Цикличность

Италия, Флоренция

Разноцветные блики от витражной вставки над окном калейдоскопом отражались на завешанной плакатами стене. Постеры с любимой группой MSG, которые он когда-то не мог повешать из-за чувствительной матери, что патологически боялась "дурного влияния каких-то наркоманов". Благо, сейчас он живёт один, и может позволить себе это и даже чуточку больше. Чёрный кот услышал шорох простыни, и, не теряя времени начал мяукать у миски, будто и не он вчера вечером съел двойную порцию пауча. Юноша сел на кровати, прижимая к лицу серый плед, чтобы спрятаться от солнечных зайчиков утреннего солнца. Дазай откинул подальше подушку, и лёг в тени прохладной простыни, одеяло беззвучно упало на пол. Футболка смялась под спиной, он с тяжким вздохом потянулся, и поморщился, когда кот решил помассировать хозяину спину острыми коготками. Нужно вставать. Кофеварка пронзительно засвистела, что бывало достаточно редко, обычно она лишь скромно молчала, позволяя кофе вытекать на уже ни чем не отмываемую плиту. Широкая белая кружка приятно обжигала руки, тепло степенно разливался по телу. Сидеть бы вечно так: небольшая кухня со свисающими из горшков лианами циссуса, кофе и легкий ветер, колыхающий светлые занавески. На часах 7:20, через сорок минут уже нужно быть на работе. Вроде и не охота, но когда представляешь, как будешь идти по закоулистым улочкам, вдыхая аромат свежего хлеба и пиццы, сразу хочется скорее накинуть плащ. Вот только конечный пункт прогулки – жаркий офис издательства. Фотоаппарат остался лежать на тумбочке у двери, сегодня лишь бумажная волокита, никаких тебе интриг или расследований. Скука. Секретарша, которая вечно строит глазки и заботливо приносит кофе лишь ему одному, уже порядком надоела, но образ доброжелательного и милого сотрудника не давал жестко осадить не отказом. Остальные парни из отдела лишь тихо завидуют, не понимая, почему коллега не обращает на такую обворожительную красотку никакого внимания. — Ваш кофе, Дазай-сан — легкий смешок из едва приоткрытых губ и ненавязчивой касание мужской руки — может, мы ещё пообедаем вместе, если босс меня не задержит. — Все возможно. Осаму эта девушка никогда особо не нравилась. Приторно сладкая, в коротких юбках и откровенном декольте. Его такие не особо привлекали. Обычный скучный день. У выхода из здания его остановил охранник, Дазай юмора не понял, и потому озадаченно уставился на мужчину. — Я, эм, прошу прощения, вы это, не подумайте, что что-то не так, я просто спросить хотел, там, кое-что. Парень оказался примерно его возраста, и очень волновался, то и дело запинаясь. Молодого журналиста всё это заинтриговалоо, и он уступчиво отошёл от входа поближе к странному субъекту. Он вспомнил, что этот рыжеволосый парень начал работать у них примерно неделю назад, и от Дазая порой не укрывались загадочные взгляды нового охранника. Он тогда принимал это за профессиональную настороженность, да и времени с этим разбираться особо не было, он спешил домой, побыть наедине с одиночеством. — Что вы хотели? — Это, а, а вы свободны? Так вот, к чему ты клонишь. Дазай неловко улыбнулся, быстро подбирая слова, чтобы помягче послать этого милого, но совершенно не вписывающегося в его жизнь юношу. — Нет, увы, я опаздываю на свидание со своей девушкой. Парень сразу поник и, казалось, покраснел, то ли от смущения, то ли от досады. Накахара Чуя, так было написано на бейдже, неловко извинился и опустил глаза в пол, тихо добавив, что они все же могли бы пообедать когда-нибудь вместе. Осаму невольно улыбнулся, и даже отчего-то чувствовал укол стыда на выходе из здания. Недалеко от дома на укулеле играл подросток. Мальчик с надеждой кинул взгляд на остановившегося прохожего. Мужчина слышал неумелый звук дребезжащих струн, но все же кинул пару купюр. Совесть все ещё не отпускала его после маленькой лжи. Сидя за столом он невольно думал о том парне, мысленно прикидывая, что переспать с ним, конечно, было бы можно, но это навлечёт массу проблем. Давать ему надежду на что-то было бы жестоко, да и потом каждый день проходить мимо него будет неловко для них обоих. После ужина он облокотится о спинку кровати с гитарой в руках, тихо напевая давно заученные, но близкие душе и сердцу мелодии. Эти песни были его частой компанией, согревая своим звучанием неспокойную душу. Омлет на ужин был очень вкусным и это единственное, о чем он старался думать лёжа в постели. Но, увы, расползающееся чёрное пятно в углу потолка никуда не исчезло. Он просто безразлично смотрел на него понимая, что все это лишь очередной сон.

