***
Человек становится человеком только в обществе себе подобного и ищет, ощущая в себе эту потребность – но только союз равных в своем достоинстве людей может дать взаимное развитие и духовные плоды. Такая дружба подобна соревнованию, она крепче семейных уз… (из заметок В.Юнусовой). Замерев, они неуверенно смотрели друг на друга. Оба остро ощущали дух предвкушения, некое влекущее возбуждение, но все же ни один не хотел сделать первый шаг, признать как данность то, что между ними ничего не изменилось за месяцы, проведенные врозь - оба знали, что должно было последовать, и ни один не хотел первым совершить прыжок в пропасть, откуда не будет возврата. После полного волнений дня встречи двух армий у берегов реки Инд они наконец-то были наедине – стояли в палатке Александра, и каждый молча вглядывался в родное лицо перед собой. Александр рассматривал Гефестиона во все глаза. Он страстно желал обнять его, желал коснуться его, поцеловать его, но боялся показаться самонадеянным и высокомерным. Гефестион полгода командовал большей частью армии, распоряжался обозом, слонами, осадными машинами, армейской обслугой, женщинами и казной, брал штурмом и укреплял города, сообщался от лица Александра с правителями стран. Он построил мосты через Инд к прибытию царя и даже покорил для него без боя индийского раджу Таксила, самолично возглавив армию. И Гефестион может больше не хотеть оставаться мальчиком Александра. Он может востребовать свои права как мужчина, как равный самому царю. Александр искал в его лице малейшие следы изменений. И не находил ничего, кроме большей утонченности красоты, подчеркнутой возросшей уверенностью в себе и властностью. Рапорты, полученные им от Гефестиона за время разлуки, нельзя было оценить иначе, как выдающиеся - его «второй Александр» был совершенен, и вспомнив об этом, он радостно улыбнулся, сам того не замечая. Он так гордился Гефестионом. Он жаждал его. Он жаждал ощутить на себе тепло тесно прижатого тела, исследовать эти давно знакомые очертания, и он знал, что Гефестион не откажет ему. Но Александр совсем не хотел сходу набрасываться на друга так, будто их воссоединение сводилось только к плотской любви. Оно не сводилось к этому. Он хотел их близости душевной и телесной, хотел почувствовать, как столь необходимая часть его доспеха, источник его силы вернется на свое место рядом с ним, хотел верности и доверия Гефестиона, его любви и дружбы. – Я так скучал по тебе! – мягко сказал Александр. Светлая нежная улыбка заиграла на губах Гефестиона. – А я по тебе, – ответил он, – и я очень рад получить своего царя назад. Улыбка переросла в широкую ухмылку. – Я удовлетворил царя исполнением его приказов? – Воистину удовлетворил, – Александр больше не мог удержать руки при себе. Он схватил ладонь Гефестиона, даже не замечая, как бездумно ласкает ее. – Пойдем, – продолжил он, – давай сядем и поговорим, и ты сможешь рассказать мне все. Кажется, вы с Пердиккой хорошо поработали вместе. В тоне Александра послышалась вопросительная нотка, будто он хотел увериться, что у них и правда не было разногласий. Криво усмехнувшись, Гефестион ответил: – Да. Он не мешает мне принимать политические решения, а я не мешаю ему принимать военные решения. Это работает. – Хорошо, – весело сказал Александр, поворачиваясь к огромной комфортабельной кровати, которую Гефестион подготовил для него в царской палатке, и обеими руками увлекая друга за собою. Кровать была гораздо более роскошной, чем та походная, на которой Александр спал последние несколько месяцев в индийских горах, и, выпустив руку Гефестиона, он с явным удовольствием опустился на мягкий матрас и откинулся на гору подушек. Пажи оставили у кровати вино уже разлитым по кубкам, и он вручил один Гефестиону, когда тот устроился рядом с ним. Собственно, они уже вдосталь поели и выпили вина с другими командирами, и сейчас им