Кисельные дни, молочные ночи

Писала под это, слушать не обязательно: Без Билета – Шла дальше Skylar Grey – Words или Mani Beats – N&N A Perfect Circle – The Noose Еще автора лихорадило, поэтому лихорадило героев. Спасибо всем, кто не умер в ожидании.

Пролежав на спине где-то с полчаса, мне так и не удалось сомкнуть глаз. Я не знал, спит ли Акира, но лишний раз старался не шевелиться, чтобы не разбудить, если все-таки спит. Когда лежать в одном положении стало невмоготу, я перевернулся на бок, чуть не уткнувшись носом в широкую спину. Акира лежал на боку, отвернувшись от меня, и белая простынь едва прикрывала линию поясницы. Мне казалось, что от удара до сих пор жгло щеку, и я жутко удивлялся, понимая, что все равно не хочу быть от этой спины дальше, чем на пятнадцать сантиметров. Не хочу быть дальше, поэтому пододвинулся ближе, чтобы еще долго сверлить глазами лопатки. Хотелось, чтобы Акира меня обнял, как раньше, или хотя бы нечаянно коснулся во сне, но только шло время, а я не спал. Я не спал, когда Рейта пошевелил рукой под своей подушкой, глубоко вздохнув. Когда по моей спине пробежал холодок, я не спал, потому что Акира вышел из комнаты. Конечно, я чувствовал себя глупо, когда поднимался следом и проходил по темному маленькому коридору, соединяющему комнату с улицей. Может, он пошел покурить или в туалет. Оказавшись на ночной улице, я сделал глубокий вдох. Ночь была прохладной и восхитительно ни на что не похожей, приятно пахло свежим ночным воздухом, и у ограды светил единственный фонарь. Акира стоял у ворот, как я и предполагал, держал дымящуюся сигарету между пальцев. Я тихо подошел ближе и, набрав в легкие побольше кислорода, приготовился опускаться ниже плинтуса, крепко обняв со спины и скользнув пальцами на плоский живот. В первое мгновение Акира дернулся от неожиданности, но после просто вздохнул. ― Пришел никотином подышать? ― Акира сделал еще одну затяжку, не оборачиваясь. ― Вовсе не никотином, ― ответил я, вдыхая между чужими лопатками, и Акира тоже шумно выдохнул. ― Почему ты не спишь? ― Не могу уснуть. Кровать слишком большая, без тебя страшно. Акира едва усмехнулся: ― А по лесу бегать не страшно было? ― Акира… ― Таканори… ― Акира перебил и попытался развернуться, но я не дал ему этого сделать, еще сильнее сжав руки вокруг его талии. ― Почему ты отталкиваешь меня? Тебе неприятно, когда… когда я тебя обнимаю вот так? А если я скажу, что мне хочется делать это все чаще? ― Когда я тебя отталкивал? ― Акира устало вздохнул. ― Я пристаю к тебе все лето. ― Оглянись. Кто к кому сейчас пристает? ― Сегодня мы перешли все границы, так нельзя, ― Рейта был напряжен, ― я ударил тебя, сделал тебе больно. ― Вовсе нет. ― Вовсе да, и ты врешь, ― я проигнорировал то, что он передразнил меня. ― Совсем немного, это неважно… ― Это важно, Таканори. Я ударил тебя, понимаешь? Я применяю силу, если я действительно этого хочу или если это необходимо. Я меньше всего хотел этого с тобой, но… твои выходки заставляют меня терять контроль над собой. Что будет, если я сделаю это снова? ― Если ты поцелуешь меня после этого, то я переживу. ― Ты ненормальный. ― Но я нравлюсь тебе. ― Это не гасит первый факт. ― Я чувствую, что не безразличен тебе, поэтому я не боюсь тебя ни капельки. Мне не страшно, если ты вдруг меня ударишь, мне страшнее, когда ты уходишь – напрягись, чтобы понять это, Сузуки. Если ты будешь меня избегать и отталкивать, будет только хуже, и мне очень нужно, чтобы ты… Акира все-таки расцепил мои руки и развернулся