Next Line, Next Box

Ожидая на холодном воздухе, он готовит ответы на вопросы, которые, если все пройдет гладко, никто не задаст. --- «Поздравляем» написано в письме. Перед письмом и перед лотереей было собеседование, они предпочитают слово «собеседование». - Майлз? Не Милош? Звучит будто не арстотцкое, ха? У нас не может быть инспектора, ха-ха, который не в состоянии правильно написать свое имя. Очевидно, у Министерства образования еще полно работы с вами, горными козлами. Нет, сэр. Да, сэр. Майлз. - У тебя есть семья? Мои сестры. Одна старше меня, другая младше. Моя племянница, дочь старшей сестры. Она была замужем, сэр. Ее муж был убит в Парадизне во время освобождения. Очень гордимся, сэр. Да. И наш отец. --- Квартира была размером, возможно, для двоих жильцов, но Ильзе сказала, что им повезло, что они живут всего впятером. Проснувшись в холоде ночью перед первым днем, он молился (это суеверие – скорее, он надеялся и надеялся, что кто-то его услышал), чтобы никто, кого не должно быть здесь, не попробовал пересечь границу. Чтобы никакие документы не были поддельными. Разве только через три дня он понял, что надеется, что каждый будет мошенником и мошенником очевидным. Глупым мошенником с прошлогодними документами или чужой фотографией, или по имени Микки Наполеон Бонапарт Маус. Одним пасмурным днем контрольно-пропускной пункт закрыли рано, и слухи, что ползли под металлической задвижкой, были о подрывнике на другом посте и об инспекторе, который не заметил расхождение в пять килограммов между данными в паспорте и на весах. Ха. --- Потому что меня заставили поверить- нет. --- Первый раз он появился на следующий день после первого подрыва вообще без каких-либо документов, напевая государственный гимн (четвертый за три года), как будто не мог выбросить его из головы. Он замахал своими руками, как маленький ребенок, когда ему дали листок бумаги с красным штампом и сказали уходить. Он вернулся на следующий день с паспортом, сделанным из обивки чемодана. Печать Орбистана, – сказал Майлз ему, – это птица. Не маргаритка. --- Из-за моих сестер. --- В один четверг он обнаружил Ильзе плачущей и разъяренной в темноте коридора их многоквартирного дома с переплетенными руками и перекошенным лицом. Министерство здравоохранения прислало письмо и нанесло личный визит; сообщили, что она достаточно долго пробыла вдовой. (И Франци, они и с Франци говорили, животные, свиньи-) Плакаты с детьми с румяными щеками, смотрящими на горизонт, недавно появились на стенах вокруг трамвайной остановки. Один и тот же плакат, много раз подряд. Старик уже начал говорить Ильзе то же самое. --- Из-за мальчиков, за которых мои сестры не вышли замуж. --- Охранники и другие инспекторы звали его Дядя или Старик. У тебя волосы седые, - говорили они. – В остальном, Дядь, ты очень хорошо сохранился. Но через три месяца его начальник, видимо, забыл, что его прозвище – это всего лишь шутка, и привел ему двух новых инспекторов, которых он должен наставлять. За которых он должен нести ответственность. Конрад был высоким блондином, и он инстинктивно улыбался, если думал, что на него смотрят. Саймон был выше, темноволосым, и если ему улыбнуться, то он изменит свое выражение с не-улыбки до еще меньшей улыбки. Они напоминали ему пастушьих псов, когда они еще щенки, с длинными тонкими лапами и глазами, которые слишком сильно волнуются о том, что о них подумают. И хотят быть полезными. Он указал им на киоск с газетами, где работала дружелюбная женщина, которая заваривала чай в самые холодные утра. Указал на стойку, где продавали карривурст, в фантастическом предположении, что у них есть лишние деньги. Рассказал им о расхождении в пять килограммов. Сказал себе не привязываться. - Снова. Да он издевается, - сказал между делом Конрад одним утром. Кто? - Этот парень с прической как у ежа и паспортом с еще не просохшими чернилами. - У него был паспорт? – спросил Саймон. Дома по вечерам он рассказывал о Саймоне и Конраде, и Герр Еже, потому что это лучшие истории, что у него были. Ильзе готовила, Фрида держалась за ее юбку, Франци училась под серым светом из окна в той комнате, где у них было окно, а старик сидел и ждал, и стучал своей тростью о пол. (Конрад говорил о девушках в общем с раздражающей энергией, проваливался в свой стул, когда кто-то говорил «красивее их всех», погружался еще глубже в тишину, когда разговоры становились менее общими, моргал своими слишком широкими голубыми глазами. Саймон упоминал одну особенную девушку, нечасто и с такой осторожностью, будто он развязывал колючую проволоку голыми руками. Рыжеволосая. У Саймона тоже была сестра, за которой он приглядывал. Конрад, говоря слишком много слов, признался, что это за ним приглядывал его брат.) Он привел их в парк около многоэтажки на День Независимости и Единства (четвертый новый государственный праздник за три года), познакомил их со своими сестрами, Фридой и стариком там, где все могли их видеть. Они поклонились в своих серых пальто, как солдатики на декоративных часах, и до вечера заучивали с Фридой песни и учили ее различать птиц. По мнению Фриды, знакомство было очень приятным. В следующие недели к его сестрам не приходили, поэтому представилось возможным, что Министерство здравоохранения согласилось на Фриду. Однако у Саймона была едва минута одним облачным утром, чтобы объяснить, что его переводят. В другой город. Но- спасибо. За все, что Вы сделали. Спасибо. До свидания. Две недели спустя Конрад просто исчез. --- Из-за оружия. --- Он не умел стрелять из винтовки, для этого была охрана. Разве он не проходил военную службу? Проходил. Нет, проходил, и это- Но было еще одно расхождение в пять килограммов, или три, и будки инспекторов были снабжены винтовками. --- Потому что кто-то- --- Винтовки не остановили расхождения, и следующее пришло, когда Герр Ёж стоял напротив него с лучшим до этого момента паспортом, и они были заперты в будке вместе со звуками бегущих шагов снаружи, и мужчина выглядел серьезнее, чем когда-либо. - У нас там погода лучше, на севере. Вот как? - Именно так. Тонкие стены будки завибрировали, и официальные документы на них заколыхались, цитаты и жалкие благодарности. - Знаете, что нужно для того, чтобы попасть в Орбистан? Это шутка? - Шутка? Две свиньи, пара шелковых чулок, таблетка анестетика. Шутка. - Паспорт Орбистана, по одному на каждого. Если Вы заинтересованы. --- Потому что для чего вообще копить деньги, их никогда не достаточно, вместо этого их можно потратить на что-то! --- - Герр Инспектор… Герр Инспектор. Мне жаль. Вы просили пять, но они сказали, что материалов хватило только на четыре. - Герр Инспектор, я бы не говорил этого, но граница закрывается. Четыре. Ильзе, Франци, Фрида и старик. Вот, что он должен думать. --- Потому что другого шанса могло и не быть. --- Фрида прячет лицо в маминой куртке, лицо ее матери отрешенное, будто первая фотография Арктики. Франци стоит между взрослыми, и ему приходится сказать ей: веди себя беспокойней, люди, как я, настораживаются, если ты не нервничаешь. Звук свистка пронзает серое утро, снег начинает падать, и где-то на юге, возможно, старик просыпается от дозы Сливовицы во вчерашнем ужине и стучит своей тростью о пол. Металлическая задвижка открывается, и они первые в очереди. - Документы, пожалуйста.