просто нужно было что-то, чтобы завершить ужин – и что-то, чтобы занять свои руки. Александр сделал глоток и придвинулся немного теснее, а потом еще теснее к Гефестиону, который и так сидел вполне близко, но все же недостаточно ощутимо прижимаясь к царю. С едва заметной усмешкой Гефестион пытался спасти свое вино от расплескивания, пока Александр практически усаживался на него. В конце концов, Александр уютно устроился, опираясь головой о плечо Гефестиона, отхлебнул вина и издал легкий вздох удовлетворения. Губы Гефестиона медленно разулыбались во всю ширь, когда он ощутил на себе теплую привычную тяжесть тела Александра. Он просунул свою руку другу под спину, обхватив за ребра, и непроизвольно прижал его покрепче. Если Александр это и отметил, то не подал ни малейшего заметного для Гефестиона знака. Однако в тот же миг лицо царя осветила торжествующая улыбка, которую Гефестион видеть не мог. Гефестион почти физически ощущал сияющие волны счастья, исходящие от Александра, и на мгновение закрыл глаза, прижавшись щекой к кудрявым волосам. Александр хотел его. Знание того, что любовник находит его желанным, наполняло душу чувством облегчения и триумфа, но насколько сильно он желает Гефестиона? Да, Александр – верный и преданный, но Гефестиону не хотелось становиться для него просто привычкой плоти. Их отношения должны были представлять собой нечто большее. Они уже не юноши, и если страсть и жажда телесной близости прошли свой естественный путь развития и должны были иссякнуть, тогда как раз сейчас настал подходящий момент – здесь, у Хайберского прохода, еще одной неприступной высоты, которую взял Александр, после шестимесячной разлуки, за границей знакомого привычного мира, на пороге неизвестности и перемен. Гефестион приподнял голову. – Расскажи мне об этой скале, Аорносе, – попросил он, пытаясь переключиться мыслями на что-то другое. – Ты действительно взобрался по последнему скалистому участку на веревке? – Ну да, взобрался, – подтвердил Александр, опуская кубок с вином. – Он оказался сложнее, чем виделось снизу. – И ты нашел на вершине царевну, чтобы жениться на ней, как это было на Согдийской скале? Александр повернул голову и метнул в Гефестиона острый взгляд, чтобы определить, не осложняется ли ситуация – тот мог иногда становиться довольно упрямым, когда у него появлялась какая-то идея. Так и не догадавшись, о чем думает любовник, Александр развернулся на подушках, чтобы лучше видеть его. – Не нашел. – Роксана будет довольна. Женщины, когда они беременны, всегда подозревают, что мужья теряют к ним интерес, – и Гефестион уткнулся носом в свой кубок. Александр поколебался, не вполне уверенный, в каком направлении движутся мысли Гефестиона. – Она выглядела здоровой, когда я видел ее перед обедом, – осторожно ответил он. – Ты хорошо заботился о ней. – Она носит сына моего царя, возможно, его наследника. Конечно, я должен заботиться о ней. Внезапное подозрение пронзило Александра. – Ты же не устроил для меня женитьбу на индийской царевне, правда? – последовал быстрый вопрос. – Нет, не устроил, – рассудительно ответил Гефестион. – Я не думаю, что это была бы хорошая идея. Индийцы очень отличаются от нас. Их земля полна странных чудес, а их боги – красочные и удивительные создания. Армии было бы очень сложно принять, что ими управляют сыновья индийской женщины. Они бы посчитали, что ты их покинул. Не делай этого, друг мой. – Я и не собирался, – отмахнулся Александр, – у меня уже есть жена. – И индийская любовница. – А, – сказал Александр, отводя взгляд от Гефестиона. – А, да это пустое. Она сама бросилась ко мне. Прямо повесилась на меня, отчаянно умоляя не убивать их всех и не уничтожать их город. У меня и мысли не было ни о чем таком, но я многовато выпил, а она была так настойчива, и вот одно за другое… Я и провел-то с ней всего пару ночей. – Ну явно больше, чем