ко мне лицом. Я до сих пор терялся, когда Рейта слишком пристально на меня смотрел, поэтому и сейчас все слова растворились под внимательным взглядом. ― Договаривай. ― Я хочу, чтобы ты… ― в лоб говорить было сложнее. ― Скажи, ― шепотом настоял Акира, сжав мое плечо и почти полностью сократив расстояние между нами. Тогда я встал на носки и подтянулся, прошептав в самое ухо: ― Я очень хочу, чтобы ты применил ко мне силу, но по-другому… ― меня пробило дрожью, когда Акира сжал сильнее пальцами рубашку на моей спине, чуть карябая кожу через ткань, ― и в этом ты один виноват. Поэтому потеряй свой контроль, пожалуйста, еще раз. ― Ты понимаешь, о чем просишь? ― хрипло произнес Акира. ― Да, наверно… ― я влажно коснулся губами уха, ― в процессе пойму… Акира шумно вздохнул: ― Твоя мать сделает из меня жаркое, ― последнее, что я услышал, перед тем как почувствовать ладонь, скользнувшую на мое лицо, и прижавшиеся губы. Рейта плотно обхватил мою талию и, чуть ли не отрывая от земли, целовал, заставляя жмуриться от ощущений. Я старался отвечать на каждый поцелуй с не меньшей отдачей, очень хотелось, чтобы ему нравилось. Ему же нравится, да? Нравится целовать меня, Акира? Поэтому ты делаешь это так крышесносно, что слабеет в ногах? Очень хотелось спросить, но я боялся прервать то, что происходило. Но вдруг Сузуки сам остановился, чуть отстранившись и шумно дыша. ― Что-то не так? ― спросил я. ― Мы не одни… Только сейчас я понял, что метрах в пятидесяти от нас в беседке были Юу с Койю, которые еще не легли спать, а если бы легли, то вскоре бы непременно проснулись, потому что от того, что делал Акира, сложно молчать. Я несколько раз быстро кивнул и, ловко освобождаясь от рук, нетерпеливо забежал в дом. Не включая свет, на полу на ощупь я нашел свою сумку и, обнаружив нужный отдел, выудил из него то, что искал. Я едва успел сжать вещь в кулаке, когда в комнате включился яркий свет. Зажмурившись, я все равно разглядел Акиру. ― Выключи чертов свет. ― Что ты делаешь? ― спросил он. ― Что это? ― Сузуки указал на мой кулак, и я его разжал. ― Это предложение… ― Акира полминуты смотрел на ключи в моей ладони и после кивнул. Мы молча обулись в коридоре, и после этого Акира аккуратно заглянул в беседку из-за угла. Я тоже выглянул из-за его плеча. В мангале догорали ветки, сверкая красными искрами от углей. Юу сидел на лавочке и что-то тихо рассказывал Койю, который клевал носом, прислонившись к его плечу. Акира усмехнулся. ― Им же вставать рано, ― сказал я. ― Сейчас догорит, и они лягут. Пойдем. Акира взял мою ладонь и, крепко сжав ее в своей, повел за ворота. Казалось, что на улице стало светлее. Ночи летом совсем короткие. Так странно идти по пыльной траве и вместе молчать. Еще страннее было осознавать, куда и зачем мы идем. Я старался не думать о том, что правильно и неправильно: впереди есть еще как минимум лет двадцать молодости, чтобы исправить ошибки или наделать новых, — еще хуже, чем я собираюсь сделать уже через улицу. Сейчас я решил, что лучше думать о пальцах, которые крепко сжимал, и о том, что с недалекой реки обалденно неслась прохлада. Небо было звездным, и одну из звезд я почему-то принял за Марс. Возможно, какие-нибудь двое марсиан сейчас тоже собираются заняться любовью, и один из них очень боится, как я. ― Есть ли на Марсе геи? ― сказал я вслух зачем-то. Акира странно на меня покосился: наверное, подумал, что я спятил. ― Я сильно тебя ударил? ― я закатил глаза на привычный сарказм, но удивился, когда Акира неожиданно