Blood, water

Бит в клубе был тяжёлым, быстрым, заглушающим всё остальное. Тела двигались под музыку, собираясь на танцполе в пьянящей смеси запахов. Запах крови был непреодолимым. Он тёк по венам людей, звучал, как песня сирены, тяжело витая в воздухе. Ёсан покачнулся на ногах, достаточно, чтобы выглядеть так, как будто он танцевал. На музыку он вообще не обращал внимания. Он был здесь только для того, чтобы стать ещё одним телом среди всех остальных. Все его усилия были вложены в его внешний вид, в кожаные штаны, облегавшие его бёдра, свободный сетчатый топ, который открывал ключицы и подчёркивал очертания его узкой талии, косметику, которую он так тщательно наносил, губы и глаза. Он пришёл сюда не для того, чтобы танцевать. Он был здесь по совершенно другой причине. Руки легли на бедра Ёсана, и он усмехнулся. Он изобразил расслабленную улыбку, прежде чем повернуться и оказаться лицом к лицу с мужчиной ниже его ростом, с круглым лицом и жадной улыбкой. Ёсан закусил нижнюю губу, глядя на мужчину с закрытыми глазами. Попался. Это будет легко. Мужчину сразу переместил руки с бёдер Ёсана на талию, проскользнув под одежду. Кан почти не отреагировал. По его коже пошли мурашки под пальцами мужчины, но он мог заставить их отступить, он мог забыть про них, даже не меняя выражения лица. Это было всего лишь прикосновение. Это было ничем. Теперь человек становился жадным, поднимаясь по спине Ёсана, пока Кан не почувствовал его маслянистые пальцы между лопаток. Он тоже был нетерпелив, приближаясь вплотную к нему. Ёсан вздохнул, даже если не нуждался в этом, хотя он знал, что человек зашёл слишком далеко, чтобы даже осознать, а затем он наклонился вперёд, готовый прошептать ему на ухо. Предложение, может быть, пойти куда-нибудь, где было бы менее людно… Руки схватили человека и оторвали его от Ёсана. Мужчина развернулся, готовый закричать, но между ним и Каном встало тело, защищающее. — Проваливай, — сказал Уён. — Занимайся своими делами и не мешай, — прорычал человек. Его голос почти потерялся в музыке. — Он, кажется, не возражал. Он твоя сука или что-то в этом роде? Ёсан увидел, как напрягались плечи Уёна, и тут же схватил его за талию. Не надо. — Вали, — повторил Уён, и что-то должно было отразиться на его лице, потому что глаза человека расширились, и он немедленно отступил, подняв руки в знак капитуляции. Как только мужчина скрылся из виду, Уён повернулся к Ёсану. Он схватил его за воротник. — Что это было, чёрт возьми? — прошипел он. — Он бы ушёл со мной. — Он трогал тебя везде, — сказал Уён, как будто это всё объясняло. — В том-то и дело, — сказал Ёсан. — Я мог бы провести его до переулка, он бы пошёл со мной. — Но он трогал тебя, Ёсани. — Нам нужно пить кровь, — сказал Ёсан. Уён покачал головой. — Это того не стоит. Ёсан помедлил. — Я не могу позволить тебе… мы не можем голодать, — сказал он и отпустил воротник Уёна. — Мы не будем голодать, — сказал Уён, хватая Ёсана за руки. — С этого момента я буду заманивать мерзавцев, хорошо? Ты позволяешь им слишком сильно тебя ласкать. Будет лучше, если я этим буду заниматься, — он сиял, как луч чистого света, совершенно не соответствуя его клубному макияжу и одежде. — Я не понимаю, чем это отличается, — сказал Ёсан, невольно улыбаясь. Уён усмехнулся. — Так они не дотронутся до тебя. — Это не имеет значения, — сказал Ёсан. — Это имеет значение для меня, — сказал Уён и обнял Ёсана, прижимая его к себе. Кан расслабился в его объятиях. — Давай, давай попробуем другое место. Ёсан кивнул, и они с Уёном покинули клуб. — Куда ты идёшь? Ёсан повернулся к Чонхо. Младший вампир стоял у кухонной двери и выглядел не к месту. — На улицу, — сказал Ёсан. — Есть? — спросил Чонхо. — Я скоро пойду. — Нет, просто куда-нибудь, — сказал Ёсан. Он хотел пойти, он видел, что Чонхо не хотел разговаривать, но он должен был спросить. — Как поживаешь? — Прекрасно, — сказал Чонхо. Ответ был слишком быстрым, случайным. Ёсан ждал большего. — Сонхва-хён вчера вечером не