***
— Я ненавижу Париж. — Заявила Одри, пригубив немного теплого вина. Габриэль непосредственную начальницу не понимал, но интересоваться причиной столь резких слов не стал. Ему не было это интересно. Ровно также ему была безразлична критика, которая рекой полилась на наброски новой коллекции. Зарисовки, сделанные буквально на коленке, не заслуживали очень уж пристального внимания, но Одри скорее нуждалась в поводе появиться на пороге чужого дома. Благие намерения, страх за карьеру подопечного, беспокойство касательно грядущей недели мод — это, конечно, звучало прекрасно, но нутро старшего Агреста явственно ощущало подвох. В любом случае, Одри отпила еще немного вина и поставила бокал на невысокий стол. Кресло, так удобно расположенное возле огромного окна, стало женщине пристанищем на грядущие часы томительных бесед. Габриэль это нутром чуял. — Так вот, я ненавижу Париж. — Ты мне это уже говорила. — Гавриил, душечка моя сизокрылая, но ты же меня не спросил почему я его ненавижу! — Одри закатила глаза и скорчила страдальческое лицо. — Вот почему мне приходится объяснять такие элементарные вещи?! — Нам не по семь лет. — Что-то я не слышу «так почему же ты ненавидишь Париж, Одри»? В некотором роде такая реакция была ожидаема. Пусть Габриэль и гнал от себя эту мысль, но факт оставался фактом: между ним и Одри существовала некая, трудно читаемая связь. С Буржуа-Ли можно и нужно было обсудить вопросы, которые остальным обществом считались не самыми этическими. Особая прелесть заключалась в том, что бояться за свою репутацию не стоило. Не смотря на язык, временами длинный, как у жабы, Одри секреты хранила просто отлично. Да и сам Габриэль, к своему стыду или счастью, имел на руках компромат на душу собеседницы. — Так почему же ты ненавидишь Париж, Одри? — Это было обязательным условием принятия правил игры. Иного пути закончить пытку, что началась не так давно, просто не существовало. Одри улыбнулась, а Габриэль налил вина себе. На трезвую голову разговоры о личном шли также гладко и легко, как наждачка по камню. Себе дизайнер налил даже больше, чем собеседнице. Буржуа-Ли покачала головой и сняла очки. — Знаешь, что в них темно, что без них тоска. — Одри грустно усмехнулась. — Гавриил, лапушка моя, тут всегда так уныло? Тут — это где? В его доме? На улицах Парижа? Вообще во Франции? Габриэль пожал плечами и сделал глоток особенно длинный, позволяя вину сгладить перчащее горло. Стало теплее. Очки с тихим лязгом приземлились на столик. Одри заправила золотые пряди прямиком за уши. Глаза, больше не скрытые стеклом, упали на Габриэля. Потихоньку образ снежной королевы рассыпался. Потребовалось несколько жалких секунд, более-менее непринужденная атмосфера и мадам Буржуа тут же растеряла всю властность. Плечи ее опустились, поза стала более непринужденной, но меж тем нечто отчаянно-обреченное дало о себе знать. — Меня душит этот город. — Заявила Одри, даже не моргнув. — Меня душат люди, что здесь обитают. — Люди везде одинаковы. — Габриэлькис, так говорят все, кто дальше дома не выходил. — Одри улыбнулась, но улыбка эта выдалась грустной. — Я была в стольких странах, что бы и представить себе не можешь! Урр-р-р! Приветливые итальянцы, чванливые шведы, щепетильные немцы, холодные англичане. Они все разные, ангел высоких мод. И я не только про одежду и темперамент. Я про само отношение к жизни! Габриэль скептически приподнял бровь, но это Одри не смутило. Она наоборот распалилась сильнее, чем это стоило. — Но ведь я правду говорю! Куда ты не посмотри, а различия на лицо! — Одри всплеснула руками. — Я вот… Я вот здесь пользуюсь дурной репутацией! Клянусь, только собака не лаяла о том, какая я отвратительная жена и мерзкая мать. Ты же помнишь, как матушка моего благоверного толкнула меня и я наступила на кота? — И что? — Гавриил, это был день нашей с ним свадьбы! — Одри подскочила на месте и с великим трудом сдержала отчаянный крик. — То есть, она буквально пожелала мне скорого развода! — А чего ты еще ожидала от Буржуа? — Сил на искреннее удивление не было. Габриэль все еще кривил лицо. — Ты буквально заставила Андре взять тебя в ж… — Ой, да я не про эту семейку увальней! Я про старую ведьму Ли! — Относительно хороший настрой мгновенно исчез и Одри помрачнела, едва в ее голове всплыло изображение женщины, что дала начало многим