продолжил: ― Не знаю… вряд ли там вообще кто-то есть. Планета мертва, раньше, может, и были. Я молча кивнул. Когда мы подошли к моим воротам, я заволновался больше и никак не мог попасть ключом в замок. Акира отстранил меня и сам открыл ворота, жестом приглашая меня войти внутрь своего же участка. С каждым шагом я все больше понимал, к чему приближаюсь, и поэтому волновался все сильнее. Сузуки закрыл ворота изнутри на ключ и положил их на внешний подоконник окна дома. Он довольно быстро приблизился ко мне, но немного затормозил перед тем, как коснуться. ― Все в порядке? ― спросил он. ― Да, ― я кивнул и слегка неуверенно провел ладонями по его рукам вверх, к предплечьям, ― поцелуй меня. Не хотелось все испортить. ― Така? ― М? ― я поднял на него глаза. ― Не бойся. ― Так заметно? ― я усмехнулся. ― Дрожишь. Рейта не торопился так, как перед этим: он начинал спокойно прижиматься к моим губам, обводить их языком, затем толкаться внутрь и обводить мой язык самым кончиком своего, с каждым движением чуточку настойчивее. При поцелуях он не обнимал меня: просто держал мои руки в своих, поглаживая запястья пальцами. Я был очень благодарен ему за то, что он не предложил попробовать в другой раз и не спрашивал, уверен ли я, что хочу этого. Но каждую минуту терпение в Акире сгорало, как последний бензин, и еще через пару минут меня уже вжимали ягодицами в подоконник. Уверенность Акиры каким-то образом передавалась и мне: его смелые движения заводили, и я уверенно отвечал на каждый поцелуй, скользя подрагивающими руками по плечам и шее, чуть карябая кожу ногтями. Не верилось, что это происходит со мной, с нами. Вот он, Акира, вполне мой, и больше никого нет. Могу коснуться его, где захочу, наверное. Я запустил пальцы в его волосы и притянул к себе; Акира не сопротивлялся, поддавшись моему импульсу, и я коснулся губами его шеи. В голове сразу пронеслись мысли о выпускном вечере, когда я впервые попробовал на вкус его кожу, и сейчас я понял, что до коликов хочу сделать это снова. Зажмурившись, я еще раз прикоснулся к шее губами, покрывая влажными поцелуями, и свободной ладонью гладил его скулу и ухо пальцами. Мне нравилось засасывать чуть солоноватую кожу с каждым разом все сильнее и ощутимее для Акиры, который перестал контролировать громкое дыхание и с каждым моим прикосновением все сильнее вжимал меня в подоконник собой. ― Акира… ― позвал я в шею, и Сузуки дал понять, что слушает, упираясь руками в подоконник и наклонившись к моим губам ухом. ― Я еще никогда-никогда… ― начал я… ― Я знаю. ― Если тебе не понравится, давай, пожалуйста, попробуем еще раз потом. Я… ― Таканори… ― Акира прервал, ― дай руку. Я убрал одну руку с мощного плеча Акиры и протянул ее пониже: Сузуки сразу перехватил ее и потянул в направлении своего паха. У меня по спине пробежали мурашки, когда мои пальцы коснулись большого и теплого на передней части его шортов. ― Это сделал ты, ― вполголоса он выдохнул мне на ухо, и моя ладонь, накрытая его ладонью, полностью легла на его эрекцию, ― поэтому… мне не может не понравиться. Об остальном не беспокойся. Я не знал, что ответить, поэтому прикоснулся губами к его ключице и после уткнулся лбом в его грудь, надавив средним и указательным пальцами на горячую джинсовую ткань. Акира шумно выдохнул, и я поймал себя на устрашающей и одновременно с этим восхищающей мысли ― он большой. ― Он не помещается мне в ладонь. Акира прыснул мне в плечо. ― Что смешного? Он не поместится во мне, ― я продолжал гладить его пах, или