вернулся домой, — сказал Чонхо. Вот оно что. — Он со своим человеком, — сказал Ёсан. — У них тот отвратительный период медового месяца, он, вероятно, будет всё время ночевать в квартире. — Я так не думаю, — сказал Чонхо. — О, уверяю тебя, — сказал Ёсан, улыбаясь. — Не то чтобы он уезжал навсегда. — Я не думаю, что сейчас какой-то период медового месяца, — тихо сказал Чонхо. — Я думаю, что это… другое. Ёсан был готов отрицать это, сказать Чонхо, что Хонджун ничем не отличался от других людей, за исключением того, что его было сложнее получить, но остановился. Он хорошо знал прошлое Чхве и то, как оно изменило его взгляд на вещи, его взгляд на клан и его место в нём. Поэтому он остановился, на мгновение задумался над своими словами, а затем сказал: — Может быть. Но он по-прежнему является первым в этом клане, как и ты. Чонхо кивнул. Было сложно понять, подействовали ли на него слова Ёсана должным образом. Он охранял свои эмоции, как будто они были всем, что у него есть. Ёсан был готов уйти, обдумывая разговор, когда Чонхо внезапно спросил. — Ты говорил с ним? — С кем? — спросил Ёсан, оборачиваясь. — С Сонхва? Или с Хонджуном? — С Уёном, — сказал Чонхо. Ёсан напрягся. — Я знаю, что ты избегаешь его, — продолжил Чонхо. — Он тоже это знает. Тебе следует поговорить с ним. — Я поговорю с ним, когда будет о чём поговорить, — сухо сказал Ёсан. — Очевидно, что есть о чём поговорить, — сказал Чонхо тихим голосом. — Нет, — прошипел Ёсан. Он взглянул на лестницу, по которой Уён мог спуститься в любую секунду. — Тебе не нужно о нём беспокоиться. Зачем кому-то беспокоиться? В конце концов, у Уёна есть Сан. Нужен ли ему ещё кто-нибудь? Нужен ли ему Ёсан, был ли нужен он Уёну так же, как Кану, так отчаянно, что он не мог заменить ничем и никем другим? Таким образом, он всё ещё мог чувствовать, что внутри него всё разъедается, пока всё, что у него не оставалось, это пустота между рёбрами, и казалось, что малейшее прикосновение заставит их рухнуть. Нет, Уён был в порядке. Чон был счастлив. О нём не нужно было беспокоиться. — Я беспокоюсь о тебе, — сказал Чонхо так спокойно, так тихо. — Я в порядке, — сказал Ёсан, это ложь, которую он без труда повторит столько раз, сколько будет нужно. — Сейчас я должен идти. Ты пойдёшь со мной? Чонхо только на мгновение посмотрел на Ёсана. А затем он сказал. — Ты же знаешь, что он любит тебя больше. Эти слова были как нож в груди Ёсана. Он ничего не сказал, только повернулся на пятках и вышел из комнаты. Чонхо ничего не сказал после этого. На улице было холодно. Ёсан мог видеть это по тому, как люди прижимались ближе друг к другу, разделяя драгоценное тепло тела. Он был одет надлежащим образом: в тёплое пальто и шарф, который он затянул, чтобы прикрыть рот и нос. Он бесцельно бродил, позволяя ногам вести себя, куда они хотели, при условии, что он оставит дом позади. Его наполнила горечь, которую он уже ощущал во рту. Ёсан не мог быть в безопасности нигде, даже в собственном доме. Всё было захвачено. По его словам, это сделал Сан. Если не самим человеком, то его запахом или самой мыслью о нём. Ёсан оглядел гостиную и представил, как он сидел там, или почувствовал слабые нотки своего запаха. Чонхо говорил ему что-то насчёт Уёна и Сана. Сонхва загорелся, когда подошёл Сан. Даже Минги, такой влюблённый в парня, с которым жил Сан. Это было похоже на то, как если бы Сан был в их клане. И это было нормально. Было бы хорошо, если бы другие обожали его, желали ему всего хорошего и окутывали его любовью. Ёсану было всё равно. Он даже не ненавидел Сана, он знал, насколько искренним был Сан в своих попытках подружиться. Но каждый раз, когда Уён входил в комнату, запах крови Сана витал в воздухе вокруг него, Ёсан чувствовал себя лишним. Он знал, что мог уйти. Минхёк, один из взрослых вампиров, часто бывал в клубе, упомянул о новом месте, которое открыл Хакён и его клан, где люди будут платить вампирам за то, чтобы из них пили кровь, и они искали сотрудников. — Только красивые, — сказал