Это завтра только для нас двоих

— Кажется, вы сильно устаёте? Чонгук останавливается, слегка удивляясь, нежели пугаясь такому неожиданному развитию событий. Может, сегодня ещё и снег пойдёт? Да, в октябре. На дворе девять вечера. Чонгук просто шёл по глухой улице после очередного сложного и утомляющего дня в универе (учиться на врача — то ещё диковинное удовольствие, знаете ли). И вот, он почти дошёл до своего подъезда, собирался потянуться в карман за связкой ключей, как его остановили. Чонгук не ожидал, что кто-то с ним заговорит, особенно сейчас, в сумерки, под одиноко стоящим фонарём возле его дома. Голос, который задал ему (ему ведь?) некий вопрос-утверждение, был не высоким и не грубым, скорее до безумия глубоким. Цепляющим. Он похож на мягкое бархатное полотно, до которого так приятно дотрагиваться самыми кончиками пальцев и ощущать лёгкое покалывание ткани. Чонгуку, кажется, пора в больницу, раз он думает об этом, ещё даже не поняв толком, что, собственно, происходит. — Вам нехорошо? И снова чистый голос, в котором хочется увязнуть, как в шоколадной нуге. Чонгук всегда ходит с опущенной вниз головой, и да, он знает, что это нехило так вредит его осанке. Об этом ему даже думать тошно, так как слишком много о себе возомнивший и заботливый (читать как «надоедливый») однокурсник Чона Ким Сокджин не забывает напоминать ему об этом на каждой паре. «Чонгук, выпрямись!», «Чонгук, ты чего спину скривил?!», «Чонгук, горб вырастет, как у тролля!» и ещё массу «Чонгук», которые, если перечислять, успеет пройти вечность и ещё один год. Всё же Джин действительно красивый, но к чему Чонгуку думать об этом? Вот поэтому сейчас его взгляд направлен на свои новенькие чёрные ботинки с непривычной большой тракторной подошвой и изобилием шнурков. Он успел выхватить такую роскошь в дорогом магазине на полученную недавно стипендию. Слишком сильно они ему приглянулись, а пускать слюни возле витрины каждый раз было позорно. Ботинки выглядят очень эффектно. В диапазоне неожиданно появляются чьи-то потрёпанные белые кеды, сорокового или сорок второго размера. Почему он замечает все самые незначительные мелочи? У Чонгука вон сорок третий, но в этих ботинках будто пятидесятый. И даже не поспоришь. Чон вообще старается переваривать информацию быстро, но получается, откровенно говоря, плохо, потому что в следующую секунду на его новенькие ботиночки налетает пушистый комочек с оттенками чёрного и, кажется, бежево-коричневого. Рассеянный взгляд не сразу улавливает, что этот комочек является собакой породы Померанский шпиц. Мягкий такой, наверное. Малыш прыгает на радостях, счастливо высовывает язычок и игриво размахивает своим подобием хвостика. На шее у него очаровательный ошейник фиолетового цвета с белыми лапками. — Он просто играет, не обращайте внимания, правда, Ёнтан-и? Чуткий и обаятельный смех постороннего явно решает проникнуть в мысли и остаться там на долгий срок. Это не просто красивый смех, это что-то большее, то, что хочется слушать как минимум вечность, хотя, есть ли понятие «красивый смех»? Разве существует «некрасивый смех»? А нет, точно, существует, например, у Мин Юнги, когда он напьётся и пускает ядовитые шуточки, смеясь при этом максимально злорадно и грубо. Уж Чон наслышан, поверьте. Чонгук изумлённо поднимает голову и постепенно сталкивается сначала с чёрными свободными штанами, затем с невыносимо уютным расстёгнутым серым пальто, под которым была мятная водолазка или свитер, а руки, пальцы, что держали… Стаканчик с кофе? Это не Бог случайно спустился с небес? Чонгук определённо запал. Шею незнакомца обматывает длинный шарф цвета крем-брюле, а дальше взгляд останавливается, потому что не в силах оторваться от ореховых глаз с невероятным разрезом. — Возьмите, — незнакомец вежливо и немного робко протягивает бумажный стаканчик с напитком. — Я не знаю, что вы любите, поэтому взял раф с карамелью. Надеюсь, он не сильно остыл, — парень смущается, но при этом ухмылка касается его вишнёвых губ. Он внимательно смотрит из-под пушистых ресниц, ожидая хоть