это Сузуки гладился об мою руку – я уже ничего не понимал. ― Акира, не поместится, слышишь? ― мне было панически смешно от того, что я говорю. ― Не волнуйся, ― это прозвучало довольно нежно, ― поместится. Я чертыхнулся и кивнул, чувствуя пульсацию члена через ткань в моей руке. Мне казалось это странным и потрясающим, самым интимным в жизни и ни с чем не сравнимым. Он слегка отстранил меня за подбородок и звучно поцеловал в губы, опускаясь на шею и ключицы, виднеющиеся из-под расстегнутой на передние пуговицы рубашки. ― Расстегнёшь? ― Акира имел в виду пуговицы. Я начал расстегивать, только плохо получалось, не видно ничего, пальцы путались. ― Ясно, ― Сузуки поднял мои руки вверх и снял рубашку через голову, оставляя меня в одном нижнем белье. Акира провел по моим соскам, которые тут же заострились под его пальцами, при этом смотрел исключительно в мои глаза. А я со сбитым дыханием и закушенной губой в его – черные, которые поблескивали золотом из-за света включенного фонаря. ― Ты красивый, до омерзения хорош, ― сказал он негромко, и я не знал, куда деть глаза. ― Правда, нападают обычно на симпатичных, не переживай. ― А я что, страшный? ― я возмутился. ― Ну… страшненький, ― Акира ответил почти не задумываясь. ― Что?! ― Смотри так на меня, хорошо? ― я сглотнул, кивая. Акира смотрел мне в глаза, когда его пальцы сжимали и скручивали соски, смотрел, как меняется мимика моего лица, как учащается дыхание, как сильно мои пальцы сжимают подоконник. Мне безумно хотелось коснуться себя внизу, казалось, если сейчас там не потрогать – я умру. Акира гладил мою грудь и спину, прижимался очень близко, но игнорировал пах, а я не мог контролировать свои ощущения. Я вспотел и смотрелся, наверное, очень пошло, жмурясь на доли секунд, заглатывая ртом воздух, кусая губы и снова открывая глаза, видя серьезный взгляд черных глаз на себе. Было хорошо и очень стыдно. Я буквально выстонал его имя, когда Рейта резко просунул колено между моих ног. ― Все, я больше не могу… ― сказал Акира, и я не понял, озвучил ли он мои мысли или свои. ― Что? … ― вместо ответа на меня обрушились губы. Он взял в рот мой левый сосок и, поиграв с ним языком, со звонким звуком выпустил его из теплоты снова в уличную прохладу. Акира резко развернул меня к себе спиной; кажется, меня залихорадило, когда я почувствовал поцелуи между своих лопаток. Это было слишком невесомо и нежно по сравнению с тем, что я жестко упирался пахом в многострадальный подоконник, а член Акиры упирался мне в задницу. Я чуть ли полностью не перегнулся, когда Акира толкнулся на меня, имитируя движения, и я со стоном вжался в холодное стекло окна щекой. ― Прости, сильно? ― похрипел он. ― Нет, так хорошо… ― ответил я, и Сузуки вплел пальцы в мои волосы, наклонив мою голову вниз и влажно касаясь языком у линии роста волос, а затем резко потянул за волосы на себя так, что я почти лег затылком на его плечо. Акира оставил засос на боку шеи, и я вскрикнул, когда он прикусил кожу зубами, чуть не выбив окно дернувшейся от неожиданности рукой. Я был в самом настоящем плену между собственным домом и Сузуки. Никогда бы не подумал, что они могут так со мной поступить. Я задыхался в буквальном смысле: казалось, что его губы везде. Несмотря на прохладу улицы – было горячо, несмотря на свежий воздух – не хватало кислорода. Акира отнимал все, включая жизненно необходимые ресурсы и гордость. Когда его пальцы подцепили резинку нижнего белья, нотки паники вернулись. ― Что… уже? ― я обернулся через плечо, когда