***
В субботу утром в закусочной всегда много народу. Ганни не очень большой город, но в заведении «Z & N» готовят лучшую еду в радиусе тридцати миль. Сегодня невероятно много людей, и Зейн думает, что это из-за наступивших холодов. Большинство пытаются попасть в заведение до того, как температура воздуха еще сильнее опустится и передвигаться станет сложно. Он делает перерыв, помогая Найлу обслуживать столики. Ему не нужно даже смотреть на Бейли и Поли, чтобы понять, что они полностью заполнены. Он так привык к быстро меняющимся посетителям, что даже не успевает всех поприветствовать: ни местных жителей, приходящих в свое обычное время, ни туристов, ни каких-либо случайных посетителей. Зейн только и делает, что строчит заказы на кофе, блинчики и вафли и тепло улыбается. В скором времени становится спокойнее, и у парня даже появляется время поболтать с миссис Уотли, которая только что продала свой салон в двух кварталах отсюда, и мисс Хейвен, единственным доктором в Ганни. Он широко улыбается, подходя к последнему столику со своей стороны, где сидят молодой омега и два шумных щенка. Когда Зейн обращает внимание на парня, пытающегося успокоить буйных мальчишек, которым на вид не больше четырех, он от удивления выпучивает глаза. Бета роняет блокнот, но быстро поднимает его с белой плитки. — Л-Луи. Омега улыбается, и Зейн часто моргает, не веря своим глазам. Невозможно, что это его лучший друг, которого он не видел шесть лет, сидит перед ним. Зейну трудно признать это, так как бета никогда не видел Луи таким счастливым и здоровым, с пухлыми щёчками, яркими голубыми глазами и широкой улыбкой на невредимом лице. — Привет, Зейни. Можно три кружки какао? Он переводит взгляд от Луи на двух щенков, сидящих рядом с омегой. У них длинные каштановые кудри до плеч, большие голубые глаза, как у мамы, нос и губы, вероятно, как у отца. — Привет! Я Натан, мне четыре, — он показывает ему четыре пальца, но его руку отталкивает брат, наклонившийся вперед. — Мне… мне тоже четыре! Он наваливается на Натана, который хмурится, и Зейн смеется, прежде чем улыбнуться. — А как тебя зовут? — Даниэль. Бета кивает, открывая блокнот. — Ну что, Натан и Дэниель, вам добавить маршмэллоу к какао? Они оба быстро кивают, и парни смеются над их радостными мордашками. — Добавишь побольше, как мама и папа? — попросил Даниэль. — Конечно! — Зейн смотрит на Луи, и тот широко улыбается. — Три кружки горячего какао скоро будут у вас! Луи с мальчиками остаются, пока беты не закрываются, чтобы приготовиться к очередному наплыву посетителей после обеда. Щенки оккупировали игровой автомат, а Зейн с Найлом окружают Луи, выжидающе глядя на него. Омега краснеет, будучи глубоко беременным. — Начни с самого начала, — наконец говорит Зейн, делая глоток какао.***
— Я… Я не понимаю, щенок, я думал… — у Гарри в глазах стоят слезы, отчего те блестят из-за лучей восходящего солнца. Луи обнимает себя, натягивая свитер, ботинки глубже утопают в снегу. — Уоррен… он был добр ко мне, Гарри, я не могу… — Я буду лучше, — в отчаянии восклицает альфа, прижимая руку к сердцу и не отводя глаз от него, который отворачивается. — Я буду гораздо лучше, щенок, и, черт возьми, ты это знаешь! Луи вздрагивает, удивленный повышенным голосом альфы. — Мне очень жаль, Гарри, я не… Альфа не дает Луи закончить. Он сильно хмурится и резко разворачивается, быстрым шагом направляясь к фуре. Омега не сразу понимает, что плачет, пока не чувствует на губах слезы, и ему приходится стереть их рукавом свитера. Он хочет, чтобы Гарри уехал, не оглядываясь, потому что Луи хватит одного взгляда и