В чешуе форели

      — Больший позор сложно себе представить, — пробормотал сир Барристан.       Лорд-командующий Королевской Гавани был определенно лишним на расследовании гибели Великого мейстера, хватило бы и самого Станниса и поднятого ночью сира Дафина Вэнса, начальника стражи. Лучше бы гвардеец охранял короля, но сир Барристан умудрился дважды уронить Роберта в грязь на тренировке, и король изволил глупыми приказами — охрана брата короля — выражать свое недовольство. Заключение Гарта, как знатока врачевания, было однозначным: остановка сердца. Злоязыкий лекарь знатно прошелся по дурной затее Великого мейстера вызвать к себе шлюху, предварительно напившись, а после еще и хлебнуть настоя, способствующего возбуждению.       — Если он часто подобное практиковал, то просто милость Семерых, что Неведомый его раньше не прибрал, — подытожил знахарь после осмотра трупа и покоев мейстера.       Станнис лишь кивнул в ответ, не в силах показать весь тот гнев, что испытывал из-за высокопоставленного идиота, из-за которого ему не удалось нормально выспаться перед важным докладом Малому Совету. И вообще, совещание из-за трупа в замке пришлось перенести, чтобы он мог доложить сразу и о причинах смерти, и о возможных убийцах. Шлюху, которую сперва арестовали, подозревая в убийстве Великого мейстера, пришлось отпустить. Дурой та не была и смылась быстро, в отличие от владельца борделя, который неприкрыто намекал на компенсацию, утверждая, что его заведению был нанесен ущерб, потому что теперь он точно потеряет клиентов. Это при том, что даже Станнис знал, что жажда сплетен и слухов позволит жадному ублюдку получить недельную прибыль только за следующие сутки.       Если бы не рука сира Барристана на плече, он бы мог и свернуть шею алчному торгашу, а потому сир Дафин, уже успевший привыкнуть и к его темпераменту, и к методам работы, мгновенно увел сводника в сторону и что-то зашипел. Судя по вытягивающемуся лицу простолюдина, вполне возможно начальник стражи рассказывал, каким именно проверкам подвергнет его заведение в течение месяца, если тот еще хоть раз заикнется о компенсации. Учитывая, что подобные мероприятия оттолкнут даже самых стойких клиентов, можно представить, насколько прохудится его кошель после подобной «заботы» Золотых Плащей.       — Позорная смерть, — снова пробормотал сир Барристан. Примерно также, но с точностью до наоборот высказался Роберт.       — Отличная смерть, всем бы такую! В семьдесят лет, навеселе и со шлюхой, — расхохотался король, пока остальные лорды отводили глаза, лорд Талли так и вовсе считал. Шепотом, от одного до десяти и обратно на высоком валирийском — такой метод самоуспокоения, на речного лорда действует, а Станнису не помогает.       — Надо написать в Цитадель, пусть пришлют нового Верховного мейстера, — записал тем временем лорд-десница.       — Только не слишком старого, а то будем мучиться с серией мейстеров, как Эйгон Невероятный, — хмыкнул лорд Мандерли.       — А если они пришлют слишком молодого, по борделям он пойдет сам, — в том же тоне ответил Станнис. Хотя бы не придется вести расследование самолично, не в замке же.       — Станнис, ты опять за свое?! — возмутился король. — Опять начнешь нудить, что «рассадники порока надо запретить»?! А может надо сразу запретить пить, жрать и дышать?       — Нет, — ответил он спокойно, чем заставил Роберта заткнуться на полуслове. — Я лишь думаю, что нужно ввести некоторые ограничения.       — Чего? — только и ответил Роберт. Остальные вмешиваться не спешили, даже дядя Элдон только переводил взгляд с одного на другого.       — Я займусь разработкой этого закона, как только будет утвержден Общий свод законов Вестероса.       — А, вы его закончили, лорд Баратеон? — оживился лорд Аррен. Десница первым поддержал инициативу по созданию единого свода, который будет общим и одинаковым для всех регионов, с одновременным лишением силы всех не вошедших в уложение законов.       