Ипостась

       Орихиме слишком долго не смотрит ей в лицо, и это по-настоящему пугает Рукию. Она хочет протянуть к ней руку, но боится коснуться слишком резко, ведь и сама шинигами вся ломкая, резкая, как изогнутые линии, пальцы в мозолях от вечной необходимости держать меч, а нервы такие же, как и эти мозоли, пузыристые и кровоточащие, стёртые вместе с песком. Иноуэ так и не смотрит на неë. Голова опущена, а руки сжимают край школьной юбки. Совсем ещë ребенок. Не такая, как Рукия, хотя Рукия уже и не помнит, когда этим ребёнком была. Детство ушло, как песок из-под пальцев, а вместе с ним и память о Кайене, которая до сих пор кровоточит в еë сердце и делает ей больно. А ведь сколько прошло. Давно пора бы забыть, спрятать это чувство, но она не может. Брат бы не одобрил, но поделать она ничего не может.        Тихие всхлипы Орихиме напоминают ей о её всхлипах, когда Кайен погиб, а она, совсем ещё маленькая, дрожащая, прижимала его к своей груди и умоляла остаться. Он память о детстве, память о слезах, которые она когда-то проливала. Тогда было можно. Тогда было нужно. Теперь нельзя. Теперь не нужно.        Рукия вздыхает. Опускается на колени рядом с Орихиме, нерешительно мнëтся. Меч она держит решительно, отчаянно, как борец, но здесь нужно быть мягкой, сдержанной. Осталось ли это в ней? На пробу прикасается к её щеке. Тихонько поглаживает, как котëнка, пытаясь успокоиться. Орихиме дрожит, но взгляд поднимает. Глаза заплаканные, полные размытого стекла, и Рукии правда жаль, что она не может быть хоть с кем-то нежной. Пожимает плечами. Это все, на что ее хватает в данный момент.        — Никто из вас не бесполезен, — говорить что-то нужно. И Рукия говорит. Старается немного, но по делу. Говорит, что никто не бесполезен, говорит, что все рисковали жизнью, чтобы спасти еë, спасли… Еë захлëстывает уныние. Перед казнью ей снился Кайен, и его кровь, обрызгавшая даже еë руки, еë форму шинигами, на которую она смотреть не могла долгое время, чувствуя подступающий спазм, и она хотела умереть, хотела, чтобы еë казнили, ведь тогда бы ей удалось искупить вину перед ним. Сейчас она чувствует вину лишь перед Орихиме. Та сидит уже неподвижно, что странно, ведь ей постоянно не сидится на месте, Рукия это подметила ещё в первый день знакомства, когда Орихиме сбила машина, а Ичиго торопливо просил обратиться в скорую помощь. Неуклюжая, странная и яркая, почти как вихрь давно зыбких эмоций. Рукию тошнит от осознания, что сама она это испытывать уже не может. Ледяная, заковавшая своë сердце в камень, кремень, который не сломаешь, вот еë ипостась, еë личная прерогатива, за которую цепляться больно, но вполне осознанно, ведь это еë выбор. Орихиме смотрит в глаза предано. Почти верно. Только Рукия не уверена, что сама данным взглядом ответить может. Преданность выжжена у неë в крови, но Рукия чувствует себя обескровленной, пустышкой. Ей будто выпустили кровь, и она смотрит на все со стороны. Статичность ситуации не смешит, зато на подкорке сознания вспыхивает пламенем ясности, но ясность острая, явная, как осознание, что Кайена не вернуть, а преданные глаза Ичиго вызывают слëзы слабости и усталости.        В отместку нужно что-то сделать. Нужно, ведь так надо. Рукия гладит еë по щеке снова, растягивает губы в улыбке. Тяжело, ведь она давно не улыбалась, маску не надевала, а ведь брат учил этому, но видимо, никудышная ученица из неё вышла. А Орихиме верит. Слишком доверчивая. И Ичиго она доверяет, когда он говорит, что защитит. Хотя, Рукии думается, что их обоих нужно защищать. Но теперь еë взгляд устремлëн на неë. И Рукии становится чуточку легче, ведь в прошлом она не смогла взглянуть в глаза Кайена, преданно и верно, прятала взгляд, боясь, что еë стошнит от обилия крови. Но она чувствовала его руки, знала, что он обнимает, но смотреть не могла. Слишком страшно было увидеть туман в глазах, забывающийся, стираемый.        И до сих пор об этом жалеет. Ей нужно было посмотреть, чтобы увидеть это зеркало души, полное каплей слëз, невыплаканных, статичных, предназначенных для неë и еë сердца, она бы заплакала вместо него, как и жизнь проживала также… Рукия смотрит в глаза Орихиме ответно. Ясно и прямо. Впервые в жизни ей становится почему-то легко. Сидящая рядом Орихиме шмыгает носом, и улыбка появляется на лице шинигами, блеклая, но ощутимая для неë самой. Пора открывать свой мир для кого-то. Слишком больно быть в одиночестве одной, но Рукия теперь знает, что с этим делать.        Жаль, что не знала несколько лет назад.