слова, чтобы выстроенные им стены рухнули. Гарри собирается уже захлопнуть дверцу, как вдруг останавливается. Он спрыгивает с водительского сиденья и направляется к дому. Луи спешит за ним, боясь, что тот вытворит какую-нибудь глупость, например, разбудит Уоррена и все ему расскажет. Вместо этого альфа хватает сумку, собранную Луи, и поворачивается, чтобы выйти обратно на улицу. Омега хмурится и начинает скулить, но сразу же затихает, когда вспоминает про спящего в спальне альфу. Итак, он выбегает на мороз за Гарри, который ловким движением забрасывает сумку в машину. Альфа с решительным блеском в глазах надвигается на него, и Луи должен по идее напугаться, но всё не так. — Гарри, ты что… Теплые губы нападают на его холодные, и на этот раз парень не может сдержать скулеж. Гарри не оставляет его в покое, демонстрируя не только доминирование, но и любовь к омеге, толкая язык в раскрытый рот. Когда альфа, наконец, отстраняется от Луи, то смотрит на него с непоколебимой уверенностью. — Я уверен, что ты должен сам и только сам принимать решения, но в этот раз, щенок, я сделаю это за тебя. Луи не успевает даже переварить его слова, потому что Гарри закидывает парня на плечо и несёт к пассажирской стороне. Открыв дверцу, он осторожно усаживает омегу на сиденье и заглядывает в голубые глаза. — А теперь я оставлю дверь открытой и пойду сяду на свое место. Твоя сумка останется у твоих ног, и если ты заберешь ее и уйдешь обратно в дом, тогда я уеду и больше никогда не вернусь, — Луи тихо скулит, чувствуя, как на глазах наворачиваются слёзы, и Гарри успокаивает его, прежде чем поцеловать в висок. — Я серьезно, щенок, я не могу… Я… Альфа замолкает и спрыгивает с подножки, направляясь к водительскому сиденью. Луи не сводит глаз с окон хозяйской спальни, но, сидя в машине Гарри, окруженный со всех сторон его запахом, он даже не может понять, почему хотел остаться. Томлинсон захлопывает дверцу ещё раньше, чем альфа сядет на своё место, и вдыхает феромоны мужчины полной грудью, отчего тот начинает гордо рычать. — Увези меня отсюда, альфа.***
Когда они добираются до Боулинг-Грин, Луи забывает обо всем, что хотел сделать. Он не бежит загорать на солнышке, не спешит осмотреть вместе с Гарри их владения и новый дом. Нет. Единственное, о чем Луи мог думать, так это чтобы затащить дальнобойщика в пустую главную спальню и начать умолять альфу сделать то, о чем он мечтает с первой встречи. Они не спариваются, Гарри просто так хорошо его трахает, что Луи забывает о Ганни и прихрамывает всю неделю после. Они лежат на деревянном полу, прижимаясь друг к другу, когда Луи начинает тихо плакать. — Что случилось, щенок? — робко спрашивает Гарри, и омега начинает плакать еще сильнее, потому что тот смотрит на него с такой любовью и обожанием, что ему не верится, что это наяву. — Я чуть не упустил самое лучшее в моей жизни. Я просто очень счастлив, альфа, — Луи хихикает, когда Гарри утыкается ему в шею и потирается колючей бородой о нежную кожу. — Мой альфа не дал бы мне оставить тебя там. Ты мой, и я знаю, что тебе там не место, но я хочу, чтобы ты знал, что я сделаю все, что смогу, чтобы ты был счастливым. Луи улыбается, уткнувшись в предплечье Гарри, а затем чмокает в голову. — Ты спас меня, Гарри, и только за это я… Я люблю тебя. — Ты любишь меня, старика? — Да, да. — Я тоже тебя люблю, щенок. Как только они смогли отлипнуть друг от друга, то сразу начинают исследовать ферму. Их дом сделан в стиле ранчо с четырьмя спальнями и тремя ванными. Внутри нет мебели, и Гарри говорит Луи обставить всё по своему вкусу — альфа будет счастлив. Уоррен