США, Сакраменто

Прохладный ветер нещадно продувал насквозь кофту, заставляя мурашки разбегаться по коже. Плечи ныли от рюкзака и гитары за спиной. Чуя участливо предложил помочь, но Дазай отказался, хмуря брови и тихо причитая сквозь зубы. Ему не нравились все эти попытки Накахары вести себя с ним, как с девчонкой. То цветочек подарит, то шоколадку, теперь взял привычку до дома каждый день провожать, хотя с этим парень смирился. Они встречались относительно недавно, и Чуя, наверное, ещё не до конца понял, что Дазай, как и он сам — парень, ему не нужна была вся эта романтика для старшеклассниц. Они ограничились скромным рукопожатием на прощание, зная, что окна родительской спальни выходят на передний двор. Чуя попросил его остаться дома на ночь, ведь видел, что тот устал за последнюю неделю, но Дазай лишь отмахнулся. Завтра контрольная по биологии, а сегодня ночью репетиция в гараже Дарена. Единственное, чего я не успеваю – спать. Отец ещё не вернулся с работы, а мама, похоже, ушла в магазин. Он был бы несказанно рад времени в компании самого себя, если бы не одно "но" в виде каких-то папиных друзей, которые приедут на ужин. С детьми. — Как дела в школе, Дадзай? Мистер Норвес, казалось, едва успевал говорить в первых между жеванием. Накрахмаленный воротник белой рубашки с жирными пятнами от куриных крылышек; от всего этого тошнило, но приходилось давить улыбку под тяжелым взглядом отца. Норвес, как и остальные гости, лишь делал вид заинтересованности в каких-то делах и сыне начальника, на самом же деле, этот вечер больше всех утомлял. — Дазай. Нормально. — Скоро ведь экзамены, наверное усердно готовишься. На кого поступать-то собрался? Наверное, что-то связанное с бизнесом, нужно же продолжать отцовские дела. — Рановато вы его хороните. — он слышал, как отец кашлянул, но упрямство в нем пересилило: — Я не особо хочу связываться с бизнесом. Думал про музыкальное направление. Гитара. — Посмотрим. Отец сказал нейтральное слово, но его подтекст был чётким – нет. — Да уж, у вас, молодёжи, ветер в голове. На гитарке бренчать это не дело. Вот семейный бизнес – дело, а это.. пройдёт оно все. Дазай сдержался, он молодец. Голова опущена, еда в тарелке давно уже остыла, он хотел было потянуться за крабом, но аппетит резко пропал. Зато появилось иррациональное желание доказать всем здесь, что это его жизнь, и он в праве ей распоряжаться. Хватит этого притворства, хватит слащавых улыбок. — А знаете что... Дверь в комнату громко захлопнулась, а сам парень сел на кровать. Наверное, это была самая крупная ссора за последнее время. А может и вообще. Улыбаясь, он начал плакать. Оно само собой получилось, и никак не прекращалось. Он начал считать, смутно вспоминая, что это вроде как должно помочь. С переменным успехом это отвлекало, но слезы все равно прорывались короткими периодами. Тогда он взял листок, начав писать и проговаривать числа в слух. 200, 201, 202... Он слышал, как входная дверь захлопнулась, а через пару минут завёлся мотор новенького мерса. Дазай лежал на ковре с маленьким букетиком чайных роз, которые Чуя всучил ему вчера вечером. Он медленно отрывал по лепестку, тихо что-то шепча. Пятно расползалось из под чёрного шкафа, медленно подбираясь к темным волосам. Он закрыл глаза.

