***
Ему стало плохо еще прошлым вечером, в машине. Перед глазами заплясали мутные образы, пальцы свело нервной судорогой. Если бы не реакция Маркуса, молниеносно вцепившегося в руль, они бы непременно влетели в ближайший столб. Томас вышел из машины и тут же упал на колени, чувствуя липкую тошноту и головокружение. Голос Маркуса тонул в неразборчивом шепоте, гулом нарастающем в его голове. Сил хватило только на нечленораздельное мычание в ответ. Томасу казалось, будто за шиворот ему льют кипяток, и кожа приклеивается к одежде, отслаивается лоскутами. Он заскреб ногтями по асфальту, сжав зубы до ломоты в челюсти. Калейдоскоп искаженных лиц сменился пустотой, и Томас рухнул в нее безвольным манекеном.***
Вокруг было темно. Так, что не видно даже собственных рук. Слепо заморгав, Томас прислушался к отдаленным шорохам, напоминавшим шум подземки. Ощупав стены, он лишь уверился в своей догадке. Да, он в заброшенном тоннеле метро, пропахшем гнилью и сыростью. Неуверенно зашагав вперед, Ортега пытался ориентироваться на звуки, но тишина не прерывалась ничем, кроме глухих постукиваний и хлюпанья воды под ногами. Дойдя до решетки, отделявшей один проход от другого, он заметил слабое свечение, исходившее по ту сторону ограды. Томас пригляделся: источником света оказалась подожженная кучка мусора. Пламя горело неохотно, будто брезгуя охватить влажные газеты и мятые стаканчики из кофейного автомата. Рядом с костром, в углу, сжалась чья-то фигура, скрытая от глаз в горе тряпок. Из-за мешковатых лохмотьев сложно было угадать ее возраст или пол. Но вот человек зашевелился, из-под выцветшего пледа показались изъеденные язвами пальцы. Бездомный привстал, пытаясь сесть на корточки, но полностью выпрямиться помешал приступ кашля. Постепенно кашель перешел в булькающие хрипы, прерывающиеся попытками человека втянуть ртом воздух. Томас напряг зрение и прижался к решетке, желая разглядеть лицо бездомного, едва различимые черты которого вызывали в памяти слабый отклик. Почувствовав движение, человек резко повернул голову, поднимая на него подслеповатые глаза. Томас отшатнулся. Из соседнего туннеля на него смотрел он сам; в приоткрытом рту виднелись гнилые зубы и сухой бледный язык. Кожа на лице обвисла и посерела, а на щеке вспухшими пунктирами расцветали рубцы и свищи. Задохнувшись от отвращения, Томас отвернулся и бросился назад. Но, сделав первый шаг, он снова очутился в липком мраке.***
Томас распахнул горящие от жара веки. Его снова окружала знакомая обстановка: обшарпанные стены гаража, покосившийся стол и Маркус, чертивший на его лбу распятие. Тело Ортега, со стороны казавшееся чужим и до предела напряженным, выгнулось в дугу. На секунду Томасу показалось, что позвоночник сейчас не выдержит и переломится пополам. Но Маркус удержал его, мягко надавив на грудь и опустив на столешницу. - Томас?- Кин облизал потрескавшиеся губы, склонившись к его лицу,- Томас, слышишь меня? Ты должен бороться, должен найти выход. Давай же... Ты справишься, ты же всегда справлялся. И снова, снова, снова начинал читать молитвы. Томас хотел дать знак, что он его слышит, что пытается вырваться, но воля будто превратилась в липкую патоку. Он мог лишь покорно ждать, когда по глазным яблокам раскаленным мазутом опять потечет темнота.***
На этот раз он очутился в светлом помещении, от которого веяло чистотой и лоском. Посреди комнаты возвышался массивный стол из красного дерева, стены украшали картины в резных рамках. Создавалось впечатление, что все вокруг состояло из чистого света и золота. Дверь сбоку открылась, и Томас вздрогнул от неожиданности: таким громким показался звук в сверкающем коконе. В проеме показался он сам; теперь Ортега мог рассмотреть двойника в мельчайших деталях. В солнечном сплетении слабо заныло. Отражение было облачено в папские одежды, на пальцах переливались кольца. Но разглядеть их было сложно, ведь руки двигались чересчур энергично и живо. Он опустился на стул, но даже в сидячем положении его корпус продолжал дергаться из стороны в сторону. Приглядевшись, Томас заметил, насколько у того расширились