какого-то ответа. Ему неловко и боязливо, о чём говорят его подрагивающие пальцы и бегающие туда-сюда глаза. Не каждый же день предлагаешь незнакомцу кофе. Чонгук только сейчас понимает, что сегодня особо звёздный вечер, потому что в глазах напротив отражаются яркие огоньки и блики восходящего диска луны. И чёрт, Чон снова залип. Парень, что стоял прямо перед ним и всё ещё протягивал стаканчик, был невероятной красоты, и нет, Чонгук ни капельки не идеализировал. Это действительно так. Чёткие черты лица, румяный нос с высокой перегородкой и едва заметной горбинкой, на кончике которого мило расположилась родинка. Про губы Чон готов написать роман или посвятить им сборник стихов, потому что они не пухлые, как у Джина, и не тонкие очерчённые, как у Юнги. Приятный розоватый оттенок придавал им нежности, а малюсенькие трещинки —игривости. Сама форма нечёткая, по ним хочется трепетно провести пальцем и ощутить всю мягкость, а потом для полного счастья попробовать поцеловать. Если Чонгук сейчас нежится в тёплой постели, ожидая второй будильник в шесть утра (потому что первый в полшестого он перевёл), и видит такой сладкий сон, то пусть продолжает. Он хоть десять будильников переведёт. — Оу, — Чонгуку максимально неловко, конечно, если неловкостью называть бьющееся без остановки сердце, румянец на рассеянном лице и ноги, которые предательски не хотят сейчас стоять (неловкость же?). Он робко принимает напиток, в процессе дотрагиваясь до холодной кожи чужих рук. — Благодарю, но не стоило, — мотает головой Чонгук. Да уж, не каждый день незнакомец предлагает тебе кофе. Это же такая рутинная ситуация. С каждым, наверное, происходила! — И вы угадали: я без ума от такого вида кофе, — без капли лжи звучит из его уст, уголки губ приподнимаются, чувствуя манящий и бодрящий запах, учитывая, что прошлой ночью он спал не больше двух часов. Глоток жидкости действительно кажется ключом к трезвым мыслям. К слову, пушистое чудо, под именем (как Чонгук понял) Ёнтан, всё ещё трётся о новые ботинки. И будь это любая другая собака, он бы, возможно, отпихнул посторонний объект, отошёл подальше и поцеловал бы ботинки в этом месте (они действительно дорогие!), но этот комочек Чонгук боится сломать. Уж слишком хрупко выглядит. — Говорю же, вы, видимо, много учитесь, — предполагает незнакомец и следом продолжает: — Так больно на вас смотреть, — искренняя улыбка трогает его губы, а свободная рука, до этого момента лежавшая в кармане пальто, небрежно касается чонгуковых волос, распределяя пряди как-то по-своему. Чонгук слегла прифигел, но ему нравится. — Извините, но в ваших волосах пытался поселиться осиный листик, думаю, это не самые лучшие соседи, — поднятые уголки губ начинают подниматься выше, и вскоре показываются ровные зубы, а сама улыбка походит на квадратик. Перед лицом он крутит маленький осиновый листик жёлто-оранжевого цвета. — Спасибо, — Чон благодарит его уже второй раз за те две минуты, что они здесь стоят. Хорошо, что на улице темно, думает Чонгук, не хотелось бы светить своими красными щеками перед совершенно незнакомым человеком, тем более, если этот человек и является причиной редкого румянца. Чонгук забыл, что дома его ждут любимые наушники и куча невыученных конспектов, а ещё подготовка к устному опросу по фармакологии. Он отпивает ещё один глоток, и постепенно осознаёт, что, кажется, лучше этого рафа он никогда не пробовал. — Мы, случаем, не встречались раньше? — его действительно интересует этот вопрос, потому что фигура парня была отдалённо знакома. — Рад, что вы спросили, — загадочно тянет незнакомец и наигранно задумывается, подперев подбородок своим дьявольски красивым указательным пальцем. Они у него будто у пианиста: длинные, такие изящные и элегантные. Если представить, как эти самые руки играют на инструменте, перебирают чёрно-белые клавиши и… чёрт, вот сейчас Чонгук точно пошёл не туда, куда нужно! — Вы живёте в этом доме, — он указывает на ближайшее здание, — кажется, на пятом этаже, — продолжает, — в сто девятой квартире, — опять улыбается, — а