Безмятежность

      Эйджи не мог спать, пока соседняя кровать пустовала. Животный страх и неконтролируемая тревога, которые он испытывал всякий раз, когда Эша не было рядом, не позволяли ему уснуть. Страх не за себя, не та тревога, которую испытывают слабые люди, осознавая, что остались без защиты. А Эйджи относил себя к слабым людям и стремился хоть как-то отплатить Эшу за то, что он постоянно его защищает. Но за себя он никогда не волновался. Не потому, что надеялся на Эша, на то, что он всегда будет рядом, чтобы спасти его. Но потому, что жизнь Эша была для Эйджи важнее собственной жизни.       Эш был сильнее него во всех смыслах этого слова. Эйджи, понимая это, всё равно на инстинктивном уровне стремился защитить его, ведь Эш, этот совсем юный мальчик с жестоким прошлым, не заслужил всего этого. Быть может, оттого, что он был старше, оттого, что на его глазах был убит старший брат Эша, Эйджи пытался… заменить его? Подарить ему хотя бы десятую долю того тепла и любви, которые в своё время подарил Гриффин. Но в поведении Эша, временами такого слабого и ранимого, даже беззащитного и безоружного рядом с ним без своих смертоносных клыков и когтей, для Эйджи оставались загадки. Эш, словно безостановочно раскачивающийся маятник, то подпускал его непозволительно близко к себе, выворачивая наизнанку свою душу перед Эйджи, то снова отдалялся от него, как сейчас.       Эш ушёл куда-то сразу после раннего завтрака, который по заведённому в этой квартире обычаю приготовил Эйджи, и с самого утра не появлялся дома, заставляя его терять голову от беспокойства. Эйджи пытался отвлечься, но, не зная, чем помочь общему делу, сделал уборку в квартире и пытался почитать, но концентрации хватило только на одну главу, после чего его мысли снова вернулись к Эшу.       Так Эйджи промаялся полдня без дела, приготовил обед и ужин, а глубокой ночью тщетно пытался заснуть, пока на пороге спальни не появился Эш. У Эйджи сразу все тревоги отлегли от сердца, пока он, на ходу снимая куртку, в потёмках пробирался к своей кровати, не издавая ни единого звука.  — Почему не спишь, Эйджи? — неожиданно раздался его хриплый голос, и Эйджи вздрогнул от неожиданности.  — Где ты был? — не меняя положения, лёжа под одеялом спиной к двери, спросил Эйджи. — Я волновался, — немного поколебавшись, добавил он.       Тихо хмыкнув, Эш бесшумно прошёл к своей кровати и сел напротив Эйджи, глядя в его глаза, тускло поблёскивающие в темноте.  — Прости, не хотел заставлять тебя волноваться, ничего страшного не произошло, — заверил Эш, начиная расстёгивать рубашку. — Так ты из-за этого не спал? Потому что переживал за меня?       Эйджи сел на кровати, сонно потерев глаза, и серьёзно взглянул на Эша.  — Конечно, я не могу спать, не зная, что с тобой! В любой момент ты можешь вернуться с простреленным плечом или ножевым ранением, а можешь и вовсе… — ему не хватило сил, чтобы договорить: голос Эйджи предательски задрожал и сорвался, но Эш его понял.  — Не вернуться? — спокойно спросил он и вскинул брови, глядя прямо на Эйджи сквозь полумрак комнаты. Тот нервно сглотнул и едва заметно кивнул, отводя взгляд. — Эйджи… — ласково выдохнул Эш и, пересев к нему на кровать, крепко обнял Эйджи.       Запах Эша успокаивал. Тепло его сильного тела успокаивало. Одно лишь присутствие Эша приносило во внутренний мир Эйджи хрупкую иллюзию равновесия. Одно лишь присутствие Эйджи собирало внутренний мир Эша по кусочкам.  — Глупый старший брат, я же обещал, что всегда буду рядом. Ещё успею тебе надоесть, — прижавшись щекой к плечу Эйджи, тихо произнёс Эш, ощущая, как сердце сбивается с ритма от необходимых им обоим ласковых прикосновений. — Хоть ты и делаешь меня мягкотелым…       Эйджи вдруг нахмурился и, чуть отстранившись, глядя на Эша, удивлённо спросил:  — Ты что, пил?       