Корво Аттано нельзя отказать

Корво Аттано нельзя отказать. В этом Дауд убедился в их же первую ночь, когда поддался ему, не зная, чего ожидать. И продолжает убеждаться до сих пор, хотя, казалось бы, все, на что Аттано мог его уговорить, он уже уговорил. "Все ошибаются", повторяет себе лорд-защитник, пытаясь осмыслить сказанную Даудом секунду назад фразу. Хорошо, о том, что Дауд никогда не был на лугу он уже позаботился, вытащив его из Радшора в свободный день. Но это... Может, он ослышался. Да, скорее всего так и есть. — Повтори. – требует Корво. Ассасин тяжело вздыхает, трет переносицу. — Аттано, пожалуйста- — Нет, нет, повтори что ты сейчас сказал. – едва не приказным тоном настаивает лорд. Дауд, ненавидящий и пресекающий любые попытки заставить его сделать что-либо, бросает на любовника недовольный взгляд. Но все же отвечает – иначе Аттано вынесет мозг совсем и полностью. — Я ни разу не ходил по траве босиком. Доволен? Бездна, он не ослышался. Корво молчит пару долгих секунд, будто в попытке переварить совершенно не укладывающуюся в голове информацию, а потом совершенно неожиданно выдает: — Снимай обувь. — ...Что? – теперь переспрашивает уже опешивший от столь резкого предложения Дауд. Даже не так – они оба знают, что это вовсе не предложение, а прямое требование. — Снимай. Обувь. Ты должен попробовать! Как так вообще можно?! Ты не жил, пока не чувствовал этого! Китобой считает про себя. Он не зол. Скорее поражен. Конечно, ассасин уже успел привыкнуть к тому, что лорда-защитника на самом деле нельзя назвать серьезным человеком. Нет, естественно, когда это требуется, тот становится не эмоциональнее камня, но в обычной жизни Корво совсем другой. Он весел, энергичен и всегда найдет чем удивить. Вот совсем недавно притащил в Радшор патефон. До этого – вручил ему букет молодых хрустаков. Еще раньше – настолько отчаянно пытался скормить ему кусок торта, узнав, что Дауд ненавидит сладкое, что едва по лицу не получил. Но вот это совсем идиотская идея. — Аттано- Дауд честно пытается возражать, но Корво – редкостный упрямец. Он и сам, но все же иногда Аттано пересекает любую возможную черту упертости. Если раньше ассасин готов был до посинения с ним спорить по совершенно любому поводу, то сейчас и правда обдумывает насколько выгодно будет просто сдаться и сделать так, как тот просит. Когда это не пересекает черту дозволенности. Или глупости. Сейчас идея кажется мужчине максимально дурацкой и непонятной – ну в чем смысл так настаивать на том, чтобы он прошелся по траве? — Если ты откажешься, я помогу тебе. Силой. Корво улыбается, и Дауд уверен, что в эту ухмылку лорд-защитник вложил всю свою наглость, которая у него только есть. А поверьте, её там много. Иногда даже слишком. — Ты ведь в курсе, что я могу просто перенестись, да? – приподнимает бровь китобой, складывая руки на груди. У Аттано есть еще один козырь в рукаве. — Ты ведь в курсе, что о твоей чувствительности я знаю намного больше, чем тебе бы хотелось? Весомый аргумент. Даже слишком. Наемник раздраженно молчит несколько мгновений, не веря, что любовник так вероломно угрожает использовать его маленькую (не маленькую) слабость, а потом, ворча, садится на траву, с усилием расстегивает затянутые слишком туго сапоги, пока защитник хитро улыбается и щурится. Ассасин бросает взгляд в его сторону – выглядит ну точь в точь как довольный кот. Корво, привалившись к дереву спиной, наблюдает за тем, как глава китобоев поднимается и неуверенно мнется на месте, прислушиваясь к собственному телу. Дауд кривится от щекотки и делает осторожный шаг вперед, не зная, куда ступить. Ощущения непривычные, и, если бы не трава, они были бы почти знакомыми. Он уже и не помнит, когда в последний раз чувствовал земную почву непосредственно под ногами. Разве что в детстве, когда нищета вынуждала ходить без обуви. Но тогда китобой ощущал лишь твердую землю, стирающий кожу