учитесь вы в медицинском университете, — незнакомец неловко чешет затылок,— и возвращаетесь вы каждый день в девять вечера. То есть... Каждый день, кроме четверга, — исправляется мигом парнишка. — Именно в это время я выгуливаю своего Ёнтан-и, — парень быстро наклоняется и заботливо берёт комочек себе на руки, будто он создаст невидимый щит и каким-то образом спасётся от импровизированной гибели. Щенок игриво просит ласки и перебирает своими лапками, прося погладить животик. Хозяин лишь хихикает и утыкается своим носом в мокрый носик пса. — Я вижу вас каждый день, — окончательно добивает он. — Откуда ты… — у Чона в самый неподходящий момент началась перезагрузка. Так, в мозг Чонгука поступило слишком много информации, а собственные мысли истерично носятся из одного уголка в другой. У него определённо много вопросов. Во-первых, если бы Чонгуку пару часов назад сказали (а сказать подобное может только Ким Сокджин со своими шуточками), что он будет завидовать собаке по непонятным причинам, то Чон бы от души посмеялся, приговаривая что-то вроде «да, очень смешная шутка»! Сейчас ему не смешно. А во-вторых… Этот незнакомец серьёзно только что рассказал половину личных данных Чонгука?! Откуда у него вся эта информация? И единственная ли она? Кто этот парень такой? Может, он ещё скажет, в какое время Чонгук в туалет ходит, и какие новости он просматривает за завтраком? Вопросов, мягко говоря, немало, но задать их смелости пока не хватает. А вдруг этот парнишка следит за ним? А вдруг это какой-нибудь сталкер? Но сталкеров Чон видел только в фильмах, и они совсем не похожи на милых парней, которые предлагают вам напиток (но всё же это подозрительно) и постоянно краснеют, да и Чонгук не знаменитость и не айдол, чтобы за ним следили. О боже, а если это киллер, и его задачей сейчас стоит очаровать рассеянного Чона в поздние часы и убить, добавив в кофе опасный яд?! Чонгук невольно вздрагивает и растерянно смотрит на стаканчик с содержимым, подозрительно сверля его взглядом. — С кофе что-то не так? — звучит вполне уместный вопрос. Чон недоверчиво щурит глаза на паренька, который от такого напора съёживается. — Ты знаешь немного больше, чем я предполагал, — ещё напугано подаёт голос Чонгук и продолжает вглядывается в каждую мелкую деталь того, что он ещё не успел рассмотреть. Волосы незнакомца, например, были цвета октябрьского каштана, на них, прямо как в аниме, красиво падал свет уличного фонаря. — Забавно, — на второй заход он замечает проколы в ушах: один на левом, с металлической висячей серёжкой, и два на правом, с колечками. — Не поймите меня неправильно! Я… тоже тут живу, вот и… — сразу начинает отмахиваться брюнет, активно мотая головой и опуская виновато глаза. — Простите... — он нервно проводит ладонью по шерсти собаки и вычёсывает её пальцами. Его нос выглядит слишком мило, когда краснеет. Чонгук мысленно делает себе заметку о том, что если когда-нибудь они ещё раз встретятся, то он будет смущать паренька до помидорных щёк. — Как тебя зовут? — ещё немного, и сердце Чонгука выпрыгнет от волнения из стальной клетки рёбер. Это всё неловкость виновата. — Ким Тэхён, — пищит тот самый Тэхён и краснеет, но, кажется, он не пытается это скрыть, так же наивно предполагая, что багровые щёки не видно в темноте. А Чонгук видит всё и еле сдерживает улыбку. — А меня зовут Чон… — Чон Чонгук, — перебивает Ким и снова широко улыбается. Внезапный осенний ветерок накрывает его волосы, теребя и без того запутанные пряди. — Вас зовут Чон Чонгук! — подтверждает Тэхён. — Поразительно, — усмехается Чонгук, делая завершающий глоток бодрящего напитка, и улыбается. — Ты очень милый, — он задерживает взгляд на ореховых глазах, пытаясь разглядеть там звёзды, но видит лишь маленькую копию себя. — Спасибо за кофе, Тэхён, — Чон вяло подмигивает и особо выделяет имя, что до одурения приятно произносить. Тэхён с надеждой смотрит на уходящую спину своего нового знакомого и кусает губу, пряча нос в шарфе. Ёнтан в его руках довольно высовывает язычок, облизывает длинные пальцы хозяина.