Эш в ответ беззлобно усмехнулся и, подняв голову, почти соприкасаясь с Эйджи носами, произнёс:  — Недостаточно, чтобы опьянеть. Могу себе позволить в собственный день рождения. Эйджи широко распахнул глаза, забавно приоткрыв рот от изумления, и воскликнул:  — Так у тебя день рождения?! Почему ты раньше не сказал?  — Как-то не до этого было в сложившейся ситуации, — со смешком напомнил Эш, не выпуская Эйджи из объятий. Их лица были так близко, что он чувствовал горячее дыхание Эша с лёгким запахом алкоголя на своих губах.  — И всё равно, — краснея и заикаясь, настаивал Эйджи. — Я приготовил бы тебе хоть какой-нибудь подарок.       Упрямство Эйджи умилило Эша, вызвав тёплую улыбку с весёлыми искорками в изумрудных глазах и желание прижать его ещё сильнее к себе, но вместо этого Эш чуть склонил голову, почти касаясь губами тонких губ Эйджи, и с хитрым прищуром прошептал:  — По правде говоря, ты можешь мне кое-что подарить.       Эйджи в одно мгновение залился краской и отвёл взгляд, но не предпринял попытки отстраниться. Даже не подумал о том, чтобы отстраниться.  — Я н-не понимаю, о ч-чём ты, — пролепетал он, упираясь руками в грудь Эша, не отталкивая, но предупреждая.  — Всего лишь один поцелуй, Эйджи, — едва слышно выдохнул Эш и прислонился лбом ко лбу Эйджи, положив свои ладони поверх его, прижимая к своей горячей груди через полупрозрачную рубашку.       Эйджи напряжённо сглотнул, почувствовав гулкое сердцебиение Эша, и неуверенно поднял на него смущённый взгляд. Его собственное сердце сбилось с ритма от волнения.  — Разве только один, — дрожащим голосом отозвался Эйджи, скользнув ладонями с груди Эша на его плечи, и прикрыл глаза, подавшись навстречу его губам.       Эш, напротив, следил за ним широко распахнутыми глазами, трепетно обхватив руками стройную талию Эйджи, и боялся, что если он закроет глаза, всё исчезнет. Исчезнет прерывистое дыхание его любимого мальчика, исчезнет прикосновение его мягких ладоней к мускулистым плечам, плавный изгиб талии под тонкой ночной рубашкой. Исчезнет самое светлое, самое чистое, что было в его жизни. Самый ценный момент за всю его жизнь. И Эш не закрывал глаза, глушил дрожь от волнения, аккуратно, совсем не так уверенно, как в тюрьме при передаче записки, касаясь губами губ Эйджи. Он дрожал в объятиях Эша и, краснея, крепче жмурился от неловкости. Не зная, что ему делать, Эйджи боялся пошевелиться, пока его мысли путались, а сердце заходилось радостным трепетом. Заметив его напряжение, Эш едва слышно выдохнул сквозь зубы и отстранился, тряхнув головой.  — Прости, Эйджи. Не заставляй себя, если не хочешь, — хрипло произнёс он, пряча помрачневший взгляд за длинной чёлкой, по-своему истолковав реакцию Эйджи.       Он хотел было подняться с кровати и лечь спать, коря себя за импульсивность, но Эйджи вдруг бросился ему на шею и, сам того не ожидая, повалил растерявшегося Эша на кровать.  — Нет, Эш, ты не так понял, — едва дыша от волнения, выдохнул Эйджи и, приподнявшись на локтях, взглянул сверху-вниз на поражённого Эша. — Я хочу, но… Я ни разу раньше не целовался, не считая того случая в тюрьме.       Эш удивлённо округлил глаза, не решаясь поверить в слова Эйджи.  — Так ты?.. — оборвавшись на полуслове, взволнованно заговорил Эш.  — Да, Эш, я хочу целовать тебя, — преодолевая смущение, признался Эйджи и, отводя взгляд, наклонил голову, почти касаясь носом шеи Эша.       Эшу в это мгновение других слов было не нужно. Эйджи, этот нежный, трогательный мальчик, невинный, как первый луч мартовского солнца, хотел прикасаться, хотел целовать его, такого жалкого и грязного, ещё сильнее осознающего свою ничтожность при свете этого мартовского солнца.       Уверенно обхватив ладонями талию распластавшегося на нём Эйджи, Эш бережно перевернул его, подминая под себя.  — Просто делай то же, что и я, — нежно улыбнувшись, сказал Эш и успокаивающе заглянул в глаза цвета горького шоколада в обрамлении густых ресниц.       