Крылатые качели

      Невероятное чувство проснуться в двенадцать часов и понимать, что сегодня тебе никуда не надо. Что ты полностью в своем распоряжении. Что можно, наконец, черт возьми, отдохнуть.       Сегодня была суббота. И этот день Илья Муромов мог честно отметить на календаре красным цветом. Шарики пририсовав, точно.       Нет, у рыжеволосого парня был не день рождения, не новый год, но сегодняшнее число можно было просто считать праздником. У парня наконец закончилась сессия, и он с чистой совестью сидит на каникулах.       Хотя «сидит на каникулах» – слишком громко сказано. Скорее отбывает срок. Каждый день нужно куда-то идти, что-то делать, к чему-то готовиться. Невольно вспоминалась школа или, хотя бы, первый курс, когда у него каникулы являлись каникулами. И целый день лежишь, гуляешь, солнышком наслаждаешься, кое-как делаешь домашку в последний день, и то не всегда.       После тяжёлой сессии планировалось отдохнуть на зимних. На горке покататься, в снежки поиграть, детство вспомнить, проще говоря. Это представление было каким-то стимулом, ведущим к цели.       И вот, он все сдал, очень даже неплохо. А все это было для того, чтобы, придя домой, получить гору сообщений и файлов на будущие каникулы. Интересно, ничего не скажешь. По итогам получилось так, что горки заменились бесконечной рутинной работой, снежки – мыслями о том, как бы все успеть до конца «отдыха», а сон – полной его противоположностью с литрами кофе.       Но он закончил. Чудеса бывают. И неважно, что у него остался буквально день, чтобы доделать какие-то рядовые задания. Илье хотелось простого человеческого отдыха.       Парень встал с постели, немного понежившись под одеялом, разумеется. Жил он в общежитии, в комнате на двух человек. С этим парню повезло. Его глубокоуважаемый сосед решил променять прекрасное помещение в общаге на собственное жилье, чему Илья был несказанно рад, ведь на этих двух неделях никто не будет заниматься великим переселением народов по общаге, так что парень может пока пожить один.       Зайдя на кухню, которую включала в себя комната, что тоже оказалось огромным плюсом ещё при поступлении, кстати тогда Муромов ещё больше полюбил свой университет. Парень решил не особо париться над приготовлением завтрака для себя любимого, просто заварив пару ложек растворимого кофе из священной баночки, которая ещё год назад получила именной стикер «хранить в недоступном от Ильи месте», что значило «выпьет кофе, всех на закуску». Было спроектировано тем самым съехавшим отсюда соседом, который как-то раз испытал на себе всю мощь эмоций Ильи перед экзаменами.       Спокойно выпив заветную кружку, парень начал собираться гулять, напевая что-то про «какой чудесный день», пародируя мышонка из советского мультика. Такое настроение являлось редкой возможностью, которую ни в коем случае нельзя было упускать, так что после своего прекрасного завтрака почти в час дня, парень одевшись, вышел на улицу, не забыв самое важное: деньги, телефон и наушники, конечно.       Лёгкий мороз прокалывал щеки, а в ушах играла музыка. Илья просто наслаждался погодой. А когда он наслаждался чем-то на улице, это надо было срочно переносить на любимые качели, чтобы усилить эффект.       Такая маленькая внутренняя традиция сложилась ещё в подростковом возрасте, когда нужно было подумать или проветрить голову. Очень помогало. Так что, заранее подготовившись к подобному, Муромов натянул пониже излюбленную оранжевую толстовку и уселся на качели.       Такую картину надо видеть. Взрослый девятнадцатилетний парень сидит на детских качелях, на детской площадке, покачиваясь. Зато приятно. Зато в детство впадаешь.       Сменив очередной трек и улыбнувшись на первых же аккордах парень продолжил излюбленное занятие, не обращая внимание на холод, распространявшийся по улице. Внутренний девиз в таких ситуациях тоже уже имелся – «отморожу задницу, но отдохну».       