(Не)Спаси меня.

      Лила крайне редко пускалась в пространственные размышления. Это Маринетт уяснила еще с первого дня знакомства. Простая, озабоченная скорее материальным, нежели духовным, Росси не высказывала никакого интереса к гипотетическим событиям гипотетического будущего с гипотетическими людьми. Итальянку это просто не интересовало. До этого самого дня. — Мари, детка, а чтобы ты сделала, если бы узнала, что человек, против которого ты систематически борешься, делает это не для себя, а для кого-то другого?       Лила лежала поперек кресла и безучастным взглядом пилила потолок. Левая нога итальянки медленно раскачивалась в такт мелодии из колонок. Дюпэн-Чэн, которая этим вечером хотела залечить душевные раны в компании старого доброго одиночества, неопределенно пожала плечами. Признаться честно, в любой иной момент Маринетт была бы и рада, что внимание Лилы соскочило с ее собственной персоны на что-то иное, но сейчас внимание швеи приковала вышивка, она же терапия. С каждым новым крестиком стресс прошедшего дня утихал, но не полностью.       Свои собственные тараканы давили голову неимоверно, оттого напасть со стороны чужих прошла словно в тумане. Дюпэн-Чэн закусила губу. Игла спокойно прокалывала ткань, оставляла после себя черно-красный след, исчезала по ту сторону белой ткани, а после появлялась опять, сверкая острым концом. Зрелище выдалось почти гипнотическим. Маринетт с трудом не терялась в успокаивающем темпе работы. — Ма-а-а-ри…       Маринетт вздрогнула, едва чужая рука коснулась плеча. От неожиданности Дюпэн-Чэн едва не вогнала иглу в палец. Сердце бешено застучало, а голова, вроде полная плотной дымки, мгновенно очистилась, вновь оголяя противные вопросы унылого подросткового бытия. — Я жду твоего ответа. — Лила теперь плюхнулась на ковер, к самым ногам Дюпэн-Чэн. Смуглые девичьи пальцы впились в чужую щиколотку. Маринетт вскрикнула, а Лила внимательно посмотрела на пластырь, так неуклюже прикрепленный к мизинцу. — Carina, ну что это? — Тумба. — Маринетт закусила губу, а Лила осуждающе покачала головой. — Да-да, я убьюсь в один прекрасный день. — И смерть твоя будет медленной, сударыня. — Итальянка опасно сощурилась. — Да, точно, медленной и мучительной, если ты ничего с собой не сделаешь.       Швея как-то грустно улыбнулась. Неуклюжесть и вечные синяки были таким обыденным делом, что сама Маринетт перестала обращать внимание. Даже пластырь и тот был нацеплен первый, который попался под руку. Лила не без скепсиса взглянула на ногти, потом перевела взгляд на Маринетт. Очевидно, значения слова «маникюр» швея не знала. — Нам нужно когда-нибудь вместе сходить на ногти. — Лила выпустила чужую ногу и переключилась на клубки с пряжей. Схватив металлический крючок для вязания, Росси подвинула себе черный моток пушистых нитей и сама принялась вязать. — Так вот, Мари, я не знаю, что должна делать. Точнее, я знаю, что должна, но делать это мне совершенно не хочется.       Маринетт, к счастью или сожалению, не знала какой ей стоит дать ответ. Да и большая часть вопроса потонула в собственных размышлениях. Дюпэн-Чэн даже стало стыдно за себя и свои проблемы, которые, наверняка, на фоне проблем Лилы меркли. — То есть, одно дело будь этот тип плохим, просто потому что он плохой. Но нет. У него есть ребенок, которого, судя по всему, вылечить нельзя. — Лила зло клацнула зубами. — Мне его жаль. Правда, мне очень его жаль, но его нужно поймать. А я не хочу! Господи, ты бы знала, каким я чувствую себя чудовищем! — Все мы немного чудовища.       Дюпэн-Чэн правда пыталась поддержать Лилу, но сама Росси это не особо оценила. Маринетт слабо улыбнулась, про себя радуясь свободе от таких сложных дилемм. Вопрос в духе: «оправдывать родительские ожидания или идти своим путем» заиграл новыми, дико привлекательными красками. Отвечать за собственную жизнь было не так страшно, как вмешиваться в чужие. — Одно дело — толкнуть кого-нибудь в столовой, а другое –…       Мрачная усмешка коснулась лица Маринетт. О том, что Лила запнулась и налетела на Алью, которая несла поднос с обедом, швея узнала от самой Сезер. Не то в порыве злости, не то из-за слабой надежды журналистка отправила действующей старосте фотографию себя любимой. Все бы ничего, но одежда Альи с ног и до самой груди была измазана едой из подноса. — Я ведь просила оставить Алью в покое. — Клянусь, я не виновата. — Росси важно насупилась. — Этот Dannato infido con gli occhialini сам на меня накинулся. Правда-правда. Можешь спросить у Кимми. Если бы не он, я бы сидела не здесь, а где-нибудь в душе и выковыривала еду из волос.       «Кимми» резанул уши, но Маринетт выдержала. Это, в конце концов, было не самым худшим исходом. Поддерживая дружбу с Ле Тьеном, Лила вроде как могла попробовать вычеркнуть Агреста из своей жизни. Конечно, это было не более, чем попыткой, уже обреченной на провал, но почему бы и нет? — Ты ее облила. — Но я извинилась. — Лила развела руки в стороны. — А потом эта умалишенная чуть не набросилась на меня. Вот чудачка. Решила, что я специально на нее налетела.       Маринетт смотрела тяжело и скептически. Улыбка Лила слезла, точно старая краска с забора. Переводя крючок на второй ряд, итальянка спешно заметила: — Если бы я была специально, то ты точно ничего бы не узнала. Ни-че-го-шень-ки. И вообще, я встала на путь тотального игнорирования этой жабы. Я ведь молодец. И вообще, захоти я напакостить, я бы добавила в ее одежду горчицы или подменила очки. Или, если было бы время, придумала что-нибудь более изобретательное.       Это могло быть ложью, а могло быть и правдой. Маринетт не удивилась бы. Спешно отведя взгляд в сторону, пекарская дочь шумно вздохнула. Лила Росси — девушка-загадка, очаровательно улыбнулась и прильнула к ноге швеи. — Так и знала, что ты мне поверишь.       К сожалению. Маринетт отложила вышивку и бесцельно уставилась в потолок, сцепив пальцы вместе. Что-то ей подсказывало, что она совершает ошибку. — Ты не пожалеешь. — Словно услышав чужие мысли, заметила Лила. Руки ее снова вернулись к вязанию. — Я знаю, что мне нужно поступать правильно и все такое, но сейчас я совсем не знаю, что делать. Еще эта истеричная блондинка злится. Знаешь, он ведь сам ко мне едва ли не на коленях приполз! Такой: «Лила, помоги! Город нуждается в тебе!». А теперь сделаешь шаг не туда и все. Расстрел. Боже, как же меня это утомляет.       Росси запрокинула голову вверх и Маринетт, повинуясь внутреннему желанию, запустила руки в густые каштановые локоны. Итальянка довольно улыбнулась и удобнее уместилась в ногах швеи. — Эх, Мари-Мари, какая же ты хорошая. — Лила сощурилась. — Сделай мне одолжение — не встречайся со всякими мудаками по типу Буржуа.       Сердце Дюпэн-Чэн тут же бешено забилось. Швея огляделась. Все ее рисунки были спрятаны, дневник покоился в шкатулке, шкатулка в столе, а стол под обрезами ткани. На занятиях Маринетт тоже вроде вела себя нормально. Так почему Лила так говорит?! Неужели она догадалась?! — Эм… Хах… Ну…       Тут же расслабление покинуло Росси. Итальянка подозрительно сощурилась. — Что это еще за «эм»?