***

Последняя пара по анатомии закончилась буквально пять минут назад, а уже слышится… — Чонгук! — Выпрями спину, да, — Чон устало заканчивает предложение и массирует переносицу. Он поворачивает голову на источник звука и видит Джина собственной персоной с его этим взглядом под названием «давайте выносить мозг Чон Чонгуку!» — Хён, тебе вот, самому не надоело? — он зевает. Если Чонгук номер один по мозгам, и то, потягаться с ним может Ким Намджун, то Сокджин номер один по красоте, и переплюнуть его не может никто. Абсолютно никто! Вы видели эти черты лица, эти яркие пухлые губы и карие глаза, в которых тонет пол-университета? А стиль его одежды? Например, сегодня на нём классические чёрные брюки и светло-жёлтая рубашка, похоже, она шёлковая, и стоит столько, сколько Чон за жизнь не заработает. А вот на две её расстёгнутые пуговицы успел попялиться, наверное, каждый прохожий и студент. Не то чтобы Чонгуку нравился Джин, вовсе нет, он, может, в его вкусе, но состояние и амбиции у обоих отличались (судим по тому, что Чон купил себе дорогую обувь спустя месяц подработок и учёбы, а рубашки Джин меняет как перчатки). Поэтому Чон предпочитал наблюдать со стороны, желательно с ведёрком попкорна, как другие пытались привлечь внимание Джина, и иногда это было так смешно и нелепо, что Ким сам чуть ли не хохотал. Чонгуку же льстило, что самый красивый парень университета сейчас пытается заботиться, как бы прискорбно не звучало, о его кривой спине. — Чонгук-и, мне очень больно смотреть на тебя, — хмыкает Джин. Он с наигранным сожалением качает головой и грозит пальцем, как это обычно делают мамы, когда их ребёнок в чём-то провинился. — Ай-яй-яй, а вот когда в детстве я не держал осанку, моя мама… — Но ты не моя мама, хён, — тяжко вздыхает Чонгук и встаёт из-за стола, закинув тяжёлый портфель на плечо. — Увидимся завтра, — он слышит, как позади заботливый (надоедливый) Джин даёт какие-то рекомендации, но вслушиваться не было сил. Чонгук соврёт, если скажет, что Джин раздаёт пустые советы, нет, его осанке позавидует любая модель. Чон даже пару раз думал, что у него под рубашками какой-то специальный механизм, для её поддержания, но нет. Видимо, Кима в детстве заставляли книжки и вазы на голове таскать, как принцесс. У Чонгука на носу устный опрос, поэтому, расстроено посмотрев на свои наручные часы и обнаружив на них семь часов вечера, ему ничего не остаётся, кроме как тащить свой зад в библиотеку. Не хотелось бы завалить, вдобавок ко всему у него скоро практика в больнице. Чонгук устало плетётся в соседнее крыло. По дороге он вежливо приветствует учителя Кима и перекидывается с ним несколькими дежурными фразами, а после Чон натыкается на парочку знакомых, которые опять задерживают его. Он всё же перешагивает порог библиотеки, ощущая тяжёлый запах пыли и старых книг в лёгких. Тут он появляется относительно часто, изучая всё новые и новые произведения. Последняя история, что он тут читал, была «Компас сердца».* Но дело в том, что Чонгук не спит нормально. За пять дней он проспал всего лишь суточную норму здорового взрослого человека. От этого грустно. Поэтому все его мысли о том, как бы не заснуть за книгой, ведь провести ночь в библиотеке было не самой лучшей перспективой. Чонгук мило и, что самое главное, тихо здоровается со старушкой Нам и так же мило просит у неё несколько книг, планируя задержаться надолго. Пока библиотекарь пробивает в компьютере нужные ему учебники, она вежливо интересуется, как прошёл у Чонгука день, и не слишком ли он много учится, ведь выглядит очень усталым. На что Чон очаровательно улыбается и