Blood, water

Свой день рождения Хонджун провёл дома с Саном и Юнхо. Он не смог попросить на всех работах выходной и особо не беспокоился, так как ему некуда было специально пойти и нечего было делать. Ночью Сан пришёл домой с небольшим тортом, белым, со сливками и посыпанным клубникой, и они втроём съели его вместе, но не раньше, чем сначала намазали половину крема на лицо Хонджуна и его волосы. — Ты выглядишь точно так же, как и раньше, — сказал Юнхо, а Сан чуть не заплакал от смеха. — Очень забавно, — сказал Хонджун, вытирая крем с глаз и стараясь говорить серьёзно. — Ребята, вам лучше дать мне что-нибудь хорошее, чтобы всё это компенсировать. И они дали. Юнхо подарил ему куртку, которую он видел в винтажном магазине много лет назад, когда поместил её в свой мысленный список подарков. Сан вышел с набором акриловых красок и парой кистей. Хонджун был так тронут, что обнял их обоих, одного за другим. — В этом не было необходимости, — сказал он. — Знаете, я просто пошутил. — Мы знаем, — сказал Сан, сияя. — Но сегодня твой день рождения, хён. Это происходит только раз в год. Хонджун улыбнулся ему. — Да. Спасибо. Вот и всё. Ещё один день рождения, проведённый с Саном и Юнхо, семьёй Хонджуна, людьми, на которых он мог рассчитывать, несмотря ни на что. Это было нормально. Это было более чем нормально, это было то, чего он ожидал ещё пару месяцев назад, и он был счастлив. В ту ночь Сонхва написал ему и снова позвонил, и Хонджун был так близок к тому, чтобы сдаться. Он понятия не имел, что бы сказал, если бы ответил. Он просто знал, что скучал по нему, и он не знал, заботило ли его больше что-то ещё. Но затем телефон перестал звонить, и Хонджун смотрел на чёрный экран, пока ему не пришлось встать и приготовиться ко сну. Потом, две ночи спустя, вошёл Сан, неся груду коробок. — Что всё это значит? — спросил Хонджун, выходя из кухни. Юнхо вышел из своей комнаты, когда захлопнулась входная дверь, и теперь он снял одну из коробок с вершины стопки. Он закричал. — Оно выглядит красиво! — И дорого, — сказал Хонджун. Коробки были бледно-розового цвета с каким-то причудливым золотым логотипом в центре. Он открыл тот, который схватил, и внутри лежали аккуратные ряды миндальных печенюшек со вкусом им соответствующих разложенных цветов. Он откусил кусочек. Оно было клубничное и очень вкусное. — Вероятно, — сказал Сан. Он поставил две коробки, которые остались, и достал из одной кекс. К верхней губе прилипло немного розовой глазури. — Где ты всё это взял? — спросил Юнхо. — Мне подарил друг, — сказал Сан. Что-то во фразе задело Хонджун. — Какой друг? — Друг, — невинно сказал Сан. — Друг, — повторил Хонджун. Он пристально посмотрел на него, и через несколько секунд Сан уступил: — Брат Уёна, Сонхва дал их мне. Хонджун перестал жевать. Конечно. Конечно. — О, это было мило с его стороны, — сказал Юнхо, возможно, слишком громко, увидев реакцию Хонджуна. — По какой причине? — Пекарня принадлежит его другу, — сказал Сан, не сводя глаз с Юнхо. — Так это вроде как бесплатное продвижение? Я думаю, он просто хотел их купить, но в его доме никто не ест это… Хонджун ничего не сказал, только уставился на то, что осталось от розового макаруна в его руке. Он узнал. Сонхва узнал, когда был день рождения Хонджуна, и при первой же возможности отправил все эти дорогостоящие сладости через Сана. И Хонджун был зол, потому что Сонхва использовал Сана, он использовал его, чтобы… Что именно делать? Купить прощение Хонджуна? Эта мысль была заманчивой, потому что Хонджун хотел рассердиться ещё больше, но он знал, что это неправда. Сонхва никогда бы не сделал ничего подобного. Он дал Сану всё это просто потому, что