Азартные игры

Охранники у широких стеклянных дверей — грозные парни в костюмах, изображающие презентабельность и грозный вид. Никому невдомёк, что на самом деле они пропустят любого за пару купюр. Надо бы сдать их отцу, вот только каждый раз руки не доходят. Не каждому представлялась возможность видеть такие места изнутри, на меня же всё это уже начинает навевать скуку. Сколько раз я здесь была? Сотни? Тысячи? Давно сбилась со счёта. И вот я снова внутри. Делаю вдох и чувствую уже привычный запах, воздух этого места не изменился ни капли с моего последнего визита. Его я могу узнать из миллиона: запах казино, насквозь пропитанный дымом, имеющим запах кальяна или дорогих сигар, смешивающегося воедино и образующим ту самую смесь. Острый слух улавливает шелест карт и денег, звон стаканов и стук чьих-то пальцев о дубовый игральный стол. На миг взгляд скучающе падает на обитые бархатом цвета бордо стены. Вокруг люди. Из одного конца зала в другой без остановки снуют официантки и крупье. Временами можно лицезреть мужчин в дорогих костюмах и белых рубашках, степенно расхаживающих от одного стола к другому, либо же направляющихся в сторону бармена, на потеху окружающим жонглирующего бутылками или театрально мешающего разнообразные напитки. На небольшой сцене в дальнем конце зала раздаётся негромкий чуть хриплый голос певицы. Это Руби Лукас. Мы знакомы, временами даже пьём вместе. Она составляет неплохую компанию, за что я благодарна ей, ведь подруг у меня не так уж много: в нашем мире нельзя доверять почти никому. Временами становится жаль эту девушку. Рубс приехала в Чикаго с большими мечтами, надеждами на большое будущее и без гроша в кармане. Вот только всё пошло крахом меньше чем полгода спустя. Работы не нашлось, с образованием не сложилось, а всё в городе, казалось, отвернулось от неё, стремясь утопить наивную девушку. Это город коррупции, тут невозможно пробиться в одиночку без средств и положения. Чикаго давно принадлежит мафии, я выучила это с детства, вот только Руби не знала об этом, что, к слову сказать, длилось недолго. Потеряв всё и почти оказавшись на улице, Лукас пришла к брату. Возможно я даже когда-то видела его, не помню, ведь этих людей миллионы, я вижу их множество раз, уже не придавая значения лицам, но каждый второй среди них несомненно хотел бы меня — это видно по взглядам, которые чувствуются даже спиной, затылком. Знаю только, что Виктор работает на моего отца. Он устроил сестру певичкой в этом заведении, чтоб та хоть как-то наскребала на жизнь. Печальная история. Как и множество других, окружающих меня, я привыкла к такому и уже не чувствую жалости, хотя временами сердце всё же ёкает. Этот вечер до скрипа на зубах вызывает чувство дежавю. Такой, как и миллионы других, что я провела в этом месте. Впрочем ничего лучше всё равно бы не смогла придумать, поэтому всё же воспользуюсь подарком отца. Всё, что мне остаётся — отбросить все правила, снести крышу себе и всем вокруг и просто оторваться по полной, выжимая из этого вечера максимум. Посмотрим, что из этого выйдет.

***

Оставляя позади шумный общий зал казино, он оказался в отдельной комнате, отличающейся от всего прочего в этом заведении. Вместо красного бархата на стенах тёмно-синие обои. В центре комнаты такой же дубовый стол, как и везде, но поодаль несколько диванчиков, обитых чёрной кожей. У одной из стен мини-бар, хотя сейчас он был ни к чему, ведь стоило лишь нажать на кнопку на одной из стен, как тут же появится услужливая официантка. Также к комнате примыкала комфортная ванная, которой, однако, никто не пользовался в обычное время. Эта комната принадлежала самому хозяину заведения, который иногда запирался здесь, проводя вечера в одиночестве или с друзьями. Однако в обычные дни здесь играли. Вот только не так, как повсюду. Этот стол для отчаянных: ставки выше, соперники опытнее и никаких границ. Сегодняшний вечер обещал вот-вот начаться. Мужчины уже собирались в комнате, и уже появившиеся непринуждённо беседовали друг с другом или неспешно попивали виски из стаканов, ожидая назначенного времени. На данный момент собралось уже пятеро, они ждали лишь ЕГО. По пятницам Мистер Голд всегда присоединялся к игре, порой до предела закручивая гайки. Выиграть у Ричарда Голда удавалось немногим, но всё же оставались те, кто всё ещё пытался. Одним из таких был Киллиан Джонс, который ошивался здесь каждый вечер, называя игры своим образом жизни, но особенный интерес к игре в нём просыпался по пятницам. и сегодня он, как и всегда, вновь был здесь, занимая предоставившуюся свободную минуту разговором с Дэвидом Ноланом, который сводился к обсуждению семейной жизни последнего, над чем Джонс здорово потешался. Нолан, который к слову сказать, появлялся здесь исключительно по пятницам, продолжал упорно доказывать Киллиану прелести брака, прекрасно зная, что спор этот как обычно заведёт в никуда. В другом конце комнаты, облокотившись о стену, докуривал сигарету Грэкхам Хамберт, таким образом расслабляясь после тяжелого рабочего дня в полицейском участке. Рядом, сидя на одном из диванов и попивая коньяк, беседовали Уилл Скарлет и Роберт Локсли, который лишь изредка, поддаваясь на уговоры друга, бывал на таких вечерах.        — Ну, и что интересного? Очередной вечер в компании закоренелых картёжников? Тебе самому-то не надоело, Уилл? Сменил бы уже, что ли, вид развлечений, — в очередной раз скептически оглядывая обстановку комнаты вместе с собравшимися, подметил Локсли, взглянув на друга.        — Да не ворчи ты так, Роб, даже если нечего интересного не выйдет, можно подзаработать, — парировал с позитивом смотревший на вещи Скарлет.        — Подзаработать? С Голдом-то? Да его сам Джонс вот уже десяток лет обыграть пытается, и ты серьёзно на что-то надеешься? — продолжил подмечать очевидное Роберт.        — Да что с тобой вообще такое, Локсли? Весь вечер брюзжишь, неужто стареешь? — подколол Уилл. — А может, у кого-то давно не было женщины? Ты скажи, мы с парнями подберём тебе кого посимпатичнее, — продолжая издеваться, заговорщически подмигнул он.        — Держи свой язык при себе, пока не остался без него! — не обладая безграничным терпением, прорычал в ответ Локсли.        Эта нескончаемая перепалка могла бы продолжаться и дальше, вот только пару минут спустя никто из присутствующих не мог произнести ни слова. Вместо ожидаемого всеми мистера Голда в помещении появилась шикарная брюнетка. Паркет на полу позволял превращать стук каблуков в настоящую музыку, чем леди не преминула воспользоваться, тем самым привлекая внимание к шикарным чёрным босоножкам на огромной шпильке. Поднимая взгляд выше, все присутствующие по достоинству оценили обтягивающее чёрное платье, почти полностью состоящее из лёгкой почти прозрачной ткани, лишь кое-где сменяемой более плотной материей, закрывающей все прелести от жадных взглядов окружающих. Левое плечо платья оставалось открытым, однако на нём всё же виднелась тонкая чёрная лямочка нижнего белья. Достаточно близко знакомый с этой леди человек сразу бы догадался, что платье мисс Миллс натягивала второпях вместо брючного костюма, в котором только что вернулась с работы, однако это не помешало ей выглядеть блистательно. Иссиня-чёрные завитые локоны едва касались плеч, подчёркивая точёную шею. Пышные ресницы изящно обрамляли карие бездонные глаза, а губы притягивали взгляд нанесённой на них ярко-красной помадой. Выбранный образ выгодно подчёркивал все прелести женщины, не оставляя ни шанса мужской богатой фантазии. Взглядом хищницы окинув собравшихся, она плотоядно улыбнулась и наконец заговорила.        — Ну что же, джентельмены, раз все в сборе, думаю, мы можем приступать.        — Ты не меняешься, всё так же беспардонна, но при этом до жути утончённа? В чём твой секрет? — улыбнувшись своей фирменной улыбочкой, от которой таяли девушки, и которая к великому его сожалению не действовала на эту брюнетку, произнёс Джонс.        — Ты же знаешь, Джонс, никогда не здороваюсь и никогда не прощаюсь, — приближаясь к Киллиану ответила она, вновь позволяя собравшимся по достоинству оценить свой непревзойдённый тембр голоса.        — Сто лет тебя не видел! Куда ты запропастилась, Миллс? — галантно оставляя поцелуй на тыльной стороне её ладони, поинтересовался Джонс        — Вся в работе, тружусь на благо картеля, в отличие от некоторых лоботрясов! — не упуская шанса поддеть собеседника, ехидно заметила брюнетка.        — Всё такая же острая на язык и всё такая же неотразимая, — с ног до головы осматривая даму, продолжал делать комплименты Киллиан.        — И всё такая же не твоя, — поддразнивая отметила Реджина. Киллиан Джонс был одним из тех людей, работающих на картель, с кем она была знакома лично, однако об этом знакомстве будет жалеть всю свою жизнь. Этот человек вился за ней уже несколько лет, совсем не понимая слова нет и не оставляя попыток завоевать её сердце, до сих пор не осознав, что с некоторых пор его просто больше нет у этой женщины. Но несмотря на всю свою прыть, более решительных попыток подступиться к ней не предпринимал, опасаясь получить пулю в голову.        — Дамочка, а Вы, собственно, кто? — спросил Грэм, запас терпения которого после длительной смены в полицейском департаменте начинал иссякать.        — Джонс, представь меня, — смотря на других присутствующих и лишь бросив короткий снисходительный взгляд на Хамберта, приказным тоном попросила она Киллиана.        — Господа, сегодня вам представилась возможность познакомится лично с невероятной мисс Миллс, любимой дочерью Ричарда Голда, — слащавым голосом произнёс Киллиан Джонс, заставляя всех вытянуться словно по струнке, и лишь Локсли оставался спокоен.        — Что ж, полагаю, мы можем начать партию, — первой из всех усаживаясь за стол подытожила Реджина, и, не теряя времени, начала тасовать колоду карт, до этого лежавшую в центре стола. — Отца сегодня не будет, но, думаю, в моей компании вам всем будет не менее весело, — раздавая карты, хитрым взором обвела мужчин Мисс Миллс. Наконец отойдя от шока после столь неожиданных изменений в их общих планах, остальные всё же присоединились к леди, занимая свои места за игровым столом. Уже после первой партии стало понятно, что этот вечер весьма многообещающий. Совсем не воспринимая всерьёз даму, мужчины ставили крупные суммы, соперничая лишь между собой, не обращая внимания на Миллс, которая лишь посмеивалась. На последнем круге перед самым вскрытием она пошла ва-банк, ехидно улыбаясь. Нолан, Хамберт и Скарлет, преисполненные уверенностью, что Реджина блефует, поддержали ставку. Когда женщина выложила на стол карты, забирая себе весь выигрыш, челюсти мужчин буквально отвисли.        — Ну что же вы так, мальчики, поосторожнее нужно быть на поворотах, — злорадно сказала брюнетка, с наигранным сочувствием взглянув на Локсли и Джонса.        — Знаете, я думаю за такое удачное начало стоит выпить! Подождите меня пару минут, я организую нам всем выпивку! — окинув напоследок хищным взглядом из-под ресниц комнату, Миллс удалилась в общий зал. Никто из мужчин не ответил ни слова, лишь провожая жадными и шокированными взглядами.        — А она шикарна! — тихо сказал Локсли сидящему по левую руку от него Джонсу. В глазах Робина горели искры азарта. Плевать, сколько они все здесь проиграют, этот вечер точно обещает быть интересным.        — Да, брат, шикарна — не то слово. Самая крышесносная женщина из тех, что я встречал, а через мою постель, поверь, прошли многие. Вот только тебе ничего не светит, Локсли, я бьюсь уже десяток лет! — с разочарованием постукивая пальцами по столу, отозвался Киллиан.        — Неужто тебя на молодняк потянуло, Джонс? Тебе сколько? Уже четвёртый десяток, староват для такой, не находишь? — раз за разом прокручивая в сознании образ этой незабываемой девушки, решил поиздеваться Роб.        — Хах. Роберт Локсли, не узнаю тебя! Ты серьёзно? Если начистоту, то она старше меня, — на этой фразе глаза блондина чуть не вылезли из орбит. Киллиану было тридцать семь, а она… Нет, это больше походит на розыгрыш. — На днях ей стукнет сорок, но знаешь, у меня такое ощущение, будто она заморозила себя ещё в конце девяностых.        — Никогда бы не дал ей больше двадцати пяти, — всё ещё переваривая правду, пытался возразить Робин. Теперь эта леди нравилась ему ещё больше.        — Ну, ещё как вариант, возможно она по утрам пьёт кровь вместо кофе, — с упоением наблюдая за шокированным, но в то же время до ужаса заинтересованным лицом друга, строил новые теории Джонс. — А я смотрю, кто-то запал на женщину, — дьявольски ухмыляясь продолжал подмечать очевидное Джонс.        — О нет! Даже не думай об этом, брат, ты плохо кончишь! — предостерёг друга встревоженный Уилл.        — О нет, кончу-то я хорошо и не один раз, особенно, если всё пойдёт по плану, — пошло ухмыльнулся Локсли. Он хочет её, а если Роберт Локсли чего-то хочет, это обречено на успех. Эта женщина будет его. Прежде чем кто-то из них успел что-либо сказать, в комнате оказалась Реджина, с несколькими бутылками алкоголя в руках.        — Господа, гулять так гулять, — растягивая губы в соблазнительной улыбке, Миллс нагнулась над столом, одну за одной расставляя бутылки в центре стола. — Виски, мартини, и… — здесь Реджина сделала паузу и игриво закусила губу, позволяя Локсли заметить её игривый взгляд, в то время как остальные были увлечены тем, чтобы позвать официантку и добыть стаканы, -… Абсент. А, да, Джонс, специально для тебя захватила ром.        — Премного благодарен, лапочка, — в ответ на такое обращение, брюнетка перегнулась через стол, абсолютно не замечая Робина, чей взгляд был прикован к её соблазнительной пятой точке, которая была обтянута платьем, а теперь, когда женщина прогнулась в пояснице выглядела ещё маняще.        — Ещё раз назовёшь «лапочкой» и окажешься в могиле, — взяв Киллиана за подбородок, ядовито прошипела Миллс.        — Тебе придётся встать в очередь тех, кто хочет отправить его туда, — привлекая к себе внимание дамы, вставил свою реплику Локсли. Она лишь хмыкнула, и плавно опустилась на своё место, наливая в бокал, что только что достала из отцовского бара, куда заглядывать было разрешено лишь ей на правах любимой дочурки Голда. Женщина была впечатлена: обычно, когда мисс Миллс в дурном настроении, никто вокруг даже рта раскрыть не решается, не то что встревать в диалог, пока она ведёт свои остроты. Впервые за весь этот вечер среди присутствующих она заприметила кого-то кроме себя. Эта наглость и бесстрашие, граничащие с безумием определённо зацепили её в этом мужчине, и сейчас она неприкрыто без какого-либо стеснения разглядывала Роберта Локсли, кажется, так его зовут. Что ж, неплохо, нужно сказать: стальные мускулы, которые не могла до конца скрыть даже рубашка, что, к слову сказать, была расстёгнута на пару верхних пуговиц, вместе с немного развязанным галстуком выдавала непринуждённость и расслабленность, чего в обществе этой пантеры не мог себе позволить никто. Лицо покрывала лёгкая щетина, придававшая мужественности и заставляющая невольно подумать о том, как она будет ощущаться на нежной коже, а его уверенная и даже немного самодовольная улыбка как будто бросала вызов, вовлекая в какую-то игру. Неплохо, вполне неплохо, возможно этот вечер всё же будет интереснее, чем она предполагала. Впрочем, посмотрим, что из этого выйдет. Она обожала эксперименты.        — Джентльмены, полагаю, мы можем начинать следующую партию, — неспешно с привычной этой женщине грацией занимая своё место за столом, предложила она. Однако этот голос. Она предлагала, но предлагала так, что отказать не смел никто. Именно это качество позволило ей стать лучшей в своём бизнесе. Мисс Миллс работала в картеле отца. Брюнетка знала обо всём, что здесь творится. Ричард Голд строил масштабные планы, решал ключевые вопросы, вёл политические переговоры, но его тылом всегда была Реджина. Она следила за чётким ведением бизнеса, тщательным прикрытием, поставкой контрабанды, исполнением заказных и соблюдением всех законов мафии и обязательств перед другими кланами. Она была вторым человеком в картеле после Голда, её глаза и уши повсюду. Один щелчок пальцев мог изменить всё вокруг. Мужчины надеялись отыграться в следующей партии, однако снова остались ни с чем. При помощи успешного блефа заставив всех без исключения спасовать, позже удивила всех, намеренно демонстрируя всякую бессвязную мелочовку. Ещё десяток выигранных партий спустя Реджина откровенно заскучала, еле сдерживаясь, чтобы не зевать. Все надежды игроков на выигрыш пошли прахом. Женщина оказалась даже ещё более опытным игроком, чем её отец.        — Послушайте, мальчишки, мне, конечно, приятно вас обыгрывать, но давайте откровенно, денег у меня полно, — чуть отодвигаясь от стола и демонстативно закидывая ногу на ногу, немного высокомерным тоном начала брюнетка. — Эта игра становится невыносимо скучной, может, стоило бы внести нечто необычное, — игриво закусив губу и вскинув бровь, Реджина Миллс наклонилась над столом. Такие предложения от такой женщины никогда не бывают бесполезными или скучными — об этом знал каждый мужчина, кто хоть немного вращался в их кругах. Произнесённое моментально заинтересовало присутствующих: Джонс хмыкнул (такое хмыканье обычно означало или заинтересованность, или какой-нибудь пошлый подтекст, но чаще всего всё вместе), Грэкхам обвёл помещение взглядом, вероятно, раздумывая на тем, что такого могла бы предложить эта женщина, Скарлет пробурчал что-то вроде «разнообразие никогда не бывает скучным» и кивнул, а Нолан тут же с ним согласился, спеша избежать конфликта с Миллс, и только Локсли не подав никакого знака, всего-то моментально придвинулся ближе, наклоняясь вперёд. Заглянув в глаза Робину, Реджина обнаружила в его взгляде то, что замечала лишь в двух случаях: смотря в глаза отцу во время их очередного разговора и стоя перед зеркалом — те самые сумасшедшие чертята, отплясывающие немыслимый танец.        — Деньги — это банально. Скучно. А как насчёт того, чтобы сыграть на раздевание? — слегка сдвигая лямку платья по своему плечу, томным голосом произнесла женщина.        — Детка, не боишься остаться без одежды? — самоуверенно усмехнулся Джонс, — Я тебе больше поддаваться не буду, — в ответ на такое заявление Миллс лишь с презрением фыркнула.        — Я принимаю вызов, — не колеблясь, в отличии от своих соигроков, тут же ответил Локсли. А этот парень нравился ей всё больше. Сказать по правде, брюнетка всего лишь решила организовать себе бесплатный стриптиз в качестве подарка на день рождения. Мужчины, собравшиеся здесь, в отличие от многих богатых стариков, что собирались в общем помещении, были все до одного хорошего телосложения. Кто знает, возможно, этот вечер принесёт какие-то удовольствия помимо игры в карты… Реджина уже давно тесно не общалась с мужчинами. Последний парень, с которым её связывали хоть какие-то отношения, исчез три месяца назад, как только узнал, кто её отец и чем она занимается, ещё и обозвав монстром на прощание. Впрочем, слова Дэниэла ничуть её не задели, Реджина Миллс привыкла слышать подобное в свой адрес, вот только сердце давно уже зачерствело, пропуская подобные мелочи мимо. Это произошло ужасно давно, кажется, с того дня, как убили Криса, девушка вовсе перестала что-либо чувствовать. Они не встречались, нет, всё было немного по-другому. Она в то время училась в одном из Чикагских колледжей, в учебном заведении о ней все поголовно говорили как о стерве, дочери богатого отца, последней сучке. Он был единственным, кто относился по-человечески, отмечая малейшие изменения в настроении. Крис всегда был рядом, что бы с ней не происходило, парень был влюблён, он не раз говорил ей об этом, а она бегала. Бежала без оглядки от него, от себя, о чём позже жалела много раз. В один вечер она шла домой из бара неподалёку, это было в криминальном квартале города, Реджина хотела пойти сама, уверяла, что всё будет хорошо, но Кристиан, не принимая возражений вызвался проводить. А потом всё как в тумане: из переулка выскочил человек в чёрном, в неё стреляли. Кто-то решил пойти против Ричарда Голда и принял попытку надавить на слабое звено. Крис закрыл её собой, пуля попала прямо в сердце, а Реджина, ничего не понимая, лишь оставила на тротуаре туфли на каблуках и бросилась бежать, не оглядываясь назад. Бордель. Девушка забежала в бордель. В другой ситуации она бы не за что не оказалась там, но сейчас это было спасением, это территория, контролируемая её отцом, здесь было безопасно. Позже она осознала всё до конца. Крис был мёртв, мёртв из-за неё. От осознания чувства невероятной бурей захлестнули, единственной мыслью было: «Лучше бы это была я». А потом словно перемкнуло. Не осталось ничего. Сердце превратилось в ледышку, не