Эйджи немного расслабился и быстро облизнул пересохшие губы, прежде чем приподнять голову, потянувшись к лицу Эша. Тот не заставил себя долго ждать и в ту же секунду припал губами к податливо приоткрытым губам Эйджи. Эйджи робко обнял Эша, дрожащими руками обхватив его за шею, и неловко отозвался на прикосновение губ ответным прикосновением, превращая простое касание в настоящий поцелуй. Осторожный, почти целомудренный, но Эшу хватило искренней неопытности Эйджи, чтобы захлебнуться в нахлынувших чувствах. Оседлав его бёдра, Эш одной рукой упирался в матрас, а второй прижимал Эйджи к себе за талию, ненавязчиво сминая его губы своими, словно украдкой пробуя их на вкус. Эйджи отзывчиво тянулся к нему, всё увереннее откликаясь на умелые прикосновения губ, и путался пальцами в мягких волосах Эша, пропуская сквозь пальцы светлые пряди.       Эш отстранился, когда обоим начало казаться, что поцелуй затянулся, и с игривой улыбкой посмотрел на Эйджи. От пламенного блеска в его кошачьих глазах Эйджи снова залился румянцем.  — Неплохо для новичка, — с усмешкой подметил Эш, и Эйджи, всё ещё смущаясь, улыбнулся ему в ответ такой же игривой улыбкой.  — Думаешь, мне нужно больше практиковаться? — выдохнул он, пальцами зачёсывая назад упавшие на лицо Эша пряди волос. С открытым лицом и таким искренним расслабленно-нежным выражением на нём Эш как будто изменился до неузнаваемости, при этом оставаясь самим собой: тем Эшем, которого Эйджи знал со всех сторон и со всеми их проявлениями. Дикая Рысь, гроза Манхэттена, в представлении Эйджи был неразделим со слабым, самым обычным, — таким же как и он сам, — Эшем-подростком.  — Я настаиваю на практике, но лишь в том случае, если ты будешь практиковаться со мной, — плотнее прижимаясь к Эйджи, низким голосом ответил Эш.  — С большим удовольствием, — нежно улыбнувшись, сказал Эйджи и потянулся к губам Эша за ещё одним поцелуем, притягивая его ближе к себе за волосы.       Эш готов был урчать от удовольствия, когда губы Эйджи уже куда увереннее, пусть и немного неуклюже, стали ласкать его губы. На этот раз он всё же прикрыл глаза, убеждённый в том, что происходящее реально, а мартовское солнце не исчезнет на закате: этой ночью единственный оставшийся лучик будет светить для него в их общей спальне.       Перехватив инициативу у Эйджи, Эш на мгновение отстранился от его губ, хищно облизнувшись, и тут же снова увлёк Эйджи в поцелуй, скользнув кончиком языка по его нижней губе. Эйджи показалось, что его сердце готово вырваться из груди.       Приоткрыв глаза, он крепче обнял Эша и осторожно толкнулся своим языком ему навстречу, впуская внутрь и переплетаясь с его языком. Светлые ресницы Эша задрожали, после чего он открыл глаза и с довольным прищуром взглянул на Эйджи, настойчиво толкаясь языком всё глубже в его горячий рот. Эйджи чувствовал слабый привкус алкоголя, который не мог назвать в силу незнания, а Эш с точностью мог определить марку, номер партии и дату изготовления мятной зубной пасты, которой пахло от Эйджи.       Эш теснее прижался к нему и удивлённо выдохнул, прерывая поцелуй, потому что почувствовал упирающийся ему в бедро член Эйджи. Тот, поняв по нахальной усмешке Эша, что он заметил его реакцию, ярко покраснел.  — Вау… А все японцы так легко возбуждаются? - с беззлобным смешком выдохнул Эш, нежно погладив Эйджи по щеке, и обхватил пальцами его подбородок, заглядывая в тёмно-карие глаза.  — А все американцы так хорошо целуются? — не пытаясь укрыться от этого пламенного взгляда, улыбнулся Эйджи и прикусил губу, мельком взглянув на приоткрытые влажные губы Эша.  — Не советую тебе даже пытаться сравнивать меня с кем-то ещё, — прищурившись, предупреждающе произнёс Эш и медленно поцеловал Эйджи, прижимаясь бёдрами к его паху.       