Минхёк Ёсану с хищной ухмылкой. — Я подумываю присоединиться. Ты тоже мог бы. Он мог бы. Он мог выйти из дома, установить дистанцию между ним и Уёном. Это был хороший шанс, и Ёсан понял, что думал об этом всё больше и больше каждый раз, когда Чон уходил на свидания, что случалось часто. Но он знал, что не мог отпустить У ни на мгновение, и мысли Кана об уходе оставались только мыслями. Он был в большом парке возле дома и шёл по дорожкам, пока не нашёл пустую скамейку. Он понял, что часто приезжал сюда без причины. Это было место, где его впервые представили Сану как парня Уёна. В то время он понятия не имел, во что это превратится. Это должно было быть не более чем интрижкой. Разовые, как и все отношения Уёна, легко переживались и легко забывались. Но Сан был другим. Сан был особенным. Уён был влюблён в него. — Он любит тебя больше, — сказал Чонхо. Но что толку, если он не любил Ёсана так же, как он его? Он знал, что мог подождать. Он мог подождать, пока Сан не состарится или не умрёт. У Ёсана и Уёна было их «навсегда», Сан был всего лишь человеком. В конце концов он уйдёт, а Чон и Кан вернутся к тому, какими они были до прихода Сан и, того когда он стал частью их жизни. Но мог ли Ёсан быть доволен этим, зная то, что он теперь знал? Он был влюблён в Уёна, а тот не чувствовал того же. Ёсан откинулся на скамейке и закрыл глаза, погрузившись в воспоминания. — На что ты смотришь? — На твоё лицо, — сказал Уён. Ёсан ошеломлённо моргнул. Они знали друг друга всего несколько месяцев, большую часть времени, с Уёном в его новорождённом состоянии, он уже был таким смелым. — Прекрати, — сказал Ёсан. — Заставь меня, — сказал Уён. Ёсан поднял книгу, борясь с желанием стиснуть зубы. Ему не нравился новый вампир. Он не видел причины его существования. В конце концов, у Джисона был Ёсан, и тысячи мальчиков всё время умирали на улице, почему Уёна нужно было обратить? Он только что прошёл стадию новорождённости, и всё это время он испытывал колоссальную боль, беспрерывно жаждал крови, маниакально пытался сбежать из их маленькой квартирки при любой возможности. Теперь, когда он мог говорить, он говорил всё время, чёрт возьми, и Ёсану надоел его голос. Ему вообще он надоел. — Привет. Ёсану потребовалась вся сила воли, чтобы сдержать свои слова. Он проигнорировал Уёна. — Привет. Эй. Ёсан, привет. Я с тобой разговариваю. Ты не можешь меня игнорировать! Ёсан продолжал смотреть на страницу, делая вид, что смотрел на слова перед собой, когда книга внезапно вырвалась из его рук. Он сразу бросился на Уёна. Чон откинулся на диван, держа книгу подальше от Ёсана, как бы сильно Кан ни боролся. — Верни, — прорычал он. — Сейчас же. Я не шучу. — Если ты так этого хочешь, возьми, — сказал Уён и хихикнул. — Теперь не так страшно, правда? Ёсан ещё раз схватил его, а затем откинулся назад и фыркнул: — Уён. Он ничего не ожидал от своего раздражения, и уж точно не того, чтобы Уён немедленно вернул книгу. Ёсан взял её, в равной степени настороженный и недоверчивый. — Я просто хотел, чтобы ты поговорил со мной, — сказал Уён, увидев выражение лица Ёсана. — Это всё? — Ёсан с трудом мог поверить в то, что слышал. Уён кивнул. — Да. Ёсан бросил на него последний взгляд и вернулся к чтению. У них не было много денег, но Джисон любил читать, поэтому у них всегда были книги. Та, что была в руках Ёсана, была о цветочном языке, обо всём, от нарциссов до невозможной настоящей голубой розы, и он взял её, потому что подумал, что это интересно. Но теперь он не мог сосредоточиться. Его мысли постоянно возвращались к мальчику, всё ещё сидящему рядом с ним, теперь тихому и скромному, откидывающемуся назад и смотрящему в потолок. Прошло несколько невыносимых минут, прежде чем Ёсан наконец сдался. Он отложил книгу и сказал. — Почему? — Что почему? — Уён выглядел удивлённым. — Почему ты так сильно хотел, чтобы я с тобой поговорил? — спросил Ёсан. — Почему ты никогда не хочешь поговорить со мной? — спросил Уён. — У нас нет ничего