Хаширама и Мадара

      - ...За сим заключение союза между доселе враждующими кланами Учиха и Сенджу - объявляю состоявшимся! Вступившим в полную силу с этой самой минуты и на веки вечные, пока каждая из сторон будет стремиться к миру и согласию нашего народа, процветанию нашей общей Деревни Шиноби. И Страны Огня.       Распорядитель церемонии подписания мирного соглашения продолжал разглагольствовать, пока Мадара и Хаширама поочередно продолжали расписываться в длинных скрученных постановлениях, приносили свои клятвы, а затем пожали друг другу руки.       - Думаю, сейчас было бы уместно поцеловаться, - шепнул черноглазому Учиха Хаширама Сенджу, с улыбкой продолжая сжимать своей широкой теплой ладонью руку своего старого друга.       - А!? - Мадара хотел дернуться от него назад, ожидая от этого вздорного Сенджу чего угодно, даже такого. Но, слава ками, Хаширама поспешил его успокоить.       - Хах, это шутка! - не в силах перестать смеяться над обескураженным лицом друга, продолжал изгаляться шиноби. - Просто все эти клятвы и высокопарные речи - «с этой самой минуты и на веки вечные» - это так похоже на церемонию бракосочетания! Поэтому логичнее было бы чмокнуть друг друга, а не жать руки...       - Да понял я, понял! - поспешил прервать его Мадара, не в силах помимо сомнительных шуток слушать еще и пояснения к оным... - Тц! Ты как всегда... Не понимаю, как твоя жена может тебя терпеть, - решил высказаться шиноби, раз уж этот Сенджу сам затронул тему брака.       - А я не женат, - пожал плечами Хаширама. - А ты?       - Я тоже - нет.       Это было не самое подходящее время, чтобы обсуждать свое семейное положение. Ибо вокруг них все еще стояло чертовски много людей, и многие могли бы услышать, о чем эти двое перешептываются друг с другом, и, разумеется, эта беспечность могла разозлить присутствующих.       По крайней мере Тобираму Сенджу это уже повергло в ярость, и он уже дважды незаметно пнул своего старшего брата, пока подносил и уносил документы к их столу.       - Обсудите свои личные дела после окончания церемонии. На банкете, - прошипел над ухом Хаширамы беловолосый Сенджу, заставляя брата обиженно на него покоситься.       - Тобирама тоже не женат, - поделился Хаширама, как только брат отошел в сторону. И этот факт как-раз-таки не особо удивил Мадару.       Он не стал отпускать язвительных комментариев по этому поводу, хотя мог бы, и даже хотел. В отличие от Хаширамы, Тобираму Сенджу Мадара просто не переносил... По понятным всем причинам. Но раз уж «назвался груздем - полезай же в кузов». Мир - значит мир...       Но никто не мог заставить Мадару Учиха перестать беспрестанно вспоминать о своем погибшем младшем брате. О несчастном милом Изуне...       Хаширама прекрасно видел, что, стоит ему произнести имя своего брата при друге, тот сразу же становится темнее тучи. Но будто бы специально, нет-нет, да упоминал о Тобираме. Он хотел, чтобы Мадара привык к его присутствию и в итоге смог бы помириться с ним. Он, Хаширама, не вечен. И его хоть завтра могут убить. Поэтому, когда Мадара и Тобирама останутся без него - он рассчитывал на то, что они будут продолжать играть роль союзников. Ведь для этого все и было сделано...       Мадара не был таким неисправимым оптимистом, как Хаширама Сенджу. Он хорошо понимал, что дружбы между ним и Тобирамой не может быть ни при каких условиях. В этом заключалась суть его дилеммы с самим собой. Он подписал этот мирный договор. Но можно ли внутренне заставить себя принять его? Для этого надо было забыть о смерти Изуны, и, конечно же, это было невозможно...       Странно, что сам Хаширама, потеряв в свое время братьев, не понимал этого.       - Сегодня вечером, на банкете, я надеюсь, мы сможем поговорить более свободно, - улыбнувшись, молвил Хаширама, вырывая Мадару из его печальных раздумий. - Мне столько всего хочется рассказать тебе!       Брови Мадары приподнялись, ибо он не думал, что Хаширама и впрямь будет относиться к нему в точности так же, как в детстве. Складывалось впечатление, что этот шиноби остался тем же ребенком! Это очень удивляло Мадару, что жил в такой гнетущей и безрадостной атмосфере почти всю свою жизнь. Но, в большинстве своем, удивляло приятно...       - Хм! Прибереги свои странные истории для Тобирамы, - отвернулся Мадара, не желая показывать Хашираме, что он тронут его теплым к нему отношением.       - Да уж, ему расскажешь! - посмеялся Хаширама, с удовлетворением заметив, что народ вокруг них наконец-таки начал расходиться, и можно было сесть более непринужденно и перестать шептаться. - Именно поэтому я всегда считал и тебя своим братом... Всегда. Я всегда думал о тебе.       Мадара смутился, не понимая, что за чушь несет его друг. «Я всегда думал о тебе» из уст одного мужчины в сторону другого это звучало по меньшей мере странно. В большей - как-то... противоестественно. Но, покосившись на Сенджу, черноволосый шиноби понял, что никакого подтекста в его словах искать не стоило, ибо выражение лица Хаширамы было таким же беспечным и счастливым, как и всегда. Странно, что сам Мадара ощутил что-то странное, когда услышал эту вполне себе безобидную фразу.       Уже вечером, к моменту банкета, прошло довольно много времени после этого их разговора, но Мадара не мог перестать думать о том, что сказал ему Хаширама.       Вообще, если говорить начистоту, Мадара ведь тоже всегда вспоминал о Хашираме. Он очень часто думал о нем. Разумеется, не как о брате, ибо в те времена один брат у него уже был, и Главе клана Учиха этого было вполне достаточно. Но теперь Мадара был очень... одинок. И именно сегодня с двойной силой ощутил, как нуждается в подобной связи. Ему было так плохо, что он готов был попробовать принять своим братом даже Хашираму. Ибо этот человек был единственным в его жизни, к которому Мадара Учиха испытывал привязанность.       Пока еще вполне себе безобидную, невинную привязанность.       - Мадара, почему ты не пьешь!? - навалившись на плечо Учиха, крикнул ему в ухо Хаширама, без разрешения принявшийся подливать в и так целую стопку еще немного саке, переливая его за грань.       - ...Хаширама! - мрачно осадил Мадара друга, не имея настроения или желания пить. Он пришел на этот банкет просто потому, что должен был. Не мог клан спокойно праздновать здесь без его присутствия, это выглядело бы оскорблением в сторону Сенджу. Но Мадаре и было плевать на это, он все равно не хотел приходить. - Идиот, я уже жалею, что поддался на твои уговоры и заявился сюда.       - И правильно сделал, - вручая чашечку в руки друга, молвил Хаширама, параллельно беря в правую ладонь свою порцию. - Первая стопка - на брудершафт!       - ...Не хочу, - отвернулся Мадара, не желая так показательно сближаться с Сенджу. - Это будет выглядеть слишком символично.       - Ну так в этом и суть! Давай! - Хаширама силой заставил Мадару ухватить свою чашку, скрестить с ним руки, и придвинулся к его лицу непозволительно близко. - Хах!.. За нашу дружбу... Которая началась задолго до сегодняшнего счастливого события. Нашего окончательного воссоединения!       Мадара распахнул свои глаза, не зная, как ему реагировать на подобные вольности со стороны этого шиноби! Но оттолкнуть его сейчас он не мог, боялся обидеть друга своей грубостью. Ему придется выпить с ним... в этом странном положении. Почти что в обнимку с Сенджу!       «Хаширама, что б тебя...» - раздраженно выругался про себя Мадара, приблизив чашку к своему рту, и принялся неспешно пить, продолжая сверлить глазами своего нового союзника. Он впервые был к нему настолько близко... Несмотря на довольно стойкий дух алкоголя, что витал всюду, Учиха даже мог почувствовать запах его волос... и, кажется, его тела...       В детстве от Хаширамы все время пахло потом и скошенной травой. Мадара сам не понял, почему он вспомнил об этом. Разве это было важно? Этот запах был едва уловимым, не отталкивающим, и теперь Мадара явственно ощущал терпкие, тяжелые нотки мускуса. Размышляя об этом, Учиха вдруг поймал себя на мысли, что ему... даже нравится этот запах.       Но в этом ведь не было ничего такого, разве нет?       