несчастьям. — Если бы не она, мой милый…! Габриэль молча подлил вина, а Одри смахнула непрошенную слезинку. С момента смерти первого мужа шло семнадцать с половиной лет, но рана, что тлела в сердце, никак не думала затягиваться. Больно. Картина прошлого медленно начала вырисовываться в голове, при этом находя способ пробиться в мир: — Как сейчас помню… Пришел домой. «Привет?», «Привет. Ну, как дела?». А как у меня могли быть дела? Пузо до подбородка, ноги опухли, на голове мочалка. Но ему было плевать. Он меня поцеловал. Потом заказал лапшу в номер. Как сейчас помню. Со специями, перцем и противным кисло-сладким соусом. Мы поели, а потом он захаркал этой самой лапшой… Не прошло и года с момента свадьбы. Знакомая история. Она звучала так часто, что Габриэль слово в слово помнил события минувшего дня. Молча дизайнер налил еще вина женщине, чей и без того отсутствующий взгляд стал совсем пустым. — И вообще, ничего я не тащила Андрея… — Смотря на прошлое как бы со стороны, Одри покорно сделала новый глоток. На сердце ее не полегчало полностью, но частично непонятный груз растворился. — Он сам меня взял. Брошенную родственниками мужа, с ребенком на руках и без работы. Гавриил, зайка, ты же сам помнишь то бедственное положение, в котором я оказалась. Что мне оставалось, Гавриил? Голодная смерть? — Андре — идиот. — Заметил Габриэль, отпив немного вина. — Ты могла и не выходить. Он сам бы охотно помог. Отчаянная улыбка исказила женское лицо. Одри с трудом сдержала отчаянный смех, царапающий глотку. Черт, да из всех людей Агрест-старший меньше всего подходил на роль сказочного слепца. Одри сердито засопела. Помог бы, как же! Вот просто так! Совершенно просто так! — Душечка моя, обратись к окулисту. — Одри платком стерла слезы. — Твои очки покрылись розовой краской. Ты из какой сказки пришел? И вообще, знаю, в глазах прочих Андрей невероятно щедрой души человек, но ты и представить себе не можешь, каким собственником он становится за закрытыми дверьми. Глухое раздражение тронуло Агреста. Габриэль сморщил лицо и брезгливо поджал бледно-розовые губы. — Будь добра, избавь меня от подробностей. Взгляд Одри, печальный и томный резко изменился. Теперь женщина смотрела на собеседника разочарованно. — Так он и тебя сумел провести… — Вроде она озвучила для себя твердый факт, но при этом от уха Агреста не могла скрыться настойчивая вопросительная нота. Пусть окончательный вывод настойчиво напрашивался на язык, мадам Буржуа-Ли упрямо медлила. Габриэль отвернулся. Вот ему, честно говоря, эту женщину было не жаль. Вообще. Все ее проблемы являлись следствием ее жизни. Андре и намекать было не нужно. Старший Буржуа по первому щелчку благоверной отдал той все, что имел, тем самым бросив вызов своей семье. Примерно также однажды поступила Эмили, нарисовавшись одним дождливым днем на пороге почти разоренного дома… Агрест тряхнул головой, прогоняя одно из самых радостных, но при этом и печальных воспоминаний всей своей жизни. — Угомони свою жадность. — Голос Габриэля прозвучал удивительно твердо. Одри даже мелко вздрогнула. Не часто модельер вставал на защиту непутевого друга и пусть чувства Андре все еще в глазах Габриэля казались смехотворными, про себя Агрест просто не мог подивиться их твердости. — Душечка, а теперь скажи это ему! — Модный критик ощетинилась. — Вот возьми и скажи: «Андрей, угомони свою жадность!». Быть может он тогда от меня отстанет?! Вот тебе-то говорить легко! Тебя никто не отчитывает, никто не отвлекает от любимой работы, никто не пытается навесить рамки! А у меня, Габриэлькинс, такой роскоши нет. У меня двое детей. И если Клайд еще как-то защищен своим папочкой, то Зою я поднимаю сама. И, прошу заметить, поднимаю очень даже хорошо! Я ее даже записала в лучший пансион и ни евро не взяла у Андрея, чтобы покрыть ее обучение. Знаешь, вот меня называют плохой матерью, но я не соглашусь! Я не плохая мать… То, что я не сюсюкаюсь с детьми, не брожу с пучком на голове и не смотрю за каждым их чихом — это не показатель. Понимаешь? И вообще, я шлю им подарки каждое Рождество и День Рождения! Некоторые мамаши не делают и этого, прошу заметить! — Ну да… Ну да… — И ты Брут?! — Одри резко вскочила на ноги и случайно задела столик коленом. Бокал перевернулся и жалкие винные остатки хлынули на лакированную деревянную поверхность, частично задевая и очки. Под молочно-белой дужкой образовалось безобразное малиновое пятно. — Ты вообще последний, кто вообще может меня упрекать! — Но я не упрекаю. — Габриэль пожал плечами. — Просто иронизирую. Заявление Одри успокоило мало. — Да-да, сначала «да, я иронизирую», а потом с Андреем в один голос будешь умолять меня остаться в Париже на всю оставшуюся жизнь, отбросив собственные мечты в угоду малолетним эгоистам?! Она говорила на эмоциях и даже не понимала, что Габриэль Агрест был последним человеком, который имел хоть какое-нибудь желание видеть ее лицо на каждодневной основе.***