зрачки. Двойник улыбался, но улыбка выглядела искуственно, как если бы на куклу наклеили плохо выполненный муляж. Прошло несколько минут, и дверь открылась снова. На этот раз в комнату вошла девушка: короткое платье едва прикрывало бедра, обтянутые шелковой тканью чулок. Накрашенные угольной тушью ресницы двигались заторможенно, будто ей стоило неимоверных усилий поднимать собственные веки. Отражение живо отреагировало на приход незнакомки. В следующее мгновение оно уже прижимало стройное тело к столешнице, опустив лицо к ее груди. Послышались громкие стоны, и Ортега закрыл уши руками. Ему физически невыносимо было смотреть на свою же спину, на каблуки, пачкающие дорогую ткань одеяния. Но как бы сильно он не зажимал уши, тошнотворные звуки все равно проникали в черепную коробку, усиливаясь с каждой минутой. В какой-то момент двойник прервал свое занятие и шатающейся походкой приблизился к секретеру. Повозившись с ключом, он с удовлетворенным выражением лица выудил оттуда маленький пакетик. Увидев его, девушка заинтересованно приподнялась и поманила его к себе. Отражение тихо и истерично засмеялось, а затем высыпало содержимое пакетика на стол. Повертев головой в поисках бумажки для создания дорожки и не найдя ничего подходящего, он потянулся к распятию, висевшему у него на шее.***
Когда Маркус связывал его запястья над головой, Томас все еще находился в сознании. Он старался не сопротивляться и не отвлекать напарника, но к горлу то и дело подкатывала паника. - Все будет хорошо,- заверил его Маркус, затягивая крепкие узлы на ножках стола,- Твоя задача сейчас - побороть его внутри себя. - А если у меня не получится?- Томас облизал пересохшие губы, тщетно скрывая тлеющее на дне глаз отчаяние. - У тебя?- Кин поднял голову и улыбнулся. Ласково, открыто, как никогда не улыбался другим,- Не говори глупостей. Я не поверю, что тот ненормальный парень, который пошел биться с демоном один на один, может с чем-то не справиться. Не беспокойся,- он опустил теплую шершавую ладонь на плечо Томаса,- Я буду рядом.***
В комнате ничего не изменилось. Его тело било мелкой дрожью, челюсти широко раскрыты, а на шее проступила синеющая вена. Томас оперся руками о стол, наблюдая за манипуляциями Маркуса. Он устал. Он запутался. Он не знает, как побороть внутри себя эту дрянь. Только в кино правильная дорога очевидна и проста: достаточно идти на свет или на знакомый голос. Но никакого света видно не было, а голос Маркуса хоть и утешал, но не помогал. Томас уже пробовал читать молитвы, касался пальцем Библии и распятия, но ничего не происходило. Он опустился на колени и вцепился пальцами в волосы, давя зарождающийся в груди всхлип. Ничего не получалось, ничего не происходило. - Маркус,- Томас зажмурился,- Маркус, я не могу... Я не могу справиться. В голове жгучей лавой растеклась боль, заставив Ортега согнуться пополам. Комната поплыла, из носа и ушей потекла вязкая кровь, и он без сознания рухнул на пол.***
- Маркус!- Томас подскочил на сидении, задыхаясь от бешеной дроби сердца. - Твою мать, Томас,- выругался Кин, дернувшись и едва не выпустив руль из рук,- Седым оставишь. Что тебе приснилось? Опять видение? Ортега тряхнул головой и осмотрелся. Машина двигалась прямо по шоссе, и пейзажи в окне выглядели слишком знакомо. Ему все приснилось? Или это действительно видение, предзнаменование о ближайшем будущем? В любом случае, он был счастлив сбежать из этого кошмара и вновь обрести контроль над разумом и телом. - Думаю, это знак или что-то вроде него,- проведя ладонью по мокрому лбу, ответил Томас. Он глубоко вздохнул и откинулся на сидении, чувствуя приятную расслабленность в мышцах. Ему определенно нужно немного кофе, чтобы привести мысли в порядок,- Долго нам еще ехать? Ответом ему была тишина. - Маркус?.. Томас обернулся к напарнику. Глаза того вперились в дорогу, вот только в остекленевшем взгляде не было ни намека на осмысленность. Из рукавов его куртки густым потоком посыпались жуки, заполняя автомобиль. Томас в ужасе отпрянул к дверце, косясь на лобовое стекло. Но ни дороги, ни шоссе впереди не было.