Защита

      Прошло уже пять лет, как Алексей Басманов отдал своего сына Великому царю Ивану. Служит тот верно, доносит государю о заговорах боярских, рассказывает, как живётся и простому люду, за стенами Слободы. Доверяет парнишке царь, видит верность в его голубых глазах, видит, как юное сердце рвётся на бои жестокие, земли русские защищать. Да только горько царю отпускать такого верного опричника да любимца своего на смерть чёрную. Умоляй не умоляй - все равно не отпустит. Боялся Иван потерять Фёдора, дорожил им как самым ценным богатством, от того и пошли слухи о том, что содомит Басманов младший, или того хуже, назовут колдуном проклятым, что испоганил сердце государя, да сам там и приютился, раз царь и видеть никого кроме Федьки не хочет. Фёдор не глухой и не слепой. Знает о всех слухах этих, что из уст поганцев вылетают, как птицы из клеток. Знает поголовно, кто запятнал верную службу Фёдора. Царь видел, что с Басмановым творилось что-то неладное, более не горят его глаза светом ярким, не слышится смех его звонкий, как раньше. Вот и вызвал по вечеру государь опричника своего, к себе в покои.       - Ну Фёдор, рассказывай - Иван сидел за своим рабочим столом, заваленным важными документами, а Федька стоял в дверях, не смелясь подойди к царю ближе, без его разрешения. Заметил Иван, что мнётся паренёк, не знает по какому такому делу вызвали его в столь поздний час, и что рассказать требует, небось думает, что натворил чего против воли государевой. Да только ошибается малец. Волнуется царь - батюшка за него. Ох как волнуется.        - Ну подойди, Феденька, не бойся. Басманов мягкими поступями приблизился к государю, слегка склонив голову. И на то правда, боялся Фёдор, что сейчас его отругает царь, да в опалу после, а там Григорию Лукьяновичу прикажет пытать до самой смерти. Эти мысли ужасные не давали опричнику и слово царю сказать, даже спросить не может, ради чего позвали его.       - Всё молчишь, Феденька, - протянул Иван, проглаживая бороду рукой, не сводя глаз с опричника, - Говори же, что с душою твоей стало? Аль кто обижает тебя? - Басманов незаметно выдохнул. Поднял взгляд свой печальный на царя, да пал перед ним на колени, беря руки его в свои.       - Государь мой, знай, что служу я тебе верой и правдой, - начал торопливо Басманов прерываясь на поцелуй руки государевой. - Готов я грехи твои на себя забрать, молиться за тебя днями и ночами! Но нет сил моих больше терпеть этого, Государь, нет сил! - глаза начали наполняться слезами. Стараясь унять их, Фёдор глубоко вздохнул, прикрыв веки. - Слухи про меня плетут ужасные, говорят служу я тебе лишь гнусной содомией, что сердце твоё очернил, что колдун я, что заговоры против тебя плету! Государь мой любимый, прошу, не верь ты этим россказням, не предам тебя я никогда! Побожусь, не предам, царь-батюшка! - сдали нервы у Фёдора, зарыдал он в колени государя, сжал руки царя с такой силой, что пальцы у Ивана начали синеть. Освободил царь одну руку, прильнул ей на чёрную макушку Федьки, да начал гладить, словно кота лаская. Прижался Фёдор всем телом к ногам государевым, не хотел и на шаг отходить от единственного человека, что не поддался слухам мерзким. Даже родной отец стал верить, что сын его перед царём, как баба пляшет. Басманов опомнился, что рыдает на коленях государя, а тот его ещё и рукою приглаживает, отскочил Фёдор от ног царёвых да поспешил встать и поклонился ниже, прося прощения.       - Прошу простить, государь. Опустился я, раз уже рыдаю, как девица, ещё и на коленях царя. - Иван Васильевич встал со стула царского да приблизился к молодому опричнику, беря того за подбородок, поднимая его взгляд на себя. Гладил нежно, аккуратно, будто Фёдор фарфоровая кукла, что такая же хрупкая, за которой уход особый нужен. Смотрит Федька на царя, будто поддержки словесной ищет, опоры ищет. Иван улыбается и обнимает Фёдора, прижимая к сердцу своему, и сам Басманов осмеливается обнять государя в ответ. Гладит снова по чёрным волосам его да тихо шепчет:       - Пока я жив, пока ты служишь мне верой и правдой, никто не посмеет слово крикнуть на тебя! Под моим крылом будешь, Фёдор. Под моей защитой.