Феникс

Зуко мерзнет — горячая кровь, горячая магия не греют, о его кожу Сокка обжигается, но все равно укрывает плечи Лорда Огня одеялом, опускается за спиной на колени и обнимает тепло. — Тебе бывает не холодно? — спрашивает однажды вождь Южного племени Воды. Зуко улыбается ярко-алыми от бушующего под кожей пламени губами, полуоборачивается, касается затылком виска Сокки. — Бывает, — тихо отвечает — устало немного: думает, вот бы сейчас на Южный полюс, чтобы Сокка с родными повидался, наконец навестил дом и семью. А еще — что очень хочет спать. — Когда ты вот так обнимаешь — всегда не холодно. — Правда? — спрашивает Сокка — поднимает глаза, отнимает тяжелую голову от его спины, смотрит с вопросом — искренне так смотрит, не подозрительно. Зуко едва заметно поджимает алые губы, но продолжает улыбаться. Кивает. — Да. Он врет. Безбожно, драконовы боги, врет, но говорит себе: недоговаривает. Ему в объятиях Сокки действительно тепло: дух, отчаянно морозящий тело, согревается от близости немага из племени Воды. Через год Зуко, словно феникс, загорится и рассыплется в прах. Этот день станет черной датой в истории — день смерти Лорда Огня и его нового рождения. Это было проклятие Лорда-дезертира Азая: проклятье феникса. И отныне каждый Лорд Огня умирал и возрождался в пламени, даже когда маги попробовали возвести на трон другого потомка Созина. Каждый рассыпался пеплом по достижении тридцати лет. И еще никто не смог согреть Лорда Огня прежде, чем тот сгорал в собственной магии, забывая о прежнем холоде — пропитываясь новым в новой жизни нового Лорда Огня.