хотел. Может, просто чтобы Хонджун получил немного. — Он кажется хорошим человеком, — говорил Юнхо наполовину набитым кексом ртом, на этот раз шоколадно-коричневым. — Он нормальный? Сан нахмурился, подозрение коснулось его лба. — Что значит «нормальный»? — Я имею в виду, у него всё нормально? — быстро сказал Юнхо. — Типа, у него всё хорошо? — О, — Сан вздохнул. — На самом деле, нет. У говорит, что он расстроен, он расстался со своим парнем… Он резко остановился, и они с Юнхо взглянули на Хонджуна. Ким проигнорировал их. Они заметили, что он перестал выходить на улицу по ночам, и постарались больше никогда не упоминать об этом. Хонджун не хотел об этом говорить. На самом деле, он ничего не мог сказать. — Надеюсь, он скоро почувствует себя лучше, — осторожно сказал Юнхо. — Он выглядел нормальным, когда разговаривал со мной, — сказал Сан. — Я имею в виду, довольно хорошо. Он улыбался, но это не доходило до его глаз, — он замолчал, надув губы. Хонджун притворился, что не слушал, хотя, на самом деле, он был жаден до каждого слова. Как Сонхва? Он всё ещё звонил и писал, но Хонджун так и не снял трубку и не ответил. Он не знал, что ему сказать. Он выглядел таким обиженным в последний раз, когда они видели друг друга, но в этот раз Хонджун был слишком зол, чтобы осознать это. Он ушёл прочь, не желая видеть большие тёмные глаза Сонхва, как он же кусал губы. Он чувствовал себя преданным, разочарованным так, как никогда раньше. Он позволил Сонхва приблизиться так близко, так быстро, и когда Хонджун обнаружил, что тот скрывал от него правду, ему было больно. Он был ранен и зол, и он не хотел больше смотреть на Сонхва. И сейчас… А сейчас? Теперь Хонджун не знал, что делать. Он не знал, что сказать, как двигаться дальше. В любом случае, наверное, было уже слишком поздно. Всё было испорчено. Сан больше не говорил о Сонхва, как он себя чувствовал, если он всё ещё был так ранен, когда Хонджун видел его, круглые глаза и размазанные красные губы. Вместо этого он подошёл к Хонджуну и спросил: — Ты не собираешься теперь есть оставшееся? В его словах была какая-то осторожность и разочарование. Как племянник разговаривал со своим дядей-расистом. — О, нет, я доем, — сказал Хонджун, засовывая миндальное печенье в рот. У него во рту был язык вампира; у него не было проблем с едой, которую купил вампир. Сан поджал губы и кивнул. Затем он повернулся, чтобы взять коробки и всё убрать. Хонджун наблюдал за ним, и его охватил внезапный порыв. — Эй, — сказал он. Он помедлил, зная, что это ошибка, но не мог остановиться. — Скажи… скажи ему, что это было вкусно. — Сказать кому? — Сан был сбит с толку. — Никому, — пробормотал Хонджун. — Ничего. Он пошёл в свою комнату, зная, что Сан и Юнхо наблюдали за ним. Он знал, что ему следовало быть более осторожным, но, правда, в чём теперь смысл? Хонджун лёг на кровать и уставился в потолок. Не раздумывая, он повернул голову набок, и его взгляд остановился на прикроватной тумбочке. Во втором ящике лежал серебряный амулет, прикреплённый к поддельной цепочке, которую никогда не носили. С ним был маленький плюшевый динозавр, выигранный в парке развлечений. И краешки билетов, дешёвые аксессуары, подобранные на обочине дороги во время прогулок, конфеты, спрятанные в карманы пальто и оставленные на потом. Он отвёл взгляд от ящика, от воспоминаний о времени, проведённом с Сонхва, и теперь его взгляд переместился в другой угол комнаты, где старая простыня была накинута на что-то, прислонённое к стене. Картина. Его картина. Она был наполовину закончен, но заброшена с той ночи. У Хонджуна была идея, большая, красивая, амбициозная идея, достойная Сонхва, и он был так