Конечно, Роберт задремал, пока Станнис рассказывал основные положения, поясняя, какие из особо важных законов и указов он решил упразднить или объединить, или дополнить и почему. Но Малый Совет слушал внимательно, а после лорды пожелали ознакомиться с полным собранием для принятия решения. Это прерогатива короля, но никто не был настолько наивен, чтобы считать, что его милость хотя бы откроет свод, а потому решение было за Советом, после чего Роберт утвердит новый порядок.       Обработка всех законов королевства была поистине выматывающим трудом, а потому он чувствовал себя выжатым как лимон и был совершенно не подготовлен к приезду Эндрю. Эндрю Эстермонт, сын Ломаса, они договаривались о том, что Станнис возьмет мальчика в оруженосцы как раз накануне турнира в честь двадцатипятилетия Роберта. Кузен неплохо справлялся на Драконьем Камне, большую часть любителей Таргариенов вывезли и расселили, а говоруны Лизы и сир Давос вместе с его первыми шпионами приступили к глубокому исследованию оплота драконов.       Бывший контрабандист все еще сомневался, что справится с порученным делом, но погружался в него все глубже, не только вникая в свои обязанности рыцаря-ленника, но и строя шпионскую сеть дома Баратеон. Часть говорунов перешла к нему, подозрительно спокойно принимая руководство человека, которого они знали как бывалого преступника, согласившегося на безумное предложение их миледи. Странных все же людей нашла Лиза, себе под стать.       — Миледи щедра. Даже Тайвин Ланнистер не настолько щедр, — таинственно говорила Вирра. Не то чтобы эти слова многое проясняли, к деньгам у жены был разумный и сдержанный подход, но пришлось удовольствоваться этим.       Глупая смерть Верховного мейстера вместе с раздражением вызывала и некоторое облегчение, Пицель не соответствовал требованиям должности, больше подлизываясь, чем давая реальные советы, не говоря уже о его зависимости от Ланнистеров. Возможно, теперь Цитадель пришлет кого-то достаточно компетентного для занимаемой должности. Жаль, что тот же Гарт мейстером не является, его ум, компетентность в избранной стезе и отсутствие подобострастия были бы крайне полезны. Даже король в своих вылазках в город — Станнис закрывал глаза на то, куда и зачем ходил Роберт, давно не ограниченный данным Аррену обещанием — иногда заглядывал в лечебницу с жалобами на скуку.       Первые два раза Гарт вежливо слушал его милость, на третий уже не отвлекался от работы, а спустя еще несколько встреч и вовсе обнаглел, и Роберт, опешивший до потери речи, разносил еду лежачим больным. Когда пришел в себя, король приказал бросить Гарта в темницу за неуважение к монарху, и Станнису пришлось вмешаться как мастеру над законами и убедить брата смилостивиться над лекарем. Но нахальство говоруна ничуть не уменьшилось, в камере тот устроился со всем возможным удобством: ему принесли отменную еду с королевской кухни, на тюк соломы постелили два — два! — одеяла, а сам он устроил тюремщикам лекарский осмотр, одновременно слушая их жалобы на тяжелую и неблагодарную работу в окружении преступников. От увиденного остолбенел не только король, но и сам Станнис, хотя он-то может представить, насколько безумные люди служат его жене. Гарт не выглядел напуганным или хотя бы встревоженным, нет, наглый простолюдин встал и вежливо сказал:       — Добро пожаловать, ваша милость, милорд. Ваша милость, вы снова скучаете? Мне может понадобиться помощь, — он не будет душить лекаря. Не будет. Если Гарта казнят, его жена устроит очередной переворот, а ему это не нужно.       — Где только Лиза таких находит? — он сам не ожидал, что спросит вслух, но молчать оказалось выше его сил, да и скрежетать зубами не поможет, говоруны супруги этого не бояться и даже не настораживаются, наглецы.       — Там, где уже нет, милорд, — почтительно поклонился Гарт, явно скрывая улыбку.       