Новая методика

Был солнечный день октября. Несмотря на месяц, на тротуарах ещё не лежал снег, а дожди были всего неделю назад. Так что детей на улицах было полно, да и взрослых тоже. Но в одной квартирке, всё было иначе. Её снимали два студента архитектора, которые учились в одной группе: они были знакомы ещё до колледжа. Квартира была однокомнатной, что было понятно, ведь они всего лишь снимали её. В спальной комнате было две кровати, стоявшие по параллельным стенкам, между ними было два больших письменных стола, а вот в их ногах стояли тумбочки. Так же по стенам висели полки с книгами, и в особенности множество больших рисунков зданий. С одной стороны они были в стиле монументализма, а с другой готики. Это было одним из различий соседей. Представитель монументализма сидел на своей кровати с голубым постельным бельём и читал учебник по географии в слух. Его серые короткие волосы были убраны назад, а вот очки в строгой оправе приходилось поправлять каждые пять минут. Одежда больше походила на официальную, нежели домашнюю, но это были: чёрные классические брюки и белая рубашка, чуть было с ненакрахмаленным воротником, благо она была расстёгнута на первые две пуговицы. От чего можно было увидеть выступающие ключицы на светлой коже. Его часы на левой руке блеснули от рабочей лампы дальнего стола. — Записал? — Спрашивает он, отнимая взгляд от книги. Второй студент повёл головой, будто только проснулся. Это был парень с длинными волосами, собранные в шишку сейчас. Их цвет явно не был натуральным, так как они были фиолетовыми, хотя волнистость от этого не пропала. У него были острые скулы и крючковатый нос, словно у птицы, широкие чёрные брови и красно-коричневые глаза. Стоит отметить, что особо выделялись капилляры на белой склере. Что говорило о усталости. На нём была чёрная майка, от чего хорошо виднелись подкаченные плечи и руки, и серые пижамные штаны. Многие в колледже называли его рокером, что же ему и вправду нравятся некоторые песни этого жанра. Парень понажимал пальцем на кнопку ручки, смотря в полупустую тетрадь. — Пик, если ты не выучишь это, у тебя будут проблемы на следующем зачёте, — хмуро проговорил обладатель очков, понимая, что его никто не слушает, — уже слышу, как Мариса Лентова говорит: опять мистер Паткси ничего не выучил. От более спортивного парня раздалось что-то похожее на рычание. — Я просил не называть меня по имени, — говорит он, разворачиваясь к своему другу. Он сильно контрастировал с ним в цвете кожи. У него она была загорелой, пускай и не так сильно, хотя на своей родине Пик почти не жил. Гены, что тут сказать. — Тогда это, наверное, должно стать стимулом для тебя, нет? — Язвительно проговорил другой, хотя это не было в его привычке. — Одна тройка по географии погоды не сделает, Куромаку, — с отмашкой отвечает длинноволосый, вновь разворачиваясь к всё ещё пустым листам. И резко он почти подскакивает, но цепляется за стол руками, тяжело дыша. За непродолжительную дрёму, он совсем забыл об этом приспособлении. — Я же говорил, что запрещаю тебе забивать на оценки? — Спросил Куромаку, повторяя нажатие. В ответ тело друга согнулось, а он сам тихо захрипел. По его лицу разлилась красная краска, почти переходя на шею, а зрачки увеличились в двое. — Мы же…отказались от таких практик… — С тяжёлыми свистящими паузами проговорил Пик, почти ложась грудью на стол. — Мне нужен ответ, Пик, — спокойно продолжал студент, с интересом смотря на своего друга. В его правой руке красовался небольшой чёрный пультик с четырьмя кнопками. В ответ раздался умоляющий стон, но он продолжал держать палец на кнопке включения. — Говорил! — Наконец-то сдался рокер, а потом снова простонал, ощущая, как игрушка внутри перестала работать. Куромаку предложил это несколько недель назад, дабы хоть как-то заставить своего друга учить дисциплины, на