пару, насколько я слышал, – заметил Гефестион. – Но если она была так привлекательна, почему ты не привез ее с собой? Слегка отстраненная улыбка скривила губы Александра. – Царица Клеопис стала опытом интересным, но недостаточно важным, чтобы везти ее с собой, да я и не был без ума от нее. Она превратилась бы в ненужную обузу и затруднение. – Что ж, хорошо, – Гефестион по-прежнему сохранял рассудительный вид. – Я думаю, армия может взбунтоваться здесь, Александр. Индия – это совершенно новый мир и совершенно новые вызовы. Страна огромна и густо населена, и намного обширнее, чем все ожидали. – Но мы отправились в этот поход и не можем просто развернуться и уйти. Эта армия не станет показывать спину и улепетывать во все лопатки только потому, что вызов оказался слишком сложен! Мы найдем выход. Нас пригласили сюда, чтобы помочь индийскому радже в борьбе против Пора, и когда мы вышвырнем его, вся Индия окажется открытой перед нами. Не беспокойся, – сказал Александр, кладя руку на бедро Гефестиона. – Я и не беспокоюсь, – тихо ответил Гефестион, разглядывая руку Александра на своем бедре, и отставил кубок. По какой-то причине, которую он все не мог определить, волнение снедало его. Александр будто почувствовал перемену, и рука с кубком замерла на полпути к губам. – Ты кого-то встретил? – спросил он низким голосом. Гефестион повернулся и взглянул на него вопросительно. – Я имею в виду, кого-то особого. Когда Гефестион замешкался с ответом, Александр продолжил. – Я не хотел бы, чтобы ты думал, что не можешь брать, кого хочешь, особенно если меня нет рядом. Не то что ты станешь спать с кем придется просто из прихоти, нет, уж я-то тебя знаю: ты должен сначала привязаться к кому-то, почувствовать к нему симпатию как к человеку, как всегда советуют молодежи, чтобы они не просто совокуплялись, будто животные, а были выше этого, – он почувствовал, что мелет чепуху от смущения, и остановился. – Я не стану ревновать, – просто добавил Александр. И нашел спасение в кубке. – Я знаю, – тихо сказал Гефестион. Тревога все нарастала в нем, а он так и не мог понять, почему. Он чувствовал неуверенность и в себе, и в любимом. Гефестион беспокойно поднялся с кровати и стал посередине палатки спиной к другу. Полгода он принадлежал сам себе, принимал свои собственные решения, двигался в своем собственном темпе. Теперь он боялся вновь оказаться поглощенным личностью Александра, потерять свою независимость. – Что случилось? – прозвучал у его плеча низкий голос. – Старая обувка больше не по ноге, Александр, – ответил Гефестион, полуобернувшись, и скривился в легкой улыбке. – Что ты имеешь в виду? Александр склонил голову на бок, а его губы сжались в твердую линию, которая указывала Гефестиону на необходимость быть осторожным: на первый план вышел царь. – Ничего. Я не знаю, – близость Александра заставляла его нервничать. Царь изменился в лице, двинувшись за Гефестионом с протянутой рукой, но не успел поймать его. – Я не ждал, что ты упадешь на колени и покоришься мне, – торопливо сказал Александр, – я не такой уж тиран. Я не перс, – добавил он с вызовом. Гефестион развернулся, и его губы слегка поджались в осуждении. – Я не спал ни с кем больше полугода, Александр. – О…, – Александр выглядел встревоженным. – Я не имею в виду, чтобы ты обходился без этого. Я никогда и не имел в виду, чтобы ты обходился без этого. Знаю, ты верен мне, и всегда будешь верен, даже если в твоей кровати кто-то другой, как и я верен тебе. Мое сердце всегда верно тебе, и я знаю, что твое будет верно мне, даже если мы врозь. Но я не хочу, чтобы ты был одинок, не хочу, чтобы ты оставался без необходимого, без кого-то, кто поддержал бы тебя в сложные моменты. Глаза Гефестиона заблестели: – У меня есть ты. – Не всегда. Воцарилось молчание. Пробившись сквозь кипящую муть собственных эмоций, Александр все же понял посыл Гефестиона: они