Его попытку все-таки свернуть нахалу шею остановил Роберт, придержав за руки. Брату в итоге понравилась незамутненная здравым смыслом наглость, и он, расхохотавшись, уселся в камере вместе со знахарем ужинать, утянув с собой в праздник безумия и Станниса. Он удержался от того чтобы стукнуться головой о каменную стену, а на скрежет зубов получил чисто мейстерскую лекцию, всецело поддержанную братом. Как это всегда бывало с Робертом, он не умел долго злиться — Рейгар Таргариен был исключением — а потому тем же вечером Гарт был свободен и задержался в Красном замке как гость.       После того количества эля, что в него влил Роберт, было бы странно если бы он смог добраться до дома своими ногами, а сгружать бесчувственное тело было излишне грубым к новому «другу короля», не говоря уже о любви народа к их общему главному лекарю. Станнису вовсе не улыбалось настроить жителей Королевской Гавани против себя, после всех вложенных женой усилий в осветление его образа. Обиженная женщина опасна, а обиженная Лиза — вдвойне.       — Я тут подумал и решил, что сам возьму Ренли в сквайры! — у Станниса определенно дернулся глаз.       Турнир в честь дня рождения Роберта прошел хорошо, Мандерли отчитался о пополнении казны за счет ставок, которыми в столице ведал, естественно, мастер над монетой — одна из причин, почему лорд-десница не слишком возражал против частых турниров, устраиваемых королем, через раз удерживая Роберта от участия, но не в силах раз и навсегда запретить этот беспорядок. Где это видано, чтобы король участвовал в турнире в общей схватке? Но Роберт был упрям, не слушал никого, когда чего-то хотел, а уж его вечное — помру, Станниса посадите — и вовсе уже набило оскомину.       Эндрю был в полном восторге от зрелища, его восхищение королем улетело куда-то за облака, ненадолго увеличив старательность на тренировках. Сын Ломаса был куда беспокойнее отца, но приказов слушался безукоризненно, и если и влипал в истории — Баратеона этим не беспокоили. После турнира король с королевой отправились в Утес Кастерли на свадьбу Джейме Ланнистера, Станнис же остался в Королевской Гавани, как и большая часть Малого Совета — сир Барристан, разумеется, охранял короля, а новый Великий мейстер пока еще был в дороге. Тем более что обсуждение свода законов продолжалось и конца края ему не было видно.       Не то чтобы Станнис его не ожидал, напротив, был уверен, что несколько пунктов вызовут долгие и сложные споры. Когда Дорн так рьяно держится за свои традиции наследования, мастер над законами обязан учесть это при написании свода, тем более что иногда у лордов не остается иных наследников кроме дочерей, а потому предоставить им право наследования вместе с сохранением фамилии казалось логичным ходом. Но споров он вызвал больше, чем единый таможенный налог для всех портов страны!       — Но мы же не хотим повторения Танца драконов, — настаивали лорд Аррен и лорд Эстермонт, придерживавшиеся весьма традиционных взглядов.       — Смею заметить, что у нас нет драконов, — уточнил лорд Мандерли.       — И насколько я понял из текста, трон все еще наследуют исключительно мужчины, — добавил лорд Талли. — А, у потомков по женской линии есть право наследования только в случае смерти или изгнания всех потомков по мужской линии. Изгнания?       — Хорошее уточнение, — наконец кивнул дядя Элдон, словно только сейчас понял, почему Станнис вписал это правило в порядок престолонаследия. Все же Роберт сел на трон по линии Рейлы Таргариен, изгнав драконов.       Визерис Таргариен жил под покровительством сира Виллема Дарри в Браавосе, и что с ним делать, Роберт еще не решил, но посылать убийц к мальчишке не стал, приказав держать под пристальным наблюдением. Теперь лорд Талли изредка развлекал Совет, рассказывая, какие злые глупости сотворил на сей раз отпрыск безумного короля — достойный сын, ничего не скажешь. Непомерная гордыня и самомнение в таком юном возрасте, и все с полного одобрения и попустительства сира Виллема!       