Акира оголил мои ягодицы. Ткань бесшумно упала вниз. ― Не волнуйся, ― Сузуки провел пальцами по моему члену и после этого облизал свой средний палец. Я смотрел на него через плечо, приоткрыв рот, ― нагнись чуть-чуть, ― он надавил на поясницу ладонью, и я оперся на подоконник, опуская голову между своих локтей, чувствуя пальцы между ягодиц. ― О боже… ― только и сказал я. Пальцы были влажными от слюны и массировали вход, один палец чуть толкался внутрь и снова гладил снаружи, будто дразнил. ― Есть крем какой-нибудь? ― спросил Акира. ― От комаров, ― ответил я. ― А еще? ― Масло… для загара. Вроде… ― Подойдет, где? ― спросил он, и я выпрямился, чтобы ответить, но Акира вошел полностью одним пальцем внутрь, и я, всхлипнув, принял обратное положение. ― Прости, не удержался… ― Не издевайся… сейчас… только не сейчас, я и так умираю. ― От чего? ― От стыда, ― Сузуки поцеловал в шею и погладил ягодицу. ― Тебе нечего стыдится, поверь, ― прошептал он и отстранился, ― где масло? ― я открыл дом и на шатких ногах вошел в комнату. Я знал, что флакон масла лежит у зеркала, поэтому свет не включал. Но Акира… ― Выключи! ― воскликнул я, когда яркий свет защипал глаза; сзади ко мне прижались всем телом, а из рук забрали масло. ― Почему? Смотри, ― Акира кивнул на зеркало. В зеркале отражались два голых человека, один из которых обнимал другого со спины. Я смотрел на свое нагое тело, свой возбужденный член, то, как Акира скользит руками по бедрам, трется своим телом о мое, целуя в шею – и не верил, что это я и он. ― На улице раскладушка... ― не своим голосом сказал я. Меньше, чем через минуту, свет погас. Акира взял какую-то простынь с кровати и вышел на улицу, кидая меня одного в комнате. Растерянного и голого. Затем он вернулся, взял несколько подушек и на этот раз захватил заодно меня за руку, выводя на улицу. ― Что ты делаешь? ― Ложе для любви, ― Акира усмехнулся и толкнул меня на старую раскладушку. Я упал спиной на гладкую прохладную поверхность и, опершись на локтях, привстал. ― Как мило... ― мой сарказм был направлен на намек, что лучше бы он занимался не ложем, а мной. Я вообще много язвил, когда волновался, и Акира об этом знал. Сузуки подобрался ко мне, пристроив ладони на моих коленях, и развел их широко в стороны. Честно, они по инерции сдвигались обратно, и хотелось провалиться от того, что я видел. Акира нагло смотрел на меня, на мои ноги, на то, что между них. Фонарь был расположен очень «удачно»: свет падал прямо на нас. ― Не зажимайся. ― Я не зажимаюсь. ― Зажимаешься, ― Акира взял немного масла на свои длинные пальцы и опустил руку между моих ног. Теперь палец вошел легче, чем в первый раз. Акира придавил меня своим телом, двигал пальцем внутри, то слегка сгибая, то разгибая его, и смотрел на мое лицо. Я немного дернулся и закусил губу, когда вошел второй палец. Спустя несколько движений я выгнулся дугой и всхлипнул. Акира резко коснулся пальцем стенки внутри, отчего по телу разлилось приятное тепло, собираясь внизу живота. У меня дернулся член. Акира улыбнулся. ― Ты горячий, ― у Рейты по виску скатилась капелька пота, ― и раскраснелся. Я завороженно смотрел на его улыбку и стеснялся своего шумного дыхания и всхлипов, когда движения пальцев задевали особое место, вызывающее дрожь во всем теле. Я протянул свою руку вниз и окольцевал пальцами свой член. Акира заметил это и убрал мою руку, заведя ее над моей головой и прижав своей. ― Не дрочи. Все испортишь. ― Я… я не могу больше, не могу… Акира, хватит, пожалуйста, я… ― я