Now or never

День, казалось бы, спокойный и солнечный, омрачала эта дурацкая кофемашина, которая всегда начинала работать с перебоями или вовсе переставала исключительно в Славины смены, когда он работал без Ванечки. Карелин решил сварить себе кофе в предобеденное время, ведь когда у всех людей начнется отдых, у Славы он закончится. Он злостно стукнул раскрытой ладонью по верху кофемашины и она зажжужала, равномерно распределяя молоко и кофе. — Да не доламывай ты её. Я покопаюсь в документах, может на неё тоже какая-нибудь страховка или гарантия есть, — сказал Чейни, хлопая Славу по плечу. Слава злостно сверкнул глазами в сторону техники, эта дурацкая машина начинала работать, только когда кто-то появлялся рядом, и на все его восклики о том, что её нужно заменить никто не реагировал. После таких сбоев Карелин в сотый раз убеждался, что работа в зале — это не его стезя и на кухне в общем-то тоже, но он старался, усердно работал, а дома пёк ночи напролет. Готовка требовала сильнейший усилий, и большое количество времени, и усердную бесперерывную работу, и долгое заучивание рецептов, потому что «на глаз» вкусно не получалось. Юра в свою очередь делал всё легко и без лишних заморочек, выпечка никогда не была приторной или осевшей, карамель не сгорала. Конечно, без трудностей не бывает ни у кого, но у Дудя они закончились после первых неудач и попыток. Ванечка же вообще, как бабка-шептунья, накидывал в чаи разные специи и не разу не ошибался. Слава же не мог совладать даже банально с имбирём, чтобы тот сильно не горчил и не вязал. По ногам прошёлся сквозняк, а в нос ударил чёткий мускусный аромат, феромоны альфы, конечно, усиленные парфюмом. Слава обернулся. «Господи, что за напасть такая, этим инспекторам тут что, маслом намазано?» — подумал он. Инспектор был из налоговой службы, и Слава уж подумал спокойно выдохнуть, понимая, что Чейни всё уладит. Да не тут то было. Пока Слава дискутировал и ругался в своей голове на эту злосчастную технику, Ден «под шумок» куда-то ушёл, причём без куртки. Слава недовольно вздохнул, закатил глаза, сжал и разжал кулаки, но всё-таки окончательно повернулся и подошёл к мужчине. Карелин начал усердно вспоминать отчество инспектора. «Александрович, или Владимирович, или Сергеевич. О, точно Сергеевич», — гонял в голове мысли Слава. — Добрый день, Александр Сергеевич, — сказал Карелин, подходя и доброжелательно улыбаясь. — Здравствуйте, — Александр Тимарцев был хмур и явно не в духе, — Так, с чего бы начать? — пробубнил инспектор. Дверь открылась и Слава мысленно выдохнул, в помещение зашёл Ден с пакетом, который Машнов разглядеть не успел. — А это кто? — спросил Тимарцев, поглядывая на Дена с какой-то заинтересованностью. — Это наш бухгалтер, Чудиновский Денис Евгеньевич, может вам лучше с ним поговорить? Инспектор уже практически не обращал внимания на Славу, пытающегося перекинуть ответственность на другого человека. Александр во все глаза уставился на стоящего к ним спиной Дениса. Он двинулся вперед, окликая его известным немногим прозвищем — Чейни. Глаза Карелина округлились от удивления, в его голове происходил микровзрыв от непонимания действий и ситуации. Тимарцев же уверенно двигался по направлению к Чудиновскому. Комнатка была небольшая, так что через пару минут он слышал возгласы, как казалось, давних знакомых и странное «Рестор». — Слав, можно две чашечки кофе и капкейки с вишней? — сказал, широко улыбаясь, Денис. — Без проблем, — отчеканил зеленоглазый. «Грёбаная ты машина, если ты сейчас заглючишь, я тебя на металлолом сдам», — мысленно выругался Слава, нажимая кнопочки на кофемашине. Машнов, поставив заказ на стол, ушёл на облюбованное Ваней место, на кресло. Слава уверенно плюхается, откидываясь