Игра не окончена

      Ночь 23 сентября       Я следил за рукой девушки, не отрывая взгляд. Если я отвечу, содержимое банки посыплется на меня, а если не отвечу, может, произойдет и того похуже. Выбора не оставалось.       – Кто ты такая и что хочешь от меня?       – Ага, два вопроса, соединенные в один… Но ничего, ты получишь за оба. Меня зовут Ребекка Крэйг.       Ребекка наклонила банку, и соль посыпалась на мой живот. Порезы тут же начало жечь и разъедать, а когда девушка приложила ладонь к животу и стала втирать соль в раны, я скорчился и закричал от дикой боли. Наблюдая за моими страданиями, ЛжеЭмили злорадно рассмеялась и ткнула натертое солью лезвие в одну из ран, чтобы эта злосчастная соль проникла глубже и причиняла боли вдвое больше, чем сейчас.       Я корчился от боли и стонал. Раны горели огнем и внутри, и снаружи. Будто на меня вылили раскаленный металл. В мыслях я покрывал Ребекку небоскребным матом, и если бы мне не было так больно, я бы вместо криков и стонов озвучил все, что о ней думаю. Боль не затихала ни на секунду, к тому же Ребекка не забывала подсыпать щепотку соли, когда, по ее мнению, мне становилось легче.       Слишком жестокая пытка ради того, чтобы узнать настоящее имя убийцы… Которое к тому же мне ни о чем совершенно не говорит.       Со временем я привык к адской боли, и крики сменились тихими, но болезненными стонами.       – Наверное, ты зря спросил мое имя, – озвучила мои мысли Ребекка. – Все равно не узнал ничего важного и полезного. Зато мучиться пришлось…ого-го!       Я устало закрыл глаза, слабо дыша. Взгляд с трудом фокусировался на окружающих предметах. Но белую футболку, забрызганную кровью, пятна на пледе я видел отчетливо. Кровь… Она была везде, даже в воздухе висел ее одурманивающий тошнотворный запах.       Я всем сердцем желал потерять сознание, чтобы больше ничего не чувствовать, а лучше – поскорее умереть. Нет смысла надеяться, что я смогу отсюда выбраться. Игра окончена. Теперь уже точно.       – Одно уточнение… – отдышавшись, прошептал я. – Я спросил не «как тебя зовут», а «кто ты».       – А в этом есть существенная разница? – изумилась Ребекка.       – Первый вопрос не подразумевает каких-либо дополнений.       – Ахаха, сумничал мистер Касл! И откуда только силы берутся что-то мне отвечать? Силовой резерв?       – Давай без лирических отступлений. Отвечай на следующий вопрос.       – Ты уже хочешь, чтобы я дальше издевалась над тобой? – с наигранным удивлением воскликнула она.       – Я вообще не хочу, чтоб ты это делала…       – Придется. Хотя, я и так переборщила с солью... Даже маленькой щепотки было бы достаточно, чтобы тебя плющило и корежило от боли. Ладно, я сжалюсь на этот раз.       Я хотел было облегченно вздохнуть, но Ребекка тут же добавила.       – Но у тебя обязательно возникнут другие вопросы, когда я отвечу. А больше жалеть тебя не полагается. Усек?       Я кивнул, и Ребекка попросила повторить вопрос.       – Что ты хочешь от меня?       – Что я хочу от тебя? Хм, по-моему, это очевидно. Я хочу убить тебя.       Повисла длинная пауза. В ожидании я смотрел на Ребекку широко раскрытыми глазами, надеясь услышать продолжение, но девушка молчала и, по всей видимости, не собиралась дополнять ответ.       – И ты больше ничего не добавишь? – упавшим голосом пробормотал я.       – Нет, конечно! Я же просила правильно формулировать вопросы! Ты спросил, что мне нужно от тебя, вот я и ответила, – невозмутимо пояснила она.       Ребекка опять загнала меня в угол, а я надеялся, что сейчас она даст развернутый ответ, и мне не придется больше ничего спрашивать и соответственно выдерживать ее пытки. Но когда истина так близка, надо идти до конца, и я перевел дыхание, чтобы как следует сосредоточиться, правильно сформулировать вопрос и узнать правду, которой добиваюсь уже половину ночи.       – За что ты хочешь меня убить?       – А вот это уже правильный вопрос.       Ребекка приблизилась ко мне. В голове заиграла напряженная музыка. Я зажмурился.       – За то, что ты убил близкого мне человека.       