общего, — сказал Ёсан. — У нас буквально так много общего, — сказал Уён, драматично бросаясь через спинку дивана. — Да ладно, это вообще имеет значение? Всё, что у нас есть, — это мы у друг друга. — Это неправда, — сказал Ёсан. — У нас есть Джисон-хён, и я уверен, что у тебя много друзей. — Не совсем, — пробормотал Уён. — Я перестал разговаривать с людьми, которых знал, когда обратился. Думаю, они даже не заметили. Ёсан удивлённо моргнул. Это было не то, чего он ожидал от нового вампира. Ему потребовалось мгновение, но он собрался. — У тебя будет больше друзей, — сказал он. — Я просто не хочу ни с кем дружить, — дуясь, сказал Уён. — Я хочу дружить с тобой. В лице Уёна было что-то настолько искреннее, что Ёсан дрогнул. А потом отвернулся от него и сделал вид, что снова читал свою книгу. Он получил десять секунд покоя, прежде чем Уён бросился на него. Ёсан сердито вздохнул и был готов снова бросить У, когда тот остановился. На самом деле, другой вампир чувствовал себя не слишком неудобно. Ёсан поёрзал, устраиваясь поудобнее, и положил руку и книгу на спину Уёна. Он остановился, ожидая увидеть, отойдёт ли Уён. Он этого не сделал. Итак, Ёсан расслабился и вернулся к чтению. Позже той ночью, когда Уён выговорил ему описание того его, что он прочитал, Ёсан сел рядом с ним и рассказал ему всё. Несколько часов спустя Ёсан вернулся домой. Это было всего через час или около того после полуночи, так что Уёна, скорее всего, не было с Саном. Ёсан улыбнулся про себя, размышляя о том, как сообщить им, что Хонджун будет проводить больше ночей вне дома, чтобы они могли проводить ещё больше времени на свиданиях без его ведома. Тогда, по крайней мере, Ёсан сможет проводить больше времени дома с Минги или спокойно сходить к Юнхо. Он вошёл через задние ворота, как всегда, не желая быть в поле зрения окна спальни Уёна. Он был удивлён, обнаружив Минги снаружи, сидящего на лужайке и стучащего по телефону. — Что ты здесь делаешь? — спросил Ёсан. У Минги с собой не было ничего, кроме телефона, так что это не мог быть какой-то непродуманный ночной пикник. — Ой, просто… — пожал плечами Минги. — Разговариваю с Юнхо. Я передам ему привет. — Хорошо, — сказал Ёсан. Он сделал паузу. — Почему ты сидишь на улице? Знаешь, внутри Wi-Fi лучше. — Да, но Сан там, — сказал Минги, всё еще разговаривая по телефону. — Сан… — Ёсан взглянул на дом. — Где он? — В моей с Уёном комнате, — сказала Минги. — А ты… сидишь здесь… — медленно сказал Ёсан. — За пределами твоего собственного дома. Из-за него. — Да, — сказал Минги. Должно быть, что-то отразилось на лице Ёсана, потому что он быстро добавил. — Всё в порядке, Уён только спросил, могу ли я спуститься, это я пришёл и сел сюда, я… Ёсан! Ёсан уже направился к дому. Минги последовал за ним, и Кан почувствовал, как он дёргал за рукав, он мог слышать, как он пытался оправдать это или извиниться за Уёна. Он проигнорировал это. Он был зол. Он был злее, чем раньше, так зол, что чувствовал, как это остро и скручивало его живот, горячо, как огонь. Это не был дом Сана, это никогда не будет домом Сана, и Уён не имел права вытеснять Минги. Другие могли позволить ему делать всё, что он хотел, но Ёсан этого не сделал. Это было неправильно. Ёсан был в нескольких шагах от задней двери, когда почувствовал, как Минги отпустил его и отступил. Когда он распахнул кухонную дверь, он понял, почему. Он чувствовал запах крови. Он был лёгким, но витал в воздухе, щекоча Ёсану нос. Даже такой слабый аромат был сладким. Сан. Ёсан прошёл через кухню и через гостиную к лестнице. Запах крови усиливался с каждым шагом. К тому времени, как он добрался до площадки наверху, он был настолько сильным, что он мог представить, как он проникал в его кожу из воздуха. Кровь была пролита. Ещё один язык раскалённого гнева хлынул в живот Ёсана. Мало того, что Уён кормился от Сана, он поступил так беспорядочно, что пролил кровь. Из-за него Минги стало слишком неудобно, чтобы даже сидеть в гостиной. Он подбежал к двери спальни