же дал бы это сделать своей матери, потому что Томлинсон «слишком молод» и «не обладает чувством стиля». — Надо мне забеременеть, чтобы было кем заполнить эти спальни, — шутит Луи, когда они выходят из последней пустой комнаты. Гарри тут же прижимает омегу к ближайшей стене, нападая на шею омеги со страстными поцелуями, отчего тот скулит. — Поверь мне, пингвиненок, я дам тебе много щенков, — Луи вдыхает феромоны мужчины, который потирается о его бедро, прежде чем отстраниться и тихо усмехнуться. — Господи, ты сводишь меня с ума. Луи сильно краснеет, идя вместе с ним в гостиную. — Я всегда хотел стать матерью, так что не тяни с этим.***
Когда Лиам забирается в фуру Гарри, чтобы проверить одометр, в нос ударяет сильный и густой запах альфы. Пейн закашливается и поворачивается, заглядывая в жилой модуль, где лежит гора грязной одежды. Он спрыгивает на тротуар и смотрит на застенчивого альфу. — Должен ли я что-то знать? Гарри думает об омеге, который ждет его дома, мучаясь от течки. — Только то, что мне нужно уехать. Лиам усмехается, похлопывает Гарри по спине и говорит, чтобы тот позвонил, когда будет готов вернуться к работе. Альфа кивает, думая только о том, как побыстрее доехать до своей омеги. Заехав на подъездную дорожку, он расслабляется. Дым, поднимающийся в воздух из трубы, вызывает у него улыбку, и он видит горящий в окне спальни свет. Собрав все, что можно из одежды, Гарри шаркающей походкой поднимается по ступенькам и входит в теплый дом. Внутри так сильно пахнет свежеиспеченным печеньем, что он останавливается в дверях, шумно дыша. От того места, где мужчина остановился, видно чистую и пустую кухню без каких-либо намеков на выпечку. Его рот наполняется слюной, когда он приближается к приоткрытой двери спальни. Луи лежит на кровати полностью обнаженный, кожа покрыта тонким слоем пота. Свет от лампы, стоящей на тумбочке, заставляет омегу завораживающе сиять чистым золотом. Гарри не может больше ждать, поэтому он врывается в комнату, и от мгновенного стона его будущей пары у него подкашиваются ноги. Он сохраняет самообладание, даже несмотря на то, что Луи корчится и тихо стонет, изгибаясь на постели. — Альфа, — жалобно скулит Луи, его бедра блестят от смазки, и он весь дрожит, обхватив пальчиками маленький член. — Омега, — рокочет в ответ Гарри, потемневшими от похоти глазами наблюдая, как парень медленно поглаживает свой крошечный пенис. Альфа неспешно раздевается, предвкушая то, что неминуемо произойдет. — Пожалуйста, — выдыхает Луи, отпуская член и проникая двумя пальцами в дырочку. Он быстро двигает ими и запрокидывает голову, тихо постанывая от наслаждения. — П-пожалуйста, сделай это, о, сделай это… — он всхлипывает, когда едва задевает простату. Гарри медленно надвигается на него, его собственный член тверд, как камень, истекая предъэякулятом. В животе мелькают спазмы, когда он смотрит на дрожащую омегу и мокрые пятна на простыни. — Я здесь, милый, и я люблю тебя, — Гарри облизывает губы. — Ты счастлив, щенок? — шепчет он, раздеваясь. — Очень счастлив, альфа, спасибо тебе. Боже, спасибо за то, что ты спас меня, альфа. Гарри сам не сдерживается и скулит, сжимая рукой набухший узел внушительных размеров. — Только для тебя, пингвиненок, — Гарри с трудом сглатывает. — Хочешь мой узел, сладкий? Луи жалобно скулит, но часто кивает. — Хочу, чтобы ты наполнил меня спермой, альфа. Хочу твоих щенков, — он плачет, но Гарри понимает, что это слезы счастья. Альфа потирает головкой сокращающееся колечко мышц, довольно рыча, отчего у омеги слабеют ноги. Их дикие феромоны смешиваются, и от их запаха