Дорогая супруга

Тодороки чувствовал, как злость постепенно заполняет его, грозясь в любую секунду выплеснуться наружу неконтролируемым пламенем. Он продолжал гневно взирать на нервно потирающего руки доктора: — И все же я настаиваю на том, — с угрозой проговорил Энджи, отчего врач покрылся испариной, — Чтобы госпожу Химуру выписали. Тем более вы сами говорите, что она в целом полностью поправилась, а ее проблемы с головой в принципе неизлечимы, вне зависимости от того, в больнице она будет или дома. — Она еще нестабильна, — сглотнув, проговорил доктор, — А смена обстановки может нанести ей серьезный удар по психике… — А на мой взгляд, она очень даже стабильна, — рыкнул Тодороки. — Она может неадекватно отреагировать на внешний мир! — привел новый аргумент доктор. — Она сейчас уже спокойно реагирует на любых медработников, что приходят к ней, и не пытается потушить мой огонь. Разве для закрепления результата ей не надо видеть все больше людей с разнообразными причудами? — Но ведь на нее снова могут напасть! Ей гораздо безопаснее будет здесь, под нашей опе… — Интересно, как быстро вы измените свою позицию, если я прекращу оплачивать ее лечение и содержание в этой больнице? — доктор вздрогнул. Что ж, как Энджи и предполагал, все эти нелепые отговорки нужны были лишь для того, чтобы вытянуть из него как можно больше денег. Ушлый докторишка, осознавший, что его хитрый план раскусили, решил увильнуть от вопроса, переведя разговор на другое: — В любом случае, забрать ее из больницы могут только родственники, а вы… — Я, черт побери, ее жених, и об этом знает вся ваша гребаная больница! — не выдержал Старатель, врезав кулаком по столу, — Никто из ее родственников почему-то не решил сделать хоть что-то для ее лечения! Никто из них не навещает ее так же часто, как я! И вы еще имеете наглость говорить, что я не имею права ее забрать?! — Ничем не могу помочь: правила для всех одинаковы, — развел руками доктор, состроив скорбную гримасу, — Но вы можете это обговорить с господином Химурой — он как раз сейчас у своей дочери. Вас проводить? — Думаете, я сам не дойду?! — Думаю, что мне лучше лично проконтролировать, что вы по пути ничего не сломаете и не спалите. Тодороки недовольно фыркнул, но решил больше не вступать с доктором в полемику. Ему еще предстоит встреча с будущим тестем, а это не самое приятное занятие, требующее большой выдержки и невероятного спокойствия. И даже несмотря на то, что у него нет ни единой причины желать оставить дочь у себя, он может заартачиться. А потому… Его мысли прервал громкий визг, тут же сменившийся грохотом и звоном разбитого стекла. Старатель тут же ринулся вперед, выругавшись себе под нос — звук шел из палаты его невесты. Черт, тот ублюдок, что изуродовал ее, вполне мог как-то проникнуть в эту насквозь коррумпированную больницу и завершить свое грязное дело! Однако, стоило только ему ворваться в палату, перед ним открылась другая, не менее шокирующая картина: до смерти перепуганная девушка, громко кашляя и прерывисто вдыхая, забилась в угол комнаты, повалив по дороге тумбочку. Вокруг нее были разбросаны осколки керамики и стекла, по голове с коротким ежиком волос и рукам стекали остатки супа и чая. Над ней же возвышался тяжело дышащий и красный от злости господин Химура, еще секунду назад сжимавший горло дочери. И в следующее мгновение он оказался прижат к стенке: — И как это понимать?! — прорычал Тодороки, вжимая озадаченного Химуру в стену, — У вас совсем крыша поехала?! Кто вам позволил?! — Гха-ха… Господ-хин Тхо-доро-кхи… — прохрипел мужчина, суетливо бегая глазами по комнате, — Вы… вы все не так пхоняли… — Не так понял? Не так понял?! — языки пламени плясали по лицу, грудь яростно вздымалась, — Что тут можно было неправильно понять?! Вы напали на свою дочь, причинили ей вред — и это при том, сколько денег я потратил на ее лечение?! Думаете, что