Эйджи обхватил его спину, сжимая в объятиях, и ответил на поцелуй, на этот раз первым задействуя язык. Эш с готовностью поддался, впуская его в рот, и подался навстречу Эйджи, переплетаясь с его языком своим. Мокрое хлюпанье слюны во рту, скольжение горячих языков, прикосновение их друг к другу и твёрдый член Эйджи, упирающийся чётко ему в промежность, так же легко возбуждали Эша, как поцелуи Эша возбуждали Эйджи. И чем дольше длился их поцелуй, тем яснее Эйджи ощущал, как твердеет член Эша, упираясь ему в пах горячим бугорком через плотную ширинку джинсов.  — Давай остановимся на этом, — собрав остатки своей железной воли в кулак, чтобы отстраниться от Эйджи, хрипло попросил Эш.  — А ты хочешь остановиться? — закусив губу, спросил Эйджи, и Эш шумно сглотнул, на мгновение прикрыв глаза.  — Нет, — едва слышно выдохнул он, наклонившись ближе к Эйджи, и уткнулся носом ему в шею, с шумом втягивая носом воздух, будто не мог надышаться. — Но это может зайти слишком далеко, — резко отстранившись, почти испуганно отскочив от Эйджи, словно обжёгся, предупредил Эш.       Эйджи успокаивающе улыбнулся и, сев на кровати, взял Эша за руки, не позволяя ему сбежать.  — Думаешь, я не понимаю? — взглянув на Эша, едва сдерживающего дрожь от волнения, сказал Эйджи. — Я не вчера родился, даже постарше тебя буду.       Эш не ожидал, что после пары поцелуев Эйджи настолько осмелеет. Как не ожидал и того, что сам струсит, едва поцелуи перерастут в нечто большее.  — Я буду снизу, — мысленно упрекнув себя за нерешительность, твёрдо произнёс Эш и уселся на колени Эйджи, толкнув его на кровать.       Он знает: Эйджи беспокоится о нём. Поэтому Эйджи можно доверять.  — Уверен? Я думал, ты захочешь быть сверху, — неловко отведя взгляд, сказал Эйджи, и Эш с пошлой ухмылкой произнёс:  — О, так ты уже думал об этом? Поделишься своими грязными мыслишками со мной, Эйджи? Эш поймал его взгляд, нависнув над лицом Эйджи, и запустил руку ему в волосы, наклонившись ближе к губам.  — Не понимаю, о чём ты, — выдохнул Эйджи и обнял Эша за талию, забравшись ладонями под его рубашку.       Взгляд невольно опустился на губы Эша. Он заметил это и едва ощутимо коснулся губами губ Эйджи, а после, щекоча их горячим дыханием, неслышно ответил.  — Если захочешь, в следующий раз я буду сверху.  — Захочу, — с быстро бьющимся сердцем шепнул Эйджи и, привстав на локтях, перевернул Эша на спину, нависая сверху.       Эш нежно улыбнулся, выгнув спину, и теснее прижался промежностью к паху Эйджи, закинув ноги ему на бёдра. Наклонившись ближе к Эшу, Эйджи пробрался рукой ему под спину, прижимая к себе, и жарко поцеловал. Эш расслабился в его руках, отвечая на поцелуй, и подцепил пальцами край ночной рубашки Эйджи, потянув на себя, обнажая подтянутый живот. По смуглой коже Эйджи от прохладного воздуха спальни пробежали мурашки, но прикосновение тёплых ладоней Эша снова согрело его. Его ловкий язык переплетался с языком Эйджи, то врываясь в его рот, то затягивая в свой, и непрестанно ласкал его язык и губы. Эйджи, не желая показаться абсолютным бревном, активно отвечал на эти ласки, свободной рукой начав расстёгивать нижние пуговицы на рубашке Эша. К его счастью, верхнюю часть Эш расстегнул сам, когда собирался лечь спать, так что его крепкая грудь была обнажена перед Эйджи, и он не оставил это без внимания: нежно огладил литые мышцы и помассировал твёрдые соски, вызвав табун мурашек на рельефной от множества шрамов коже.  — Оближи там, — хрипло попросил Эш, прервав поцелуй, и призывно распахнул рубашку, расстегнув последнюю пуговицу.       Эйджи не мог не покориться Эшу, этому демону-искусителю в ангельском обличии, особенно когда он просил его так: чуть хриплым от возбуждения шёпотом, выгибаясь под ним. Расстёгнутая рубашка была беспощадно смята, а рукава спущены до локтей в стремлении обнажиться перед Эйджи ещё больше.       Эйджи, ладонями поглаживая мускулистый торс Эша, послушно обхватил губами один из его сосков, лаская языком, целуя и нежно посасывая, заставляя Эша мелко дрожать и отрывисто, будто стыдясь, постанывать от удовольствия, тут же закусывая губу после каждого сорвавшегося полустона. Эйджи с упоением продолжал ласкать его, наслаждаясь реакцией Эша, пока чувствительный сосок не начал краснеть и заметно опухать от частых посасываний. Тогда Эйджи такими же припухшими губами накрыл другой сосок, проделывая то же, что и с первым. Эш громко ахнул и широко распахнул глаза на мгновение, тут же зажмурившись и прикусив губу.  — Эйджи, н-не надо так сильно, — судорожно втянув носом воздух, дрожащим голосом произнёс Эш, путаясь пальцами в волосах Эйджи, и почувствовал, как щёки обдало жаром, стоило Эйджи со звонким причмокиванием оторваться от его груди.       Видя, насколько Эшу нравятся такие ласки, Эйджи увлёкся и принялся покусывать его соски, доводя едва ли не до бессознательного состояния и желания никогда не прерывать этой сладкой неги. Но чем старательнее Эйджи лизал и посасывал соски Эша, тем чувствительнее они становились, и он начал немного приходить в себя.  — Прекращай, они… уже опухли, — глотая воздух между словами, едва слышно попросил Эш. — Потом болеть будут…       Эйджи снова подчинился, но вместо того, чтобы отстраниться от него, как ожидал Эш, он медленно начал спускаться поцелуями ниже по его торсу, оставляя бледные засосы.  — Эйджи, с-стой… — выдохнул Эш, когда Эйджи, не прекращая осыпать поцелуями его крепкий пресс, принялся расстёгивать ремень Эша. - Так ты не хочешь? — взглянув на него снизу-вверх самым невинным взглядом и положив ладонь на пах Эша, сжимая твёрдый член через джинсы, с обиженно надутыми губами спросил Эйджи.  — Хочу, — выдохнул Эш, проведя по его опухшим губам подушечкой большого пальца, и с ухмылкой добавил: — Но в позе шестьдесят девять.       Не сразу осознав сказанное, через секунду Эйджи залился краской, смущённо отводя взгляд, но Эш, не обратив на это внимания, ловко расстегнул ремень, приспуская собственные джинсы.  — Снимай штаны и запрыгивай, — приподнявшись на локтях, сказал Эш и медленно облизнулся, глядя в потемневшие глаза Эйджи.  — Я не уверен, что это хорошая идея, — тихо признался тот и нервно облизнул пересохшие губы.  — Стесняешься меня? — удивлённо вскинув брови, спросил Эш и сел напротив Эйджи, пытаясь поймать его взгляд.  — Не в этом дело, — выдохнул Эйджи и торопливо попытался объясниться: — Просто это всё так спонтанно и неожиданно, и я совсем не готовился, и…       Эш ласково улыбнулся, поняв, к чему он клонит, и не стал утруждать окончательно смутившегося Эйджи продолжением объяснения. Зацепив пальцами резинку его пижамных штанов, Эш притянул Эйджи к себе и успокаивающе шепнул:  — Поверь, ты не оттолкнёшь меня видом лобковых волос.       Не дав Эйджи времени на возражения, он прижался губами к чувствительному участку кожи у него за ухом и приспустил штаны, нежно сжимая округлые бёдра.  — Эш… — тихо выдохнул Эйджи, ничего не имея в виду, кроме одного его имени, непроизвольно сорвавшегося с губ, и обеими руками ухватился за его бёдра, стаскивая грубую ткань джинсов вниз вместе с боксерами.       Эш влажными поцелуями спустился от нежно порозовевшего ушка к плавному изгибу ключиц и прижал ладонь Эйджи к своему паху, где всё горело и сладко тянуло от желания и возбуждения. Следуя губами по ключице к плечу Эйджи, Эш кое-как расстегнул манжеты, оторвав пуговицу на одном из них, и, стянув рубашку, кинул её на пол. Эйджи кончиками пальцев провёл по тонким, почти незаметным из-за светлого цвета лобковым волоскам и обхватил твёрдый член Эша у самого основания, поглаживая бархатистую кожу на яичках, перекатывая их между пальцами. Приглушённо промычав что-то нечленораздельное ему в плечо, Эш окончательно стянул широкие штаны с бёдер Эйджи и сжал его член, лаская гладкую головку подушечкой большого пальца и надавливая на уретру, из которой показались первые капли естественной смазки. Эйджи сильнее вцепился пальцами в бедро Эша и простонал на выдохе, подаваясь бёдрами навстречу его ладони. Эш поднял взгляд на Эйджи, оторвавшись от его шеи, и ласково улыбнулся, поймав ответный взгляд и почти исчезнувший смущённый румянец на его щеках.       