Будто бы стараясь понять, так ли это, он покосился на лицо Хаширамы, который уже осушил свою рюмку, и шумно стукнув чашкой о стол, вытер рукой мокрые губы, тотчас растянувшиеся в улыбке. И глаза Хаширамы столкнулись с блуждающими по его лицу обсидиановыми зрачками Учиха.       Улыбчивое выражение лица Сенджу неспешно сменилось на обеспокоенное, будто бы Хаширама хотел спросить Мадару, в чем дело. И Учиха отвернулся, не давая ему возможность задать вопрос.       Все это произошло намного быстрее, чем читатель мог бы про себя подумать. Никто ничего не заметил. Даже Хаширама, прямой участник этого странного «сближения», едва ли уловил что-то необъяснимое в поведении Мадары, или, тем более, в своем.       И все-таки какое-то время оба они сидели молча, стараясь дождаться, пока странная неловкость, возникшая между ними, хотя бы немного рассеется. Но когда за их столик подсел Тобирама Сенджу, о восстановлении благоприятной атмосферы не могло более быть речи. Мадара показательно встал из-за стола, и, попрощавшись со всеми, ушел из банкетного зала.       Он проигнорировал просьбы Хаширамы остаться, как и его обещания более не приставать к нему со странными предложениями и тостами, но пока рядом с Сенджу-старшим сидел его младший брат - Мадаре там было делать нечего. Поэтому он ушел. Хотя... не только поэтому.       С того самого вечера прошло уже несколько дней, а он продолжал вспоминать этот странный инцидент во время банкета, когда они с Сенджу пили на брудершафт. И случалось это каждый раз, когда он видел Хашираму. Тотчас воспоминания уносили его к этим теплого шоколадного оттенка глазам, беззаботной улыбке, его запаху... Этому интимному, постороннему, и, в то же самое время, словно привычному запаху...       Мадаре будто бы хотелось почувствовать его снова. Просто проверить, в самом ли деле именно этот аромат какого-то черта так явственно воскрешается в его памяти, как только он думает о Хашираме? Может быть, тогда вообще о нем не думать? Но это было крайне трудно сделать. Во всю шло строительство Конохи, и им обоим волей-неволей надо было проводить рядом очень много времени.       Вероятно таким странным способом он, Мадара, старается привыкнуть к осознанию того, что они с Хаширамой теперь «братья», думалось Учиха. И он старается приучить себя к этой семейной близости с абсолютно чужим человеком. Это вполне естественно.       Да, так он и думал, пока однажды в один из моментов подобной невинной близости Учиха не ощутил стояк между ног...       Хаширама как раз в это время обхватил его двумя руками, дабы помочь Мадаре приподнять какую-то увесистую балку, что упала с близстоящего строящегося дома, и отчего-то Хаширама посчитал, что самому Мадаре с увесистой конструкцией не совладать.       Мадара просто забыл, как дышать... Чертов Сенджу буквально накрыл его своим телом, вжал в себя, заставляя явственно ощущать биение его сердца, тепло и даже вибрацию голоса, пока Хаширама что-то говорил строителям, обеспокоенно метавшимся поверху строящегося здания.       Хаширама все еще держал двумя руками балку, удерживая сжавшегося от шока и неуверенности Мадару в тесноте своих сильных рук, и Учиха не знал, как на подобное реагировать. В тот же миг Глава Сенджу возмутился, что друг ему не помогает, и Учиха спохватился, суетливо ухватившись за прижимающуюся к его груди часть конструкции, сумев поднять в достаточной степени высоко для обхвата ее лебедкой.       Пока строители, сидя на крыше, разливались в благодарностях, Мадара поспешил ретироваться, и когда Хаширама, довольный благополучным исходом, развернулся на Учиха, желая позвать его в ближайший бар, «отметить это дело», понял, что черноволосого шиноби и след простыл!       - Мадара?..       Мадара уже сидел в своей маленькой ванной, опрокидывая одну лохань с холодной водой себе на голову за другой. И он даже не удосужился снять свой балахон.       «...Я обезумел!»       Этот мужчина только и мог думать о том, что он явно сошел с ума. Чертов Хаширама запудрил ему мозги, это все он! Но... Но все-таки, если подумать, разве Хаширама делал все это преднамеренно? Разве он пытался намекнуть Мадаре на что-то? Нет, он был тот же Хаширама Сенджу, которого он, Мадара, всегда знал. Обычным добрым, дружелюбным, веселым малым. Это с Учиха явно что-то не так...       - Мне нравятся девушки! Я же встречался с девушками... Я спал с девушками... - уговаривал сам себя Мадара успокоиться, ибо это было правдой. Никогда в жизни он не задавался вопросом, а что значит испытывать влечение к мужчине? Ибо это было бы просто смешно! Но сейчас Учиха было не до шуток.       Он очень надеялся, что это странное помешательство сможет очень быстро пройти. У него в жизни сейчас очень тяжелый период. Потеря брата... Утрата фактической власти над своим кланом... Разумеется, все это не могло не сказаться на его психическом здоровье. Но это пройдет, Мадара был уверен в этом.       В первую очередь он постарался запретить себе обращать на эти мысли, и на странную реакцию своего тела хоть какое-то внимание. Это лишь усугубит ситуацию, не приходилось сомневаться. И вести себя он должен, как обычно.       Они с Хаширамой друзья... Он уж точно не при чем в его помешательстве. Может он и был причиной теперешнего волнения Мадары, но сделал это совершенно не осознанно.       Мадара заставил вести себя с ним так, как и прежде. Игнорировать его было бы глупо и неправильно.       Манера общения Хаширамы тоже едва уловимо поменялась. Но Мадара был крайне наблюдательным человеком, и понял, что у Хаширамы, очевидно, появились определенные вопросы на счет поведения его друга. Но, слава богу, он не собирался задавать их. Просто вел себя куда осторожнее и спокойнее, чем раньше. Мадара мысленно мог лишь поблагодарить его за это...       - Наконец, ты все-таки перестал игнорировать идзакая* по субботам! - сидя напротив Мадары за столиком, констатировал Хаширама. - Я бы хотел, чтобы это стало нашим маленьким м...       - ...Обрядом? - подсказал Мадара, и Хаширама утвердительно закивал.       - Да! Знаешь, у многих братьев или друзей есть свои «традиции». Почему бы нам с тобой не обзавестись своей?       - Традиция напиваться без причины называется хроническим алкоголизмом, ты в курсе? - насмешливо спросил Мадара, сумевший расслабиться посредством выпивки хоть немного. Да, он явно идет на поправку. И чего он так переживал об этом всем!? Наверняка ему, Мадаре, вообще все это почудилось.       - Давай познакомлю тебя с какой-нибудь девушкой, Мадара? - вдруг спросил Сенджу, по-доброму глядя в глаза другу.       Учиха удивленно воззрел на него, надеясь, что он предлагает это просто так. А не по тому, что мог догадаться хоть о чем-нибудь. Да и без разницы! Это уже в прошлом.       - Познакомь, - милостиво позволил Учиха, подливая себе в рюмку еще немного алкоголя.       - Какие девушки тебе нравятся? - продолжал допрос Сенджу.       - Какие?.. Красивые, - пространно ответил Мадара, не зная, как объяснить точнее.       Хаширама кивнул, будто бы хотел выразить абсолютную солидарность в этом вопросе с другом, и принялся блуждать по залу питейного заведения глазами, стараясь найти хотя бы одну такую, «красивую».       - А тебе какие нравятся? - решил спросить его в ответ Мадара, не отрываясь глядя в лицо Сенджу.       - Ну... всякие, знаешь? Ха-ха, - пожал плечами Хаширама, а потом какой-то дьявол дернул его сказать. - Главное, чтобы это были девушки, а не парни, верно? Хех...       Мадара прищурился, надеясь, что эта шутка не являлась каким бы то ни было намеком в его сторону. И все же ему стало страшно неловко.       «Это какой-то бред... - неотвратимо залившись краской, взволнованно думал Мадара. - Это просто какие-то... комплексы! Все это не может так сильно тревожить меня всерьез!...»       Даже если Хаширама в самом деле ничего не хотел сказать ему своим последним высказыванием - Мадара понял, что в этот раз, в его присутствии, не сможет переубедить сам себя в этом плане.       - Ты знаешь, я тут вспомнил... - сказал он, приподнимаясь со своего места, - у меня осталось пару дел. В клане. Я должен их закончить...       Он оставил свою долю оплаты на столе возле Хаширамы, и, более не глядя в его сторону, просто вышел.       После этого он не видел Хашираму Сенджу неделю.