Волки не расстаются

Разбирая почту, шерифу Стилински не приходилось ожидать ничего хорошего. Счета, превращающиеся в долги, только росли, и кое-как справившись с одним, нужно было решать что-то с другим. И так до бесконечности. Видимо не зря Хейл считал полицейских идиотами – вкалывать день и ночь, при этом, не имея возможности покрывать собственные расходы. Тут поневоле задумаешься об умственных способностях. Но он всегда справлялся, просто в последнее время стал уставать. Все это сверхъестественное паскудство давило неимоверно. Границы дозволенного становились все тоньше и тоньше, он из последних сил цеплялся за правила, пока его близкие нарушали закон и толкали его к тому же. Шериф больше не знал, когда прав, а когда – нет. В одиночестве от подобных мыслей можно свихнуться, но у него был Крис – удивительный человек, переживший так много горя и не сломавшийся под грузом потерь, всегда готовый прийти на помощь. Хороший друг, первоклассный охотник, удачливый бизнесмен. И не оборотень. Вспоминать Хейла не хотелось, в последнюю встречу Стилински почти сорвался, только чудом не пустив пулю между зловещих голубых глаз. Питер всегда выворачивал душу наизнанку, читая человеческие эмоции как скучный рекламный буклет. Не насмехался и не исходил ядом только, когда они трахались. От воспоминаний пальцы почти сжались в кулаки, сминая белый конверт. Шериф вовремя остановил себя, аккуратно расправляя бумагу. Он все решил, пора бы отпустить прошлое. Вот только Арджент не хочет оставаться здесь – слишком много болезненных воспоминаний, а Стилински никогда уже никуда не уедет. Так стоит ли переводить отношения на новый уровень, несмотря на то, что они оба этого хотят? Он не мог допустить, чтобы это стало похоже на временную связь ради секса, как вышло с Хейлом. Как с ним вообще могло что-то выйти, думать не хотелось. Конверт открывается без особого желания, шериф вчитывается в сухие строчки и неверяще распахивает глаза, еще и еще раз перечитывая извинения. Впервые за столько времени у радости нет мрачного оттенка, и ей хочется делиться со всем миром. Шериф задорным мальчишкой спешит в комнату Стайлза, от предвкушения потирая руки. Еще надо позвонить своему охотнику и, наконец, пригласить в хороший ресторан. В этот раз они поборются за счет, и Стилински обязательно выиграет, хотя, конечно, будет нелегко – Арджент не из тех, кто сдается. - Бросайте все! Мы идем ужинать. Будете есть все, что захотите. Пожалуй, самые приятные слова, которые он говорил своему сыну и его девушке. Стоит повторить их с Крисом Арджентом, определенно стоит. Прямо сейчас.

***

Кровь и боль. Наслаждение и возмездие. Месть и ликование. Убивать охотников никогда не разонравится Питеру. Особенно Арджентов, их долги погасит только смерть. И чем мучительнее она будет, тем прекраснее. С особым предвкушением он ждал этого момента, чтобы глаза в глаза, пальцы на шее и стальной штырь пробивающий тело и бетонную стену в крошево. Питер вложил в удар всю свою силу и желание. Отчаянный вопль, разорвавший тишину очистительной станции, стал первой наградой за этот вечер. Хейл старался чтобы все происходило неторопливо и размеренно – красота момента стоила затраченных усилий. Крис перестал отталкивать его, беспомощно обхватив руками железный прут, пронизывающий его насквозь. Оборотень поглаживал сведенное судорогой плечо кончиками пальцев, улавливая зарождение предстоящей агонии, позволяя легкой улыбке скользнуть по губам. Но скрюченного в немой муке, склонившего голову охотника было недостаточно. Питеру хотелось больше стонов из этого блудливого рта, больше слез из таких же, как у него, серо-голубых глаз. - Нет, нет, нет, – довольно тянет оборотень, встряхивая охотника и заглядывая в затянутые пеленой страдания слезящиеся глаза. – Позволь мне… Сделать больнее. Еще хуже, чем есть. Так, чтобы тело выло, словно раненый зверь. Как мой зверь под окнами твоего дома. Питер не договаривает, позволяя улыбке рассказать все за него, сгибая прут под зубной скрежет охотника и ноющий звук покорёженного металла. Крис задыхается, отчаянно хватая ртом воздух, но Питеру склонившемуся близко-близко за нотами страха, боли и пота чудится запах Стилински. Как завершающий аккорд, как свидетельство творящейся сейчас справедливости. Ты пахнешь им. Его предательством и моим возмездием. Слова скребут в горле, стекают кровавой слюной на язык, но Питер сглатывает их и отстраняется, тянет за волосы голову охотника, запрокидывая вверх, гладит по щеке издевательски нежно. - Теперь отдохни немного, – заботливо произносит Хейл, намекая, что Ардженту не сдохнуть быстро, – в последнее время тебе трудновато пришлось. Он треплет охотника по щеке с холодной брезгливостью, вынимая из переднего кармана Криса его телефон. Как и ожидалось, искомое находится быстро. - Моя смерть ничего не изменит для тебя. Еще толком не отдышался, но все равно пытается стать на защиту. Питер бы посмеялся, если бы речь шла не о Стилински. Не о его Стилински. - Но она принесет мне удовлетворение. Губы, произносящие ехидные слова и растянутые в такую же ухмылку, превращаются в звериный оскал. Момент предстоящего триумфа сменяется кислотным воспоминанием о предательстве и потере. - Ты позволил себе взять то, что принадлежит мне. Ты жестоко оскорбил меня, Крис, и должен умереть. А теперь, тсс. – Питер закрывает рот охотника своей ладонью, жестко прикладывая затылком о стену, и отвечает на вызов. – Ну, здравствуй, зверёнок. Давно мы с тобой не говорили… Кристофер? – цепкий взгляд скользил по искаженному лицу охотника, с силой сжимая чужую челюсть, в попытке причинить как можно больше боли, пока оборотень озвучивал слова мягким низким тембром, что используют обычно любовники. – Он сейчас не может подойти к телефону. Он в принципе ничего не может. Тише-тише. Сейчас ты успокоишься и поедешь ко мне. Потому что я – единственный, кто знает, где находится Арджент. Хейл обрывает звонок, с наслаждением уничтожая арджентовский телефон в своей руке. - Как думаешь, на что Стилински пойдет, чтобы спасти тебя? – интересуется он, убирая ладонь с лица Криса. – Ведь это его работа – спасать людей. - Если ты хоть пальцем его тронешь… - За кого ты меня принимаешь? Это не будет насилие, уверяю тебя. Я знаю много способов превратить его в похотливое животное, которое сам в нем и разбудил, – доверительно сообщает оборотень, склонившись к лицу охотника и нашептывая в самое ухо. – Тебя ему никогда не будет достаточно, потому что ты всего лишь сломленный и жалкий человек. Временная и не слишком удачная замена. Но я вернул свою силу и свой разум. Осталось вернуть сердце. Питер отступает, потеряв всякий интерес, спешно расставаясь с сыгранной ролью, чтобы перевоплотиться в новую. Но прежде чем окончательно покинуть охотника, он останавливается у самого выхода, немного поворачивает голову в сторону Криса, всё еще оставляя Арджента за своей спиной. Эхо разносит слова по очистительной станции, даже, когда оборотня уже нет рядом. - Он – моё сердце. И ему пора занять своё место.