Во взгляде Эша светилось… Нет, не та обнажённая похоть, которую Эйджи доводилось видеть, когда он соблазнял Марвина, чтобы тут же вырубить парой точных ударов. Это было нечто другое: искреннее томное желание, отражённое во влажном блеске изумрудных глаз, бесстыже сверкающих из-под полуприкрытых от удовольствия трепещущих ресниц.  — Хочу сесть тебе на лицо, — шепнул Эш, прихватив губами мягкую мочку, и облизал ушную раковину, прижавшись вплотную к Эйджи.       Эш не настаивал, не хотел принуждать его, словно насильник: лишь озвучил потаённое желание, давно вертевшееся на языке.  — Хочу тебе отсосать, — выдохнул в ответ Эйджи, прикусив губу, и мягко отстранился, опускаясь на кровать, не выпуская твёрдый член Эша из рук и решительно глядя на него снизу-вверх с влажным блеском в глазах.  — Шестьдесят девять, помнишь? — с ласковой ухмылкой напомнил Эш, пальцами обхватив подбородок Эйджи, уже потянувшегося к его члену, и слез с кровати, чтобы до конца снять приспущенные штаны.       Эйджи последовал его примеру и полностью разделся. Эш прижал его плечи к кровати и жадно поцеловал, поглаживая неравномерно вздымающуюся грудь тёплыми ладонями, прежде чем развернуться, приподнимая бёдра над лицом Эйджи и вместе с тем наклоняясь к его члену.       Эйджи зарделся и, сжав упругие ягодицы Эша, нерешительно раздвинул их, открывая узкую дырочку. Поняв, что Эш не против, Эйджи провёл языком промеж гладких половинок, с неким удовлетворением ощутив, как Эш вздрогнул всем телом, обхватывая его член влажными губами. Приподняв бёдра навстречу его рту, Эйджи ткнулся кончиком носа под мошонкой Эша и принялся посасывать тёплые яички, лаская их языком и поглаживая бёдра Эша. Эш прикрыл влажные от удовольствия глаза и, тщательно вылизав уже скользкий от смазки член Эйджи, полностью вобрал его в рот. Эйджи сдавленно простонал, кончиком высунутого языка проводя у основания члена Эша над мошонкой.       Приподняв голову, Эйджи несколько раз провёл языком по стволу и, торопливо облизнувшись, начал старательно вбирать член Эша в рот, жмурясь с непривычки всякий раз, как головка упиралась в стенку горла. Как бы он ни старался, заглотить глубже не получалось, но Эш и без того дрожал и приглушённо постанывал, не выпуская изо рта член Эйджи, готовый кончить уже от осознания того, что они делают друг другу минет в действительности, а не в какой-нибудь влажной фантазии.       Усердно работая губами и языком, он чувствовал, как Эйджи возбуждается всё сильнее от его умелых ласк: его член наливался кровью, становясь всё больше и твёрже в руках Эша, а снизу вперемешку с влажным причмокиванием доносились несдержанные стоны удовольствия.       Совсем скоро, почувствовав, что он сам уже на пределе, хотя они ещё не перешли к той части, которой Эш дожидался с большим нетерпением, он отстранился и развернулся лицом к тяжело дышащему Эйджи, оседлав его бёдра.  — Не против, если я начну, а ты подхватишь? — демонстративно облизнувшись, собирая кончиком языка смешанный со слюной предэякулят с губ, ухмыльнулся Эш.       Эйджи поймал себя на том, что, как завороженный, следил за его ртом, пока он говорил, и, напряжённо сглотнув, поднял взгляд, встречаясь с блестящими глазами Эша. Судя по довольному выражению лица, этот бесёнок успел-таки заметить.  — Разве тебе не нужно растянуться для начала?.. — обеспокоенно нахмурившись, неуверенно спросил Эйджи, и Эш, уже приставивший его член к своему анальному отверстию, удивлённо вскинул брови, замерев.       А в следующую секунду его лицо озарилось нежной улыбкой. Конечно, это ведь Эйджи… И он, кажется, даже сейчас думает о себе в последнюю очередь. Эш не привык к тому, чтобы кто-либо считался с его чувствами, чтобы кто-то задумывался, получает ли он удовольствие, чтобы кто-то ставил его выше себя. Он с детства привык терпеть боль, пока кто-то другой удовлетворял собственные желания, используя его тело, и так просто от этой привычки не избавиться.       