в кровь камень или песок у моря, который чистым назвать было ну просто невозможно.. — Как впечатления? – интересуется Аттано, с любопытством следя за реакцией любовника. Это даже забавно. Дауда редко увидишь в таком состоянии – обычно тот не показывает ни капли нерешительности, но сейчас он полностью растерян и даже не знает, куда шагнуть. — Неприятно до жути. – хмыкает ассасин, скрещивает руки на груди, и, кажется, про себя отказывается двигаться хоть куда-нибудь с места, чтобы не чувствовать всего этого. Защитник давится смешком и убеждает: — Привыкнешь. Китобой вновь тихо вздыхает, и, так и быть, ступает вперед, опять ежится от непонятного покалывания и замирает от невольного желания спрятаться хоть куда-то. Аттано тихо смеется, за что получает быстрый гневный взгляд в свою сторону. Чуть позже взгляд Дауда цепляется за кое-что другое. Тот внезапно садится на одно колено и смотрит на землю. — Ящерка. – подает голос он и протягивает руку, на которую существо поспешно заползает. — Не знал, что они тут водятся. Смотри, не наступи. – Корво склоняет голову набок. Он бы подошел хотя бы посмотреть, но прекрасно понимает что Дауд при первой же возможности заграбастает сапоги обратно, и, упершись, откажется повторять свой опыт. А тогда его уже никак не переубедишь, сколько ни проси. — Ты осознаешь, что теперь я не хочу шевелиться еще больше? – бурчит китобой, разглядывая ящерицу, потерянно вертящуюся у него на ладони. Та тычется носом ему в палец, а потом слезает и исчезает где-то в траве. — Ну, хватит стоять на одном месте. Ты даже двух метров не прошел. В этом ведь и суть! Давай, иди сюда. – Аттано улыбается шире, протягивает руки, разводит знакомым жестом, будто приглашая в свои объятия. Расстояние никогда не было для ассасина проблемой – перенестись и всё. Но тут ситуация другая. Он уже видит, как Корво будет переноситься, пока один из них не устанет. Дауд вздыхает и заставляет себя подняться. Неуверенно обводит взглядом местность вокруг, выбирая как можно менее травянистый маршрут, но увы – стоя посреди луга найти местность без зелени, ясное дело, не так-то и просто. Мужчина хмурится, смотрит на лорда-защитника, так и говоря “я тебе это припомню”, а после все-таки собирается и проходит несколько шагов вперед. По спине бегут мурашки от слишком резких, накативших волной ощущений. “Чем быстрее пройду, тем быстрее кончится” напоминает себе китобой, и, не давая телу возможности привыкнуть, торопливо, почти бегом добирается до Корво, позволяет себе упасть ему в руки и обмякнуть так, чтобы едва-едва касаться земли. Хватит с него сегодня. Когда ассасин поднимает взгляд, Аттано уже пожирает его глазами. Стоит убийце выпрямиться, лорд уже берет за руку и делает несколько шагов назад, вынуждая пойти за собой. Дауд морщится недовольно, но следует. — Не страшно, правда? – Корво усмехается. Глава китобоев лишь недовольно ворчит в ответ. — Это щекотно. – упрекая, признается он. — И мягко. И твердо. Одновременно. Ужас. Отдай обувь. – ассасин говорит коротко, всем своим видом показывая свое возмущение ситуацией. Аттано внимательно следит за ним, мягко щипает за бок и прыскает: сердитое выражение лица аж подпрыгнувшего от неожиданности Дауда, едва не сопящего от недовольства, всегда выглядит просто прекрасно. Китобой всю дорогу домой клянется, что сделал это только потому, что Корво “весь мозг выест, если я откажусь”. Лорд-защитник верит, зная о том, насколько напористым может бывать. Но не жалеет. Сам Дауд ни за что не признается, что наблюдать завороженное лицо Аттано, пусть даже и посмеивающегося над его реакцией, но с горящими от интереса и веселья глазами, намного-намного приятнее, чем он показывает. Он также ни за что не признается в том, что желание увидеть любовника таким еще раз и было основной причиной его согласия. Глава китобоев – страшно упертый человек. Но иногда Корво Аттано просто нельзя отказать.