и их близости разум затуманивается, пробуждая внутренние инстинкты. Гарри дразнит, водя членом вверх и вниз по мокрой и скользкой от смазки расселине. Но стоит омеге жалобно заскулить, как он проникает в ожидающую его дырочку. Он такой узкий, но одновременно созданный для него. Поэтому через минуту Луи удивительно легко привыкает к растяжке, идеально сжимая его член. Гарри требуется железная сила воли, чтобы не начать бездумно трахать омегу, не спарить и не наполнить спермой до отказа. Гарри двигается медленно, и хотя у Луи течка, он не просит его ускориться. Они неспешно занимаются любовью, потому что омега впервые получит узел и наконец спарится, во что никогда раньше не верил. — Я люблю тебя, Луи. Я хочу жениться на тебе и сделать тебя матерью. Дать тебе все, что ты хочешь, и относиться к тебе, как к королеве. В тот момент, когда я вышел из машины, я понял, что ты предназначен для меня, — слова Гарри звучат тихо, сочетаются с ритмом его движений. — Я никогда не оставлю синяков на твоём теле, если только не в результате секса, я никогда не подниму на тебя руку, если только не для того, чтобы подарить любовь. Луи тихо стонет. Он молился об этом, когда Уоррен бил его через день. Просил у богов чего-то другого, и они не только выполнили его просьбу, но и дали гораздо больше. Он скулит, когда Гарри начинает ускоряться, давя на вход толстым узлом. Луи хочет этого больше всего на свете. Гарри удручённо стонет, когда ему приходится отстраниться и перевернуть Луи на живот. Но если он хочет хорошенько укусить шею омеги, ему нужно, чтобы тот принял позу подчинения. Спина Луи красиво и соблазнительно изгибается, и Гарри мысленно возвращается к тому моменту, когда Уоррен трогал своими грязными руками то, что не принадлежало ему. Внутренний альфа злится, и он наклоняется вперед, резко и глубоко прокусывая кожу у основания шеи. Луи вскрикивает, но тут же затихает, когда альфа начинает зализывать рану, успокаивая жжение. Теперь они связаны, отчего омега снова плачет, когда Гарри связал его узлом и наполнил спермой так, что его живот вздулся. Гарри не выходит, пока не находит анальную пробку и не заполняет ей Луи вместо своего члена. Омега хочет щенков, и альфа сделает все, чтобы это исполнить. — Я люблю тебя, Гарри. Хочу быть полным твоей спермы все три дня. Хочу пахнуть тобой больше, чем собой, — шепчет Луи хриплым и надломленным голосом. — Конечно, омега. Все что угодно для тебя.***
Гарри играет на улице в футбол с Натаном, когда на подъездную дорожку заезжает Уоррен. Он напрягается, ему не стоило говорить тете Марте о том, что жил в Боулинг-Грин. Блондин выглядит болезненно. Он худее, чем обычно, и до сих пор одинок, из-за чего Гарри его жаль. Потом вспоминает, что этот альфа сделал с его парой, и хмурится. — Папа, кто это? — спрашивает Натан, вцепившись в его рубашку. — Никто, альфа, иди в дом. — Да, сэр, — четырехлетний мальчик убегает, Гарри не сводит глаз с блондина, который выходит из машины. — У тебя есть щенки? — Уоррен улыбается. Он останавливается напротив настороженного альфы. — Зачем ты приехал, Уоррен? — Я не видел тебя шесть лет. Я кое-как выведал у родственников, что ты переехал и остепенился, — Уоррен оглядывает дом. — Сколько ему лет? Он у тебя один? — Тебе не следовало приезжать сюда, Уоррен. Сейчас не самое подходящее время, я бы сам приехал к тебе, — вместо этого говорит Гарри, медленно пятясь к дому, потому что не хочет, чтобы Луи даже почувствовал запах Уоррена. Омега на восьмом месяце беременности, еще одна пара близнецов, и им бы хотелось доносить их до максимально возможного срока. — Что