В подобных моментах просто куда-то улетаешь на музыкальных волнах , не обращая внимания на все происходящее вокруг. Хотя иногда бывали дети, которые подбешивали немного. К счастью, сегодня площадка была пуста. Детей не было, тишь, да гладь.       А в какой-то момент на площадке замаячил парень, совсем старшекурсник или уже окончивший университет. Илья не обратил на него внимания, продолжая качаться. Прохожий, видимо кого-то ждал, девушку, наверное, поглядывая то в телефон, то на соседний дом. Прошёлся по площадке туда и обратно, в какой-то момент сев на качели, соседние с Муромовым. Илья слегка напрягся. Мало кто, будучи взрослым человеком лезет на детские качели. Ситуация начала подбешивать, но музыка в ушах и солнышко в небе не так омрачали ее.       Парень по соседству вроде бы что-то произнес, но Илья списал это на все что угодно, кроме обращения к нему. В какой-то момент музыка некстати остановилась, а парень услышал четкое обращение к нему. Повернулся, вынув наушники из ушей, поднял бровь в немом вопросе.       Сосед, поняв, что его наконец начали слушать, продолжил свое обращение.       – Привет, – Илья понял, что что-то сюда не катит. Какой человек в здравом уме подойдёт к парню, всем видом выражающим одну единственную фразу «отвалите вы от меня, у меня единственный, черт возьми, выходной». Что непонятного? Да и сосед был не в его вкусе. Смахивал скорее на уголовника, да и выглядел старше Ильи, – Мне кажется я тебя где-то видел, – глаза Муромова хотели непроизвольно закатиться от тупости так называемого «подката». Сразу даже стало смешно.       – В той жизни ты его видел. Как и, наверно, пол этого района, – Илья резко обернулся на звук отдаленно знакомого голоса. И не ошибся, увидев Филлипа. В этот раз глаза не сопротивлялись и непроизвольно округлились, – Макс, вали уже отсюда со своими подкатами. Ну не ведётся уже никто, – Черных продолжил гнуть свою линию, хотя это, в принципе было не его дело, отчего стало даже слегка приятно.       – Пошел ты, Черных, – так называемый Макс поднялся с нагретой сидушки и пошел в своем направлении, видимо поняв, что ловить ему здесь нечего. Сам же Филлип только рассмеялся в этот момент, присев потом рядом с Ильёй.       – Все нормально? – Муромов повернулся к «новому соседу», но увидел только смешинки в глазах спрашивающего. И сам прыснул.       – Подкаты девяностых снова в моде? – с улыбкой отвернулся от блондина.       – Видимо, – Филлип поддержал улыбку, – С тем же успехом это могло бы быть «Бабушка, я вас нигде, случайно, не видел?»       – Что ты, внучок, ну, думаешь, я помню? Столько лет на свете живу, небось уже все и позабыла, – поддержал реплику Илья старческим голосом.       После нескольких секунд молчания оба парня не удержались, засмеявшись, с непривычки слетев с качелей, но продолжив смеяться уже на снегу. Как дети малые.       – А нехер в единственный выходной доставать, – это уже на свою тяжёлую судьбу решил поныть Илья. Черных усмехнулся.       – Конечно. Простите меня великодушно. Сам-то для качелей не великоват? – решил поинтересоваться блондин.       – А вот святое прошу не трогать! – ну точно, дети малые.       – Тебе лет-то сколько? – улыбнулся Фил, на что Илья только смутился.       – Ну девятнадцать, ну и что с того, – примерно так выглядит студент, понимающий, что ему как бы работать скоро, а он тут..качается.       – Да забей, каждому свое, – Муромов вернул улыбку, – Тяжела судьба первокурсника?       – А вот здесь не угадал, – блондин приподнял бровь, – Второй, – к Филу вернулась прежняя усмешка.       – Значит из отряда малышей? – Черных засмеялся, и только сильнее, когда в него полетел снежок.       Отсмеявшись, парень протянул руку.       – Фил, – а Муромов с лучезарной улыбкой ее пожал.       – Илья.