просит не беспокоиться об этом. В такое время в библиотеке обычно довольно много народу, но сейчас за столами сидит лишь самая малая часть тех, кто всегда на ночь глядя грызёт гранит науки. Чонгук же, мальчик правильный, традициям не изменяет и по четвергам усердно учится. Возле дальнего шкафа он замечает высокую брюнетку, сразу узнавая в ней Ли Джихё, свою одногруппницу, которая с безразличием листает какую-то книжонку. А за дальним столом сидят всего несколько парней, пишущих конспекты. Такая пустота в библиотеке была редкостью, что даже слегка непривычно, но, как думает Чон, это поможет лучше сконцентрироваться на учёбе. — Да ты издеваешься? Чонгук интуитивно поднимает взгляд со строк книги и, в очередной раз зевнув, оглядывается, слыша слишком громкий шёпот где-то поблизости. Но, к его удивлению, рядом только лабиринты из книжных шкафов, возле которых семенит старушка Нам, перебирая учебники на полках. Хмыкнув себе под нос и смахнув всё на сильную усталость, Чон продолжил изучение медицинской биологии и генетики. — О боже, боже! Заткнись, — возмущается уже совершенно другой голос. Знакомый. — Тебя слышно! — Если ты сейчас же не подойдёшь, я тебя толкну на его стол! — звучит угрожающе. Кто там кого толкать собрался —непонятно, ведь вокруг Чонгука по-прежнему никого, или кто-то просто громко шептал в другом конце библиотеки за шкафами. В любом случае, он снова не придаёт этому почти никакого значения, продолжая уже клевать носом в учебник. Веки так и норовят закрыться. Сейчас бы кофе, если не любимый раф, то хотя бы капучино, ведь мозги плавились подобно мороженому в жаркий летний день. — Нет, я так не могу, Чимин! — шёпот продолжается, а потом слышен тихий визг, на который хмурится старушка Нам. Чонгук успевает это уловить перед тем, как подпереть подбородок рукой и прикрыть глаза. — Моя нога, мне больно! Нас сейчас выгонят! — Ты следил за ним два чёртовых года, а теперь не можешь подойти, когда он остался один? Очень смело, так держать! — зло шипит голос. — Иди давай! В ту же секунду на стол Чону заваливается огромный неопознанный объект, заставляя Чонгука вздрогнуть от такого грохота и широко распахнуть глаза, прижимая учебник к груди, как единственное оружие. Сна как и не бывало, он растворился подобно утреннему туману весной. Чонгук мотает головой и улавливает, что неопознанный объект является парнем со стаканчиком кофе в руках, половина содержимого которого вылилось на стол и попало ему на кожу. Тот сразу же отдёргивает обожжённую ладонь и шипит. Торс брюнета целиком и полностью покоится на столе, пока сам он шепчит что-то про гематомы и смерть лучшего друга. Чон толком и не разобрал. Лицо он увидеть пока не может, ведь оно лежит на столе и вдобавок скрывается за копной каштановых волос. Лужица кофе красиво растекается по белому столу, вот ещё немного, и она дойдёт до края, следом соприкасаясь с полом. — Извините… — Чонгук решается подать дрогнувший голос, и чья-то каштановая макушка вмиг поднимается и растерянно хлопает ресницами. Чон узнаёт ореховые глаза буквально сразу, узнаёт красивую горбинку и очаровательную родинку на носу. Вспоминает осиновый листик, который Ким снял с его волос, аргументируя это тем, что тот не самый лучший сосед. — Т-тэхён? — Чонгук действительно напуган, но воспоминание о том, как парнишка краснеет под одиночным фонарём и пищит забавное «Ким Тэхён», воспроизводится автоматически. — Вы запомнили моё имя, — констатирует факт Тэхён и немо открывает рот в попытках сказать что-то ещё, словно рыбка в аквариуме, но выходит из рук вон плохо. Со стола он уходить явно не спешит, жадно