Но Эйджи…       Эш наклонился к его лицу, скользнув губами по его очаровательно припухшим губам, а после зацеловывая их, стараясь сдержать рвущуюся наружу улыбку и жмурясь от удовольствия, — скорее душевного, чем физического, — приятным теплом разрастающегося в груди. Чувствуя это, Эйджи сам невольно улыбался, опустив одну руку на талию Эша, а второй накрыв его ладонь, обхватившую его член.  — Я достану смазку, — задыхаясь от переполняющих чувств, шепнул Эш и поднялся с кровати.       Обойдя полкомнаты, он раскрыл шкаф со своими вещами и вытянул пару джинсов, в заднем кармане которых оказался одноразовый пакетик смазки.  — А презервативов у тебя не найдётся? — удивлённо вскинув бровь, усмехнулся Эйджи.  — Признаю, к такому повороту событий я не был готов, так что нам повезло, что есть хотя бы смазка, — ответил Эш и, снова забравшись верхом на Эйджи, вскрыл упаковку с лубрикантом.       Выдавив немного смазки себе на пальцы, он завёл руку за спину и прогнулся в спине, начиная медленно вводить в себя сразу два пальца. Взгляд Эйджи заметался по тёмной комнате, и Эш, заметив это, вильнул бёдрами, привлекая к себе его внимание.  — У тебя рука не устанет? Может, лучше я этим займусь? — шумно втянув носом воздух, предложил Эйджи, заметив, в каком некомфортном положении находится Эш.  — Это не займёт много времени, я почти закончил, — отмахнулся тот и добавил ещё смазки, плавно ввинчивая пальцы до конца в раскрывшийся проход, а после вылил остатки на член Эйджи, свободной ладонью распределяя лубрикант по всей длине.       Эйджи невольно приподнял бёдра навстречу его руке, мягко сжимая подтянутые бёдра и раздвигая ягодицы Эша, уже ёрзающего на нём от нетерпения, откровенно трахая себя скользкими от смазки пальцами.  — Могу я?.. — хрипло начал Эйджи и, не закончив вопроса, мягко сжал запястье Эша, останавливая его руку. Приподняв бёдра, он прижался твёрдым членом к его промежности. Жмурясь и кусая губы, Эш торопливо закивал, с влажным хлюпаньем вынимая пальцы из растянутого отверстия, и приставил к нему член Эйджи, надавливая головкой на сфинктер. Эйджи обхватил свой член поверх ладони Эша, направляя твёрдую плоть и приподнимая бёдра, толкаясь глубже, отчего Эш сдавленно простонал, стискивая зубы и плавно опуская бёдра, пока член Эйджи не вошёл в него до упора, надавливая и распирая изнутри.       На мгновение Эйджи показалось, что он вот-вот задохнётся от удовольствия и прилива новых ощущений, и он сильнее сжал бёдра Эша, прижимаясь как можно плотнее к нему, чтобы следом за этим податься немного назад, выгибая спину и плавно выскальзывая из узкого прохода.       Тихо простонав, Эш тут же отзывчиво потянулся навстречу его движению и, пользуясь более выгодным положением, постепенно сам задал темп, неторопливо, но глубоко насаживаясь на член Эйджи. Тот лишь тихо постанывал, смущённо глядя на него снизу-вверх, и ласкал сочащийся смазкой член Эша одной рукой, опустив вторую руку на упругую ягодицу и иногда мягко направляя его движения, пока Эш не ускорился. Поняв, что двигаться в быстром темпе ему не так удобно, Эйджи приподнялся на локтях и, прижав Эша к себе, перевернул его на спину, подмяв под себя. Эш обхватил его бёдра ногами, руками цепляясь за спину и царапая под лопатками.  — Быстрее, — шепнул Эш, запрокинув голову, едва Эйджи начал двигаться, и отрывисто застонал при последующих глубоких толчках, жадно хватая воздух широко открытым ртом в коротких промежутках, пока Эйджи с несвойственной ему напористостью втрахивал его в мягкий матрас.  — В тебе так хорошо, — хрипло выдохнул Эйджи, наклоняясь ближе к шее Эша. Его горячее дыхание опалило и без того разгорячённую, покрытую испариной кожу, а жаждущие руки, влажные от пота, сминали напряжённые бёдра, прижимаясь кожей к коже. Стоны смешивались с приглушёнными шлепками и влажным хлюпаньем. Задыхаясь от жара и удовольствия, они жадно впивались в губы друг друга, переплетаясь языками, сдавленно мыча и изредка всхлипывая, разрывая поцелуй только чтобы сделать глоток воздуха, казавшегося им обоим раскалённым.  — Эй... Эйджи! — вскрикнул Эш при первом более резком толчке и прикусил губу Эйджи, властно надавив ладонью на его шею и впиваясь в чувствительную кожу у затылка короткими ногтями. — Ещё, прошу… Ну же, сильнее!       Эйджи схватил Эша за бёдра, приподнимая их над кроватью, заставляя парня прогнуться в спине и закатить глаза от удовольствия, пик которого был достигнут для Эша в таком положении: член Эйджи входил максимально глубоко и часто попадал по простате. Проще говоря, Эшу казалось, что лучше быть уже не может.       Более того, так казалось им обоим, пока Эйджи не почувствовал, как гибкое тело Эша содрогается под ним в предоргазменных судорогах. Эш неосознанно вскидывал бёдра, сбиваясь с ритма, но явно не замечал этого, потерявшись в собственных ощущениях и вместе с тем отчётливо ощущая одно лишь удовольствие, заставляющее поджимать пальцы на ногах и откровенно стонать в шею Эйджи, уже не пытаясь сдерживаться.  — Боже, Эш… — выдохнул Эйджи так тихо, что из-за собственных стонов и его тяжёлого дыхания Эш его почти не услышал. Он тоже был на грани, но один только вид Эша завораживал настолько, что Эйджи готов был напрочь забыть о себе.       Влажные от испарины волосы на лице и шее, лихорадочная краска на лице, мокрый блеск из-под пушистых светлых ресниц и прекрасное тело, прижимающееся к нему так тесно, словно стремясь слиться с ним воедино. Дьявол слишком прекрасен в свои семнадцать…       Вернее, уже восемнадцать.  — Я к-кончаю, — сорванным голосом предупредил Эш, жмурясь и сжимая торс Эйджи бёдрами так сильно, что у того перехватило дыхание.       Прерывисто застонав, Эш обильно кончил, сдавленно всхлипывая от недостатка воздуха, и уронил голову на подушку, продолжая вздрагивать от судорог по всему телу. Эйджи отстал от него лишь на пару секунд, потребовавшихся ему, чтобы выйти из него и резко толкнуться в кулак несколько раз, после чего в живот Эша ударилась струйка спермы, разлетевшаяся на крупные брызги и смешавшаяся с его собственной.       Эйджи хотел было отстраниться, чтобы не давить на Эша своим весом, потому что сил на то, чтобы удержаться над ним, почти не осталось, но Эш по-прежнему удерживал его мёртвой хваткой, обхватив поперёк торса руками и ногами, и мелко дрожал.  — Хэй, Эш? — неуверенно позвал Эйджи надломленным голосом. Горло ужасно пересохло. Эш не отозвался, и Эйджи, наклонившись ближе, чтобы заглянуть ему в лицо, ласково ткнулся носом ему в висок, краем глаза заметив блеснувшую влажную дорожку на его щеке.  — Останешься со мной? — нежным шёпотом предложил он, мягко поглаживая талию Эша, и тот закивал, наконец совладав с собой и выпустив Эйджи из объятий.       Аккуратно отстранившись от Эша, тот улёгся рядом с ним, прижимаясь почти вплотную на узкой кровати, определённо не предназначенной для двоих, и укрыл их помятым и почти съехавшим на пол одеялом.  — Если захочешь, останусь насовсем, — едва слышно добавил Эш, спрятав лицо у шеи Эйджи, и сонно прикрыл глаза, прислушиваясь к его сердцебиению, постепенно возвращающемуся в норму. У самого Эша пульс по-прежнему зашкаливал.  — Конечно, останешься. Ты ведь уже пообещал, — с улыбкой напомнил Эйджи, зарывшись пальцами в мягкие волосы Эша, и, немного поворочавшись, устраиваясь поудобнее, наконец тоже закрыл глаза, не выпуская его из объятий. — Сладких снов, Эши.       А Эш, нисколько не потревоженный его ёрзаньем, уже спал так крепко, как, казалось, не спал никогда. Без страхов и гнетущих мыслей, утонувших в обволакивающих его любви и ласке, которые он, казалось, мог физически ощутить так же отчётливо, как тепло тела Эйджи. Никогда прежде ему не было так спокойно, и Эйджи, наблюдающему за ним полуприкрытыми сонными глазами, хотелось только одного: чтобы это спокойствие длилось как можно дольше.