больше не мальчики, они – властители людей, и достоинство должно быть соблюдено. – Мы могли бы просто полежать вместе? – с надеждой предположил он. Гефестион рассмеялся, и Александр осмелился придвинуться поближе к нему. Он прикоснулся к одежде Гефестиона, провел пальцами по ткани, чувствуя тепло любимого тела под ее покровом. – Мы не обязаны принимать друг друга. Или я мог бы принять тебя…, – он старался не смотреть на друга, сконцентрировавшись на ткани. – И есть еще много других вещей, которые мы могли бы делать, – он поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с Гефестионом. – Просто когда я смотрю на тебя, когда я рядом с тобой, меня охватывают воспоминания. О том, как мы были вместе, о твоем теле, о наслаждении, что мы делили. Я люблю тебя и хочу показать, как сильно. – Я не забыл. И не перестал любить тебя. Никогда не перестану. – Но не хочешь любить меня больше… Так… – Я хочу, – Гефестион в отчаянной тревоге мерял шагами палатку, не в силах выразить свои чувства, пока Александр стоял недвижимо и наблюдал за ним, и слушал тяжко падающие слова. – Я хочу. Я хочу тебя так сильно, что мне даже больно от этого. Но я не хочу, чтобы все стало, как раньше, вернулось на круги своя. Он остановился и из дальнего конца палатки обратил пристальный взгляд на Александра. – Не хочу, чтобы люди искали в твоих глазах подтверждения тому, что мои слова надо принимать всерьез. Не хочу, чтобы воины смотрели на меня так, будто я мальчик из ниоткуда, который не имеет права приказывать им, будто я – всего лишь твой любовник. Он подошел ближе к Александру и серьезно посмотрел в его глаза. – И они перестали так делать в последние несколько месяцев. Они, наконец, видят мое лицо, а не твое, слышат мой голос, мои приказы, а не твои, когда я командую ими. И сейчас они выполняют мои приказы, не задавая вопросов. Голос Гефестиона изменился. – Я знаю, что делаю все это от твоего имени, Александр, и во славу твою, но когда тебя нет рядом, я принимаю свои решения, уж какие ни есть, правильные или нет, и я стараюсь действовать так хорошо, как только могу – как, я верю, ты хотел бы, чтобы я и делал. – Я знаю, – сказал Александр отстраненно, оценивающе разглядывая Гефестиона. – Я прекрасно осознаю, что тебе не всегда оказывают то уважение, которого ты заслуживаешь, и это происходит как раз по причине моей дружбы с тобой. Внезапно он дернулся вперед. – Почему, ты думаешь, я поручил тебе командование в этот раз? Почему, ты думаешь, я поручал тебе раньше командовать кавалерией гетайров? Почему я поручил тебе командовать колонной в Бактрии? Потому, что знаю: ты способен на это. И потому, что я хочу, чтобы все знали: если что-то случится со мной, ты можешь и будешь командовать ими. Я хочу, чтобы мир знал: именно ты – второй после меня, и то, чем мы занимаемся друг с другом вечерами, никак не влияет на этот факт. Его взгляд смягчился в ответ на удивленное выражение на лице Гефестиона. – Твоя самая большая ошибка, Гефестион, заключается в том, что ты недостаточно веришь в себя. А я верю. Я знаю, что ты способен стать на мое место – ты способен ЗАНЯТЬ мое место. Гефестион остановился и долго смотрел на него, во взгляде – неприкрытая уязвимость и неуверенность. – Благодарю за твою веру в меня. – Я всегда верил в тебя. Равно как и ты – в меня. Гефестион все искал и не находил слова, которые не звучали бы просто лестью. Он отдавал себе отчет в том, что склонен беспокоиться о вещах, которые Александр чаще всего отметал как малозначимые, даже не обратив внимания. Иногда его тревоги оказывались обоснованными. Иногда, как выяснялось, он зря тратил время, ломая себе голову над чем-то, что того не стоило. Возможно, это был как раз такой случай. Он придвинулся ближе к Александру и провел рукой по его одежде – так, как раньше это сделал Александр. Сияюще посмотрел в любимые глаза. Если колени Александра слегка