взволнован, работал над ней всякий раз, когда у него была возможность. Слои, это была его навязчивая идея. Слои и звёзды. На большей части холста был только один слой. Предполагалось, что Хонджун будет постепенно наращивать его, пока он не станет сложным, но ясным и ярким. Как Сонхва. Хонджун давно не работал над картиной. Заброшенной, но не забытой. Каждый раз, когда Хонджун смотрел на угол, он думал об этом и о себе. Он скучал по Сонхва. И всё же в то же время Хонджун был зол. Он был зол на Чонхо, этого вампира, который выглядел как невинный мальчик, которого так любил вампир Сонхва. Он был зол на себя за то, что импульсивно оставил Сонхва на дороге за пределами логова, за то, что не отвечал на его звонки и сообщения. Но больше всего он был зол на Сонхва. Хонджун нуждался в нём. Ему был нужен Сонхва, и он не нуждался ни в ком в течение многих лет, с тех пор, как его родители умерли, и он переехал к тёте, которая половину времени забывала о его существовании. Конечно, были Сан и Юнхо, но это другое. Они были семьёй. Нужная ему семья — это было нормально. Но эта нелепая потребность в Сонхва — это другое. Сонхва заставил Хонджуна нуждаться в нём, и он не мог этого вынести. Он оторвал взгляд от покрытого холста и уставился в потолок. В среду вечером, единственную ночь, когда у Хонджуна не было ни одной ночной смены, ему позвонили. Это был Сонхва. Как и каждый раз, когда он звонил раньше, Хонджун смотрел на экран, разрываясь между тем, чтобы ответить или проигнорировать его. И, как всегда, Ким позволил ему звенеть. Не то чтобы он не хотел разговаривать с Сонхва. Он просто не знал, что сказать, и даже мысль об ответе на его сообщения заставляла его остановиться. Поэтому он позволил ему звенеть, позволил ему замолчать. А потом снова зазвенеть. Это было необычно. Сонхва никогда не звонил дважды за ночь и никогда не звонил так настойчиво, как сейчас. Хонджун посмотрел на экран с некоторой долей страха. Чего он хотел? Теперь Хонджун определённо не ответит. Он позволил звонку прозвучать. Он уставился на свой телефон, ожидая, когда он снова зазвонит, но этого не произошло. Вместо этого он загорелся, уведомляя о сообщении. Персик Хонджун, пожалуйста, возьми трубку Мне нужно поговорить с тобой Хонджун тоже проигнорировал это. А потом он увидел следующее сообщение. Персик Я стою возле твоего дома Хонджун вскочил с кровати. Нет. Он схватил телефон, ближайшую куртку, которую смог найти. Когда он шагал через пустую гостиную, на его телефоне появилось ещё одно сообщение. Персик Если ты не спустишься через 10 минут, я приду — Да пошёл ты на хуй, — прошипел Хонджун. Он подумал о том, чтобы зайти и сказать Юнхо и Сану в их комнату, что он уходил, но затем отказался от этой идеи. Он просто собирался накричать на Сонхва, а потом сразу же вернуться. На улице было холодно, тонкие пижамные штаны Хонджуна ничем не помогали. Он проигнорировал это, спускаясь на лифте. Он почти ожидал, что Сонхва стоял прямо перед лифтом, но его там не было. Его тоже не было у парадных ворот жилого комплекса. Хонджун шагал по дороге, злясь с каждым шагом всё больше и больше, пока не рассердился окончательно, когда заметил машину Сонхва на обычном повороте. Сонхва был там, прислонившись к машине, выпрямился, когда увидел Хонджуна. На нём не было ни пиджака, ни свитера, только свободная рубашка в чёрно-белую полоску. Это заставило Хонджуна остановиться. Сонхва пытался всегда выдать себя за человека. Всегда. — Чего ты хочешь? — спросил он, сохраняя дистанцию. Он не хотел подходить слишком близко. Некоторое время Сонхва не отвечал. Он просто смотрел на Хонджуна, и Ким не знал, что делать. Это был первый раз, когда