Занавес опускается

Воздух был влажным и хрустящим. Остатки ночной тьмы все еще висели на небе, хотя бледно-голубое уже предвещало прекрасный новый день. Туман окутал траву и кусты. В городе Сан-Таско по-прежнему царила тишина, но скоро улицы будут полны жизни и возбуждения. Учитывая все обстоятельства, это было прекрасное утро для смерти. Бывший командир старался не показывать своих эмоций, наблюдая за пустыми улицами из окна кареты. Вряд ли это было интересно. Белые здания с маленькими окнами и маленькими магазинчиками мало что предлагали в плане последнего путешествия. Он повернулся и посмотрел на солдата, сидевшего перед ним. Губы мужчины были сжаты в мрачную линию, а руки нервно сжимали мушкет, не сводя глаз с человека, чьи приказы он привык выполнять беспрекословно. Реймонду понравилось волнение в глазах солдата, и он улыбнулся ему в ответ. — Чудесное утро, не правда ли?, — спросил он. Солдат не ответил. Реймонд снова отвернулся к окну. Они уже покинули город и направлялись к холмам за его пределами. Когда он был у власти, это было популярное место для казней. Он оценил иронию ситуации. День его падения начался с утра, очень похожего на это. Казалось, все это произошло в другой жизни, когда на самом деле прошло всего несколько недель. Он помнил тот день кристально ясно. Трепет от того, что он приставил пистолет ко лбу генерал-губернатора, удушливое беспокойство, когда планы убить его провалились, и пламя, которое окружало его и Зорро, когда они сражались — всё это он снова почувствовал, когда закрыл глаза. Единственной частью дня, которая была мутной в его голове, был конец его поединка с Зорро и почему он всё еще был жив. Он знал, что должен был умереть в тот день. Но это не имело значения. Это только отсрочило неизбежное. Еще до того, как на суде было произнесено хоть одно слово, он знал, каков будет исход. Он не потрудился даже попытаться защититься от любого из обвинений или поспорить о приговоре. Это было бы жалко, и единственное, что у него осталось — это чувство собственного достоинства. Он не собирался сдаваться так легко. Карета резко остановилась. Солдат, который держал поводья, подошел к двери и жестом пригласил Реймонда выйти. Сделав это, он заметил, как много там было людей. Десятки солдат были свидетелями того, что должно было произойти, возможно, чтобы они помнили, что становится с теми, кто предает испанскую корону. Джейкилл и Ганзалис, конечно, были там, как и генерал-губернатор. Увидев их всех, Реймонд вспомнил об одном человеке. Габриэль был мертв. Он сопротивлялся аресту изо всех сил, пока солдаты не увидели иного выбора, кроме как застрелить его. Реймонда это не удивило. Он ожидал этого, когда лгал Габриэлю в последний раз. Если бы Габриэль был жив, Реймонд наверняка задрожал бы от ярости, увидев ухмылку на его губах. Но он был мертв. Реймонду потребовалось время, чтобы осознать, как он одинок без Габриэля. Габриэль был с ним с самого начала, был единственным, с кем он мог поделиться своим удовлетворением, когда их операции были успешными, и своим гневом, когда Зорро становился помехой. Как верный пес, он всегда возвращался, сколько бы Реймонд ни кричал на него и ни бил. Что ж, он полагал, что скоро увидит его снова. — Доброе утро, джентльмены, — приветствовал он остальных. Лицо генерал-губернатора превратилось в суровую маску, когда он посмотрел на него с презрением. — У тебя нет причин быть таким веселым, — сказал он. — А?, — удивился Реймонд. — Мне очень жаль. Просто я уже давно не выходил из своей камеры. Вряд ли можно винить человека за то, что он наслаждается таким прекрасным утром. Он посмотрел на небо и глубоко вздохнул. Было все еще приятно прохладно, но он уже мог сказать, что день будет очень жарким. — Ты должен по крайней мере