и распахнул её. Запах крови Сана тяжело витал в воздухе, настолько густой, что Ёсан мог представить, как протянул руку и прикоснулся к ней, и ему потребовалось всё его самообладание, чтобы держать свои клыки под контролем. Уён был там, сидел на своей кровати всё ещё в рубашке, но ты сползала с его плеч. Сан тоже был там, но Ёсан едва его заметил. — Как ты, блядь, посмел? — прошипел он, не сводя глаз с Уёна. — Ёсани? — Уён встал с кровати. — Что случилось? Ёсан хотел смеяться. Конечно, Уён не знал, что случилось. Он больше ничего не знал, кроме Сана. Он посмотрел на человека и с болезненным удовольствием наблюдал, как тот вздрагивал. — Почему он здесь? — едко спросил он, снова поворачиваясь к Уёну. — Он пришёл около часа назад, — сказал Уён. — Хонджуна часто не бывает дома, поэтому у него больше времени, чтобы побыть со мной. Как и предсказывал Ёсан, Сонхва был занят, поэтому Хонджун был занят. И Ёсан даже подумал о том, чтобы дать им знать, чтобы они могли проводить ещё больше времени вместе, думая, что это позволит ему успокоиться. Насколько он был глуп? — Что он здесь делает? — спросил Ёсан, пытаясь сохранить спокойствие. Это было похоже на веревку, натянутую до предела. — Ты хочешь поиграть или?.. — Уён усмехнулся. Этого не нужно было говорить. Уён слишком поздно осознал свою ошибку и быстро направился к двери, где стоял Ёсан. — Извини, — сказал он. — Извини, не сердись. Что я сделал не так? Почему ты так зол на меня? Ёсан ничего не сказал на это. Вместо этого он взглянул на Сана ещё раз, прежде чем сказать. — Ему нужно идти. Уён сразу же переключился. — Что? Почему? — Он пробыл здесь достаточно долго, — сказал Ёсан. — Возьми его и убирайся отсюда. — Убирайся? Это мой дом и моя комната, — сказал Уён, и Ёсан увидел, как гнев поднимался в нём. — Какого чёрта ты вообще сюда врываешься? Я был занят. — Мне плевать, — отрезал Ёсан. — Я… — Нет, не знаешь! — закричал Уён. — Ты, блин, не заботишься обо мне, тебе, чёрт возьми, наплевать… — Это не о нас с тобой, — тихо сказал Ёсан. — Речь идёт о том, что ты выгнал Минги из его собственного дома, потому что ты принёс домой свою еду… Уён подошёл вплотную к Ёсану, почти соприкасаясь носами. — Не называй его так. Его глаза были безэмоциональными, два осколка обсидиана смотрели на Ёсана. Кан видел, как Уён выглядел так раньше, когда люди подходили слишком близко, когда кто-то шептал о смерти создателя Сонхва, когда они говорили о создателе Чонхо. Он никогда не обращал такой взгляд на Ёсана. До сих пор. До появления Сана. — Мне очень жаль, — сказал Ёсан, в голосе был злобный сарказм. — Мне жаль, что я оскорбил твоего драгоценного человека, любовь всей твоей грёбаной жизни, единственного человека, о котором ты заботишься. Мне очень жаль, Уён. Я надеюсь, ты сможешь меня простить. Надеюсь, ты не будешь ненавидеть меня вечно за то, что посмел называть его так. Уён был прямо перед лицом Ёсана, так близко, что Кан видел, как каждое выражение мелькало на его лице, каким бы кратким оно ни было. И оно быстро перешло от гнева к неверию и непониманию, прежде чем остановилось на боли. — Что, чёрт возьми, с тобой? — воскликнул он, отступая. Он выглядел таким обиженным, Ёсан почувствовал, что его решимость пошатнулась, но было слишком поздно. Дело зашло слишком далеко. Он сглотнул и сказал: — Минги на улице. — Что? Нет, он внизу, — сказал Уён. Он выглядел потрясённым внезапной сменой темы. — Он… Я спросил его, может ли он ненадолго пойти вниз. — Он не мог быть внизу, — сказал Ёсан. Он взглянул на Сана, а затем снова на Уёна. — Ты чувствуешь запах крови Сана по всему дому. — Это… — Уён выглядел так, будто из-под ног вытащил коврик. — Это не должно быть так плохо, мы только немного пролили… — Это плохо для него, — сказал Ёсан. Он сделал глубокий вдох, пытаясь подавить гнев. — Ты пил из него здесь? Уён кивнул. Ёсан зажал нижнюю губу между зубами. — Ты знаешь, что это тоже его комната. Как ты думаешь, как скоро он снова почувствует себя здесь комфортно? — Он… — Уён