С этими словами Ребекка схватила с тумбочки нож и вонзила его мне в бок. Страшная боль растекалась по телу. Безумно хотелось кричать, но я не мог выдавить из себя ни звука. Кровавое пятно быстро расползалось по ткани рубашки. Я старался не смотреть вниз, чтобы не упасть в обморок, не узнав ответа. Нож торчал в ране, и от одного только взгляда на его окровавленную рукоятку меня замутило, в ушах загудело. А Ребекка что-то говорила, но я не мог уловить ни слова. Может быть, она отвечала на вопрос…       «Аманда! Все из-за нее!» – прокричал внутренний голос, заставляя вздрогнуть от этой ясной как день догадки.       «Это она была близким человеком Ребекки?» – спрашивал я сам себя.       «А кто это еще мог быть? Я ведь больше никого не убивал…»       – Эй ты, не вздумай сейчас умирать!       Громкий возглас Ребекки пронзил мое сознание, я потряс головой и немного пришел в себя. По крайней мере, у меня появился голос, и я мог застонать. Надо было выдавить из себя хоть какой-то звук. Это такая психологическая фишка. Крик или стон ослабляет страдания, ведь тогда на чувство боли тратится меньше энергии. Оказывается, мое состояние было еще не настолько плачевно, если я мог вполне здраво рассуждать!       Ребекка догадалась, что мне стало немного лучше, наклонилась к ране и провела по ней языком. Я задрожал всем телом от боли и отвращения.       – Давно мечтала попробовать на вкус чужую кровь. А у тебя она ооочень вкусная!       – Кого я убил?!       Ребекка прищурилась, отстранившись от меня. Отпустила рукоятку ножа, по-прежнему торчащего в ране. Вздохнула, оглядывая меня презрительным взглядом. И, наконец, ответила:       – Неужели не помнишь? Или у тебя было столько жертв, что ты не догадываешься, кто их них был мне близок? Я сомневаюсь в этом. Ты публичный человек, твоя жизнь все равно на виду, как бы ты не пытался избегать встреч с прессой. Ты не мог рисковать и убивать многих. В твоем списке вряд ли набралось бы больше двух человек. Хотя откуда мне знать? У тебя полно связей, и ты не обязательно мог убивать сам. Но вот ту, о ком пойдет речь, убил ты, и я в этом уверена. Почти… Ну, так что? Сам признаешься? Это не избавит тебя от смерти, зато после разговора я могу сразу прекратить твои мучения.       Признаться в том, что я убил Аманду? Разумнее было бы попросить признаться в причине ее убийства.       – Как ты догадалась... – обреченно прошептал я, закрыв глаза.       – Ну, так...значит, я не ошиблась, – ее голос почему был совсем нерадостным оттого, что я раскрылся. Не знаю, чего в нем было больше: боли или опустошения. А Ребекка продолжала. – Я очень долго к тебе присматривалась, наводила справки, проверяла. Честно, до этого момента я не была до конца уверена, что ты тот, кто мне нужен. Но теперь я знаю наверняка.       Я усмехнулся.       – А представь, если бы ты ошиблась. Что бы ты стала делать?       – Да нет, ты не понял, – издевательски протянула Ребекка, потрепав меня за щеку. – Я была уверена не до конца. Вот если бы я была уверена на половину, я бы, прежде чем не узнала правду, не стала бы ничего предпринимать.       – Это она заставила меня избавиться от нее…       – Она заставила?! – яростно взвизгнула Ребекка, подскочив на кровати. – Лучше молчи, иначе…       Ребекку разозлили мои слова, и она вонзила нож чуть глубже. Я вскрикнул.       – Знаешь, кто я? – с вызовом бросила она, приблизившись ко мне.       – Та, с кем нельзя было связываться!       – Может быть. Сейчас не об этом. Ты знал Аманду Лестер. А знаешь ли ты, кем она мне приходилась?       Впервые за всю ночь, да и вообще за время нашего продолжительного общения я услышал в голосе Ребекки отчаянные нотки.       – Она была моей сестрой!       Я широко раскрыл глаза.       «Ах, так вы из одного теста, черт подери!»       – Ты представляешь, каково это, потерять самого близкого и родного человека?!       «Не представляю, что теперь будет со мной...»       