Франция, Париж "Парижская высшая национальная консерватория музыки и танца"

Звуки из под черно-белых клавиш разливались по огромному помещению. За роялем сидел молодой парень, он, кажется, настолько проникся мелодией, что был полностью абстрагирован от окружающего мира. Даже другой юноша, уже несколько минут стоявший у чёрного входа в пустой зал, остался незамеченным. Незваный слушатель, за спиной которого висел небольшой чёрный скрипичный чехол, тихо присел на последний ряд. Жесткое красное кресло с золотистым номером "58". Он всегда сидел именно здесь. Отчего-то, при выборе места он всегда садился на это, самое последнее и крайнее. Он слышал по началу коды, что ещё пара минут и "концерт" окончен. Подушечки пальцев болели от слишком сильного давления на клавиши, но ему плевать. Когда слишком увлекаешься игрой, вообще ничего не замечаешь. А как иначе? Прозвучал последний резкий аккорд, а вместе с ним размеренные хлопки из глубины зала. Юный пианист резко обернулся. В конце зала кто-то стоял и...аплодировал? — Что за перекосный полёт фантазии? Только, как-то все резко оборвалось. Парень даже не обернулся на своевольного зрителя, когда с грохотом закрывал главную дверь. — Накахара-кун, вылезай уже из музыкального класса, мне его закрыть нужно. — Ещё пару минут, Мори-сан, я почти всё. Мужчина тяжело и театрально вздохнул, но все же сел на маленький стульчик рядом с фортепиано. Скрипка звучала красиво. Мелодия была какой-то тяжелой, юный музыкант хмурил брови, пока не дошёл до концовки. Она, в отличии от вступления и основной части плавно смягчалась, последний звук был затухающей трелью, что эхом исчезала в небольшом помещении. — Это было неплохо. Откуда? Сам сочинил? — Ну, не совсем. Прошёл месяц безрезультатных походов в главный зал, где вскрывал свою душу пианист, юное дарование знало о чужом присутствии, однако Чуя за все время не удостоился даже косого взгляда в свою сторону. Сегодня пасмурно, весь день срывался дождь, первые капли уже стекают по окнам. Чуя безрезультатно ждал прихода музыканта, и хотел было уйти пока не начался ливень, но заметил едва заметное покачивание шторы сбоку сцены. Красные, тяжелые они не могли сами по себе ожить. Решив не терять времени, он достал из чехла темную скрипку: матовый изящный, хоть и старый, инструмент, который, наверное, стоит дороже чем он сам. На грифеле золотыми акриловый красками выведено самое дорогое ему имя. Девушка, когда-то с таким рвением игравшая со сцены, даже перед уходом не рассталась с инструментом. Маленький мальчик лишь наблюдал, как постепенно выпадает из тонкой руки грифель. Мелодия полилась из под стертых пальцев. Парень шёл к сцене, чуть приоткрыв один глаз, молча наблюдая как штора дернулась. Когда песня подошла к концу, он уже в упор смотрел на прекрасного юношу, который закрыл себе уши руками. — Все не так! Мелодия в конце не должна смягчаться, конец — это смерть, остановка сердца и резкая пустота. Зачем ты это сделал? В карих глазах было столько боли и отчаяния, что самому стало ужасно больно. — Дазай... он не мог знать его имя