всматриваясь в глубокие глаза напротив, замечая среди карамельных крапинок ещё другие оттенки, будто ещё секунда, и Чонгук исчезнет, будто у Кима лимит на созерцание этих зрачков. У Чонгука снова много вопросов. Опять же, рутинная ситуация, к вам тоже каждый день в библиотеке на стол сваливается Ким Тэхён, который, возможно, знает о вас больше, чем вы сами? Если нет, то спросите об этом у Чонгука. Он опишет вам всё деталях и красках, а может и по ролям сыграет. Чон пробегается взглядом по спутанным волосам, красноватому от недавнего ушиба носу и так полюбившимся длинным пальцам, с которых очень залипательно стекает ароматная капелька. Вы не поверите, насколько сильно Чонгук хочет её слизать и почувствовать чуть горьковатый вкус кофе. Ну, тут точно пора в больницу. И далеко не по причине практики. — Молодые люди, что здесь происходит? Вздрагивают оба, одновременно поворачивая голову на источник звука, а именно, на старушку Нам, брови которой изгибаются в неодобрении. Тэхён быстрым движением соскальзывает со стола и, низко кланяясь, извиняется за своё некорректное поведение, обещая убрать весь беспорядок. Чонгук лишь молча наблюдает за этой картиной, всё ещё крепко вцепившись в учебник. Когда же угроза в виде милой старушки миновала, Тэхён беспокойно смотрит на Чонгука, глаза которого полны искреннего непонимания. — В-вы читаете? — как ни в чём не бывало, спрашивает Тэхён, его щёки заливаются краской и вот-вот треснут от смущения. Ким боится сделать лишнее движение: он что, играет в игру «Я приклеен к полу на самый мощный супер клей, и это очень весело»? — Что читаете? — в данный момент Чонгук принимает правила игры, приклеиваясь к стулу, потому что Ким, чёрт его побери, Тэхён дотронулся до своего указательного пальца языком, слизывая капельку кофе. Честно, Чон предпочёл бы сделать это сам, но наблюдать оказалось тоже интересно... Тэхён в этот момент замечает позади Чонгука выглядывающую из-за книжного шкафа светлую макушку. По лицу блондина запросто можно прочитать, что он хочет пробить свой лоб ладонью от тупости друга. Да, Пак Чимин готовил Тэхёна к такому важному моменту, как разговор с Чонгуком, и их первый диалог состоялся вполне удачно, а вот на втором что-то определенное пошло не по плану. Чимин жестами показывает другу, чтобы он прекратил нести откровенный бред, но Тэхён лишь сосредоточенно хмурит брови. Не понимает. Киму определённо мало трёх часов репетиции возле зеркала в ванной. — Это обычный учебник... — растерянно отвечает на вопрос Чонгук. У него почему-то сердце застучало с такой силой, что среди неловкой тишины, удары были слышны громче выстрела пистолета на поле боя. — Ты обжёг руку, — уже беспокойно начинает он, бросая взор на чужую ладонь. Тэхён впадает в ступор, потому что Чонгук встаёт из-за стола и подходит ближе. Ким либо сейчас готов кончиться как человек, либо через пару секунд, когда Чон будет ближе ещё на сантиметр. — Я… Просто принёс вам кофе, — Тэхён заикается, и его это, безусловно, раздражает. Собственные щёки норовят треснуть от одного лишь понимания того, что прямо сейчас Чонгук берёт его за руку и достаёт из кармана чёрный платок. — Точнее… — Ким выпадает из этого мира, ощущая нежные прикосновения, в то время, как сердце прыгает на батуте и даже не думает останавливается. Тэ не готов смотреть на Чона так близко, потому охотно переводит взгляд на Чимина, который хочет пробить себе лоб уже второй раз. — Я принёс кофе, но… Оно было кофе… То есть нет, оно и сейчас кофе только… Чёрт, — теперь пробить лоб Тэхён хочет сам себе. — Боже я… Простите, умоляю. — Я понял, — ласково улыбается