Меня мучил вопрос: как же я не догадался сразу, что они родственники? После откровения я начал замечать в Ребекке жесты, манеры и мимику Аманды, она словно копировала ее! Вспомнил, что она повторяла некоторые слова, ассоциирующиеся у меня с Амандой, например, «Мы, психологи – проницательные люди!». Проницательные! Но разве тогда я мог знать, как же важно обращать внимание на такие несущественные, на первый взгляд, детали?       Немудрено, что я не замечал схожести. И Аманда, и Ребекка – прирожденные актрисы, обе скрывали до некоторой поры настоящих себя. Аманда раскрылась раньше, а Ребекка только сейчас сбросила маску. Как я был невнимателен! Иногда, даже если человек очень хороший актер, можно вычислить его истинную натуру.       Меня мучил еще один не менее важный вопрос: как я мог подпустить сестру Аманды к себе? Почему доверился ей? Ответ прост: я же не знал, что они сестры, да и Ребекка с самого начала нашего общения производила впечатление абсолютно адекватного человека, пару раз даже помогла мне, и имя придумала такое милое, Эмили. Разве я мог хотя бы допустить такую мысль, что она ненормальная, подбирается ко мне ближе только из чувства мести, ради скорой расправы? Девушка умело притворялась, я бы никогда не смог догадаться, что она – хищница в овечьей шкуре.       Теперь не оставалось никаких сомнений, что она убьет меня. Если бы у меня был родной и близкий человек, наверное, на месте Ребекки я поступил бы также. Но, черт подери, как не хочется умирать!       Ужасно несправедливо, что эпизод давнего прошлого продолжал причинять неприятности. Я поймал себя на мысли, что не стоило убивать Аманду, нужно было просто исчезнуть из ее жизни, оставив в покое. К тому же, она сама сказала, что все кончено, подразумевая, что будет лучше, если мы разойдемся и благополучно забудем друг о друге. Но тогда я находился в состоянии аффекта, как и она вначале, когда кинулась на меня с ножом. Я за свои действия не отвечал, так что и винить за ошибки нужно не меня. Но Ребекке не докажешь, она будет думать, что я сделал это умышленно.       Убив Аманду, я успокаивал себя мыслью, что мне не придется об этом жалеть, потому что я избавился от своего идейного врага, но сейчас этот поступок стоил мне жизни. И мне придется либо смириться со своей участью, либо выбраться отсюда и убить Ребекку, а потом уничтожить всех тех, кто будет за нее мстить. Но чтобы им было наплевать на смерть близкого человека, проще подчинить себе всех, внедрив нано клетки. Однако об этом я даже не задумывался, поскольку выбраться из плена невозможно.       – Аманда была чудесной доброй девушкой, – скорбела Ребекка, уставившись немигающим взглядом в стену. – Она так мечтала о карьере врача, о светлой и взаимной любви. Она относилась ко всем с пониманием, ни с кем не конфликтовала…       Ребекка продолжала разъяснять, какая же ее сестра была святая, но одного она не знала: Аманда мешала моей цели, пыталась навязать мне другую жизнь, а я никак не мог этого допустить.       – У нее не было недоброжелателей, потому что она со всеми была вежлива и обходительна. Как ее любили пациенты, ты себе представить не сможешь! У нее был только один пациент, который не ценил то, что она делала ради его выздоровления. Это был ты! И когда я убью тебя, очень надеюсь, ты встретишься на том свете с ней, и она сделает твое бытие там невыносимым, если, конечно, тот свет существует.       У меня голова пошла кругом от ее слов. Я совсем скоро могу умереть, но ничего не предпринимаю, чтобы спастись. Я потряс головой, собираясь с мыслями, затем стал незаметно тянуть руки в стороны, пытаясь порвать или развязать веревку. Ребекка продолжала разглагольствовать на тему идеальности Аманды, в ее глазах стояли слезы, и она не обращала внимания на то, что я потихоньку начинаю выбираться из плена.       – Представь, что я чувствовала, когда пришла в дом Аманды, отыскала ее дневник и прочитала все, что она записывала! А листы из блокнота я сложила в ту папку, что ты недавно просматривал. Это чудо, что ты ничего не прочитал, иначе бы все понял, и мне не удалось бы тебя словить.       «Еще одна ошибка! Почему же я не прочитал?! Ведь истина была так близка...»       – Аманда… Она чувствовала, что скоро умрет, и на последней странице поделилась своими чувствами, а потом добавила, чтобы я не обращалась в полицию, если что-то случится, а сама нашла тебя и отомстила! Ах, да кого я обманываю! Я сама решила отомстить за нее, хотя, Аманду, будь она жива, такой вариант бы не устроил. А после прочтения я пошла в сад, откопала ее труп… Не удивляйся, что я смогла найти. Вокруг того места, где ты ее закопал, было натоптано, земля была неровной. А потом, когда я отошла от шока, в моей душе поселилась невозможная злоба. Я жаждала мести! Знаешь, как долго я тебя искала? А как пыталась поближе подобраться к тебе, чтобы не вызвать подозрений? Ты личность публичная, известная. Подобраться к тебе непросто: вокруг охрана. Однако кто бы мог подумать, что я тебе случайно понравлюсь после того интервью, когда я состроила обидчивую мину! И мне даже не пришлось напрягаться, чтобы заловить тебя в свои сети. Всего-то пару раз поболтали.       Ребекка наклонилась к уху и прошептала:       – Кстати, ту охрану, что привезла тебя сюда, я подкупила. Они давно не работают на твою охранную организацию, но я подсуетилась, и только благодаря мне тебя везли именно они. Да уж, мне пришлось отдать последние деньги ради этого. Но оно того стоило!       «Все предусмотрела, тварь...»       Ребекка слегка отдалилась и осмотрела меня, как бы фотографируя, чтобы навсегда оставить мой облик в своей памяти. Я понял, что сейчас начнется...       – Знаешь, – тут она задумалась, а в голове уже пронеслась наивная мысль, что она решила меня освободить. Но, конечно, это не так...       – Знаешь, – повторила она, – ты классно целуешься, я даже получала удовольствие от твоих поцелуев, хотя люто ненавидела тебя. Мне удавалось скрывать ненависть, я и сама теперь не понимаю, как. Ну, поцелуй меня на прощание! – подло усмехнувшись, попросила она.       «Как можно целоваться с врагом, с убийцей родной сестры?! – негодовал я, глядя расширенными глазами на медленно приближающуюся Ребекку. – Плевать, ведь это реальный шанс спастись!»       Ребекка взялась за рукоятку ножа, торчащего в боку, видимо, хотела убить сразу после поцелуя или даже во время поцелуя. Удовольствие сквозь боль? И с чего она решила, что я умру от удара в бок? Или она нанесет мне не одно ножевое ранение? А я думал, мучения кончились.       «Не о том думаешь, Касл! Сосредоточься!»       Наконец, Ребекка опустила голову, и как только ее губы коснулись моих, я быстро ударил ее лбом в переносицу. Девушка от неожиданности вскрикнула и отлетела от меня, а я стал изо всех сил тянуть руки из веревки. Пальцами удалось дотянуться до узла, но этого оказалось недостаточно. Я сжал руки в кулаки, и у меня получилось немного ослабить веревку. Уже лучше! Я подтянул узел поближе к пальцам и о чудо! Мне удалось его развязать!       Ребекка кряхтела и терла нос и, естественно, проворонила момент моего освобождения. Но, заметив, что я поднимаюсь, мгновенно бросилась на меня, упираясь коленом между ног.       – Никуда ты не уйдешь! Ты должен ощутить всю ту боль, которую причинил Аманде! – прокричала она, борясь со мной.       – Эта стерва умерла мгновенно!       – Как ты ее назвал?!       Ребекке удалось схватить рукоятку ножа и вонзить лезвие глубже. Я пронзительно закричал, но не сдался. Сжав зубы, обхватил руками спину Ребекки, с силой отшвырнул девушку в сторону. Ребекка упала на край кровати. Не удержалась, грохнулась на пол, громко ругаясь матом. Пока она, кряхтя, поднималась, я развязал веревку на ногах, вскочил с кровати, схватил Ребекку за волосы и толкнул к стене. Та ударилась спиной, вскрикнула. Я подлетел к ней, со всей силы кулаком ударил в солнечное сплетение. Ребекка скорчилась от боли, ловя воздух ртом. Я запустил в нее книгой, первой попавшейся в руки, стащил плед с кровати, завернул ее в него и наспех перевязал веревкой, надеясь, что это ее надолго задержит. Изнутри раздавались стоны и рваное дыхание Ребекки, а плед непрестанно извивался. Напоследок я пнул ее пару раз, заорал: «Сдохни, падла!» и, держась за бок, бросился к двери, которая, к счастью, оказалась открытой.