закусил нижнюю губу. — Я не знал, что для него это будет так плохо… — Минги пришлось выйти из дома? Ёсан повернулся к Сану. Этой ночью он впервые услышал человеческий голос. — Я не знал, что ему придётся выйти из дома, — сказал Уён, возвращаясь к кровати, когда Сан встал на колени. — Честно говоря, я думал, он может просто посидеть в гостиной, и всё будет хорошо. — Я знаю, — тихо сказал Сан, взяв лицо Уёна руками. Кан снова глубоко вздохнул. — Но Ёсан-ши прав, мы не можем просто выгнать его из комнаты, особенно если он не захочет быть здесь после. — Он всё время выгоняет меня из нашей комнаты, — скулил Уён. — Я не знал, что это будет такой большой проблемой, если я попрошу его уйти на некоторое время. Я никогда его раньше не просил об этом. — Дело не только в комнате, У, ему пришлось выйти из дома, — сказал Сан. Он повернулся к Ёсану, застав его врасплох. — Где он? — На заднем дворе, — сказал Ёсан. — Мы заставили его сидеть на заднем дворе, — сказал Сан Уёну, нахмурившись. — Мы же не специально, — сказал Уён. Он так нежно разговаривал с Саном, что резко контрастировало с тем, каким он был всего несколько минут назад с Ёсаном. Кан знал, что ему не следовало удивляться, но всё равно было больно. Сан был особенным, он был другим. Уён был влюблён в него. — Думаю, мне пора идти, — сказал Сан. — Что? Нет, не надо, — сказал Уён, хватая его за руку. — Всё в порядке, тебе не нужно… — Я согласен с Саном-ши, — сказал Ёсан. Уён резко повернул голову и посмотрел на него. Ёсан не смотрел на его лицо. — Мне очень жаль, — сказал Сан. — Я даже не знал, что он может… — Это не твоя вина, — сказал Ёсан, и краем глаза он увидел, что Уён уже открыл рот, чтобы возразить словам Сана. Уён закрыл рот. — Спасибо за понимание. Сан кивнул. Он взглянул на Уёна, и Ёсан тоже. Чон пристально смотрел на него с выражением, которое он не мог прочесть. Это не имело значения. Ёсан знал, что он никому не нужен. — Мы будем снаружи, на заднем дворе, — сказал Кан. — Обязательно используйте входную дверь. Минги был бы опустошён, если бы в конечном итоге причинил бы тебе боль. Он оставался ровно настолько, чтобы услышать последнее «хорошо» Сана, а затем Ёсан вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Он дрожал, когда спускался по лестнице, и ему пришлось обхватить себя руками, чтобы успокоиться, воспользоваться моментом, чтобы опереться на перила и устоять. Прошли годы с тех пор, как он был так зол, особенно на Уёном. Они и раньше спорили, но всегда это было мелочно. Подобная ссора потрясла Ёсана до глубины души. И он не мог дотянуться до Уёна и почувствовать его. Он не мог почувствовать связь и понять, что чувствовал Чон, он не знал, как действовать, чтобы улучшить положение. По правде говоря, он не знал, хотел ли он улучшить ситуацию. Ёсан действительно любил Уёна, и он не хотел причинять ему боль и делать несчастным. Но он так устал. Может, ему просто стоило уйти. Минги разговаривал по видеозвонку, когда Ёсан подошёл к нему, и сразу наклонил телефон, чтобы он оказался в кадре. Ёсан улыбнулся и помахал Юнхо. — Ёсан, красивый шарф, — сказал Юнхо, улыбаясь в ответ. — Ты можешь заставить Минги тоже надеть такой? — Я же сказал тебе, мне не холодно, — сказала Минги. — Когда я смотрю на тебя, мне становится холодно! — Вот, — сказал Ёсан, снимая шарф и обматывая им Минги. — Лучше? — Нет, теперь ты мёрзнешь, — сказал Юнхо. Ёсан фыркнул, развернул шарф Минги, а затем замотал его так, чтобы он закрывал шею ему и Минги, связав их вместе. — Счастлив? Юнхо рассмеялся. — Да. Ёсан ухмыльнулся, закатил глаза и тоже засмеялся. С Юнхо было так легко дружить. Он был тёплым, искренним и дружелюбным. Более того, он искренне заботился о Минги и любил его, даже несмотря на его проблемы, и это сделало его хорошим человеком для Ёсана. Он взглянул на Минги, у которого была широкая улыбка на лице, когда они с Юнхо говорили о каком-то шоу или игре, которые им обоим нравились. Юнхо тоже был особенным для Сона. — Юнхо, — тихо