вскрикнул, потому что Акира добавил третий палец, и стало больно. ― Чш… ― он поцеловал меня в ухо, ― я больше всего сейчас хочу тебя. Войти… и двигаться…быстро и жестко, хочу, чтобы ты стонал, чтобы просил еще… ― он шептал так сексуально, что мурашки покрыли влажное тело, ― но терплю, чтобы нам обоим было хорошо. И ты потерпи, хорошо? Я положительно кивнул, но тут же отрицательно замотал головой, снова привстав на локтях: ― Но я не могу, ― выстонал я, когда пальцы снова задели нужную точку, и вскрикнул. Боль и наслаждение слились, и тело окутало нестерпимым жаром. Я был готов сойти с ума от его пальцев. Всего три пальца и так мало места для них, я боялся представить, что будет, когда его член будет во мне. ― Сейчас больно? ― Акира последний раз двинул пальцами внутри, и стало больно. А потом… потом слишком приятно. ― Ах… я не знаю… ― я посмотрел на него умоляюще. ― К черту… У входа я почувствовал влажную головку, истекающую смазкой, и зажмурился, понимая, что будет дальше. Перед острой болью, могу поклясться, из уст Рейты я услышал что-то матерное. Мне казалось, что меня разрывает изнутри, стенки максимально плотно сжали член вокруг себя, но место все же откуда-то находилось. ― Акира… ты уже потерял контроль? Не теряй его до самого конца… мне очень больно, ― Сузуки молчал и дышал мне в шею, иногда мелко целуя. ― Сейчас пройдет, ― сказал он, оставив еще один поцелуй на шее, а затем на губах, ― обещаю. Ты мне веришь? ― Если бы я тебе не верил, то сейчас бы не был под тобой в таком глупом положении. Я доверяю… Но почему так больно? Я… ты порвешь меня. Скоро будет хорошо, Акира? ― я всегда тараторил, когда волновался, а сейчас это отвлекало от боли. ― Скоро, ― я не сразу понял, что плакал, ― Таканори… ― Не обращай внимания, ― я повернул голову в сторону, насколько это было возможно в моем положении. ― Боже, какой ты идиот. Таканори, посмотри на меня. Не сжимай простынь, сжимай меня, хочешь ногтями? До крови, пусть мне тоже будет больно. Хочешь, отпиздишь меня потом? Я удивлялся, как ему удавалось меня смешить в такие моменты, и, усмехнувшись, я обнял его одной рукой, но второй продолжал до белеющих костяшек сжимать ткань. Акира обхватил мой член пальцами и начал надрачивать ― стало лучше. Из-за непрекращающихся поцелуев, его пальцев или просто нужного времени для привыкания, бо́льшая вспышка боли отступила, и стало терпимо. Я слабо двинул тазом, намекая на то, чтобы он двигался. Акира толкнулся назад, и я закусил губу, переставая контролировать пальцы на шее Акиры: возможно, я его сильно царапал или уже душил, но он не жаловался. Сузуки медленно двигался, растягивая меня до конца, и теперь я смотрел на его напряженное лицо. Ему было тяжело себя сдерживать. Он взмок, а я водил рукой по влажной спине. Когда заметил несколько капель пота на виске, притянул к себе поближе и забрал их себе губами. Не было уже так больно, но особо приятно тоже. Мне было только приятно осознавать, что во мне именно Акира, чувство заполненности, и еще почему-то было приятно, когда Сузуки толкался назад: я ощущал крупную головку члена отчетливее. ― Не больно? ― Не больно, ― соврал я. ― Неприятно? ― Приятно, когда… ты выходишь, ― Акира толкнулся еще раз и выходил очень медленно, будто сильнее надавливая на одну из внутренних стенок ― я застонал. Ощущение было похоже на то, когда он растягивал меня пальцами. ― Понятно, ― Акира вышел до конца. Он перевернул меня на живот и поставил на колени, надавив на поясницу, чтобы я прогнулся в