можете так просто взять и похерить все мои труды?! — Я всего лишь пытался научить ее, как она должна относиться к мужчинам, — залебезил Химура, со страхом глядя на разъяренного Тодороки, — Я слышал, что она напала на вас, заморозив своей причудой… Это непозволительное поведение по отношению к своему будущему мужу! И она должна понимать это! — Она не может ничего понимать! — рявкнул Старатель, отшвырнув от себя идиота-тестя, — У нее поврежден мозг — что вы ей в таком состоянии хотите донести?! Она ведь только пошла на поправку, только избавилась от иррациональной боязни людей с причудами… А вы своей глупой выходкой все испортили! Посмотрите на нее, — он указал рукой на тихо всхлипывающую девчушку, вокруг которой уже вовсю суетилась медсестра, вытаскивая из ран тонкие осколки стекла, вытирая ей слезы и что-то успокаивающе бормоча. У стены стоял доктор, шокированно переводя взгляд с пациентки на Тодороки и Химуру. — Я завтра ее заберу, — не терпящим возражений тоном сообщил Энджи, на что доктор лишь обреченно кивнул, — У меня ей будет спокойнее и безопаснее. А вы… — он со злостью глянул на будущего тестя, — Не смейте даже близко подходить к моей невесте.

***

Тодороки чувствовал себя полным идиотом, когда стоял перед дверью в палату своей невесты. И какого черта он сказал, что заберет девчонку к себе? Почему он сказал, что заберет ее на следующий день?! Ничего бы не случилось, если б он забрал ее на выходных — он бы успел и квартиру подготовить к появлению нового жильца, и купить все необходимое для нее, и нанять беспричудную сиделку для болезной, чтобы она не дай бог не навредила себе… Однако успеть все это за один день невозможно… Хотя он и очень старался. Понимая, что девчонке понадобится одежда, обувь и прочие предметы первой необходимости, Энджи отправился за покупками, только потом осознав, что он мог забрать вещи Химуры у ее родителей. Оказавшись в бутике, он тут же попал в окружение консультанток, которые восторженно пищали от каждой его попытки донести до них, что ему нужно. Их перешептывания и тихие смешки раздражали, заставляли чувствовать себя дураком, который не знает элементарных вещей. Вырваться от них удалось только спустя два часа с огромными тяжеленными сумками. Что б он еще раз пошел в магазин женской одежды! Никогда более! Затем пришлось срочно проводить генеральную уборку: убрать куда подальше острые предметы; перенести из спальни всю документацию в кабинет, который можно было закрыть, пока его не будет дома; закрыть все розетки на случай, если девчонке взбредет в голову проверить, что будет, если сунуть в них пальцы; убрать всю бытовую химию и лекарственные средства — в общем, сделать квартиру максимально безопасной для умственно-неполноценной девчонки. И — Энджи мог гордиться этим, — ему удалось это сделать в максимально сжатые сроки. И вот теперь он стоял перед дверью в палату невесты с комплектом одежды, в которой она сможет добраться до своего нового дома, и размышлял — как ему быстро и без особых усилий втолковать болезненной, что ей требуется переодеться и последовать за ним. Врач предупредил, что с ней надо обходиться, как с несмышленым ребенком, то есть проявлять невероятное терпение и добродушие — качества, которые никогда не были сильными сторонами Тодороки. Но, если относиться к ней как к ребенку… Значит, придется самостоятельно ее переодевать и тащить за собой. Приняв такое решение, Энджи толкнул дверь. Девчонка стояла у окна, внимательно глядя наружу. Но стоило только ей услышать скрип открываемой двери и шаги Тодороки, она тут же обернулась, глядя на него с испугом. Однако вскоре, когда она узнала визитера, ее лицо расслабилось и озарилось радостной улыбкой. Она поприветствовала его невнятным бормотанием, приблизившись к нему практически вплотную. Ее руки скользнули к его лицу, ощупывая скулы и подбородок, поднялись выше, проведя кончиками пальцев