он увидел Сонхва за долгое время, и этот момент казался бесконечным, и часть его хотела прыгнуть в его объятия, целовать его, пока он не задохнется. Обнимать его холодное тело. Сонхва следовало надеть пальто. Он этого не сделал. И наконец, Сонхва заговорил. — Мне очень жаль, — сказал он. Хонджун глубоко вздохнул. — Прости, что угрожаю подняться в твою квартиру, — продолжил Сонхва. — Я бы не стал. Я не знал, как ещё заставить тебя прийти и поговорить со мной. Каким-то образом Хонджун знал об этом, но всё равно пошёл. Сонхва вздохнул, провёл рукой по волосам. — Хонджун, пожалуйста, — сказал он. — Скажите мне, что нужно сделать, чтобы всё исправить. Мы не можем просто… — он замолчал, глядя в никуда. Но Хонджун не знал, что сказать. Он скучал по Сонхва, но часть его всё ещё злилась. Он солгал Хонджуну. Может быть, не напрямую, но он скрывал от него правду, и так долго. — Я сказал тебе, Чонхо неправильно понял, — продолжил Сонхва. — Если бы он знал, что ты не хочешь, чтобы тебя укусили, он бы этого не сделал… — Он знал, — сказал Хонджун, прерывая его. — Я сказал ему. Чертовски прямолинейно. — Да, мы говорили об этом, — сказал Сонхва. — Он неправильно понял. — Ты не говорил об этом со мной, — прошипел Хонджун. — Человек, которого укусили. — Я собирался тебе сказать, — сказал Сонхва уже не так спокойно, как раньше. — Я хотел, клянусь. — Когда? — потребовал Хонджун. «Когда я был бы ещё глубже в тебе? Когда ты мне так нужен, я не смог бы жить без тебя?» — Я был тем, кого толкнули и укусили за шею. Как ты думаешь, когда я должен был узнать? Почему ты, блять, просто не сказал мне? — Потому что я не хочу этого, — сказал Сонхва, указывая на расстояние между ними. — Я не хотел, чтобы ты меня ненавидел. Я не… я не хотел, чтобы ты злился… — Что ж, для этого уже слишком поздно, — отрезал Хонджун. — Ты просто позволил мне вернуться, не сказав мне, что ты знал вампира, который меня укусил… — Ты сказал, что тебя это не заботит, — сказал Сонхва. — Когда ты пришёл ко мне в клуб, и я проводил тебя до конца улицы, ты сказал, что тебе всё равно, это был просто укус… — Это было до того, как я узнал, что ты мне лжёшь, — сказал Хонджун. — Это было тогда, когда я подумал, что ты просто кто-то, кто пытается помочь… — Я и был тем кто пытался помочь, — Сонхва выглядел так, словно был готов топнуть ногами. — Я! Я всегда стараюсь, всегда! Хонджун уставился на него, а затем недоверчиво рассмеялся. — Ты расстроен? На меня? — Да! — воскликнул Сонхва. — Потому что ты мне так нравишься, а тебе всё равно! Я звоню тебе, а ты не отвечаешь, я пишу, и ты снова не отвечаешь. Ты не разрешаешь мне извиниться, ты не говоришь мне, как всё исправить. Ты меня ненавидишь? Ты никогда меня не простишь? Тогда скажи мне сейчас, и я перестану тебя беспокоить. Но перестань меня игнорировать. Я этого не вынесу. Хонджун молчал, ошеломлённый взрывом. Сонхва тоже ничего не сказал, только посмотрела на него, грудь поднималась и опускалась с тяжёлыми вдохами. Затем он повернул голову в сторону, глядя в пустоту. Он быстро моргнул. Хонджуна поразило то, что он никогда не видел, чтобы Сонхва плакал. Внезапно возможность показалась ужасающе близкой. — Я не… я не ненавижу тебя, — глупо пробормотал Хонджун. На мгновение Сонхва не ответил. А потом вздохнул, потёр лицо рукой. — Тогда скажи мне, — сказал он. — Что нам нужно сделать, чтобы вернуться к тому, кем мы были? Я скучаю по этому времени, Хонджун. Очень сильно. Хонджун тоже. Ему ничего не хотелось, кроме как вернуться к тем ночам, к той ночи, когда Сонхва поцеловал его, пробуя цитрусовые, и Ким никогда не чувствовал себя более живым. Но они не могли просто так отпрыгнуть