Япония, Токио

Молодой преподаватель зарубежной литературы уже закрывал кабинет, хотя на часах было всего лишь пять вечера. От осознания этого факта, улыбка все никак не сходила с лица мужчины. Гулкие шаги эхом отражались от каридорного пространства. Из-за дверей аудиторий слышались голоса преподавателей. Он коснулся пальцами прохладной, чуть шершавой от краски стены; под конец этажа подушечки чуть садинили и сделались белыми. Дверь аудитории 205 распахнулась прямо перед его носом, невнимательный литератор вовремя затормозил, слегка скрипнув подошвой обуви по гладком полу. — Прошу прощения.. — Нет, нет, это я виноват, совсем потерялся в мыслях. Рыжеволосый мужчина улыбнулся ему, параллельно закрывая за собой дверь. — Что-то мы не встречались — он поправил каштановую прядь и чуть улыбнулся —Вы здесь новенький? — Да, буквально сегодня познакомился со студентами. — И как впечатления? — Пожалуй, быть подопытной крысой в местной лаборатории проще и приятней. Шатен спрятал улыбку в кулак, исподлобья наблюдая за новоиспеченным коллегой. — Ничего, сессия только через три месяца, так что, мы все ещё попробуем себя в роли мышки, бегущей в колесике безпподыху. Кстати, вы уже освободились? — Можно на ты, мы же ровесники. Я свободен сегодня. — он загадочно ухмыльнулся, кидая на собеседника хитрый взгляд — Да и в принципе, я свободен. Такой расклад не мог не зажечь маленький огонёк в карих глазах напротив. Преподаватель с кафедры теоретическо-практической физики оказался очень милым, но немного заносчивым и несдержанным. В прочем, это только добавляло ему своеобразного шарма. Вот уже неделя, как они обедали вместе во дворе, ждали друг друга после занятий, ходили вместе по набережной и загадочно переглядывались при случайных встречах в стенах университета. Пускай они и припоздали лет на десять со всей этой школьной романтикой, это все равно было волнующе и приятно. Чуя стоял у скамейки на против аудитории. В коридоре было прохладно, в отличии от душной улицы. Луна отсиживалось за тучами, что в течении дня медленно заволакивали небо. На часах уже 19:43, а Дазай все никак не мог окончить принимать долги, которые незадачливые студенты старались сдать ещё с трёх часов. Когда из аудитории вышел последний мученик, Накахара чуть приоткрыл дверь. — Ты скоро? — Да, подожди минутку, я переодену рубашку. Коода он вышел, за окном уже послышались нарастающие шаги дождя, который постепенно перерос в настоящий ливень. Узкий свитер немного покалывал в области груди, благо, хотя бы шея была плотно защищена бинтами. Только мужчина собрался пожаловаться на неудачную покупку, как едва ли не врос в пол. Из под чёрного, небрежно накинутого на плечи любовника плаща, начало медленно расползаться чёрное пятно, будто в продолжение материи гладкой ткани. — Эй, все в порядке? — Чуя отвлёкся от телефона, встречаясь с бледным лицом и пропитанными страхом глазами. — Осаму?...