спиной на спинку кресла, и сдавленно матерится, ощущая поясницей острый краюшек. Он потирает ушибленное место и нащупывает виновника своих бед. Гёте. Машнов в этот момент подумал, что засунет Ванечке в жопу эту книгу. Он уставился перед собой от скуки, солнышко пробивалось сквозь прозрачный тюль, отбрасывая на пол яркие блики. Подумалось, что стоит начать вязать, чтобы не грустить так часто, вдруг вышло бы лучше, чем с готовкой. «Зачем вообще нужно было открывать эту кофейню-пекарню-кондитерскую-кафе, которой по делу работы даже характеристику дать нельзя? Зачем вообще были все старания и страдания? Чтобы что? — эти мысли роились у Славы в голове в любые незагруженные минутки, — Неужто думал, что из этого что-то выйдет?» Юра с Ванечкой, узнавая о подобных мыслях, кричали на него и называли полудурком. Им обоим не нравились такие убеждения или размышления, хоть Светло и сам был не подарок, и надумывал себе всякого по другим поводам, а Юра был не прочь поразмышлять и поспорить о чём-либо, распаляя свой нрав сильнее. С Славиной стороны они с этим мириться не хотели из-за заботы и переживания о хорошем человеке. Как говорится, в чужом глазу соринку увидишь, а в своем бревна не заметишь. Ден, видимо, приоткрыл окно, так как Машнов отчётливо почувствовал прохладу, исходящую с улицы. Александр Сергеевич стоял у двери, собираясь уходить, потому что все ключевые моменты они обсудили, и похоже ему самому было не по кайфу здесь находиться. Тимарцев, попрощавшись с Славой и Чейни, удалился из помещения, держа под мышкой папку. Чудиновский был воодушевлен и спокоен. Он развернулся и пошел в сторону любимого укромного местечка. — У меня к тебе некоторые вопросы, — только и успел сказать Карелин перед тем, как в помещении начали появляться посетители. Слава, недовольно зыркнув в сторону Чейни, начал принимать заказы у посетителей. Первыми гостями оказались три миловидные омеги-девушки, одетые в красивые светлые пальто, они сделали заказ, состоящий из эклеров и молочных коктейлей. Следующими стали мужчина-бета с маленьким рыженьким мальчиком с веснушками, который долго и усердно выпрашивал у отца леденец на палочке, Слава мило улыбнулся ему и протянул лакомство в подарок, из-за чего папа мальчика немного насторожился. Компания из девушек сделали самый большой заказ, представляющий из себя пять чашек кофе и три твороженых кекса. Слава уже облегчённо выдохнул, заметив конец обеденного времени, но как говорится: «Недолго музыка играла». Высокий коротко стриженный, скорее всего под машинку, альфа прошел внутрь, он источал приятный, но сильный запах хвои и перца из-за чего у Славы зачесался нос. Парень подошёл поближе и обворожительно улыбнулся, явно заигрывая с Карелиным. Слава улыбнулся в ответ, дабы его не обделили хорошими чаевыми. Ему было не совсем приятно такое внимание всех этих альфа-самцов, он был из того самого небольшого числа омег, которые мечтал об истинном, идеально подходящем ему альфе. Может быть он и не будет предначертан ему судьбой, но хотя бы будет подходить духовно. Правда, благодаря своему слишком сильному запаху он ещё с подросткового возраста пользовался популярностью. Большую часть жизни он надеялся, что это просто тупоголовые похотливые подростки воспринимают его, как легкодоступного продажного омегу, но выяснилось что дело вовсе не в возрасте, а в складе ума этих людей. Карелин являлся рецессивным омегой, в отличие от тех же Вани и Юры. Его развитие началось впринципе вовремя, просто пока все омеги в 15 переживали свою первую течку и источали умопомрачительный запах, Слава распространял его слабо или его, запаха, не было. Первая течка постигла его примерно в 17, что было вообще-то неплохо, но и не в пределах нормы. И всё