ослабли, он не подал вида, а просто встретил взгляд Гефестиона, во взоре – тепло и затуманенность. Гефестион понял, что защита Александра ослабевает, и его губы сложились в легкую полуулыбку. – Я вел себя как дурак. Давай просто продолжим? – Нет, нет, – резко возразил Александр. – Не надо, если ты не уверен. – Уверен. Ты даже не представляешь, как. Даже не представляешь, как сильно я хочу тебя. – Тогда хорошо, – вздохнул Александр с огромным облегчением. – Не знаю, что бы я сделал, если б ты не хотел. – Ну я-то, конечно, знаю. Мы ведь даже еще не поцеловались! Ужасное приветствие. – Лучше исправь это прямо сейчас! – радостно сказал Александр в ответ на счастливую улыбку Гефестиона.***
Потом они тихо лежали в постели обнаженные, горячие и влажные. Уже почти засыпая, Александр уткнулся носом в ребра Гефестиона, и того охватило чувство глубокой умиротворенности и удовлетворения. Он и не ощущал, как тяжела ноша, что лежала на его плечах, пока ее не сбросил. Точнее, разделил. Не то, чтобы он переложил ее на плечи Александра, нет: ноша была слишком тяжела для одного. И знание того, что он достойно справился, сделало эту ношу легче, когда Гефестион поднял ее вновь. Он чувствовал, что может нести ее дольше – для Александра. Он будет сильнее, ощущая рядом друга, который протянет руку помощи, если дела пойдут плохо – так же, как он сам протянет руку Александру, и от этого нести ношу станет легче. Обоим. – Я очень люблю тебя, – произнес он вслух и взял руку Александра, лежащую на его бедре, поцеловал пальцы. – Ты даешь мне чувство цельности. Александр сонно чмокнул его в ребра. – Нам надо быть осторожными. Гефестион развернулся, чтобы лучше видеть Александра, а тот улегся на бок, положив руку под голову. – Надо сделать так, чтобы никто ничего не знал наверняка о происходящем здесь. – Александр, вся чертова армия знает. – Нет, они предполагают и подозревают. Но у них нет явных доказательств. И они не должны такие доказательства получить. Все, что им известно – что мы напиваемся здесь вдвоем. – Сомневаюсь… – Мы оденемся, и я провожу тебя ночевать в твою палатку, а сам вернусь сюда. Мы можем застелить постель, и пажи не увидят ничего, и никто не узнает. Пусть-ка поиграют, попробуют разгадать нас! Гефестион мгновение поколебался. – Я оденусь, – сказал он и начал подниматься с постели. – Нет, еще не сейчас, подожди, – попросил Александр, придерживая любовника за бедро, и подвинулся вверх на кровати, чтобы быть вровень. – Не уходи, и я скажу тебе, почему, – Александр поцеловал плечо Гефестиона и серьезно продолжил. – Ты – моя Ахиллесова пята, мое уязвимое место. Если кто-то узнает, как ты нужен мне, меня тут же атакуют, использовав эту зависимость. Они атакуют тебя, чтобы ослабить меня. Иметь тебя рядом значит быть вдвое сильнее, значит, что я могу быть в двух местах одновременно, значит, что есть человек, который прикрывает мою спину. Но более всего мне нужна твоя уверенность в том, что мои действия правильны. Без тебя я бы погряз в сомнениях в себе и был бы очень одинок. Не уходи, не оставляй меня одного. – Да разве я когда-нибудь оставлял? – Нет. Хотя я знаю, что ты собирался сделать это – сегодня. – Я не смог бы, даже если бы захотел. Но я и не хочу. – Гефестион, ты совсем не моя тень и не моя игрушка. Ты сам себе хозяин, и мне бы не понравилось, если бы ты не был таким. Мне важно знать, что рядом со мной есть равный. И это ты. Гефестион глядел в серьезное лицо Александра, и его губы все крепче сжимались, будто он боялся выдать себя голосом. Наконец, он тихо сказал: – Знаешь, ты очень усложняешь мне задачу слезть с этой кровати. – Тогда хорошо! – прокашлялся Александр. – Потому что я желаю, чтобы ты явился сюда вновь завтра вечером, – и он недвусмысленно похлопал рукой по матрасу. – Ну а теперь давай-ка помоги мне привести в порядок постель: надо убедить пажей в нашей невинности.