назад. Ему нужно что-то, чтобы это пережить. Постоянного настойчивого утверждения Сонхва о том, что Чонхо был добрым и милым было недостаточно. — Я хочу поговорить с Чонхо, — сказал Хонджун. Сонхва напрягся. — Нет. — Нет? — недоверчиво повторил Хонджун. — Ты сказал… — Я знаю, что сказал, — сказал Сонхва. — Но я не могу. Он через многое прошёл. Я не буду… я не позволю тебе обидеть его. — Обидеть, — Хонджун не мог поверить в то, что слышал. — Он не ребёнок. Но Сонхва не сдвинулся с места. — Нет, — сказал он. — Если ты собираешься причинить ему боль, я не могу позволить тебе поговорить с ним. Хонджун хотел отрицать это или разозлиться и снова огрызнуться на него, но остановился. Он вспомнил то, что Уён сказал ему в той закусочной, где они трое разговаривали, он, Уён и Сан. О Чонхо. О его создателе. И ему казалось, что он понимал, почему Сонхва так яростно защищал его. Если бы что-то подобное случилось с Саном или Юнхо, Хонджун разорвал бы на части любого, кто, по его мнению, мог бы причинить им вред. Он сделал глубокий вдох и сглотнул. — Я не обижу его, — сказал он. — Я просто хочу поговорить. Я не буду… я не буду злым. Сонхва посмотрел на него, как будто пытался понять, что Хонджун имел в виду. Затем он сказал: — Мне нужно его спросить. — Это нормально, — сказал Хонджун. Он беззвучно вздохнул с облегчением. Какая-то его часть боялась, что Сонхва откажется и они закончатся вот так. — Позвони ему. — Сейчас? — Сонхва был удивлён. — Ага, сейчас, — сказал Хонджун. — Позвони ему. Сонхва моргнул, а затем с трудом вытащил телефон из кармана. Хонджун наблюдал, как он набирал номер и уходил поговорить. Поднялся лёгкий ветерок, и он подавил дрожь. Было начало ноября, и был сильный мороз. Он всё ещё не мог поверить, что Сонхва не позаботился даже о том, чтобы надеть свитер. Хонджун почувствовал, что превращался в сосульку, просто глядя на него. Сонхва вернулся, положив телефон в карман. — Он сказал, хорошо, — сказал он. — Он дома, — он колебался. — Где ты хочешь встретиться?.. — У вас дома, думаю, это будет нормально, — сказал Хонджун. — Пошли. Сонхва выглядела так, словно попал в шторм и потерял чувство направления. Он смотрел, явно ошеломлённо молча, как Хонджун забрался на пассажирское сиденье. К счастью, он выскочил из этого и сел с водительской стороны. Он взглянул на Хонджуна и завёл машину. Ким внезапно почувствовал себя неловко в своей старой футболке и пижамных штанах, но было уже слишком поздно. Он не собирался возвращаться в квартиру и рисковать, что его поймают Сан или Юнхо. Некоторое время они ехали молча, но это было не так удобно, как обычно. Хонджун прочистил горло. — Кто ещё там? — Минги, — сказал Сонхва. — Он останется наверху, так что ты его не встретишь. Уён гуляет с друзьями. Ёсан может быть дома. Я не знаю. В течение полсекунды Хонджун хотел спросить, в порядке ли Ёсан, решили ли они проблему, с которой он столкнулся. Но это было не его дело, особенно сейчас, поэтому он держал рот на замке. — Между прочим, он знает, — сказал Сонхва, не сводя глаз с дороги. — Ёсан. О… тебе и мне. Он понял это сам. — О, — сказал Хонджун. Он колебался. — Я думал, он всё рассказал Уёну… Уголок губы Сонхва дёрнулся. — Он не сказал ему, — сказал он. — Я просил его не говорить ему. «Для тебя». Хонджун услышал невысказанные слова, хотел ли Сонхва сказать их или нет. Сонхва продолжил, всё ещё не глядя на него, всё ещё сохраняя спокойствие: — Ты уже встречался с ним раньше. В ту первую ночь, когда ты пошёл в клуб. Он сказал, что видел вас троих снаружи, он сказал вам, где взять такси. «Ещё одна вещь, которую ты мне не сказал». Теперь настала очередь Хонджуна с хранением невысказанных