которые он откровенно плевал. Сначала Пик не был уверен, что готов к этому, так как подобное казалось слишком уж откровенным. Но похотливый взгляд любовника, что обычно спит с ним по расписанию строго два раза в месяц, он всё же согласился. И вначале ничего такого не происходило, его разум будто отвергал подобную идею, заставляя своего хозяина усердно работать, но как только организм перестал ощущать угрозу и явственное возбуждение от этого, он снова начал филонить. — Тогда начинаем заново, — с какой-то искринкой в голосе подвёл итог полу японец, возвращаясь к учебнику, игнорируя страдальческий звук и лёгкий удар головы о стол. И не то, чтобы Пик был дураком, совсем нет. Куро имел честь назвать его человеком, чей интеллект не уступал его. Но у друга была одна весомая проблема, а именно привычка забивать на предметы, что не были ему интересны. Он просто отказывался воспринимать материал старой женщины, из-за чего они постоянно ругались. И если бы не их декан, что постоянно защищал этого весьма умного, но особенного студента, его бы уже давно выгнали. Так что староста группы решил взять эту проблему под свой контроль. Благо они уже достаточно близко общались, чтобы Пик хоть как-то его воспринимал. Ещё два часа в их комнате звучало: скрип ручки, недовольство парня по женщине без капли интеллекта, и его же хрипы, и стоны. Каждый раз, когда португалец отвлекался на что-то, игрушка внутри, почти около самой простаты, начинала работать, от чего тот скручивался, или же царапал стол. Он был таким чувствительным к этому, что возбуждение перестало спадать, а лишь накапливалось за минуты томительного ожидания. Но тот был выше того, чтобы дразнить любовника, дабы наконец подойти к разрядке. Что там говорить, даже сам Куромаку начал постепенно возбуждаться, наблюдая над вспотевшим украшенным красным одногруппником. Его выдержка поражала, он пусть и постанывал, и всячески выкручивался, но продолжал работать. Когда же взор отличника упал на тетрадь, и он понял, что Пик уже интуитивно записывает за его голосом, он решил, что пора заканчивать. Мучить его тоже не хотелось. Пока тот дописывал последние предложения, он тихо положил учебник на кровать, а сам поднялся. Как он и предполагал, его не услышали, это очко в его пользу. Обычно именно Пик пугает всех своей тихой походкой. Он встаёт у него за спиной, а потом резко нажимает на нужную кнопку, от чего крашенный подскакивает и выгибается. Куро вовремя хватает его за подбородок, вынуждая поднять и повернуть к нему голову, а пока он не опомнится целует, сразу прикусывая нижнюю губу. Привкус крови всегда возбуждал его партнёра, так что Пик отвечает на страстный поцелуй. Он пытается перехватить инициативу, как делал это всегда, но вибратор решил за него. Так что этот танец ведёт Маку. Он ощущает на своём плече хватку крепких пальцев, а после перевес в его сторону. Португалец поднимает, разворачиваясь, но его тянут за воротник майки, от чего он наклоняется. Пять сантиметров не особо влияют на их сексуальную жизнь, но сегодня староста хочет так. Именно он и разрывает мокрый поцелуй, струйка из слюней ещё немного тянется, пока рокер не теряет опору. Пик падает на колени, ощущая новые движения у себя в пятой точке. Его не восстановившееся дыхание вновь сбивается, от чего мнётся уже мягкий шерстистый чёрный ковёр. Когда же расфокусированные, наполненные похотью глаза поднимаются и смотрят в серо-синие, по его лицу разбегается улыбка. Припухшие красные губы, особо сильно выделяются на красивом лице, от чего Куромаку затаивает дыхание. Видеть этого весьма сильного человека у ног просто завораживает. — Ты вроде бы…никогда не был…зааа. — Язвит Пик, но заканчивает очередным стоном, почти падая на пол. Его локти подогнулись от нового ритмичного движения по его простате. — Я сегодня веду, и возможно потом ты не вернёшься