сказал Ёсан, — как дела с твоим Хонджуном-хёном? Юнхо выглядел немного удивлённым внезапным вопросом, но легко справился с ним. — Довольно странно, — сказал он. — Каждый раз, когда я смотрю на него, мне неловко. К тому же он проводит целые ночи вне дома, и из-за Сана, этого засранца, я всё думаю о том, что он делает, и… эээ… — он отвернулся, его уши стали ярко-красные. — Значит, его парень определённо вампир, — сказала Минги. — Определённо, — сказал Юнхо. Он сделал паузу. — На самом деле, я подумал, поскольку Хонджун-хён точно встречается с вампиром, он не имеет права говорить что-либо, так что… — Он всё равно убьёт меня, — сказал Минги. — И ещё хуже, то что он будет знать, что я ненормальный. — Ты нормальный, — настаивал Юнхо. — У тебя просто есть проблемы. — Подобные проблемы — вот что делает меня ненормальным! — Нам не нужно говорить ему, если ты не хочешь, — сказал Юнхо. — Я просто говорю, что мы могли бы. Минги ничего на это не ответил, только кивнул. Ёсан понял, что это был разговор, который они вели не один раз. Какая-то странная ирония в том, что Минги так не желал раскрывать их отношения, когда Хонджун из всех людей встречался с Сонхва. Юнхо был прав, Хонджун не имел права что-либо говорить. — Ты спрашивал его об этом? — спросил Ёсан. Он поймал растерянный взгляд Юнхо и добавил: — Хонджуна. О его парне. — Нет, это неловко, и я не хочу усугублять ситуацию, — сказал Юнхо. — И я вроде как не хочу поднимать эту тему, не упомянув Мина, так что… Ёсан кивнул. Юнхо оказался в странном положении, и ему было неудобно. Ёсан просто рассказал бы ему, по крайней мере, правду, но он уже пообещал Сонхва, и он был связан этим. Некоторое время они сидели и разговаривали, Ёсан в основном слушал разговор, когда открылась задняя дверь. Уён вышел, глядя вниз. — Эй, — сказал он. — Сан ушёл, так что… вы, ребята, можете войти сейчас. — Открой все окна, — сказал Ёсан. — Мы придём через несколько минут. Уён кивнул. Он выглядел таким грустным, что Ёсан не привык не ощущать всю эту яркую энергию вокруг себя. Он остановился в дверном проёме и спросил: — Ребята, что вы делаете? — Разговариваем с Юнхо, — сказал Минги. — Хочешь сказать привет? — Может быть, позже, — сказал Уён. — Я… — он снова пошевелился, одной рукой придерживая дверной проём, а другой потирая шею. — Ёсани, могу я поговорить с тобой? Ёсан не хотел. Он мог угадать, что Уён хотел сказать, и не хотел этого слышать. Но он всё же встал с травы и последовал за Чоном внутрь, в гостиную. Оказавшись внутри, Уён обернулся. — Мне очень жаль, — сказал он. — Тебе не нужно извиняться передо мной, — сказал Ёсан. — Ты заставляешь меня чувствовать себя ужасно, — сказал Уён. Ёсан закусил губу. — Уён… — Что бы я ни сделал, мне очень жаль, хорошо? — сказал Уён срывающимся голосом. — Мне жаль, что я облажался, мне жаль, что я заставил тебя злиться на меня, и мне жаль, что я слишком туп, чтобы даже знать, что я сделал не так… — Нет, — сказал Ёсан, но Уён даже не слышал его. — Просто скажи мне, чтобы я мог исправить это, — сказал он, скривив лицо, чтобы не заплакать. — Хорошо? Мне очень жаль, я не знаю, что я сделал, что ты меня возненавидел, но мне очень жаль, и я обещаю, что больше не сделаю этого… Ёсан схватил Уёна и крепко обнял его. Сразу же руки Чона обвились вокруг его талии, и он прижал его к себе, дрожа. Ёсан крепче сжал объятия. — Мне очень жаль, — сказал Уён тихим голосом, когда его лицо прижалось к шее Ёсана. — Пожалуйста, не ненавидь меня больше. — Я не ненавижу тебя, — сказал Ёсан. Боль охватила его грудь, и всё, что он мог сделать, чтобы ослабить её — это прижать Уёна ещё ближе. — Я никогда не смогу тебя ненавидеть, никогда. Мне очень жаль, что я заставил тебя так думать. — Тогда почему ты не будешь со мной? И Ёсан хотел плакать. Это было то, чего он хотел больше всего на свете. Это был Уён, который не хотел быть с ним. — Мне очень жаль, — мягко сказал он. — Я… у меня кое-что случилось. То, о чём я не могу рассказать. — Ты всегда можешь сказать