слов. Он также мог видеть их на лице Сонхва. Они уехали далеко, в тот район Сеула, с которым Хонджун был знаком только во время работы в службе доставки. Больше никаких серых многоквартирных домов, собранных вместе. Вдоль дороги выстроились двухэтажные загородные дома с воротами, лужайками и садами. Это было место, где жили люди с деньгами. Дом Сонхва был очень похож на другие вокруг него. В нём был старинный шарм с его железными воротами и высокими остроконечными крышами. Он был явно старым, но в хорошем состоянии. Хонджун уставился на кирпичную кладку, два ряда окон, цветы, мягко покачивающиеся в клумбах у входной двери. Здесь жил Сонхва, вдали от тесной квартиры Кима. Он подъехал прямо к входной двери, заглушил двигатель. — Извини, мне нужно, чтобы ты подождал здесь минутку, — сказал он. — Мне просто нужно пойти и кое-что проверить. Всё хорошо? Он был таким вежливым, таким формальным. Больно, это было совершенно по-новому. — Хорошо, — сказал Хонджун. Сонхва кивнул и вышел из машины. Хонджун смотрел, как он вошёл в дом. Он задавался вопросом, что ему нужно проверить. Мог ли Чонхо по-прежнему разговаривать с Хонджуном? Или Уён вернулся пораньше? Он задавался вопросом, какие ещё уступки сделал для него Сонхва. Ему не нравилось скрывать правду от Уёна или остальных членов его семьи. Но он делал это для Хонджуна. Даже сейчас. Хонджун уставился на свои руки и почувствовал себя более несчастным, чем он чувствовал себя долгое время. Тук-тук. Хонджун подпрыгнул и вскинул голову. У окна стоял молодой человек, улыбался ему через стекло. Он был красив. Он был более чем красив, он был неземным, с белыми светлыми волосами, падающими шелковистой волной на изящное, похожее на лицо феи. Тёмное родимое пятно под глазом как-то добавило эффекта. Он был тем, кого втайне воображал Хонджун, когда покрасил волосы в серебряный. Улыбающийся фейри в ночи. Он жестом попросил опустить окно, и Хонджун это сделал. — Привет, — сказал он удивительно низким голосом. — Ты помнишь меня? Теперь, когда он спросил, Хонджун вспомнил. Он видел его раньше, при жёлтых уличных фонарях, когда его волосы были тёмно-каштановыми. — Ага, — сказал он. — Ты Ёсан, верно? — Да, я, — сказал Ёсан. — А ты Хонджун. Вещь Сонхва. Сосед Сана по комнате. Вещь. Это слово расстроило Хонджуна, и он старался этого не показывать. — Да. — Приятно снова встретиться с тобой, — сказал Ёсан, всё ещё улыбаясь. — Надеюсь, я вижу тебя в последний раз. Хонджун замер. — Что? — Ты расстался с Сонхва, почему ты сидишь в его машине? — спросил Ёсан. Он всё ещё улыбался, и в его лице ничего не изменилось, но оно больше не выглядело таким приятным. — Он плакал ночами и не хотел никого видеть. Ты только снова причинишь ему боль, поэтому я предлагаю тебе уйти. — Что? — Хонджун был слишком потрясён, чтобы сказать что-нибудь ещё. — Я… я не… Ёсан резко выпрямился и повернулся к входной двери. Сонхва был там, он стоял в дверном проёме и выглядел озадаченным. Хонджун вышел раньше, чем Сонхва смог приблизиться, дверь машины оттолкнула Ёсана из его личного пространства. Двух разговоров было более чем достаточно. Он решил, что не хотел снова видеть Ёсана. — Всё хорошо? — спросил Хонджун. — Да, ты можешь войти, — Сонхва. — Ты разговаривал с Ёсаном? — Он просто пришёл поздороваться, — сказал Хонджун. Он оглянулся на Ёсана и улыбнулся ему. Он отказался быть запуганным вампиром. — Хорошо, — сказал Сонхва. — Тогда… заходи. Парадная дверь открывала вид на большую просторную гостиную, со вкусом оформленную в гармоничном сочетании современного и винтажного. Хонджун заметил дорогую деревянную мебель, горшочные растения на столах и лестницу в одном конце комнаты, прежде