Лорд Баратеон ворчал про себя, думая, что раз Дарри так хочет видеть последнего дракона королем, то мог бы озаботится его правильным воспитанием, а не только потакать, растя капризного и жестокого дурака. Конечно, можно оправдать все болезнью — а Дарри определенно был тяжело болен — но тогда тому следовало не отпускать своих доверенных напарников на все четыре стороны, а оставить хотя бы двоих, чтобы занимались принцем. Шпионы Талли часто разговаривали со слугами сира Виллема, и лорд Хостер был убежден: как только рыцарь умрет, Визерис окажется на улицах города, весьма негостеприимного к тем, кто не умеет постоять за себя.       — Вы уверены, что стоит поощрять подобное разнообразие религий? — а вот что беспокоило самого лорда Талли. — Верховный септон и Праведные будут этим очень недовольны.       — Многие еще верят в старых богов, Железные острова поклоняются Утонувшему богу, а мой брат приютил у себя жреца из Мира, — напомнил Станнис. — Про ройнарских богов в Дорне даже не вспоминаю. Как видите, широкий выбор религий, пусть последователей Семерых численное большинство. Закон должен регулировать взаимоотношения представителей разных верований и их последователей, иначе это однажды плохо кончится.       Про то, что южным лордам и рыцарям давно пора перестать считать северных властителей дикарями, поклоняющимися деревьям, он промолчал, но решил использовать, если ему понадобится поддержка Роберта и Аррена. Впрочем, лорд-десница и сам понимал логичность данного закона, а потому этот пункт тоже был утвержден.       Новый член Совета, мейстер Гормон, урожденный Тирелл, пока предпочитал отмалчиваться, тем более что законы не слишком затрагивали интересы Цитадели, которые Верховный мейстер, наверняка, должен блюсти. Немолодой мужчина во время собраний внимательно прислушивался к остальным членам Совета, и Станнис считал его оценивающие взгляды крайне раздражающими, напрягаясь внутри всякий раз, когда взгляд мейстера останавливался на нем. Конечно, он старался скрывать свое раздражение, но дядя Мейса Тирелла был умнее племянника или хотя бы наблюдательнее.       — Лорд Баратеон, вы не уделите мне минутку?       Великий мейстер весьма убедительно и логично доказывал, что приносил обет служения, к поведению его племянника в Восстании не причастен, а потому не видит причин относиться к нему с такой настороженностью, кою проявил лорд Баратеон. К счастью, у Станниса был достойный ответ, не показывающий его подозрительным идиотом, не чтущим чужие клятвы — а потому наверняка вольно обращающийся с собственными.       — Мейстер Гормон, разве вам не рассказали, как именно погиб ваш предшественник?       Великий мейстер насторожился, Станнис был уверен, что мысли в голове того в тот момент пробежали самые мрачные, прямо связанные с Баратеонами, их неприязнью и множеством способов избавиться от неугодного советника. А потому было определенное удовольствие рассказать в подробностях, как низко уронил честь мейстера Пицель своей смертью, намекая, что он как мастер над законами предпочел бы, чтобы мейстер Гормон не выбирал столь экстравагантный способ покончить с жизнью, остановившись на банальной смерти от старости. Мужчина понятливо возмутился поведением предшественника, заверил, что он-то строго блюдет обеты, и удалился восвояси, не слишком поверив, но и не выказав сомнения вслух. Роберт был не слишком доволен тем, кого им прислала Цитадель, но в лицо Верховному мейстеру ничего не сказал, наверняка Аррен уже потоптался по мозгам брата ради этого. А потом заявил, что возьмет Ренли в сквайры.       — Разве не лучше укрепить связи с лордом Тайвином, когда есть такая возможность?       