— Аррр… Questo vento è troppo freddo! Маринетт, вроде обладательница некого процента итальянской крови, ни слова не поняла из сказанного. Лила зябко поежилась и с трудом не стучала зубами. Непогода на улице стихла, уступая место блаженному затишью. Ветер, совершенно ничтожный на фоне минувших буранов, просто не мог не радовать кожу. Впервые за несколько дней Дюпэн-Чэн находилась на улице с сухими глазами! — Уверен, мадам Бюстье скоро придет. — Авторитетно заявил Макс, протирая очки. Лила взглянула на низкорослого отличника с великой неприязнью и прижалась к Маринетт в тщетной попытке согреться. Прошло не больше пяти минут нахождения на школьном дворе, но Росси была готова поспорить, что еще чуть-чуть и кровь в ее жилах застынет, подобно фруктовому льду. Тонкие колготки служили скорее декоративным предметом, не спасая от январского холода. От юбки и тонкой куртки с красивой меховой отделкой тоже проку было мало. Лила мерзла. Мерзла так сильно, что была готова принять даже пальто противного Кима в качестве подношения. — Тебе стоило одеться теплее. — Назидательно сообщила Маринетт. — Я же кидала тебе прогноз погоды. Ну да, кидала. Но ведь этим утром Росси приехала на машине и даже не планировала проводить на улице все свое утро! Итальянка обиженно шмыгнула носом. — Но я же не знала, что холод будет такой сильный! — Героиня жалобно опустила глаза. — Когда-нибудь ты заболеешь. — Проворчала Дюпэн-Чэн, неодобрительно взглянув на подругу. — И я тебе носить апельсины не буду! Глаза итальянки расширились в театральном испуге. — О, Мари, но как же так? А? — Итальянка резко прижалась к швее и поспешила прошептать той на ухо так, чтобы противный смуглокожий нерд ее не услышал. — А вообще этой синьоре лучше появиться побыстрее. Я замерзаю! — Вообще-то здесь не так уж и холодно. — Макс горделиво улыбнулся. — Вот в некоторых странах Западной Европы температура может упасть до минус сорока! А на Южном и Северных полюсах… — БЕНЗАЙ! Невероятно важная географическая информация потонула, стоило Киму на животе пролететь впереди. Маринетт удивленно взвизгнула, а Лила заскрежетала челюстью. Придурок Ле Тьен не нашел своему пальто лучшего применения, чем порча его на снегу. Коротышка Аликс, впрочем, в стороне не стояла. — ДОРОГУ! Маленькая и легкая, Аликс стрелой пролетела мимо носов одноклассников, вдобавок успев показать некий жест пальцами. — Боги… — Макс обреченно закатил глаза. — Что за идиоты? И Лила, о чудо, была полностью согласна с этим утверждением. Действительно, идиоты. Идиотские идиоты, пренебрегающие хорошей одеждой. Вот была бы воля Росси, она бы содрала верхнюю одежду этих недоумков и забрала ее себе, хотя бы на часок. — Кто вообще назначил стажировку так рано? — Проворчала Росси. — Точнее, кому вообще взбрела такая идиотская иде… — О, а стажировка — это очень сложно? — Адриан, до чьего уха вопрос Лилы не дошел, скатал плотный ком снега. — Нет. Это же от школы. — Алья, чьих руках ком был большего размера, присела на корточки. Погода выдалась приятной для создания снеговика. — Уффф… Никогда не был на стажировках! — Агрест взбудоражено затрясся. — Надеюсь, не опозорюсь. То, что для одних было не более, чем игрой, для Лилы обернулось ударом в сторону сердца. В горле итальянки запершило. Тот, кому юбка в толстую черную клетку и предназначалась, внимания на нее не обращал. Подумать только, Адриан действительно предпочёл красавице Росси какую-то образину Сезер! От негодования и холода поджилки Лилы затряслись. — О, а давайте в снежки? — Роуз, облаченная в дутый розовый пуховичок, радостно хлопнула в ладоши. Про себя Лила не могла не сравнить эту девчонку с плюшевой свиньей, чья судьба заключалась в том, чтобы провиснуть на елке. — Но… Это