чем его взгляд упал на человека, сидящего на одном из диванов. Чонхо выглядел так же, как в последний раз, когда Хонджун видел его, с распущенными тёмными волосами и слегка выраженным лицом. Хонджун подошёл к нему, а Сонхва последовал за ним. — Привет, — сказал Чонхо. Его голос был, на удивление, уверенным. — Привет, — сказал Хонджун. Он повернулся к Сонхва. — Не мог бы ты позволить нам поговорить наедине? — Да, конечно, — сказал Сонхва. — Я… — он взглянул на Чонхо. — Позови меня, когда закончите. Он поднялся по лестнице. Хонджун проводил его взглядом, а затем сел на край дивана, на котором сидел Чонхо. — Ты хотел поговорить со мной? — спросил Чонхо. — Да, я просто хотел кое-что у тебя спросить, — сказал Хонджун. Он сразу перешёл к делу. — Когда ты… пил из меня той ночью, ты знал, что я не хочу этого? — Нет, — прямо сказал Чонхо. — Кстати, мне очень жаль. — Ты действительно не знал, — сказал Хонджун. Ему было трудно поверить. В противном случае, он не намекал. — Я действительно не знал, — сказал Чонхо. — Зачем мне тебе врать? Я не знал, что ты не хочешь, чтобы я тебя укусил. Многие люди делают вид, будто это не так. — Что? — Хонджун был сбит с толку. — Почему? — Я не знаю, — пожал плечами Чонхо. — Я думаю, это что-то вроде ролевой игры? Какой-то кинк. Сонхва-хён и Ёсан-хён закрыли на них глаза. Я и Уён-хён согласны просто с этим. Это легче. — Но почему? — Хонджун был в ужасе. Он думал, что логова вампиров — это плохие места. — Для многих людей мы не люди, — сухо сказал Чонхо. — Не совсем. Так что это нормально для них навязывать нам свои фантазии. Ничего страшного, никто ничего не пробовал. Они просто странно себя вели. Хонджун сидел и просто моргал. Чонхо говорил так ясно, что нельзя было сомневаться, что он говорил правду. Тогда это действительно было недоразумение. Это не изменило того факта, что Сонхва скрывал от него правду, но означало, что его обожание Чонхо не было неуместным, по крайней мере, не из-за крайней этого. — Что-нибудь ещё? — спросил Чонхо. — Нет, я… — Хонджун не знал, что ещё сказать. Он хотел спросить о его создателе, о том, что она с ним сделала, но это было настолько необычно, как в другой галактике. Поэтому он просто покачал головой. — Хорошо, потому что я хочу у тебя кое-что спросить, — сказал Чонхо. — Почему ты злился на хёна? Хонджун моргнул. — Потому что он скрывал от меня правду. — Но он ничего тебе не сделал, — сказал Чонхо. — Это… — как Хонджун должен был объяснить это? — Для меня это было большим делом. Чонхо поджал губы. — Ты причинил ему боль. Беспокойство трепетало в животе Хонджуна. Это было отголоском того, что сказал ему Ёсан. — Он тоже причинил мне боль, — сказал он, это было бесполезно, потому что он знал, что Чонхо всё равно. — Если вы снова будете вместе, не причиняй ему вреда снова, — сказал Чонхо. Он выглядел таким мрачным, таким серьёзным. Хонджун смог только кивнуть. — Тогда я позову хёна, — сказал Чонхо, уже вставая. Он исчез наверху, оставив Хонджуна одного. Это было… странно. Разговор прошёл не так, как он ожидал. Чонхо выглядел таким серьёзным, но это было лучше, чем взгляд Ёсана. Это было немного похоже на угрозу. Сонхва спустился в шерстяном пальто, подходящем для ноября. — Ребята, вы поговорили? — спросил он. Когда Хонджун кивнул, он немного помедлил, а затем сказал. — Хочешь чего-нибудь поесть или?.. — Нет, мне нужно вернуться до того, как Сан и Юнхо поймут, что меня нет, — сказал Хонджун. Сонхва выглядел разочарованным, но кивнул и двинулся к входной двери. Обратный путь был тихим. Сонхва не спросил, о чём говорили Хонджун и Чонхо. Наверное, он мог догадаться. Хонджуну наполовину хотелось, чтобы он спросил