попытаться показать некоторое сожаление. Человек в твоем положении не должен быть таким высокомерным, — заметил генерал-губернатор. Реймонд дерзко ухмыльнулся. — Отец Бенитес вчера пытался сказать то же самое. Поверьте мне, это напрасные усилия, — сказал он. Добрый отец просидел с ним почти два часа, терпеливый и, казалось, невосприимчивый к его ехидным замечаниям. Он не получил ни единого слова сожаления от Реймонда, и бывший командир не смог заставить его уйти, независимо от того, сколько яда он вложил в свои слова. В конце концов они просто сидели молча. После этого он провел всю ночь, лежа на своей койке, заставляя себя оставаться неподвижным и притворяясь спящим. — Тогда нет смысла продолжать разговор, — сказал генерал-губернатор. Он жестом велел солдатам отвести Реймонда под большое дерево. Реймонд был уверен, что это то самое дерево, под которым он приказал казнить Чичиту в тот день, когда Зорро появился в первый раз. Он задумался, было ли это совпадением или у кого-то действительно было чувство юмора. Итак, вот оно. Он знал, что это не более чем практичность. Дни его славы подошли к концу в момент ареста. После всего, что он уже потерял, это не могло быть намного хуже. Именно так он и решил. И все же, стоя под деревом лицом к остальным со связанными за спиной руками, он испытывал какое-то неприятное чувство страха. Мушкеты в руках солдат выглядели совершенно новыми. Он с трудом сдерживал дыхание и не давал ухмылке соскользнуть с лица. Он ждал, что кто-нибудь отдаст приказ занять позицию и прицелиться, но ничего не произошло. — Ну, так чего же мы ждем?, — спросил он. — Еще не все собрались, — ответил генерал-губернатор. Реймонд нахмурился. Кого они еще ждут? Присутствовали все офицеры, а солдат было более чем достаточно, чтобы сформировать расстрельную команду. Это было настолько официально, насколько возможно. По правде говоря, половина присутствующих мужчин предпочла бы оказаться в другом месте. Сержант Ганзалис был так бледен, что, казалось, вот-вот упадет в обморок. Большинство солдат избегали его взгляда. Реймонд узнал некоторых из них; он использовал их во многих своих операциях. Он гадал, чувствуют ли они себя виноватыми или думают о том, что вполне могли бы разделить его судьбу. — Тогда кого же мы ждем?, — он поправил себя. Вскоре он получил ответ, когда из-за поворота дороги внезапно появилась группа людей. Он узнал несколько лиц. Там был Диего де ла Вега, надоедливая девушка, которая всегда была с ним, и несколько человек, которых он обвинил в мятеже. Эти крестьяне пришли посмотреть, как он умирает? Эта мысль принесла ему какое-то мрачное удовлетворение, которое немного ослабило жгучее давление в груди. — А, понятно, — сказал он генерал-губернатору. — Зрителей еще не хватало. Я не знаю, считать ли это честью или оскорблением, что вы пригласили простолюдинов тоже посмотреть. — Я никого не приглашал. Люди пришли по собственному выбору, и я решил им это позволить, — сказал генерал-губернатор. Еще лучше. Реймонд повернулся к собравшимся. — Тогда добро пожаловать. Вы никогда не любили приходить на казни, которые я устраивал. Надеюсь, вам понравится хотя бы эта, — сказал он. Какими же лицемерами были эти люди! Они все время скулили и жаловались на жестокость, с которой сталкивались, и поклонялись своему герою правосудия в маске. Они все думали, что они такие хорошие и честные люди, и все же посмотрите на них сейчас. Они пришли посмотреть, как их враг умирает от рук своих же солдат. Это был явный признак их жажды мести. Эти люди могли сколько угодно утверждать обратное, но в глубине души они были такими же, как он. Теперь было легче снова улыбаться. Реймонд встретился взглядом с Диего. Молодой человек, казалось, возглавлял группу. Он стоял высокий и гордый, с мрачным