last

      Снег в этом году выпал рано – еще в конце октября природа пестрила желтыми листьями, а на утро, когда календарь мужественно поменял один месяц на другой – выпал снег. Еще вязкий, белый, липкий – он оставался на ботинках, когда-то в детстве из такого снега можно было лепить самых лучших снеговиков. Белоснежный дьявол прошелся по городу, остановился на каждом окне, на каждой ветке, где засыхали и скручивались от холода листья осени. И вокруг стало светлее.       Тэхён закрывает окно, стряхивает с волос прилипшие снежинки и тяжело вздыхает. Погода не радовала. Не было ожидаемого ощущения спокойствия, только тоска, которую теперь укрывал этот снег. Там на повторе в наушниках, в черной душе еще идет дождь – в этом году Тэ его почти не поймал, потому что почти не выходил из дома. Тэхён с ужасом понимает, что последний раз уходил куда-то дальше магазина в соседнем доме еще в мае. А сейчас уже ноябрь. Пять месяцев одиночества, которое настолько утянуло в свои сети, что лишнее движение отдавалось болью в ногах, где-то мягкой черной лапой успокаивало душу, дышало в спину снами, сменяющими даты в календаре, давая возможность еще как-то верить в течение жизни за окном.       Но не внутри. Осталось только одно желание – чтобы Тэ оставили в покое, чтобы больше не слышать вечное от матери «когда ты был на улице», чтобы не думать, что снова придется врать уже привычным «сегодня, гулял по парку». Не гулял. С мая не гулял. Не мог.       Уехав в этот большой город еще четыре года назад Тэ так и не прижился, засохшей кожей отрываясь от любого человека. Не жил – существовал, прекрасно считая часы, но не даты. Ему требовалось чуть больше времени и усилий, чтобы понять, а какое, собственно, число на календаре. И именно поэтому, когда выпал снег, Тэ не ожидал. Ведь еще же осень. Подойти к календарю на стене, поправить мягкую бумагу, снова задержаться на видах Сеула, залипнуть на пустых улицах фотографии, и найти дату.       «Еще осень», убедить себя в том, что он живет, что контролирует. Контролирует свое время, и отогнать мысль, что проебал всё: работу, друзей, родных, дни рождения. Жизнь, как главное.       Ощущение своей никчемности не приносило ничего, кроме еще большей пустоты. И хоть мотивационные цитаты, записанные, казалось, на всех видимых участках кожи, въедались в кожу, раздражая, но не помогали. Тэ смывал самую стертую расчесами цитату под проточной водой, а затем снова брал ручку и выводил очередное «надо жить». Вот только кожа болела, сыпь уходила выше, заставляя расчесывать корковые ранки по новой, чтобы только не думать о том, что же происходит.       Что, черт возьми, с ним происходит?       Когда Тэ попытался рассказать о своих чувствах маме, то кроме уже надоевшего «ты просто ленишься куда-то выходить, так и зарастешь грязью», больше ничего и не получил. В груди снова горячим, старым, почти зажившим клеймом «лентяй», загорелось забытое чувство вины. И снова больной мыслью, тяжелым ударом вечное «она права».       Тэ привык считать себя лентяем, а еще и лжецом. Раньше он придумывал столько историй, столько рассказов – коротких и смешных, длинных и грустных, поднимающих настроение – они остались в сломанном ноутбуке. Почти вся его жизнь уместилась в этих рассказах, точнее та жизнь, которой он и не жил вовсе. «Это было так давно. Это было не со мной».       А что было со мной?       Одиночество всегда было с ним: жило сытым котом где-то в животе, царапая острыми когтями маленькое, израненное сердце, оставляя рубцы и порезы, которые в какой-то момент перестали заживать.       Грусть всегда была с ним: серой тенью обнимала за плечи, укачивая в своих длинных и холодных руках, дарила ощущение хоть небольшого тепла, которое Тэ по крупицам собирал каждый день – смех двух друзей – Чимина и Хосока – в телефонной трубке, теплый чай перед сном и старые, казалось, забытые уже всеми, клипы, где еще пели о любви.       И так каждый день, по кругу, чтобы только не выдать себя, не рассказать, не заплакать. Потому что иначе «они будут переживать», а у каждого из них своя жизнь, которую они живут.       А вот Тэхён и не живет. Так, иногда выходит на улицу ночью, ловит знакомый пейзаж взглядом – за пять месяцев он выучил каждую ветку на соседнем дереве за окном – и просто продолжает открывать глаза каждое утро.       Зачем?       Чимин несколько дней назад оставил сообщение, которое выбило из колеи, заставило вечное чувство боли поднять голову, закрыть глаза, не поверить. Это ведь не правда. Перечитать несколько раз, собираться с духом несколько долгих часов, чтобы просто нажать на маленькую иконку трубочки на смартфоне – признать, как факт, что что-то изменилось там, где меняться не должно было.       «Мне очень жаль. Держись, мое облачко» - выдавить из себя с надрывом, заливаться каким-то нервным смехом, потому что слышать, что Чимин плачет, и впервые за долгое время осознать свою беспомощность.       Тэ был нужен, как никогда, но не мог. Не мог просто заставить себя исправить что-то, как-то помочь. Он не волшебник, он не маг времени – это не отмотать назад, это не исправить. Там, где остался Чимин, почему-то не остановилось время, там почему-то случилось что-то плохое, там почему-то Тэ вдруг стал нужен.       И Тэхён теряется. В голове становится пусто, пальцы, как обычно тянутся к компьютеру и открывают текстовый документ. Маленькие зарисовки, как называл их сам Тэ, выходят из–под его пальцев потоком – выболенные, вымученные, странные. Он пишет о драконах, он пишет о королях, он пишет о волшебной стране, где растут огромные деревья – правит, редактирует, почти не спит.       Пишет. Исправляет, читает вслух календарю, стоя рядом с ним, плачет, но пишет. Отвечает на звонки Чимина, улыбаясь и слушая своего самого близкого, находит в себе силы поднимать настроение Хосоку, когда тот снова начинает заниматься самобичеванием и все также возвращается к своей новой истории.       Текст растет на глазах – герои любят, страдают, справляются со злодеями – живут и дышат. Его жизнью.       Спустя две недели он отправляет текст Чимину, дожидается, когда в мессенджере появляются галочки напротив сообщения и впервые за долгое время выходит из дома.       План в голове заставляет ноги двигаться быстрее, ведь на город опускаются сумерки, а Тэ нужно еще много сделать: отвезти ключи от съемной квартиры хозяйке и деньги за эту же квартиру, оставить свои книги в пункте буксорсинга, чтобы они не тянули руку и успеть. Успеть дойти до моста до темноты.       Он впервые так занят, он впервые что-то делает со своей жизнью. Он впервые за долгое время всё успевает. Ветер с Хангана несет снежинки и холод – люди кутаются в длинные шарфы, стараясь уйти от промозглого ветра в теплые кафе, а вот Тэхён, напротив, идет ему навстречу, приближаясь к мосту.       Он любил этот мост – влюбился с первого взгляда, боготворил с первого взгляда, раньше был просто одержим им – река помогала, лечила, забирала боль и одиночество, заставляла как-то двигаться дальше. Это даже символично.       Закончить всё там, где раньше ты дышал.       И Тэ дышит. Вбирает в грудь воздух, чувствуя свежесть на кончике языка, жмурится от сильного ветра. Поднимает глаза к темнеющему небу. В наушниках на повторе тонкими струнами души звучат клавиши.       Закрывает глаза.       И прыгает вниз.