Чонхо, как поживает Сонхва, но в некотором смысле он был рад, что этого не произошло. Он плакал ночами. Хонджун взглянул на Сонхва, а затем посмотрел в окно. Машина остановилась, когда они достигли угла возле жилого комплекса Хонджуна. Ким не стал быстро прощаться, не сбежал из машины, как хотел. Сонхва было что сказать, он чувствовал это. И в конце концов он это сказал. — Держи, — сказал Сонхва. Он полез во внутренний карман пальто и вытащил коробку. Достаточно маленькую, чтобы поместиться в одной из рук Сонхва. Похоже на шкатулку для медальона. Хонджун сжался. — Нет. — Пожалуйста, просто возьми это, — сказал Сонхва, протягивая шкатулку. — Она была в моей комнате, и я… мне она не нужна. Он выглядел искренним. Это было ещё одно эхо того времени, когда Хонджун разговаривал с ним в парке, когда он подарил ему серебряный амулет, завёрнутый в носовой платок. Хонджун взял коробку и открыл её. Это не был медальон. Это были серьги, многие из них, усеянные чёрным бархатом, как звёзды в полночь. Все они разные. В основном это были гвоздики, от простых кругов до многогранных трёх звёзд, соединённых тонкой свисающей цепочкой. Некоторые были тонкими кольцами. Одна наверху была длинной, свисающей тонкими цепями снизу, как хвосты кометы. Хонджун уставился на них. Тринадцать. Точное количество пирсинга, которое у него было. А потом он посмотрел на Сонхва. — Зачем? — Я делал их раньше, — сказал Сонхва с лёгким намёком на улыбку на губах. — И я никогда не собираюсь их носить поэтому… — он улыбнулся. — Они всё равно твои, так что они должны быть у тебя. Хонджун посмотрел на все серьги в коробочке, а затем без предупреждения толкнул открытую коробку в лицо Сонхва. Пак не смог скрыть вздрагивания, когда он дёрнул головой. — Это серебро, — прошипел Хонджун. — Зачем? — зачем ему дарить ему украшения из серебра? Сонхва был вампиром. — Я не знаю, — сказал Сонхва. — Я думал… это что-то особенное, как и ты, в этом есть смысл… Это не имело смысла. Хонджун хотел наброситься на него, но больше не злился. Он не мог больше унимать гнев. Всё, что он мог сделать, это посмотреть на шкатулку в своих руках, на множество серебряных колец и гвоздиков. — Я не могу носить это рядом с тобой, — сказал Хонджун. Слова были произнесены прежде, чем он смог уловить смысл. Он поднял глаза и заметил, что Сонхва смотрел на него, прежде чем быстро отвёл взгляд. — Я сделал идентичный набор из имитации серебра, — пробормотал Сонхва, отказываясь смотреть в глаза. — Если ты хочешь… Хонджун сглотнул. Каждый раз, когда он был рядом с Сонхва, у него было отчётливое ощущение, что он падал быстро и глубоко, и он не знал, как далеко он мог зайти, прежде чем упадёт на дно. — Спасибо, — сказал он, заставив Сонхва наконец взглянуть на него. — Я… я должен идти, прежде чем они поймут, что я ушёл. — Ага, — сказал Сонхва. Он облизнул нижнюю губу. — Спасибо, что пришёл и поговорил со мной. — Ага, — сказал Хонджун. А потом он не смог больше смотреть на Сонхва и его прекрасные искренние глаза, и вышел из машины. Он направился к своему дому, как только вышел, старался не оглядываться. Прежде чем остановиться, он добрался до ворот своего комплекса. Хонджун прислонился к одной из опор ворот и посмотрел на коробку. Он должен был знать, что Сонхва сделает что-то подобное. Конечно, он подарил ему дорогие украшения, украшения, которые он сделал специально для него. Конечно. Серебро с чёрными камнями напомнило Хонджуну звёзды. Сонхва. О картине, которую он наполовину закончил в своей спальне, увядшей под старой простынёй. Может быть, ему пора снова начать работать над ней. Хонджун положил коробку в карман куртки и вернулся в свою квартиру.