Япония, Йокогама

— И давно ты алкоголь по бокалам разливаешь? Рыжеволосый посетитель был примерно его возраста, высокий стул у барной стойки сглаживал разницу в росте между ними. На самом деле, таких скучающих и вопрошающих клиентов у бармена десятки за вечер-ночь. Все они приставучие, вываливающие перед ним события недавней ссоры с женой или и вовсе всю книгу жизни. Но с этим парнем общаться было приятнее. Может, дело в том, что они одногодки, а может и вовсе из-за внешней привлекательности ночного гостя. — Уже лет пять. — И никаких амбиций к большему? — он подтолкнул пустой стакан ближе к нему. Дазай безропотно долил виски одной рукой, другой доставая из холодильника миску со льдом — типа, тебе здесь нравится или просто вариантов других нет? Он только сейчас заметил потрёпанный вид посетителя. Рукава подвернутой рубашки грязные, пыль на подоле плаща и даже кровь на виске. — Перспективы у меня, может, и есть, но мне всё равно. Я бросил учебу по своему желанию, просто надоело. Сейчас задумываюсь над тем, чтобы бросить вообще все и навсегда. Он украдкой посмотрел на собеседника. Поймёт ли он, что Дазай имел в виду? Чуя, так звали странного гостя, долго молчал, и лишь раз пододвинул к нему стакан. Дазай вновь плеснул туда коньяка. Когда третий стакан за вечер был пустым, с уже почти растаявшим льдом, мужчина спросил: — До скольки ты здесь? Дазай интуитивно взглянул на часы, стрелка которых приближалась к четырем. — Минут через пятнадцать освобожусь. Вопреки ожиданиям у них ничего не было. Они подъехали к приличному дому на дорогушей машине. Дазай никогда на таких не ездил, а такой обеспеченный благоустроенный район был в новинку. В квартире они выпили по бокалу уже откупоренного, верно ждущего хозяина вина, поговорили о всякой мелочи, вроде любимых книг, а потом по очереди сходили в душ. Чуя так и не рассказал, кем он работает, так что Дазай предположил, что он сынок какого-то богатого папочки. Наверняка вечером влез в драку, а теперь хотел расслабить нервы в романе на одну ночь. Уже утро, они нагишом лежали на огромной кровати. После того, как они вечером легли сюда, у хозяина квартиры внезапно пропал настрой, Чуя сказал, что устал и просто лёг спать. Прямо поверх него. На часах пять утра, к обеду ему снова на работу, а он так толком и не поспал. Нога предательски зачесалась, он хотел как-то поаккуратнее с этим справиться, чтобы не разбудить придавившее его тело, но Чуя проснулся после первого же поползновения. — Эй, ты чего? — его голос был сонным и хриплым, а глаза мутными, ещё не отошедшими ото сна. — Рано ведь. Дадай почувствовал тёплые руки, крепко прижимающие его к себе. Волосы на макушке согревало чужое горячее дыхание. Осаму разлепил глаза, и сразу почувствовал пустоту там, где до этого было тёплое тело. На кухне бушевала посуда, сквозь неё слышалось лёгкое пение. Он полежал так минут десять, пока все же не соизволил взглянуть на часы. Сразу после того, как перед глазами из расплывчатой палочки нарисовалась стрелка, приближающаяся к одиннадцати он встал, точнее подскочил, наспех одевая аккуратно сложенную на краю кровати одежду. Как только он смог так проспать, если обычно Дазай не мог заставить себя поспать дольше семи-восьми утра. Вбежавший на кухню озадаченный и паникирующий вихрь, в котором угадывался новый знакомы здорово впечатлил хозяина квартиры. — Я же говорил, что мне к двенадцати на работу, разбудить не мог? — Только одиннадцать. — У меня нет личного автомобиля, мне на автобусе до кафе ехать часа полтора, а я, может, хотел бы ещё позавтракать. — Боже, успокойся, я тебя довезу. — Он сказал это с легкой ухмылкой, протирая только что вымытую сковородку полотенцем. Затем Чуя указал на стол: —Да и завтрак, как видишь, есть. Дазай, все ещё слегка растрёпанный, медленно повернул голову в сторону небольшого столика. Омлет с помидорами, тосты с небольшим кусочком масла в каждой из двух тарелок и симпатичный прозрачный чайник с клубами ароматного пара. В последующий месяц Накахара наведывался в бар по несколько раз в неделю, и почти ежедневно заезжал в кафе. Иногда после бара они уходили вместе, иногда нет. Чуя работал по ночам, иногда сутками, и Дазаю так и не удалось узнать о его работе. Чуя только буркнул что-то про офис. Ну да, ну да, ищи дурака. Сегодня, его уже возлюбленный, не пришёл, и Дазай одиноко побрел по улице. Вообще, Чуя как-то говорил ему не шататься одному, и даже предложил нанять водителя. Дазай тогда рассмеялся ему в лицо, представляя, как будет выглядеть официант с личным водителем. Тогда ему предложили перейти на полное содержание, но Осаму Daddy-kink не любил. Они сошлись на такси, но сегодня Дазай хотел именно погулять. Весь этот разговор наталкивал на мысли по поводу нелегальности работы его солнышка, но парень в тот вечер упорно игнорировал эти мысли. Почему он вспоминает об этом разговоре будучи связанным в багажнике? Уже год как они живут вместе. Дазай начал работать на дому с того случая, когда его украли, он тогда много выслушал, впрочем, Чуя тоже. После всего этого они стояли на крыше заброшки, в которой всё ещё валялись трупы тех идиотов, так назвал их Чуя, пока перерезал глотки каждому по очереди. Дазай тогда смотрел на стекающую по шее кровь. Белая рубашка блондина, который схватил его на улице, пропиталась красным, глаза с каждым мгновение все больше стеклянели. Трое мужчин лежали на земле, последний, четвёртый, умолял Накахару его пощадить, ведь дома ждут жена и дети, даже фотографию для достоверности достал. Но она выпала из ослабевших рук, Чуя даже не посмотрел на неё тогда. А вот Дазай на всю жизнь запомнит эти счастливые лица двоих мальчишек, которые стояли по обе стороны от улыбающейся матери. Увиденное, несомненно, оставило свой след на сердце молодого парня, хотя со временем он как-то привык. Его уже не бросало в дрожь от рассказов о кровавом массиве на заданиях, он уже не со страхом, а с состраданием сидел на полу рядом, когда мафиози рассказывал о потерянных жизнях товарищей. Сегодня у них небольшая, но все же дата. Они обусловились встретиться на парковке у торгового центра, по которому они собирались погулять. Моросил дождик, и Дазай с раздражением посмотрел на белые кроссовки. Вскоре, дождик перерос в настоящий ливень, нещадно вливаясь за воротник молодого парня. Он уже видел Чую у широкого входа с прозрачными дверями, и поспешил к нему. Дождь стоял стеной со всех сторон, тысяча маленьких капель стучали вокруг, затмевая собой всё остальное. Но даже сквозь эту какофонию звуков он успел расслышать надрывистый крик: — Осаму! Чёрт, беги! Дазай так и застыл, смотря прямо в белый свет фар. нет нет нет нет только не это прошу только не снова Чёрная тень, что расползалось из под машины медленно двигалась к нему. Вообще, все вокруг происходило медленно, кроме голоса Чуи, который с каждым разом становился все отдаленней. Резкий толчок, но боли совсем не было. Лишь внезапное чувство невесомости, охватившее все тело. За те пару мгновений, что он пребывал в прострации, Дазай, кажется, успел подумать обо всём: о Чуе, который всегда оказывался рядом, интересно, его тоже каждый раз поглощает это пятно, или он лишь неотъемлемая часть этих миров? А что будет, если он совершит самоубийство или умрет, не увидев перед этим чёрную материю?