случилось? Я скучал по тебе. Луи… — альфа вздыхает и сжимает кулак. — Луи бросил меня, просто взял и исчез, и мне не с кем было поговорить… — Ты бил его, Уоррен. Ты реально ожидал, что он останется с тобой. Уоррен рычит, отчего Гарри выпрямляется во весь рост и выпячивает грудь. — Мы любили друг друга, он видел, что я меняюсь, я стал… другим. — Ты должен был быть другим с самого начала ваших отношений. Разве можно причинить вред тому, кого ты любишь, особенно своей паре. Они напряженно, со злобой переглядываются, когда Гарри слышит, как хлопает дверь, и он чувствует сладкий запах Луи, который стал ярче из-за беременности. Когда Уоррен переводит взгляд за спину альфы, Гарри угрожающе рычит. Луи как раз собирался сказать Гарри, что обед готов, когда увидел другого альфу, о котором он не вспоминал уже шесть лет. Как ни странно, омега чувствует себя в безопасности, несмотря на рычание, которое ощущается словно теплое объятие. Уоррен почти не изменился: немного худее, волосы кажутся сальными. Луи обеспокоенно хмурится. — Луи? — блондин рвано вздыхает, озадаченно переводя взгляд с Гарри на омегу, который бросил его несколько лет назад. — Я не… — Тебе лучше уехать, Уоррен. Ты, может, и мой родственник, но я все еще альфа, и, учитывая твое прошлое с моей омегой, я могу убить тебя. Уоррен хмурится, но Гарри снова рычит, когда чувствует слабый запах своего сына-омеги. — Даниэль, живо в дом! — Да, папа, — шепчет маленький омега, торопливо возвращаясь внутрь. — У вас… у вас двое щенков? Луи, ты… — взгляд Уоррена прикован к огромному животу омеги и лежащей на нем руке со сверкающим обручальным кольцом. — Ты. Должен. Убраться. Отсюда, — рычит Гарри, обнажая клыки, когда альфа шагает к нему. — Пожалуйста. Уоррен наконец понимает, что, несмотря на его шок от увиденного, альфа, который считает, что его пара и щенки в опасности, не остановится ни перед чем, чтобы избавиться от угрозы. — Я… Я… Еще один рык, от которого буквально земля затряслась, заставляет блондина двигаться в противоположном направлении, обратно к своей машине. Гарри не расслабляется до тех пор, пока грузовик совсем не исчезает из его поля зрения. Успокоившись, он поднимается по лестнице и обнимает омегу, нежно потирая метку связи на его шее. Луи скулит, и к ним подбегают близнецы. — Прости, — Гарри целует его в висок. — За что ты извиняешься, альфа? — Я не хотел, чтобы ты его когда-нибудь снова увидел. — Он твой родственник, он всегда будет рядом, но я чувствовал себя в безопасности, даже рядом с ним. У меня теперь есть настоящий альфа, так что все хорошо. — Я люблю тебя. — Я люблю тебя.***
— В пятницу мне нужно будет доставить груз, я просил Лиама отдать заказ новичку, но все заняты, — с сожалением сообщает Гарри, поглаживая большой живот Луи. — Куда ты поедешь? — В Ганни. Луи сначала молчит, он просто наблюдает за близнецами, играющими с паровозиками на ковре. Затем он переводит взгляд на пылающий в камине огонь. — Мы поедем с тобой, я не видел Зейна и Найла шесть лет, так что пока ты работаешь, мы проведем время с ними. Пусть они познакомятся со своими крестниками. — Они будут рады видеть тебя, как и ты их. Луи прижимается к мужчине, который дал ему всё, о чем он мечтал и даже больше. — Да, расскажу им, как я наконец-то выбрался из Ганни.***
— Значит, ты наконец-то добился этого, — говорит Найл, растягивая губы в своей фирменной улыбке, от которой Луи становится радостно на душе. — М-м. — Наш мальчик, наконец, нашел место, где потеплее, — добавляет Зейн, подмигивая. Луи хихикает, глядя на своих детей, и поглаживая живот. — Я получил все, что хотел.