выражением лица. Его голубые глаза смотрели так серьезно, что на мгновение Реймонд не смог отвести взгляд. Сегодня утром с Диего было что-то не так. Реймонд заметил, что он был в перчатках. — Здесь никого нет, чтобы наслаждаться этим, — сказал Диего. Даже его голос звучал по другому. Это был уверенный и твердый мужской голос. — Так вы говорите, и все же вы все здесь, — сказал Раймонд, прищурившись и пытаясь понять, почему при взгляде на Диего у него по спине пробежала дрожь. — Мы пришли сюда не для того, чтобы наслаждаться этим, — повторил Диего. — Это не залечит нанесенные тобой раны. Убитые близкие навсегда останутся в прошлом, и пройдет немало времени, прежде чем люди смогут забыть страх и неуверенность. Сегодняшнее утро ничего не изменит. — Тогда зачем ты пришел?, — спросил Реймонд. — Чтобы увидеть правосудие. Некоторые люди должны видеть вещи до самого конца, прежде чем они смогут поверить, что все изменится к лучшему, — ответил Диего. Он медленно покачал головой. — Не обманывай себя, думая, что это доставит кому-то здесь удовольствие. Реймонд фыркнул, его веселье исчезло. — Я никогда не думал, что ты можешь быть таким высокомерным, — прорычал он. — Ты сам отказался от всех предложений утешения и отпущения грехов, — заметил Диего. — А теперь ты обманываешь себя, если думаешь, что такие вещи имеют для меня значение, особенно от таких, как ты, — сказал Реймонд. Он нахмурился в раздражении от новой уверенности Диего. Какое он имеет право так говорить? Разве не он плакал и прятался за спинами других всякий раз, когда случались неприятности? Теперь, когда Зорро сразился и победил, ему было легко говорить подобное. — Они должны иметь значение, — сказал Диего. — И я думаю, что они бы так и сделали, если бы ты не пытался притворяться, что ты все еще выше всех остальных и что тебе все равно, что произойдет. Ты можешь цепляться за свою гордость, если это приносит тебе утешение, но это ничего не меняет. Ты проиграл, Реймонд. Реймонд никогда не думал, что может ненавидеть кого-то так сильно, как Зорро, но презрение, которое он теперь испытывал к Диего, было хуже. Как будто Диего знал его лучше, чем он сам, и мог заглянуть прямо в его сердце. Реймонду было неприятно сознавать, что кто-то может вот так разгадать его секреты. Умение скрывать свои чувства и мысли всегда было его величайшей гордостью. — Будь ты проклят, — прорычал он. — Думаю, этого достаточно, — сказал генерал-губернатор, бросив на Диего острый взгляд.— Есть ли у осужденного последнее слово? — Мне нечего сказать вам всем, — ледяным тоном ответил Раймонд. Генерал-губернатор кивнул и жестом приказал Джейкиллу занять его место. Реймонд вдруг пожалел, что рядом нет Габриэля. Он был уверен, что лейтенант не удержался бы от гневных проклятий или мольбы о пощаде. Реймонд с удовольствием наблюдал бы за этим, наслаждаясь собственной важностью и сознанием того, что он никогда не позволит себе пасть так низко перед своими врагами. Ему нужно было чувствовать себя в безопасности и контролировать ситуацию. Если бы только Габриэль был тут.. Оставшись один, он слишком остро ощутил дрожь в руках и комок в горле. Было больно дышать. Он не возразил, когда к нему подошел солдат и завязал ему глаза. — Солдаты, займите свои места, — приказал Джейкилл. Реймонд услышал, как мужчины выстроились перед ним в ровный ряд. Он чувствовал на себе взгляды всех присутствующих. Даже сейчас он не мог не задуматься о выражении лица Диего и о том, почему он не может прочесть его. — Прицелиться! Благословенная тьма заслонила ему обзор, и он вдруг понял, что так беспокоило его в Диего. Невероятно! Перчатки! Он не.. Реймонд открыл было рот, чтобы крикнуть им, чтобы они подождали, что он должен сказать еще кое-что, но тут Джейкилл приказал им стрелять.