Чонгук, стирая кофейные разводы с красивых рук. Вблизи они ещё прекраснее, а по ощущению кожа невинная и такая мягкая, что никакая шёлковая дорогая ткань с ней не сравнится. Ему нравится смущать паренька, и он продолжит это делать, даже если тот станет краснее помидорки, а его щёки в конечном итоге лопнут. — Ты не говорил, что тоже здесь учишься, — хихикает Чон. Платок он убирает обратно в карман, а после берёт чужие ладони в свой плен, целуя самые кончики изящных пальцев. Вы бы знали, как яростно он хотел это сделать. Тэхён, как и ожидалось, распахивает глаза, робко опуская голову. В этом мире стало на одного Ким Тэхёна меньше. — Я студент первого курса, стоматологический факультет, — бубнит он, даже не запинаясь, что на редкость удивительно. Чонгук заглядывает в ореховые глаза и тонет, так, как не тонул нигде и никогда, ни одно море или даже океан не сравнится с ними, в них отражается целый мир, в них отражается ласковая улыбка Чона, а не значит ли это, что он и есть вселенная этого паренька? — Я восхищаюсь вами, — уже тише продолжает он. Ему до жути стыдно и неловко. Тэхёну сейчас очень хочется находиться где-то не в тихой библиотеке, где слышен каждый его вздох, а на шумной улице, где полной ночной жизнью живёт город, и двигатели машин могут заглушить даже грохот его сердца. — Тобой. — Что? — Ким непонимающе поднимает брови. — Называй меня просто «хён», — ничего более искреннего Чон в жизни не говорил. — А то чувствую себя стариком, хотя я даже младше Джина, — усмехается Чонгук и взъерошивает копну тёмных прядей Тэ, его волосы пахнут миндалём и лепестками цветущей розы, они мягкие на ощупь и шелковистые. Чонгуковы пальцы задерживаются там немного дольше, чем следовало бы. Тэхён понятия не имеет, кто такой Джин, но его мало интересует этот вопрос. — Хён, вы… То есть ты ведь… Учишься на втором курсе в отделе хирургии, да? — вопрос скорее риторический, потому что Тэхён знает, что да, что пары у Чона часто проходят во втором крыле в двести шестой аудитории. Но Чонгуку так же не обязательно знать, что Ким знает ещё и то, что тот сидит на втором ряду, на пятом месте от окна. — Да, но откуда же ты так много знаешь? — У каждого свои секреты, хён, — подмигивает Тэхён и снова улыбается своей квадратной улыбкой. Чонгук лишь хмыкает и сдержанно смеётся. — Кофейня работает до восьми, если побежать прямо сейчас, то мы сможем успеть! — радостно подскакивает Ким, бросая взгляд на Чимина, который выставлял большой палец вперёд, тем самым одобряя. Чонгук в недоумении. Тэхён сейчас что, серьёзно? — Но ведь, мне нужно гото… Чонгуку не дают договорить, его хватают за запястье и тащат на выход из библиотеки. Тэхён даже не вспоминает про лужицу кофе, мысленно передавая обязанность вытереть её Пак Чимину, потому что Пак Чимин не ведёт Чонгука в кофейню. Чонгука, за которым Тэхён наблюдал два с лишним года, подмечая каждый шаг и каждый вздох. Ким вовсе не сталкер, он просто влюбился, а любовь творит сумасшедшие вещи с людьми, согласитесь. — Если быть честным, — начинает робко Тэхён, — я соврал тебе в тот вечер, хён... — Ты о чём? — искренне не понимает Чонгук. — Я знал, что твой любимый кофе — это раф. Когда-нибудь Чонгук спросит у него, откуда Ким всё это знает, но это будет точно не сегодня, точно не завтра и не послезавтра, а может, даже не через месяц. Сейчас ему совершенно точно хочется узнать всё про Ким Тэхёна. Его привычки, предпочтения в еде, есть ли у него приставка (да, именно приставка, и что теперь?), любит ли он смотреть аниме и что за шампунь использует, потому что Чон купит себе такой же и поставит на полку в ванной.