пропуская вообще никаких чувств, эмоций. В тот год девушка научилась стрелять из пистолета, а ещё пару месяцев спустя к чертям забросила учёбу и ушла к отцу в картель. Она думала, что уже никогда не впустит никого в свою жизнь. А потом всё снова сломалось. Это был просто вечер в баре. Было до жути паршиво первые полгода, хотелось забыть обо всём, превратить свою жизнь в вечный сон, закрывая душу на замок. Алкоголь помогал исполнить эту мечту хотя бы на несколько часов, а бар неподалёку от дома как нельзя лучше подходил для этого. То, что сначала было лишь способом отвлечься, вскоре стало привычкой, и все вечера она извечно проводила в баре. А потом отец поставил барменом одного из своих людей, его звали Джейкоб. Парень был настолько силён, что смог пробить ту стену, что она выстроила вокруг себя. Он прикрывал её на заданиях, вытаскивал пьяную из передряг в клубах и тащил домой, несмотря на все её сопротивления. Со временем Мантерс смог стать ей хорошим другом и действительно дорогим человеком. Пока в один вечер он просто не появился за барной стойкой, не предупредив никого. Джейкоб Мантерс работал в отделе, занимающимся наркотиками. Один раз передача товара пошла не по плану. Его застрелили. После этого ещё пару месяцев Реджина Миллс проводила свои вечера на кладбищах, а в тот бар больше никогда не возвращалась. Два дорогих ей человека были застрелены из пистолета. Любая другая обзавелась бы панической боязнью такого вида оружия, но её это не сломало. Брюнетка всего лишь стала лучшей в этом деле, решив, что с ней такого никогда не произойдёт, а если кто-то посмеет попытаться, она будет быстрее. С той самой ночи она носит пистолет с собой повсюду. Мисс Миллс вооружена и опасна, многие мужчины боялись её, вот только не знали, что сама женщина боится их куда больше, боится отношений. Вот только отсутствие отношений в её жизни почти никогда не означало отсутствие секса. Нет, Реджина любила получать удовольствие, так что секса в её жизни было много, чаще всего увлечения на пару ночей и лишь изредка долгие связи без обязательств. Лишь последние месяцы были полностью погружены в работу, так что возможности найти какого-то подходящего кандидата, кто мог удивить бы её своими «возможностями», не оказалось. А Локсли определённо был хорош, она ещё не видела этого мужчину без одежды, но одно знала точно уже сейчас. Она хочет его.        С того момента, как было принято решение играть на раздевание, обстановка в помещении изрядно накалилась. Четыре партии спустя их круг изрядно поредел. Нолан и Скарлет, проиграв несколько партий подряд, разделись догола и покинули комнату, забирая свои вещи. Грэкхам уже остался в одних боксерах, а Джонс, которого спасало лишь то, что на нём, как и на Робине, было больше всего одежды, сидел за столом без рубашки, а Локсли пока что уже успел скинуть с себя пиджак, жилетку и галстук. Миллс же до сих пор не лишилась ни одного предмета одежды, за исключением босоножек. И снова победа брюнетки. Локсли, даже не поднимаясь, скинул с себя ботинки. Хамберт встал из-за стола, стягивая с себя последний элемент одежды. Реджина наблюдая за этим процессом, слегка отодвинулась от стола, тяжело сглатывая. В горле пересохло, становилось всё жарче, соски затвердели ещё в первые две партии, когда женщина наблюдала за обнажением мужчин. Недостаток секса отчётливо давал о себе знать. Тело отказалось подчиняться сознанию и довольно остро реагировало на этот «спецпоказ». Соски затвердели, по коже бежали мурашки, а внизу живота начинало скапливаться тепло. Как только Грэкхам покинул комнату, Джонс поднялся со стула, стягивая с себя брюки, позволяя внимательно рассмотреть все его достоинства. Реджина понимала, что вряд ли она сможет долго продержаться такими темпами. Ещё Джонс обошёл стол вокруг, его достоинство, обтянутое боксерами, промаячило у Миллс перед лицом. Пожар между ног разгорался с каждой минутой всё сильнее, сознание уже уносило куда-то далеко, не позволяя сфокусироваться на чём-либо. Ещё партию спустя Джонс всё же выбыл, снимая с себя абсолютно всю одежду, вновь заставляя брюнетку захлёбываться от реакции собственного тела. Их осталось двое. Локсли сидел напротив, пожирая женщину глазами. Она бы не удивилась, если бы узнала, что в его воображении вся одежда уже отброшена в сторону, а расстояние между их телами сократилось до миллиметров. При этих мыслях состояние её только усугубилось, заставляя сжимать бёдра так крепко, как только могла, чтобы хоть как-то унять жар, пытаясь игнорировать стягивающийся узел, что уже начинал отдавать болью внизу живота. Локсли тем временем раздавал новую партию. Вот только Реджина не соображала уже ничего. Пока соперник оценивал шансы и трезво мыслил, для Реджины всё было словно в тумане. В финале партии Локсли выложил на стол стрит, а Миллс не замечала, инстинктивно лишь высыпая на стол все карты сразу, среди которых, к слову, не было ничего. Мужчина нахально ухмыльнулся, празднуя победу. На женщине из одежды осталось лишь платье и чёрное кружевное бельё, что выгодно подчёркивало все её прелести.        — Хм, кажется кто-то проиграл, мисс Миллс, — злорадствуя и одновременно предвкушая предстоящее, произнёс Робин. Его слова словно отрезвили брюнетку. Она проиграла. Время снимать платье, что ж, правила есть правила, вот только Реджина Миллс никогда не раздевается только чтобы раздевается, она раздевается, чтобы её хотели. Поднявшись со своего места, Миллс отошла от стола, чтобы предоставить лучший обзор Локсли. Аккуратно расстёгивая замочек на боку полупрозрачного платья, женщина плавным движением спустила по плечу лямку платья. Прохладный воздух помещения приятно холодил кожу, лишь больше раззадоривая и без того разбушевавшийся организм, сводя с ума. Руки выскользнули из платья, грациозно поднимаясь вверх, а ненужная никому из них на данный момент деталь женского гардероба упала к ногам. Робин, не имея ни сил, ни желания оторвать взгляд, внимательно наблюдал за каждым движением идеальной словно богиня леди, что стояла напротив. Голубой взгляд скользнул по соблазнительным изгибам, задерживаясь неприлично долго на пышной груди, которую хотелось сжать в руках, срывая с пухлых губ Реджины несдержанный стон. Затем остановился на нежной, смуглой коже плоского живота и поясницы, по которым в своих разбушевавшихся фантазиях он уже проводил руками. А затем его взору предстали аппетитные ягодицы, которые до безумия хотелось сжать до красных отметин, а затем стянуть со стройных ножек чёрное тонкое кружево трусиков, что сейчас наверняка уже до неприличия промокло. Воображение любезно подкидывало картинки, где он пробует на вкус её губы, проводя языком по ровной бархатистой коже, обхватывая упругую грудь, а затем в нетерпении пробирается руками под бельё… Боже, брюки сейчас становились невыносимо тесными, принося дискомфорт, орган наливался возбуждением, требуя внимания, стало невероятно душно. Реджина же медленно развернулась и застыла на месте. Карий взгляд столкнулся с голубым, читая все потаённые мысли мужчины, которого интересовало сейчас в ней нечто другое, нежели душа. В его глазах плескалось желание, нестерпимая похоть, а внушительный бугорок на брюках позволял представить, что же ей может предложить этот мужчина. И лишь одной мысли о том, что она сможет провести пальчиками по кубикам пресса, оставить следы острых ноготков на сильной груди, дотронуться до рельефных мышц, внутри всё пульсировало. Требуя внимания, соски уже откровенно выпирали сквозь ткань бюстгальтера, отзываясь ноющей болью. Внизу живота всё стянуло ещё сильнее, заставляя ноги дрожать и подгибаться. В глазах начало темнеть и защипало. Слёзы вот-вот грозили пролиться, не выдерживая переизбытка ощущений и эмоций. — Я… Мне нужно… Отойду… — бессвязно пробормотала Реджина. Всё вокруг горело, тело разрывалось на части, отказываясь подчиняться разуму, ноги подгибались, руки тряслись. Оказавшись в ванной, за наличие которой она сейчас как никогда была благодарна отцу, хотя раньше всегда говорила, что это было явно лишним. Наклонившись над ванной, Миллс на полную открыла кран с ледяной водой, ополаскивая лицо, руки, шею в надежде хоть немного ослабить ставшую уже болезненной потребность в сексе. Дрожащая рука задела мочку уха, ненароком стряхнув серёжку на дно ванной. Реджина жадно глотала воздух, стараясь привести дыхание в норму, холодная вода совсем не помогла, сердце стучит всё так же бешено, количество влаги между ног увеличилось в разы. Закрыв на минуту глаза и схватившись за последние остатки разума, Реджина нагнулась, чтобы поднять серьгу и вернуть на привычное место, при этом опираясь рукой на дно ванны. Спустя пару мгновений, дотянувшись до нужной вещи, женщина уже собиралась выпрямиться… Брюнетка закрыла за собой дверь в ванную комнату, а Робин остался наедине со своими потаёнными желаниями, сдерживать которые становилось всё сложнее. Реджина Миллс была просто невероятной во всех смыслах этого слова женщиной. Возможно, будь они не вдвоём в небольшой комнате и чуть более трезвые, он бы захотел узнать чуть больше о её жизни, вот только в данной ситуации больше всего Локсли интересовало её совершенное тело, о чём свидетельствовал натягивающий ткань брюк, что сейчас стали до невозможности тесными, возбуждённый член. Прошло уже достаточно времени, а Миллс всё ещё не появилась. В голове всплыло какое-то беспокойство за неё вместе с любопытством, и Робин тихо, стараясь не пугать Реджину, отворил дверь, а затем так же тихо закрыл за собой, на этот раз всё же поворачивая замок. Перед глазами открылась до ужаса сексуальная картина: женщина перегнулась через бортик ванны и пыталась до чего-то дотянуться, при этом демонстрируя свои стройные ножки, аппетитные бёдра, и ещё больше выставляя напоказ упругие ягодицы. Миллс только хотела разогнуться, уже сжимая серёжку в руках, как почувствовала большие тёплые мужские ладони на своей пятой точке. В мыслях Реджина собиралась возмутиться и пристыдить Локсли за такое поведение, однако на деле всем, что она смогла выдавить из себя, был стон, сорвавшийся с её губ. Осознав, что как бы не сопротивлялась Миллс, её тело уже целиком и полностью принадлежит ему, Робин начал неспешно поглаживать ягодицы, с каждым разом сжимая всё сильнее, заставляя её прогибаться в спине. Когда стоны Реджины стали до неприличия громкими, мужчина с небольшим нажимом провёл по пояснице, пересчитывая позвонки, тем временем покрывая страстными поцелуями каждый участок кожи, до которого только мог дотянуться. Реджина утопала в удовольствии от одних лишь его прикосновений, наконец позволяя себе расслабиться и отдаться во власть другому человеку. Несмотря на то, что они были совсем незнакомы, он мог сделать с ней всё, что угодно, именно с этим мужчиной отчего-то она чувствовала себя спокойнее, чем когда-либо, позволяя себе выпасть из реальности и впервые за много лет не контролировать ситуацию. Медленно оттянув кружевную ткань трусиков, Локсли пальцами ощутил невероятное количество влаги между её ног, от чего разум ещё больше отдалился, чему, конечно же, способствовал ещё и алкоголь, которого они оба выпили без малого несколько бутылок.        — М-м-м, да ты уже вся мокрая, Реджина, — поглаживая влажные складочки двумя пальцами, томно прошептал Робин.        — Блять, чёрт, сними, сними с меня всё, я не могу… Боже, не могу больше! — срываясь на крик, Миллс уже буквально сходила с ума, готовая на всё.        — Вау, кто-то хочет, чтобы его хорошенько трахнули, мисс Миллс? — скидывая на пол бельё, пошло ухмыляясь произнёс мужчина, чуть нажав большим пальцем на чувствительный комочек нервов.        — Да, твою мать, пожалуйста, — выгибаясь в спине настолько, что он невольно удивился, как она до сих пор не сломала позвоночник, изнывала женщина. Конечно, он мог, мог сию минуту сделать, как она хотела. Чёрт, да он не только мог, но и хотел, хотел эту до невозможности горячую брюнетку так, что, кажется, в любую секунду мог взорваться от желания. Вот только это слишком просто и скучно, с этой женщиной не хотелось, чтобы она стала одной из многих, теряясь в памяти, с ней хотелось долго, страстно, так, чтобы оба потом помнили это всю жизнь, поэтому он всё же решил помучить её ещё.        — Дай-ка подумать… Знаешь, возможно, я заинтересован, только я хочу, чтобы ты точно описала, чего хочешь, — с ехидством в голосе, ответил ей Локсли. — Что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал, Реджина Миллс? — это всего лишь её имя, но из его уст звучало с каким-то невероятно сексуальным подтекстом. Робин замер, давая понять, что действительно не сдвинется с места, пока не услышит ответа на свой вопрос.        — Я… ах, хочу… чтобы ты отымел меня, чтобы не могла ходить… Боже, я хочу кончить больше всего, — в настоящий момент потребность в разрядке и вправду возросла до предела, не позволяя думать ни о чём, кроме оргазма. Сквозь пелену возбуждения Миллс, всё же пересилив себя, выдавила пару прерывистых фраз. Насладившись её срывающимся высоким голосом, Локсли всё же сжалился, резко вводя в её лоно два пальца.        — О мой Бог, да-а-а-а… — уже в голос кричала женщина, заставляя его поблагодарить хорошую шумоизоляцию этих комнат, обеспеченную Голдом. Кто знает, может, дочь пошла в отца… Когда стенки, плотно обхватившие его пальцы, всё же относительно расслабились, а с губ брюнетки слетел всхлип, Робин начал двигать пальцами внутри неё.        — Как тебе нравится, крошка? Так? — нежно, плавно входя на небольшую глубину, дразнил он, отчётливо понимая, чего она хочет на самом деле.        — Больше, — впиваясь одной рукой в его запястье и почти проталкивая глубже в себя, стонала, не в силах сдерживаться, Реджина. Локсли резко до самого конца ввёл в разгорячённую киску уже три пальца. Ответа не последовало, однако сжавшееся вокруг его руки лоно и женские стоны, что были музыкой для ушей, были лучше всяких слов. Продолжая двигаться в том же ритме, мужчина наблюдал за мечущейся в агонии Миллс. Отдающий ноющей болью член давал знать о себе, напоминая о том, что неизвестно, сколько он ещё сможет продержаться. Брюнетка была на грани, уже сжимаясь вокруг его пальцев, что приносили нестерпимое удовольствие, как вдруг Робин внезапно вытащил руку из неё, разводя её стройные ножки в стороны, не давая получить столь желанное наслаждение. Наказанием за попытку свести вместе ноги стал жалящий шлепок по ягодице. Как только она отошла от края, сильные накаченные руки подняли Миллс, поставив на пол на колени прямо перед ним:        — Проверим, насколько же ты хороша в других отраслях сексуальной жизни. Порадуй меня, и я обещаю, что эту ночь ты запомнишь надолго, — запуская руку в чёрные пряди и притянув ближе в своему естеству, Локсли спустил боксеры. На мгновение стало стыдно за подобное обращение к этой женщине, но в следующую минуту её пухлые губы коснулись члена, и все мысли тут же исчезли, уносясь в экстаз. Реджина медленно провела языком по всему члену от самого основания, затем взяла в рот головку, неспешно посасывая, заставляя мужчину умирать от наслаждения. Руки Локсли потянули за волосы, притягивая ближе, однако, заметив, как она напряглась, тут же отпустил шелковистые прядки, позволяя действовать самой. Реджина играла с ним то выпуская орган изо рта, то вновь заглатывая с каждым разом всё глубже. Миллс старалась сильнее расслабить горло, принимая почти до самого основания, временами слегка выпуская зубки, словно дразня Локсли. У мужчины буквально сносило крышу, член пульсировал, грудь тяжело вздымалась, разум отказывал, уносятся тело в нирвану. Почувствовав, что вот-вот кончит, он оторвал от себя женщину, разворачивая спиной и нагибая, вынуждая тем самым схватиться за бортик ванны. Одним резким движением Робин ввёл свой орган в жаждущее разгорячённое лоно. Реджина громко всхлипнула, застонав, привыкая к его размеру и получая полное блаженство от ощущения его органа внутри себя. Почти не дав передышки, мужчина сразу начал ритмично глубоко двигаться.        — О, чёрт, сильнее, пожалуйста! — кричала женщина, извиваясь под ним. Схватив за талию, Локсли прижал её к своему рельефному торсу, одновременно с этим подцепляя застёжку бюстгальтера, тем самым оголяя для себя пышную грудь. Реджина закрыла глаза, не в силах произнести что-либо, кроме множества стонов, сливающихся в один непрерывный и лишь ближе подаваясь бёдрами. В таком положении он задевал самую чувствительную точку внутри неё. Робин скользил руками по упругой груди, сжимая в руках аппетитные полушария, прокручивая и сжимая соски между пальцев. Губы оставляли влажные поцелуи, многие из которых превратятся в засосы на плечах и шее. Почувствовав, как стенки её киски сжались вокруг его естества, Локсли сбился с ритма, продолжая двигаться всё так же резко и глубоко, но теперь уже беспорядочно. Такое проникновение моментально довело Миллс до пика, заставляя кричать и содрогаться в мощнейшем оргазме. Смазка потоком хлестала из источника, стекая по ногам и капая на пол, её ногти впились в руку Робина, однако она не ощущала этого, как и всего вокруг в тот момент, на несколько минут выпадая из реальности. Спустя мгновение вслед за ней к финалу пришёл Локсли, изливаясь в неё, не имея возможности думать в этот момент о чём-то другом кроме заполняющего всё тело удовольствия. Он всё так же придерживал партнёршу за талию, не давая ей упасть на кафельный пол. Робин пришёл в себя быстрее, натягивая на себя брюки и боксеры, а затем вытирая одним из полотенец лужу, что осталась на полу.        — Ты как? — бросил он женщине, что сидела на полу, облокотившись о ванну и тяжело дыша.        — Боже, ради такого стоило ждать два месяца… Господи! — постепенно приходя в норму, отозвалась она.        — Спасибо за вечер, Реджина, — поднимая её с пола и придерживая за плечи, сказал Робин. А затем впился в манящие пухлые губы поцелуем, что больше напоминал нежный и ласковый, нежели страстный, в отличии от всех его предыдущих движений. Реджина натянула на себя бельё и набросив полотенце, повернула замок на двери, не обращая внимания на любующегося ею Локсли. Стоило ей сделать пару шагов по комнате, как она наткнулась на собственного отца, чего больше всего не ожидала от этой ситуации. Голд, увидев дочь в таком «наряде», ещё раз оглядел с ног до головы, надо признать, будучи немного удивлённым сложившейся ситуацией. А затем произнёс:        — Реджина, я, конечно, всё понимаю, но тебе уже не двадцать пять, может, пора заканчивать с этим и наконец завести серьёзные отношения? — серьёзно произнёс он, не опуская взгляд ниже её лица. Смущённая до оцепенения Миллс, чьи щёки залились краской, стояла на месте, обхватив себя руками, и не находила, что ответить. Встреча с отцом явно не входила в её планы. В этот момент её спасением стал Локсли, появившийся из ванной:        — Роберт Локсли. Рад знакомству, мистер Голд. Мы с Вашей дочерью встречаемся, — приблизившись к Ричарду и притягивая ему руку, неожиданно для всех произнёс он.        — Интересно… Ну что ж, рад знакомству. И как долго вы встречаетесь? — хмыкнув, задал вопрос Голд.        — Два месяца, — не сговариваясь, каким-то образом одновременно выдали они.        — Ну, я рад за вас. На сегодня мои дела в казино закончены, так что мне пора. Удачного вечера, хотя я вижу, он уже стал таковым, — он направился к выходу, постукивая тростью, и лишь в дверях обернулся, бросив напоследок. — Реджина, не забудь одеться, прежде чем решишь уйти из этого места, мне не нужно, чтобы это потом обсуждали поголовно все сотрудники казино. Женщина лишь кивнула в ответ, позволяя волосам упасть на лицо, закрывая алые щёки.        — Спасибо, что помог мне выкрутиться, — когда они оба уже полностью одетые стояли у выхода из комнаты, поблагодарила брюнетка.        — С тебя свидание, — улыбнулся Робин, протягивая ей свою визитку. — Позвонишь как будет время, — закончил он и, взяв её за руку, направился к выходу, проходя сквозь стеклянные двери и кивая на прощание охранникам.        — Почему именно сегодня? — успел спросить он, прежде чем они смогли бы разбежаться в разные стороны. — Почему именно сегодня ты пришла сюда? — заглядывая в сияющее глаза цвета миндаля, пояснил мужчина.        — Сегодня мой день рождения. Решила отпраздновать, — смотря в его лазурные океаны и отчего-то не желая отпускать руку этого человека, ответила Реджина.        — В таком случае, у нас ещё есть время по-настоящему отрадно отпраздновать! — воодушевился Робин.        — Позволите, миледи? — открывая для неё дверцу прибывшего такси и сам усаживаясь следом, захлопнул дверь машины. Она положила голову ему на плечо, обессилев от секса и алкоголя, а он вдыхал аромат её парфюма, что пьянил лучше текилы. И что-то подсказывало, что эта встреча пусть и первая, но далеко не последняя.