***

За окном плакало небо, дождевые капли обильно орошали землю. Он держал чужую тонкую руку, сидя в полной темноте больничного кабинета. Медбрат не должен был заходить в ближайшие часа четыре, но он все равно беспокойно оглядывался на дверь. С чёрного плаща стекала вода, шляпа была чуть откинута назад, чтобы на лицо не капало. Сегодня был единственный день, когда он смог вырваться и посетить Дазая, сегодня пятый день, как он лежит здесь. Поначалу Накахара и не думал сюда соваться, повторяя как мантру, что этот придурок выкарабкается и через пару дней как обычно будет плеваться ядом на всех подряд. Он поправил свалившуюся на глаз темную челку, оставляя влажный след от пальцев на чужом лбу. Чуя без конца что-то говорил, пытаясь успокоить сам себя, пока тихо шептал имя бывшего напарника тому в ухо. Вдалеке сверкнула молния, Чуя сильнее сжал чужую руку, и пока раскат грома свирепел над больницей, он позволил себе сказать его имя громче. Прохладный поток ветра из приоткрытой форточки обрывал хрупкие лепестки от букетика чайных роз; Чуя специально не стал закрывать окно, пусть это затхлое помещение хоть немного проветрится. Нельзя было позволять себе такого, но он заснул. По ощущениям белый потолок больницы плесал и описывал круги прямо по его больной головушке. Глаза с трудом разлипались, все тело ныло, губы жгло от сухости. Он пытался выдавить из себя хоть слово, но горло будто покрыто слоем песка. С трудом повернув, а точнее даже роняя голову набок, он увидел то, к чему сразу хотелось прикоснуться. Рыжие пряди растрепались по белой простыни, плечи за ними едва заметно приподнимались. Он не понимал где он, какого черта происходит, в голове муть, не было усталости, даже наоборот, ощущение, что он просто проспал часов десять. Чуя немного резко привстал с кровати, чувствуя, как руку слегка сжали. Легкая дрёма ещё не спала с глаз, но после пары морганий он уже различал обстановку вокруг себя. Сколько там времени прошло? Скоро ли прийдет медбрат? Но все эти мысли ушли на второй план, стоило лишь вспомнить причину пробуждения. Карие глаза смотрели будто сквозь него, но это уже было достаточно для того, чтобы сердце стало биться чаще раза в три. — Осаму — он слегка задержал дыхание, и всё никак не мог насмотреться на бледное, но наконец ожившее лицо. — Чёрт, вот знал же, что ты выберешься. Можно было даже не приходить. Он причитал это с плохо скрываемым волнением, не зная даже, понимает ли Дазай хоть что-то. Теплая ладонь слегка коснулась щеки, большой палец аккуратно очертил подбородок, едва касаясь края губ. Легкий поцелуй в щеку, а скрип открывающегося окна последнее, что он успел услышать перед тем, как распахнулась дверь. Человек в белом халате быстро подошёл, заглядывая в лицо, готовясь что-то сделать. Но мысли были далеки от всего этого.