Степан и, поставив переноску на одну из скамеек, распахнул замочек на её дверке. Спустя какие-то считанные мгновения вынутым на белый свет оказался пушистый уже подросший по сравнению с котятами комочек, словно прокатившийся по не совсем высохшей рыжей краске и приукрасившей свою чёрную краску. — Эй, дружок, покажи-ка мордочку. Чего ты прячешься?
Пятнистый комок помедлил, словно решая, нужно ли ему слушаться капитана, и всё же поднял свою мордочку, внимательно принялся оглядываться по сторонам, принюхиваться и в итоге негромко мяукнул, взмахнув пушистым хвостом.
— Какой ты красивый, — улыбнулась Анна Юрьевна, подойдя ближе к Данилову с котом на руках и плавно опустив ладонь пятнистую голову пушистого гостя. — А какой у тебя воротничок прекрасный, — отметила женщина, услышав одобрительное мурчание и продолжив гладить шёрстку уже на спине. — И как же тебя зовут?
— Кактус, — ответила Рита, наблюдая за разворачивающейся просто умилительной картиной. Мама к тому времени уже забрала кота из рук Степана и, прижав к груди, продолжила гладить этот мурчащий комок. Услышав кличку, женщина взметнула на Маргариту удивлённый взгляд.
— Да, дорогие мои, интересное у вас представление о кличках для животных. Хотя, с другой стороны — это не банальный Мурзик или Пушок какой-нибудь, — отметила Анна Юрьевна, а уже совсем скоро во всех подробностях услышала историю появления у кота такого имени. — Так вот ты какой? Это они с тобой просто мало времени проводили. Ну, ничего, Кактус, мы с тобой будем играть, разговоры разговаривать… Правда ведь, красавец? — кот в ответ радостно замурчал, подставляясь под гладящую его руку.
— Я ведь тебе говорила, что мама будет не против кота, — шепнула любимому Рита.
— Конечно, не против, — прекрасно расслышав слова дочери, подтвердила Власова-старшая. — Вас в гости не дождёшься, а котик вот он, рядышком. Буду смотреть на него и вспоминать, как мы все вместе собрались. И ждать новые встречи. Так что вы не надейтесь, что кота мне привезли и сами теперь можете не приезжать.
— О таком мы и подумать не могли. Куда ж мы без вас, Анна Юрьевна? — улыбнулся женщине Данилов. Он чуть склонился к Власовой-старшей и почти что заговорщицким тоном добавил: — к тому же долг за дочь я вам одним котом уж точно не смогу отдать. Кактус — максимум один из взносов, а остальные… ну, вы помните, мы обсуждали.
У капитана хитрая улыбка буквально не спадала с лица, а в дополнение к заставляющей Риту чуть напрячься картине, ещё и мама улыбалась ему в ответ, согласно кивала и всем своим видом подтверждала, что какой-то загадочный разговор у них и правда был. Рита вскинула бровь, отложила в сторону не выложенные в вазочку конфеты и, сделав несколько шагов, оказалась аккурат напротив мамы и любимого.
— Это что у вас за тайные разговоры такие?
— Придёт время — и ты всё узнаешь, — пообещал Степан, оплетя Риту за талию и коснувшись её губ поцелуем. Оставалось только понять, когда наступит то самое подходящее время и подготовиться к раскрытию перед Маргаритой всех карт не хуже, чем к присяге.