бы ничего, если бы запах не усилился, казалось бы, во сто крат. Разные врачи, которых Слава когда-либо посещал, говорили, что это вполне нормально, возможно, эта генетическая особенность передалась от одного из родителей или же это просто генотип феромонов. — Чай с мятой без сахара и чизкейк, — улыбка парня, казалось, стала шире, и он испустил феромон из-за чего запах усилился. «Каков нахал» — подумалось Славе, но он лишь сдержанно улыбнулся. Альфа взял заказ с собой и ушёл восвояси, а не остался в помещении, из-за чего Славиной радости не было предела. Он аккуратно обошёл стойку и подошёл к столику Дена, сначала подходя к полке и оставляя там книгу, а потом только к месту назначения. — Рассказывай, что да как и почему у вас такие теплые отношения? — По кафе у нас всё в порядке, потому что я регулярно сдаю отчёт в налоговую, — эту информацию Слава знал прекрасно, его в большей степени интересовал второй, — Мы с ним старые знакомые, раньше общались ну очень хорошо, а потом он женился и прекратил общение окончательно. — Да кому ты пиздишь? — с сарказмом спросил Машнов, — У тебя глаза блестят, но я надеюсь они перестанут так слепить меня. Вы как минимум спали, как максимум встречались. — Странное соотношение у тебя, конечно, — пробубнил Ден, — Ну, если только совсем чуть-чуть и, наверное, минимум, — Слава вылупился, — Да я шучу, шучу. Карелин посмотрел скептически, какие-то мутные периоды и шуточки тоже странные у его друзей. Вообще-то ему такой расклад не нравился. Нет, конечно, чего только по молодости не было, но тут явно замешано что-то неладное. — Пиццу будешь? С ветчиной. — А вторая с чем? — поинтересовался зеленоглазый. — С курицей. — Так уж и быть, давай с ветчиной. *** Наступил вечер, на улице застрекотали сверчки, мотыльки начали слетаться на свет фонарей. Чудиновский, собрав вещи, ушёл, даже не выпив чаю, как обычно они делали это вечером. Машнов же, как чаще всего бывало, остался подольше, плюс ещё и до закрытия было около часа. Людей в это время в будни практически не было, так что, посидев полчаса в зале, он ушёл на кухню. Там всё было убрано и ощущалась какая-то пустота. Причина этих ощущений была понятна, Юры на работе не наблюдалось со вчерашнего дня, а значит заправлять на кухне было некому. Слава подошёл к большому столу, стоящему на середине комнаты, включил свет над ним и огляделся. Подойдя к полкам, находившимся на противоположной от окна стороне, он выудил миксер с чашей и венчиками и форму для запекания. Машнов выставил всё это на стол. Следующим этапом стало нахождение продуктов. Мука оказалась в коробке, которую ещё не успели распаковать, хотя поставка была около 5-6 дней назад. Мёд нашелся в полке над раковиной, сахар и разрыхлитель там же. Последними оказались яйца. Карелин натянул фартук в полосочку и приступил к готовке. Для начала нужно было взбить яйца с сахаром до белой пены. Потом он аккуратно вспыпал в жидкую смесь муку и разрыхлитель. Тщательно взбив до однородной массы, он добавил мёд и вылил всё в форму для запекания. Машнов посмотрел на часы, и понял, что потратил на всё про всё около сорока минут. — У вас ещё открыто? — послышался мужской голос. Машнов напрягся и, даже не вытерев руки, направился к источнику звука. Он же так увлёкся готовкой, что даже дверь не закрыл. Слава приоткрыл дверь и увидел на пороге гребанного инспектора, Мирона Яныча. Лицо Карелина поддёрнулось злостью, он нервно выдохнул. — Извините, но мы уже закрываемся, — ответил зеленоглазый без всей той вежливости, которая сопроваждала его на протяжении всего дня, хоть он и сдерживался. — Я по немного иным вопросам. — Я немного занят, это что-то срочное? — Несостыковка в документах, — произнёс Фёдоров, открыв папку, с которой, как