к ещё одному конспекту, что ты не написал, — отвечает будущий архитектор с немного хмурым взглядом. Ему никогда не нравилось, что его сравнивают с их общим знакомым бабником. Но он уже придумал некое наказание за подобное обзывательство. Парень помог другому подняться, попутно залезая своими руками тому под майку, чуть приподнимая, но не снимая её. Оттуда виднеются хороший пресс и гладкая кожа. Они садятся на кровать рокера, а пульт летит куда-то на пол. Обладатель очков ощущает выступивший бугорок, что задевает и его пах, пока он снова целует Пика, сидя у него на коленях. Одна рука бегает по животу, разжигая кожу ещё больше, а другая ласкает такой чувствительный затылок. Его партнёр тоже времени зря не теряет, он постанывает в губы, пытаясь расстегнуть пуговицы надоедливой рубашки. Он бы с удовольствием снял её одним движением, но получать за испорченную вещь не хочется. Когда же она свободно повисает на худых плечах, он движется ниже. С застёжкой брюк таких проблем не было. На открытую ласку члена Куромаку реагирует громко, и болезненно. Шишка на голове второго явно испорчена. Это не особо его смущает, так как у него чётко поставленная цель. Пик с усилием проходится по косточкам таза, притягивая любовника ближе, от чего они уже оба опираются на стену. А потом Куро разрывает поцелуй, выгибаясь. Ощущать холодный палец в своём заднем проходе было неожиданностью. Правда он быстро приходит в себя и в отместку кусает кадык студента, а потом бьёт по правой руке. Нужного ответа он не получает, потому приходится использовать козырь. Горячие руки быстрым, и потому обжигающий движение поднимаются к груди, от чего майка комкается у самой шеи, а налитые кровью соски оказываются в плену длинных пальцев скрипача. Теперь уже Пику приходится отстраниться, ударяясь головой о стенку. Они слишком хорошо изучили друг друга. Майка летит в ноги, а по горячей груди проходятся языком, очерчивая границу между грудями. Он спускается ниже и начинает посасывать правый, пока указательным и средним пальцами выкручивает левый. Умелые, но всё ещё холодные руки немного снимают брюки, пока их хозяин пытается дышать и не стонать на каждом вдохе. Когда ткань оказалась у колен, а трусы уже пополнились мокрым пятном от предэякулянта, он переворачивается, роняя Куромаку на кровать. Тот выбирается из штанов, отбрасывая их куда-то на пол. Слышится рык, что значит о потери разума у Пика. Он чаще бывает в активной роли, чем в пассивной, так что это не удивительно Его прижимают к телу, толчком пяток в поясницу. Руки царапают открытую поддетую испариной кожу, а потом пробираются в штаны, оттягивая резинку трусов. Слышится шлепок, и Куро переворачивает партнёра под себя. Он оказывается между раздвинутых ног, но его волнует именно взгляд парня. Хочется удержать зрительный контакт. — Я же сказал, что сегодня сверху, — говорит он голосом, будто и не возбуждён до предела. Руки перебираются вперёд, ощущая теплоту полового органа. Он оттягивает и ткань трусов и свободных штанов, от чего головка вылезет наружу. — Ты так возбуждён… — С оттяжкой говорит он, кладя одну руку на член, а потом с усилием проводя ей вверх. Слышится скулёж, а потом и в его руку впивается другая. — Продолжишь так…и…я кончу, до того…как ты.хах.получишь удовольствие, — низко возмущается Пик, откидывая голову на подушку, потому что ощущать длинные горячие пальцы на своём органе было чем-то божественным. Через мгновение рука оттуда пропадает, но вот ткань, что давила на низ исчезает. Приходится отпустить руку, чтобы с него сняли штаны вместе с трусами. — Ты прав, — говорит Куромаку, поглаживая упругие бёдра и поглаживая внутреннюю их сторону, — мы не хотим растягивать процесс, сегодня. Он проминает мышцы в ляжках, а потом приподнимает левую ногу, целуя коленку. Их взгляды вновь пересекаются, и открывшийся Пику вид