Лорд Аррен все еще пытался убедить Роберта отдать брата на воспитание Джейме Ланнистеру. Хорошо хоть не Оберину Мартеллу отдавать собрался — дорнийцев сокол справедливо опасался и знал, что сближаться с ними надо очень аккуратно. Слишком вспыльчивый Оберин и слишком спокойный Доран были опасным союзом физической силы и силы умственной, и как все змеи — всегда были готовы ударить в спину. Странно, что десница еще не понял: когда у брата такое выражение глаз, проще сдвинуть Красный замок, чем его переубедить.       — Оставь, Джон, я все решил! — грохнул по столу король и довольно усмехнулся, когда массивный кусок дерева даже не содрогнулся. — Да, хоть что-то полезное от этих драконов осталось. В общем, Джон, Ренли будет моим сквайром, как раз со следующего года в возраст войдет.       — Лорд Баратеон, вы тоже считаете это хорошей идеей? — в отчаянии обратился к нему Аррен. Зря.       — Я думаю, что Ренли будет лучше расти при дворе, раз он так уверен в своем желании помогать старшим братьям, — король весомо кивнул, и последнее слово осталось за ними.       О том, что сначала он мог думать лишь о том, что и Ренли станет таким же охочим до вина и женщин идиотом, если он не воспротивится, Станнис старался не вспоминать. Как и о том, что согласился лишь под весом аргументов жены и ее отца. Именно Талли указали, что будучи оруженосцем Роберта, Ренли будет и под его присмотром, чего бы не было, если бы десница смог настоять на своем. Хостер также был готов помочь в воспитании мальчика, сетуя, что собственного наследника воспитывает его брат, хотя Станнис был уверен: о последнем просила Лиза, чтобы Ренли вырос менее простодушным и наивным. Судя по всему, чем-то таким пытался заниматься Бринден Талли, но до племянницы ему было далеко, почему та продолжала заваливать Риверран письмами. Но с Эдмаром Лиза была всю его жизнь, а Ренли был под влиянием форелей пару лет, слишком мало, чтобы научиться их ловкости, которая видимо не только по крови передается.       Чтобы немного примирить Джона Аррена с окончательным решением Станнис сам — сквозь зубы! — предложил Роберту взять в сквайры и сына Мейса Тирелла. Уиллас Тирелл стал другом Ренли, сам проклятый розан будет раздуваться от гордости, что его наследник стал оруженосцем короля, а лорд Аррен перестанет раздражать их на какое-то время. Как ни посмотри — а выгоды от этого решения было больше, чем недостатков. Хотя если бы Лиза не написала, что попросит Королеву Шипов удержать Мейса от частых наездов в столицу под надуманными предлогами, он бы вряд ли согласился на такой расклад.       Однако Станнис не ожидал, что недовольство выкажет королева. Ее милость была недовольна, что среди оруженосцев венценосного мужа не будет ни одного льва, поэтому срочно изобразила болезненное состояние. Только Серсея не учла, что новый мейстер с рук Тайвина еще не ест, а потому ее новоприобретенная привычка изображать больную была встречена здоровым скептицизмом и недоумением. Король был в бешенстве, что жена водила его за нос, чуть что изображая ослабшее после выкидыша здоровье, и в сердцах поклялся, что не возьмет в оруженосцы ни одного Ланнистера по крови.       Неизвестно, как Тайвин Ланнистер об этом прознал, но вскоре леди получила от отца гневное письмо, содержание которого шепотом передавали слуги всего замка, искренне довольные новым положением недоброй королевы. Сама же Серсея на несколько дней заперлась у себя в покоях, отказываясь от еды, пока одна из септ не наорала на нее, явно с позволения лорда Тайвина, предупредив, что если ее милость сама не возьмется за ум, Старый лев приедет и лично вобьет в нее разумение.       — Роберт, тебе не кажется, что лорд Ланнистер слишком суров с дочерью? Я понимаю, что он ее отец, но она все же твоя жена, королева всего Вестероса, когда как он всего лишь верховный лорд, — он поднял эту тему один-единственный раз, вскоре после смены всего окружения королевы и появления трех септ, которые по очереди следили за леди. Ответ брата раз и навсегда прояснил положение, отбив желание лезть в чужую семейную жизнь.       — Она может быть королевой всего Вестероса, но она не моя королева.       Роберту не было дела до внутренних разборок Ланнистеров, был ли Тайвин так суров только потому, что подозревал, что Серсея виновата в потере наследника, или есть что-то еще. А когда королю не было дела, нужны были усилия всего Совета, чтобы побудить его что-то сделать. Дядя Элдон, вернее, его жена, тетя Амелия, попыталась смягчить брата, сочувствуя загнанному виду королевы, но потерпела неудачу. Лорд Аррен не интересовался семейной жизнью воспитанника больше необходимого, его куда больше заботили Простор, Дорн и как бы прочнее привязать их к остальным королевствам. Женитьба Джейме Ланнистера на Линессе Хайтауэр, конечно, помогла общему делу, как и принятие Робертом Уилласа Тирелла в сквайры, но десница считал, что этого мало, пока его беспокойство, который раз поднятое на Совете, не пресек лорд Хостер:       — Со всем уважением, но я не понимаю, в чем ваша проблема, лорд Аррен. У вас малолетний наследник, у лорда Тирелла дочь на год младше, чем вам не союз, закрепленный кровью? Лучше бы вы так о Флорентах побеспокоились, освобождение от налогов на несколько лет, конечно, неплохая награда, но из-за этого о них за глаза шепчутся крайне презрительно. Рано или поздно, но их недовольство вырастет настолько, что нам его не угомонить и останется лишь ждать, когда они примкнут к Визерису, Дорну и прочим недовольным.       Это заставило лорда-десницу успокоиться окончательно, а Станниса расслабиться, что дочь Тиреллов никогда не станет Баратеон — с Аррена сталось бы сосватать ту за Ренли! Розан ухватился за возможность сделать дочь леди Орлиного Гнезда, не обратив внимания, что до свадьбы еще лет десять. Вскоре появилась новая головная боль, когда Аррен предложил помолвку между Ренли и Арианной Мартелл, но принц Доран ответил настолько длинным, размытым и вычурным ответом, что стало очевидно, что тянуть этого осла придется годами. Талли насмешливо сказал, что было странно рассчитывать на другой ответ после того, что случилось с принцессой Элией.       А после лорд Хостер осведомился, доволен ли Роберт, что Ренли так же сторгуют в политический брак, как самого короля — не упоминая, насколько это несчастливый брак, но намекая — и брат встал в позу. На политические альянсы Аррену придется уговаривать самого Ренли, и Станнис не верил, что у того получится. Тем временем в Красный замок прибыл наследник Тиреллов, Уиллас, который вел себя как образцовый оруженосец, даже на фоне их старательного брата, и его идеальность так раздражала Роберта, что король нередко отправлял «цветочек» к Станнису, будто у него других забот нет. Ренли сбегал к нему сам, выклянчивая у Роберта возможность учиться вместе с другом, частенько напоминая тому о Неде Старке. Определенно влияние Лизы, он даже не удивлен результату.       Упоминание названного брата работало безукоризненно, и Станнис вынужден был помимо Эндрю возиться еще с двумя подростками, хорошо хоть исполнительный племянник был рад новым друзьям. Подученные Талли — каким из пяти, он не знал точно — оруженосцы бегали и учились не только у мейстера Гормона и мастера над оружием, сира Дондарриона, но и у членов Малого Совета. Тот же лорд Эстермонт рассказывал им о мореходстве, дядя даже убедил их с Робертом отпустить мальчишек в морскую поездку на Драконий Камень в качестве юнг. Лорд Баратеон был уверен, что капитаны тех кораблей очень долго бранили мастера над кораблями, хотя Давос, конечно, уверял в обратном. Луковый рыцарь как раз собирался в очередную вылазку в поисках секретов замка, поэтому казалось очевидным, что ему доверят одного из сквайров.       — И какими рыцарями они станут? — вопрошал брат, когда они вечерами сидели в его покоях, говоря о разном, но только не о делах. — И вообще, чьими они в итоге будут воспитанниками?       