Falling star

      Свет гаснет.       Улыбка пропадает с лица Чана, словно маска падает на пол. С таким громким стуком, что, кажется, услышат все. Но это лишь стук собственного сердца. Он эхом отдает в ушах, стучит в висках, заставляя пульсировать каждую клеточку тела. И этот стук прерывают только тихие всхлипы. В отсутствии света можно не притворяться.       Глаза болят в ярких лучах. Хочется просто зажмуриться, накрыть себя одеялом и спрятаться от всего мира, чтобы не нужно было больше терпеть. Терпеть необходимость смотреть на всех с той самой детской невинной улыбкой. Терпеть боль от яркого солнечного света, прожигающего до сетчатки. Но день плавно сменяется на ночь, когда можно закрыться от внешнего мира в свой собственный.       В его мире свои правила. Там нет наигранности и фальши. Нет глупого «должен», которое так и пытаются навязать все вокруг. Зато есть он.       Этот образ выгравирован в сознании, словно икона. Его невозможно стереть, закрасить, сжечь. Он появляется в самые плохие времена, когда кажется, что тьма вокруг стала неожиданно плотной, густой, вязкой, превратившись в деготь, из которого не выбраться. И только он становится тем самым лучом света, который мягко растворяет в себе эту тьму. На него не больно смотреть. Он кажется теплым, мягким, — нужно только протянуть руку и прикоснуться. И имя ему Пак Джунхи.       Джун был словно комета. Его невозможно было поймать, но если уж получалось, он исполнял все самые сокровенные желания. У Ючана же оно было одно. Его не нужно было называть, о нем не нужно было даже думать. Хватало лишь тихого «Джунхи» в трубку телефона поздно ночью, чтобы старший сорвался и уже через несколько десятков минут стоял на пороге столь знакомой квартиры. Домофон не нужен. У него есть свой ключ.       Джунхи уходил так же быстро и незаметно, как и появлялся. Ючан совершенно привык к этому, никогда не питав себя ложными надеждами.       Вряд ли это можно было назвать отношениями. Джун появлялся по первому зову и исчезал, когда переставал быть столь необходимым. Когда вместо красных после слез глаз оставались полумесяцы от улыбки, когда смех становился искренним, без фальши, а всхлипы ночью сменяло мирное сопение. Для младшего он был словно собственным лекарством от апатии, только он не учел единственный минус: любое лекарство вызывает привыкание. Джунхи не исключение.       «Ты забыл ключи дома», — быстро пишет Ючан на уже выученный наизусть номер. В ответ приходит лишь «Я знаю. Но я их не забыл». Чан понимает, что Джунхи больше не вернётся.       Проходит год. За этот год Ючан забыл, что значит улыбаться по утрам, просыпаясь от ленивых поцелуев от скулы к губам. Забыл запах завтрака по фирменному рецепту Пака Джунхи. Забыл, насколько тёплыми кажутся объятия во время совместного просмотра фильма. Забыл, как идеально выглядел сонный и домашний Джун по выходным. По крайней мере, он пытался себя в этом убедить. Ведь не помнить лучше, чем признаться в собственной глупости.       Для того, чтобы признаться, нужно ещё 6 месяцев. Ведь спустя 6 месяцев звонок в дверь заставляет выронить любимую кружку из рук то ли от неожиданности, то ли от испуга, разбивая ее на осколки. Где-то в мыслях Ючан перебирает тысячи вариантов незваных гостей, но сердце болезненно ноет от одной мысли о старшем.       — Я забыл ключи в прошлый раз, — самым обыденным тоном сообщает Джунхи и улыбается до ямочек на щеках, а у младшего уголки глаз неприятно щиплет от собравшихся слез. Старший позволяет выплакать все у себя на плече, а после мягко целует в макушку и впутывается пальцами в слегка жестковатые волосы.       Никаких серьезных разговоров. Просто в этот раз Ючан загадал остаться с ним рядом. Навсегда.