по бровям, что ввергло обалдевшего Старателя в ступор. Удовлетворившись осмотром, она вновь отстранилась, снова что-то пробормотав. Тодороки, выйдя из оцепенения и недовольно цыкнув, схватил девчонку за руку и потащил к кровати. Она вскрикнула, попыталась упереться и вырваться, но это ни к чему не привело. Усадив ее на постель, он вручил ей пакет с одеждой, грозно рыкнув: — Или переодеваешься сама, либо я переодеваю тебя сам! — девушка недоуменно захлопала глазами, но вскоре ее вниманием завладел пакет. Порвав слегка дрожащими пальцами обертку, девушка восхищенно ахнула, достав переливающуюся в ярком солнечном свете нежно-голубую атласную блузку. Тодороки хмыкнул: даже умственно неполноценная женщина приходит в восторг от ярких и блестящих шмоток. Однако ее подозрительный взгляд, который она кинула на него, заставил его усомниться в сделанном выводе. Девчонка аккуратно сложила блузку и отложила в сторону, вновь вперив в Тодороки пристальный и недоверчивый взгляд. Но, не найдя на его лице ответа на свои вопросы (или же наоборот, найдя?), она вновь опустила глаза в пакет и вытащила из него темно-синюю юбку из какого-то плотного материала. Вчера консультантки ему все уши прожужжали, какая это чудесная и прекрасная юбка, пошитая из уникального материала… Как они вообще произносят эти странные наборы звуков? И, кажется, он один не мог выкупить всей прелести этого предмета гардероба — Химура же явно разделяла позицию консультанток, с благоговейным трепетом пропуская ткань через пальцы. — Ты будешь переодеваться или как?! — наконец не выдержал Тодороки, когда девчонка снова вперила в него еще более подозрительный взгляд, — Это не музейные экспонаты, чтобы их рассматривать — эти вещи носить надо! Ну?! Однако юбка тоже была аккуратно отложена к блузке, а пакет смят в руках. Девчушка продолжала внимательно смотреть на него, крепко сжав руки в кулачки, и это лишь сильнее взбесило Старателя: — Не хочешь сама переодеваться — тогда мне придется самому тебя переодеть, — с угрозой сообщил он, от чего девчонка дернулась, отстранилась назад, изо всех сил продолжая глядеть на него своими огромными испуганными глазами. Казалось, она снова готова была разрыдаться. Тодороки недовольно цыкнул, схватил девчонку за запястья и прижал их к стене над ее головой. По ее щекам потекли слезы, она слабо дернулась в его руках и обмякла, отвернувшись от него. Энджи резко дернул край ее футболки вверх, вызвав у девчонки судорожный вздох. Ее тело дернулось, руки попытались вырваться из хвата — и Тодороки отпустил ее. Что ж, футболку с нее снять удалось — это уже хорошее начало. Осталось лишь снять с нее эти мешковатые штаны и одеть в новые вещи… Совсем несложно… Верно? Девчонка резко дернулась, схватив с постели покрывало, и прикрылась им, продолжая глядеть на Тодороки. Однако теперь помимо испуга ее лицо было искажено гневом. Что с этой девчонкой не так?.. — Грх! — Тодороки зло взглянул на девчушку, изловчившуюся и пнувшую его в живот своей маленькой ножкой. Не то чтобы это было больно, но… Какого черта?! Мало того, что он с ней постоянно нянчится, тратит на нее свое время, так еще и постоянно огребает от нее — то она ему попытается лицо расцарапать, то льдом покроет, то вот теперь уже начала ногами бить… Верно говорят, что от добра добра не ищут. Перехватив ее ногу при новой попытке его пнуть, он потянул ткань штанов, вызвав визг девчонки. Спустя минуту борьбы, пару ударов пяткой в нос и удар подушкой, штаны все же удалось стянуть. Девчушка злобно шипела на потирающего пострадавший нос Тодороки, обмотавшись покрывалом с ног до головы, порой бросая взгляды сожаления на отобранную подушку. А ведь ее еще одевать… Подобрав упавшую на пол блузку и отряхнув ее от пыли, Тодороки протянул ее вновь напрягшейся девушке: — Прекращай уже! Я тебя пальцем не тронул, чтобы ты так на меня реагировала! — однако его слова