мне что угодно, — сказал Уён. — На этот раз я не могу, — сказал Ёсан. — Мне жаль. Последовала минута молчания, а затем Уён спросил: — Вот почему ты закрыл нашу связь? Ёсан глубоко вздохнул, чувствуя, как Уён сжал заднюю часть его куртки. Он кивнул. Прошёл ещё один долгий момент, Уён всё ещё прижимался к изгибу шеи Ёсана, Кан держал его, как будто он нуждался в нём, чтобы жить. Он нуждался в нём. — Я думал, что что-то сделал, — сказал Уён спустя какое-то время. — Я думал, ты злишься на меня или… — Извини, это моя вина, — сказал Ёсан. И он знал, что это так. Отстраняясь от Уёна, он причинил ему боль, и это было последнее, чего он хотел. Уён отстранился, опустив руки на талию Ёсана. — Ты не можешь сказать мне, что тебя беспокоит? — спросил он. — Может, я смогу помочь. — Нет, мне очень жаль, — сказал Ёсан. — Но ты не злишься на меня, — сказал Уён. — Нет, — ответил Ёсан, слегка улыбнувшись. — И я никогда не мог ненавидеть тебя. Я просто… просто нервничаю. — Я хочу помочь, — сказал Уён. — Даже если ты не скажешь мне. Я мог бы… я мог бы подбодрить тебя или отвлечь, заставить тебя почувствовать себя лучше. Я даже сяду рядом с тобой и заткнусь, если хочешь. Я хочу сделать хоть что-то, — обида снова коснулась его взгляда. — Только не отталкивай меня. — Я не буду, — сказал Ёсан. Он больше не мог обидеть Уёна. Он посмотрел на Уёна, в его искренние блестящие тёмные глаза, и, не раздумывая, поднял руку к лицу. Ёсан провёл большим пальцем по щеке Уёна, нежно накрывая её. Она была сухой, что было большим облегчением. По крайней мере, Ёсан не заставил его плакать. Как минимум. — Я люблю тебя, — сказал Ёсан. Глаза Уёна расширились от удивления. Ёсан нечасто признавался в любви, если только всё не было серьёзно. Он не мог припомнить, чтобы однажды сказал Уёну, что любит его, после того, как Минги присоединилась к клану. В конце концов, это было понято, и говорить это вслух казалось ненужным. Но Ёсану нужно было сказать это сейчас. — Я тоже тебя люблю, — сказал Уён. Ёсан промолчал. Он всегда будет помнить эти слова. Даже если Уён имел в виду не так, как Ёсан, по крайней мере, Кан мог их слышать. Он наклонился и поцеловал Уёна в щёку. Он сразу почувствовал, как Уён напрягся в его руках. Ёсан знал, что это глупо, он знал, что нельзя, но не мог остановиться. Он не хотел ничего, кроме как поцеловать Уёна прямо сейчас. Этого должно хватить. Это должно быть позволено. Ёсан отстранился, всё ещё в руках Уёна, как раз достаточно, чтобы оценить реакцию Чона. У часто целовал его и остальных в щеку, но Ёсан никогда не инициировал что-то подобное. Он выглядел потрясенным, всё ещё не двигался, только моргал и смотрел на него. Ёсан хотел сказать ему, что он особенный. Что он любил других, но ТАК любил только его. Уён уставился на него, а затем его взгляд скользнул по губам Ёсана. Это было небольшое движение, но Ёсан его не пропустил. Инстинктивно он приоткрыл губы, а затем позволил своему языку выскользнуть, чтобы зажать нижнюю между зубами. Уён отпустил Ёсана, как будто он был сожжён. Он поспешно отступил, оставляя между ними пространство. Его глаза были широко раскрыты, и он выглядел более чем потрясённым, он выглядел растерянным. — У? — мягко сказал Ёсан, потянувшись к нему. — Извини, — сказал Уён, отступая к лестнице. — Эм, извини, я, ты знаешь… — он засмеялся, но смех был высоким и казался не искренним. — Я пойду наверх. Он сбежал. Ёсан смотрел, как он бежал наверх, наполненный чем-то, что он не мог описать. Он не упустил из виду то, как Уён напрягся, когда прижался губами к его щеке, и это не было полностью похоже на удивление. И когда он посмотрел на губы Ёсана, словно ожидал большего… — Он любит тебя больше, — сказал Чонхо. И Ёсан не принял в серьёз это, посчитав, что Уён не сможет ответить на его чувства так же. Но если Кан поменял своё мнение, если он понял, что на самом деле чувствовал, тогда было ли неправильно думать, что Уён мог сделать то же самое? Вдруг всё перестало казаться таким недосягаемым.