опасно… — Пробормотала Джулика, еще одна пуховичная адептка. — Опасно? — Ким, что влетел в сугроб у школьных кованных ворот, высунул голову. — Та-а-а-ак, я в деле! Спортсмен подмигнул итальянке и та улыбнулась тому в ответ, при этом кося взгляд в сторону совершенно другого человека. — Звучит как вызов. — Аликс стряхнула излишки снега с головы. — Все равно не ясно сколько Бюстье будет торчать у Дамокля. Эй, народ, кто в снежки?! Маринетт этим заниматься не планировала. Ее удача просто не позволяла вмешиваться в подобные забавы. Уж больно высоким был риск поймать снежок открытым глазом, ссадиной на локте или всем сразу. Лила, впрочем, придерживалась примерно той же стратегии. Итальянка показательно взглянула на свежевыкрашенные ноготки и скривилась, всем своим видом показывая свою незаинтересованность. — Снежки?! — Адриан отвлекся от снеговика-карлика и восторженно взглянул на одноклассников. И это решило все. — Кимми, радость моя, я в твоей команде! Отчасти Маринетт облегченно вздохнула. Лила не потащила швею за собой, что можно было трактовать как хороший знак. Росси подмигнула подруге, а после на всех парах рванула в сторону спортсмена. Ле Тьен обомлел, стоило итальянке мертвой хваткой вцепиться в его плечи. Зрелище выдалось красивым, но печальным, если знать контекст. Эх, если бы не Адриан… Маринетт закусила губу, наблюдая за тем, как одноклассники постепенно разбредаются кто куда. Вроде Дюпэн-Чэн снова осталась в стороне от коллективной игры, а вроде Маринетт это не очень уж и беспокоило. Куда больший страх гложил швею по поводу списка профессий на сегодня. Страшно было представить бойню, что разразится за место рядом с Адрианом. Натаниэль, все еще не отошедший после больницы, тоже стоял в стороне. Взгляды швеи и художника пересеклись. Куртцберг даже решился сделать шаг в сторону одноклассницы, как у левого девичьего плеча нарисовалась мрачная фигура. — Насекомое, я бы на твоем месте следил за этим зоопарком. Клод тряхнул плечами, искренне стараясь привыкнуть к ткани нового черного пальто, чьи полы едва ли не щекотали плотные носы щедро смазанных ботинок. Что фасон, что цвет, что сама текстура ткани — это все было не его. Клод чувствовал себя как в мешке, но при этом именно данная модель была отмечена мамой в статье касательно грядущих трендов. Пришлось терпеть. — Они ничего такого не делают. — Резонно заметила Маринетт, заламывая пальцы. Находиться рядом с Буржуа стало как-то неловко, да и та фантазия касательно снежка в глазу невольно перекинулась на одноклассников. Жертвой мог стать кто угодно! — Они ведут себя хуже обезьян. — Обезьянам стало обидно. Шутка вышла неудачной, но искусанные губы Клода дрогнули в полуулыбке. Сами о том не подозревая, молодые люди синхронно повернули головы в разные стороны. Клод сглотнул. Потенциальные темы для разговора как на зло испарились, стоило языку оторваться от неба. Маринетт нервно улыбнулась, заправив выбившийся локон под шапку. — Ммм… Спасибо за вчерашнее. — Вдруг произнесла швея. Толком Клод не разобрался, но вроде расчеты сдвинулись с мертвой точки. Буржуа молча кивнул головой. Сын мэра и не подозревал, что собеседница его начала нервничать. «Почему ты молчишь? Я говорю что-то не то?». — Нет, действительно, если бы не ты… »… я бы не успела пошить». — …я бы не сдвинулась с мертвой точки. Боже, хвала морозу за его красные щеки! Клод подавил смешок и чинно, чуть покровительственно качнул головой, чувствуя как в груди его расползается пожар. — Без проблем. Будут еще вопросы — обращайся. — Да, конечно. Аликс поймала снежок носом, Алья рухнула в сугроб из-за поразительно точного попадания в лоб и лишь Адриан, о чудо, миновал сокрушительный снаряд в щеку. Лила развлекалась от души. Рука ее, тяжелая, но справедливая, касалась всех, кого можно и кого нельзя. В меткости Росси ничуть не уступала Киму, что превращало итальянку в идеальную машину для убийств. — И ты с ней все еще водишься? — Повод для разговора, что прямо сейчас буянил буквально в нескольких метрах, изящно уклонился от снаряда Айвана. Маринетт молча кивнула в знак согласия. Про себя швея ждала нравоучений, опять таинственных намеков из разряда «она тебя бросит», но Клод неожиданно замолчал. Буржуа мельком взглянул на одноклассницу и Маринетт была готова поклясться, что во взгляде юноши читалось: «а теперь говори ты.»