никакого эффекта не возымели — девчонка блузку поймала, но выглядела все еще агрессивной, — А, черт с тобой! Не хочешь, чтобы я тебя одевал — одевайся сама! — следующей ей в руки была отправлена юбка, — Но если через пять минут не будешь одета… Я потребую, чтобы тебе дали мощное успокоительное, чтоб ты не сопротивлялась! Ты отправишься со мной, как бы ты этого не хотела! Высказав все это, Тодороки отвернулся к окну, боковым зрением продолжая наблюдать за болезной. Его действия ввергли девчонку в замешательство: она шокировано переводила взгляд с него на одежду и обратно, явно пытаясь сообразить, что от нее требуется. Затем, что-то решив для себя, расправила блузку и осторожно начала надевать ее… Но заметив взгляд Тодороки, резко запахнула ее, вновь зашипев на него. Фыркнув, Энджи вновь отвернулся к окну: еще и не смотри на нее… Ну хоть одеться сама додумалась. Уже радует. Вскоре девчонка настойчиво кашлянула, заставив Тодороки оторваться от созерцания зеленой листвы за окном и вновь обернуться к невесте: она сидела на краешке постели, нервно сжимая подол юбки, и сверлила Энджи крайне подозрительным взглядом. Что-то пробормотав, она встала, крутанулась на месте и развела руками. Что эта пантомима должна была означать, Тодороки не понял, да и решил не пытаться понять выверты сознания сумасшедшей — просто достал из второго пакета коробку с туфлями и передал ее девчонке. Снова смерив его крайне недоверчивым взглядом, она осторожно приоткрыла крышку и вытащила одну из лакированных туфель. Покрутив ее в руках и попытавшись что-то рассмотреть на подошве, она вновь уставилась на Энджи. Да она издевается? — Надевай! — рявкнул на нее Тодороки, уже находясь на грани самообладания. Как ни странно, это сработало: девчонка тут же нацепила туфли и, слегка прихрамывая, подошла к нему вплотную, видимо ожидая от него дальнейших действий. Придирчиво осмотрев ее, Энджи открыл дверь, пригласив ее выйти. Девушка нахмурилась, сделала первые несколько шагов и… каблук предательски подвернулся, и девчонка, и без того плохо державшаяся на ногах, чуть не рухнула на пол — благо Тодороки успел среагировать и подхватить свою невесту на руки. — Что ж ты за недотепа такая! — Старатель поудобнее перехватил девчонку и понес ее к выходу. Она же крепко цеплялась за лацканы его пиджака, при этом активно оглядываясь по сторонам — до этого ей не разрешали покидать палату ради ее же блага — пусть на людей с ярко выявленными причудами она реагировала не так остро, как прежде, но при их виде она все равно невероятно сильно нервничала и могла даже начать паниковать. Это было основным аргументом доктора, все еще не желавшего отпускать столь прибыльную пациентку. Однако его прогнозы не оправдались: девчонка с нескрываемым любопытством рассматривала окружающий мир, иногда дергая своего носильщика за пиджак и указывая на те или иные вещи, показавшиеся ей наиболее интересными. Так, постоянно прерываясь на всякие девичьи глупости, Тодороки донес ее до своего автомобиля и сгрузил на заднее сиденье. — Сиди здесь и не высовывайся, — посоветовал Старатель, — Я скоро вернусь, — захлопнув дверцу и заблокировав ее, Энджи вернулся в больницу, чтобы забрать оставшиеся вещи Химуры и получить наставления от доктора, как необходимо заботиться о больной. Он надеялся, что это не затянется надолго — не хотелось, чтобы девчонка за время его отсутствия что-то натворила. Однако освободился он только через час и возвращался к машине чуть ли не бегом, с ужасом представляя, что могло произойти, пока его не было. Но все его опасения были напрасны: девушка свернулась в клубок на заднем сидении и мирно спала, тихо посапывая. Убедившись, что все в полном порядке, Тодороки сел за руль. Путь до дома прошел в долгожданных тишине и покое — Старатель думал о возможных способах повышения эффективности своего агентства, почти полностью забыв о своей невесте.