спине и отставил зад. Я возмутился на мгновение, оборачиваясь через плечо. ― Чувствую себя, как какая-нибудь шлюха… тебе нравится так? ― Выглядишь еще более похоже… ― Акира оценивающе смотрел на мою отставленную, наверняка покрасневшую и с растянутым входом задницу, которая, наверное, неплохо смотрелась при свете гребанного фонаря. ― … Перестань, пожалуйста, так смотреть. И вернись. Или я разобью фонарь. ― Попроси еще раз. ― Делай... делай, что хочешь. Только быстрее. Или я сбегу. Если я начну анализировать, что сейчас происходит, я сбегу от тебя, Акира, ― он снова резко вошел, и я вскрикнул. На этот раз он двигался быстро и резко, с первого толчка вдалбливая меня в горизонтальную поверхность. Я вжимался лицом в мокрую от пота подушку и в нее же стонал. Было приятно, он снова задевал ту точку членом, отчего по телу разливалось тепло с каждым толчком. На ногах сводило пальцы, согнутые в коленях ноги шатались, и раскладушка сильно скрипела из-за резких движений. Если бы мне год назад сказали, что Акира будет трахать меня под открытым небом в деревне, я бы рассмеялся, что-нибудь уронил и посоветовал бы предсказателю какого-нибудь психиатра. Но сейчас я улавливал глухие стоны Сузуки над собой и понимал, что все вполне реально. Я задохнулся всхлипами, когда Рейта обхватил мой член пальцами, властно сжимая плоть в ладони и надавливая большим пальцем на налившуюся влажную головку. Я взвыл. Акира нежно вплел пальцы другой руки в мои влажные волосы и резко дернул на себя, заставляя откинуть затылок назад и вздернуть подбородок вверх. Акира был во мне, в заборе были щели, и не дай бог, если бы сейчас кто-то за нами наблюдал. Я жмурился и ловил ртом воздух, Акира трахал быстро и вытворял с моим членом что-то невероятное: то дерзко дрочил, то останавливался и натирал головку, то массировал яички. В то время как другая рука держала за волосы, каждый раз резко дергая на себя, не давая вернуться в исходное положение. Я был в плену и безысходном положении, но мне еще никогда ничего не нравилось так сильно, как это. Скрип старого дерева раскладушки, общее дыхание и стоны туманом перемешивались в голове, свет фонаря расплывался бликами в глазах, и все это подсказывало, что скоро что-то произойдет. Я кончу или умру, но что-то будет. И что-то еще проносилось в голове важное, может, не очень уместное сейчас, но очень хотелось сказать: ― Я люблю тебя. ― Ты кончаешь. ― Я люблю тебя, дебил… всем… ― в этот момент у меня потемнело в глазах, я издал громкий стон и излился в ладонь Акиры, после чего почувствовал горячую сперму внутри себя и, зажмурившись, несколько раз ударил ладонью по подушке от ощущений. ― Всем? ― хриплый шепот на ухо. ― Всем сердцем, ― закончил я фразу и обессиленно упал на живот. Через некоторое время дыхание восстановилось, но шевелиться совсем не было сил. Я чувствовал, что очень устал и погружаюсь в сон, и прохладный ветер гладил по спине. ― Таканори, ― тихий голос над ухом, ― давай я отнесу тебя помыться? Меня хватило на положительное мычание, но пошевелиться я так и не смог. ― Понятно… ― Акира, по-моему, куда-то уходил, но вскоре вернулся и вытер сперму с моего тела влажным полотенцем. ― Здесь спать нельзя, продует, ― меня силой подняли в вертикальное положение, и только тогда я открыл глаза. Сузуки положил мои руки к себе на шею, и я послушно обнял его, а потом меня подняли в воздух, подхватив под задом, и отнесли в комнату. Оказавшись на прохладной постели и почувствовав щекой мягкую подушку, я моментально уснул.