казалось Славе, он не расставался, — У вас, Вячеслав, в справке о работоспособности фамилия Карелин, а в недавних отчётах Машнов. Это стоит уточнить, чтобы это не выглядело, как подделка документов, — Слава закипал, его откровенно заебали и эти инспектора, и ситуации, и документы. Его течка закончилась уж как неделю, но организм был всё также чувствителен к нахождению альф вблизи, но это можно было контролировать, а нестабильность эмоционального фона- нет. — Мне кажется, что это уже не ваше дело, так что просьба не совать свой нос, куда не просят, — Слава сузил глаза, смотря колко и злостно. — Я могу передать это в другие руки, и там решать проблему будет куда сложнее. — Да почему вы вечно до меня докапываетесь? — прикрикнул Машнов. — Знаешь, Слава, — перестал официально говорить Янович, — Не так просто забыть омегу, с которой ничего не было, — он сделал шаг вперёд, подходя ближе к Славе. — Вы мне тут что, на секс намекаете? — только успел задавать вопрос зеленоглазый, как Мирон, схватив его за запястье, притянул к себе и попытался завлечь Вячеслава в поцелуй. В голове у Карелина не было никакого замешательства, он тут же вырвал руку и толкнул настрырного альфу в грудь, отходя от него на допустимое расстояние. — Я же чувствую твой запах, и понимаю, что ты и сам этого хочешь, — платонически улыбаясь, говорит Мирон, вальяжно крутя рукой в воздухе, — Я готов наступить на горло своим принципам и переспать с тобой, да и тем более ты давно не выходишь из моей головы. Если что-то будет надо, то я пом… — Вали отсюда нахер! — крикнул Слава и покраснел от злости, — Что у вас у всех только одно мнение об омегах? Не все мечтают запрыгнуть на член. То о чём ты говоришь, о мнимом желании, всего лишь плод твоей больной фантазии, — читал свою гневную тираду Машнов, — И такие, как ты, не имеют право на будущее поколение, потому что шлюх хаят и лелеят, а порядочным читают мораль, только потому что у них видите ли запах сильнее, чем у других, — Слава агрессивно тыкал пальцем в его сторону. — Успо… — Заткнись и уйди. Уйдите, пожалуйста. Слава сел за стол, взялся за голову и, обперевшись локтями на стол, прикрыл глаза. На лбу выступила испарина, и волосы стали липкими и мокрыми. Он услышал, как хлопнула дверь, и беззвучно заплакал, скорее даже не заплакал, а просто слёзы брызнули из глаз по щекам от бессилия, чего не бывало уже с подросткового возраста. Все старания, лечения и консультации с психологом — всё коту под хвост. Все говорили, что неправильно плакать, потому что плачут только слабые, не умеющие совладать со своими эмоциями, или же маленькие и глупые дети. «То что ты омега ещё не значит, что ты можешь плакать при людях, — обрывки фраз дяди всплывали в Славиной голове, — Останавливай слёзы и не позорь нас при людях» Он говорил это семилетнему Славе, расстроившемуся из-за упоминания матери в неприятном ключе. Ему часто говорили подобные фразы, после того как он переехал к дедушке и бабушке. Они безусловно любили его, никогда не обижали, но дядя, не имеющий собственной семьи и живший с ними, нередко упрекал его из-за малейших оплошностей и не терял возможности зацепить его словом. «Если хочешь, чтобы тебя уважали пей таблетки и прячь запах, — слышал он от учителей в старшей школе, — И веди себя посдерженней, ты ведь омега.» И Машнов честно признавался себе, что делает всё не для них, а ради себя, но никогда не врал, что от части все они были причиной. Он был сдержанный, как просили учителя, и прятал запах. Он не плакал, чтобы не выглядеть как типичный омега. Но… Одно огромное НО… За этим всем он потерял себя как омегу во всех доступных планах. Ни запаха, ни пары, ни возможных детей, ни будущего, только любимая работа.

Зато правильный и удобный.