дурманит не хуже массажа простаты. Светлая кожа приятно гармонирует с его загорелой, и этот взгляд возбуждённых глаз сквозь очки. Почему-то сейчас он рад своему выбору партнёра. Он тянется вперёд, дабы снять очки, дабы они не сломались во время секса. Куро вытягивается сам, так что они вновь целуются, но не так страстно, а нежно и медленно. Они нехотя разрывают этот контакт, потому португалец слегка переворачивается, складывая очки на край стола. Староста, снимает трусы и пользуется моментом, переворачивает его уже окончательно, не давая вернуться обратно, целуя в лопатку, а потом и в загривок. — На колени, — шепчет он в ухо, сжимая вытянутую левую руку. Пик медлит секунду, пытаясь осознать, что Куромаку имеет такой бархатистый и глубокий голос, а потом всё-таки поднимается в коленно-локтевую позу, смотря перед собой. Ощущать тёплое дыхание на своей шее оказывается довольно увлекательно. Куро выпрямляется, дабы осмотреть открывшуюся картину, и слегка улыбается, понимая, что ожидания оправданны. Осталось совсем немного. Он касается руками таза, а потом тянет на себя, заставляя чуть сдвинуться. Большие пальцы раскрывают ягодицы, и он замечает судорожно сжимающуюся дырочку и плотный белый шнурок. Не зря, он выбрал эту модель. Можно не боятся о хлипкости игрушки. Его отвлекают перетаптывания, намекая на то, что он засмотрелся. Первые фаланги больших пальцев аккуратно растягивают колечко мышц, и сразу проникая внутрь. Снизу звучит скулёж, и попытка ухода от дразнящих пальцев. Благо в этой позе, Куромаку может спокойно контролировать почти каждое движение партнёра. Левая рука остаётся в том же положении, оттягивая мышцы в одну сторону, а правая берётся за шнурок и начинает вытягивать вибратор из нутра Пика. Пускай это и знакомая ситуация, но возбуждённые мышцы и разум не позволяют толком угомонить себя, так что Пик снова стонет в стыд себе и слегка сжимается, от чего ещё больше начинает трястись. Слишком хорошо, слишком много всего. — Расслабься, я буду считать, — говорит Куро, видя новую преграду. И он и вправду считает, начинает с одного, тем самым подгоняя шестерёнки мозга нижнего к работе, и заканчивает на трёх, полностью вытягивая игрушку. Она такая же чёрная, как и пульт, в форме яйца. Её матовые стенки блестят от смазки. Он никогда её не жалел, когда они проходили сквозь эту процедуру. Она ложится сбоку, у самой стены, дабы не потерялась. Куромаку даёт Пику немного передохнуть, пока тот не начнёт вилять задницей. Наверное, ощущать пустоту в разгорячённом нутре ужасно. Это ненадолго, но сначала нужно удостоверится. В дырку входит сразу два пальца, почти по самые костяшки. Пик чуть падает на подушку, утыкаясь в неё лицом. Пальцы расходятся ножницами, увеличивая натяжения и вызывая новый хриплый скулёж. Староста целует партнёра в лопатки, вынимая пальцы. Тем самым говоря подготовиться. Входить без какого-то предупреждения, он не любит. Он давит на спину, вынуждая опуститься грудью на кровать, а потом входит сразу же до упора, удерживая таз на одном месте. Пик даже умудряется в сладкой судороге голову назад откинуть, хотя это проблематично. Начинаются равномерные, но медленные толчки, пока Куро прокладывает дорожку из укусов к шее, дабы потом впиться в загривок и ускорится. Пик конечно не мазохист, но какие-то звериные замашки у него всё-таки есть. Он так сладко стонет, что любовник почти забывается, но как только ощущает подёргивание плечей отпускает складку, и впивается в развёрнутые губы, почти полностью наваливаясь на крепкое тело. Рокер кончает первым, пачкая свою грудь и постельное бельё, но стонет в губы, жмурясь от наслаждения. По его спине течёт пот, от чего она начинает блестеть, а чудесные стоны и покорность лишь добавляют искр в глаза Куромаку, потому он кончает через несколько толчков, падая на эту шикарную спортивную спину.