sensе́i?

Что ж, Дун Сычен – простой семнадцатилетний парень. Именно это он и говорит каждый раз, когда его просят, мол, "расскажи о себе немного". И добавить тут особо-то и нечего – в нём, и правда, нет ничего необычного; кроме, разве что, того, что каждые выходные он запирается у себя в комнате и смотрит мультики про пони. Об этом Дун предпочитает умалчивать при знакомстве, да и при дальнейшем общении тоже (исключением является Тэн, от которого он никогда не мог ничего скрыть). Сычен лишь хочет закончить школу безо всяких происшествий – не считая, конечно, его друга, который сам по себе уже является одним из них. Но однажды в его жизнь врывается блондинистое (очевидно, крашеное) недоразумение с японским акцентом, и Сычен до сих пор не решил, хорошо это или нет. По крайней мере, ему определённо нравится рассматривать ежедневно чужие черты лица – благо, он всегда сидит на первых партах, откуда открывается чудесный обзор на все сто семьдесят шесть сантиметров их сонсэннима. Сычен, на самом деле, частенько называет его про себя японским "сенсей". Почему – сам не знает, вроде не было у него никогда таких фетишей. Однако спорить с тем, что "Юта-сенсей" звучит, как минимум, очаровательно, оказывается просто невозможным. Тогда-то Сычен и сдаётся. Стадия "я-не-гей" проходит на удивление быстро, а за ней и "я-не-могу-влюбиться-в-сенсея". Как раз тогда, когда он ловит себя на этом странном "сенсее". После этого клянется себе больше так его не называть (мало ли случайно скажет это учителю), но проигрывает эту небольшую войнушку на следующий же день. "У сенсея новые брюки", "а ему идёт" и "он что, приехал на машине?" – единственное, о чём способен думать Сычен в течение всего урока, пока сам Накамото старательно рассказывает о причинах какой-то там войны. И только когда он выходит из класса, в голове крутится уже привычное: "какого чёрта?". Дело в том, что для него ненормально упускать всё, что было сказано на уроке. Дун всегда запрещал себе витать в облаках, потому что это лучше, чем зубрить то же самое дома. Только вот стоит парню зайти в кабинет истории – и конец. Как любят говорить люди с провалами памяти (особенно после хорошей дозы алкоголя): дальше всё, как в тумане. Сычен, конечно, не пьёт (вишнёвый сок в бокале для вина – его предел), но имеет те же симптомы. Хочется винить во всём Накамото, подойти и, громко затопав ногами, завопить, что "я из-за вас учиться не могу!", "не вынуждайте меня менять школу!" и "мне безумно нравится ваш голос". Без последнего, конечно. Но Дун понимает, что он не детсадовец, а Юта – не его воспитатель, и вины Накамото здесь нет даже на одну тысячную. Ну, на неё, может, и есть, потому что брюки у сенсея слишком обтягивающие, а запах парфюма – слишком сладкий. Хоть Дун и зарёкся пытаться завести с Накамото какие-то отношения помимо "учитель-ученик", но мысли то и дело уходят не в ту степь. Безумно хочется подойти и обнять сенсея, пока тот сидит один в холодном кабинете, смотря куда-то в окно. Может, тот ответит? К сожалению, не в этой вселенной. И это так чертовски обидно. Ведь есть тысяча и одна историй, подобных его, те, что крутят по телевизору каждый вечер. Почему же ему нельзя так? Почему именно его история обречена на провал с самого начала? Сычену всегда нравились самые что ни на есть простые романтические фильмы и книги.  Да, возможно, все они – клише вдоль и поперёк. Многие считают, что смотреть их бессмысленно, ведь в самом начале можно предсказать, чем всё обернётся. Но Дун не согласен. Он всегда отвечает, что нет, не бессмысленно. Каждый новый фильм – особенный, ведь в нём так или иначе есть свои детали, делающие его таким. Да и он, в общем-то, всегда хотел стать одним из главных героев такой истории. Неужели нельзя, как в фильме? Встретить Юту где-нибудь на улице, поздно вечером, когда дождь льёт, как из ведра; окажется, что он вымок до нитки, а у сенсея есть спасительный зонт, под которым они вместе пойдут к его, Сычена, дому, ведь "гулять одному в такое время небезопасно, я провожу тебя" (слова того же Накамото из грёз). А потом его поцелуют в щёку на прощание, шепча горячее "спокойной ночи" прямо на ухо. Примерно с такими мыслями Сычен и засыпает каждый день этого проклятого месяца. Как-то раз им отменяют один из уроков – ничего необычного, кто-то из учителей заболел, а заменить некому. И просят пошататься по школе весь следующий час. Дун предлагает Тэну пойти в кабинет информатики и посмотреть новый сезон тех самых пони, но тот вдруг говорит, что приболел, и уходит домой (что странно, он же только недавно раздражал Сычена своими шутками, скача по классу, словно лань). Поэтому китаец идёт туда в гордом одиночестве, прихватив по пути пачку зефира из автомата. Когда он уже на середине серии, раздаётся скрип двери. Дун решает, что это Тэн раскаялся, пришёл признаться, что ни черта ему не плохо, а просто решил прогулять – Сычен ведь тоже так делал. Поэтому парень не двигается, так и продолжая смотреть в монитор. Однако. – Что смотришь? – раздаётся над ухом. И Дун уверен, что голос принадлежит не Тэну. Более того, он точно знает, кто именно стоит у него за спиной. Сычен разворачивается медленно, словно в дешёвом фильме ужасов. И лицо у него в этот момент такое же, как у главной героини. Ну а что, ты же хотел оказаться в кино? Получи и распишись; ещё и Накамото в главной роли – ну разве не мечта? – Ничего особенного. Сенсей хихикает – о боже, думает Сычен – и усаживается рядом. С этого момента мозг Дуна перестаёт функционировать вообще. Мысли застревают где-то между "какого чёрта" и "не уходи, пожалуйста", постоянно сменяя друг друга. Ему безумно неловко, в то время как Накамото с неподдельным интересом наблюдает за тем, как пони побеждают очередного врага силой дружбы. Даже успевает стащить зефир у Сычена. Дун не понимает, что этот сенсей здесь забыл, почему не говорит ничего и какого чёрта ест его зефир. Для Юты, конечно, не жалко, но сейчас Сычен растерян и не знает, как подступиться. В итоге не придумывает ничего лучше, чем: – Сенсей, разве у вас нет сейчас урока? Накамото переводит на него взгляд, и выглядит он как-то странно. Китаец не понимает, что не так – может, это было грубо? Он никогда особо не разговаривал с учителями. Да и вообще с людьми, кроме, может, Тэна. Юта же лишь загадочно улыбается, поднимаясь с неудобного школьного стула. – Я уже провёл все, что были на сегодня. И выходит из класса. Под шумный хлопок двери и трель школьного звонка Сычен наконец-то понимает, что сказал не так. Сенсей. В этот момент Дун не знает, чего ему хочется больше: умереть, провалиться под землю или хорошенько приложиться головой о стену. Вообще, все три варианта кажутся сейчас донельзя заманчивыми. Однако он лишь, как и полагается, смачно хлопает себя по лбу, после чего выключает серию и собирает все свои вещи, торопясь на следующий урок; но и, очевидно, думая совсем о другом. Хочется верить, что Накамото не расслышал, но, к ужасу Сычена, всей школе уже давно известно, что у учителя чертовски хороший слух.