Для работы есть день, вечер для отдыха. Когда он озвучил Роберту эту фразу, тот подавился вином и сказал, что если бы не скрежет зубов, он бы решил, что Станниса Безликий подменил. Он не стал пояснять, что к новому режиму его принудила жена, пока он был дома: Лиза вечерами заходила в его кабинет сначала с животом, после с сыном и начинала читать вслух что-нибудь из собранных по миру сказок. Он пытался бороться, приказывал, убеждал, да даже просил, но Талли оставалась Талли, даже став Баратеон, а потому все его усилия были тщетны. Конечно, он мог бы вывести жену силой, но это было настолько дико, что он даже не предавался подобным мечтам.       Когда же Станнис прибег к самому унизительному средству — побегу, она пошла за ним. С сыном на руках, бумагами под подбородком и уже хорошо знакомым упрямством в глазах. Ради благополучия сына — вдруг она бы его уронила? — он смирился, а спустя месяц просто привык, да и работалось после отдыха лучше. Мейстер Крессен, кажется, уверился, что его супруга и есть Мать, уж больно благоговейное выражение лица у него становилось всякий раз, когда Лиза показывалась в поле зрения.       — Общими они будут, — ворчал он в ответ Роберту. — И если не хочешь оказаться на вторых ролях, ищи, чему будешь учить конкретно ты. Не забывай, что Тирелл — наследник и будущий верховный лорд, если, конечно, не хочешь получить второго Жирного Розана. Ренли наш брат, а Эндрю — сын нашего кузена, их образование должно быть лучшим из возможных.       — Ты поэтому им головы законами забиваешь?       — Кто как не я знает о законах Вестероса все? — несколько самодовольно, но после стольких трудов имеет право.       — Ага, оно и видно, ничего кроме этих пыльников не видишь! — махнул на него рукой Роберт и неожиданно о чем-то призадумался. — А с чего это ты заинтересовался бастардами и борделями? Джон что-то там говорил, что ты что-то совсем уж странное вводить пытаешься.       Конечно, если десница не может отговорить его сам, он придет с этим к Роберту. Вот только брата лорд Баратеон знал достаточно хорошо, чтобы знать, как подавать свои идеи правильно.       — Ничего слишком нового, немного порядка и ограничений, потому что хоть я не одобряю бордели, избавиться от них мне не дадут, — брат активно закивал. Даже не задумался. — Но хотя бы уберечь от них детей еще возможно, в конце концов, кем надо быть, чтобы требовать едва расцветших девушек?       Роберт задумался и задумался серьезно. Как бы брат ни любил эти рассадники порока, но слава богам, его интересовали женщины, а не девчонки, а потому тот вполне может запретить работать в борделе не достигшим хотя бы шестнадцати. Конечно, следить за соблюдением закона будет сложно, но не невозможно — Станнис подозревал, что Талли вообще незнакомы с этим понятием — а несколько красноречивых расправ заставят владельцев присмирить свою жадность. Но это было не всем, что он хотел изменить.       — Кроме того, я хочу, чтобы всех детей рожденных в борделях забирали в приюты, если уж их отцы не желают о них знать, — и прежде чем Роберт успел встрять с какой-нибудь глупостью, он продолжил. — Регулярный осмотр у хоть какой-нибудь знахарки, а в столице — в лечебнице, обеспечение сумеречным чаем и так далее. В общем, ничего слишком строгого, все разумно.       — И ничего такого, что позволило бы их закрыть? — с подозрением уточнил его милость, и Баратеон еле удержался от того, чтобы сказать брату, что его кровь вполне могла влиться в ряды работниц борделя, но сдержался. Для девочек и их новых родителей будет лучше, если Роберт не будет о них знать, неизвестно, как тот отреагирует. — Тогда ладно, но чтобы сначала мне все в подробностях рассказал!       Ему пришлось приложить усилия, чтобы не усмехнуться. Неужели это все, что нужно было, чтобы Роберт проявил хоть какой-то интерес к работе?