***

      Адриан улыбался, а Клоду хотелось плакать.       Противный костюм фехтовальщика сидел даже хуже, чем вторая кожа. Буржуа чертовски сильно потел. Хотелось верить, что вся проблема крылась в ткани, но разум оказался настойчивее. В голове Клода громким эхом звучали как слова Лилы, так и собственный ответ.       Воздух засвистел, концы шпаг сошлись в одну точку, раздался лязг. Адриан проворно отскочил назад, а Клод продолжил стоять на месте, даже не изменив положения руки. Подобно статуе, Буржуа замер. Лишь глаза его внимательно следили за каждым движением друга-соперника. — Постарайся ускориться. — Голос Агреста звучал немного глухо из-за маски, но Клод не мог не услышать веселья, которое щедро сочилось из каждого слова. Адриан испытывал радость от совместных тренировок. Ему нравилась компания Буржуа. Ему нравился Клод. Мысленно хранитель камней себя отругал. Конечно, он нравится Адриану. Они друзья детства. Но ведь все изменится, если Габриэль, не дай Бог, окажется Бражником.       Кивнуть Клод кивнул, но слова друга оставили его безучастным. Действуя скорее на автомате, Буржуа, сам того не замечая, мужественно отражал чужие удары, при этом не забывая наносить и свои. — Вау… — Адриан остановился, чтобы взять перерыв. — А ты быстро учишься!       Искренняя похвала заставила Клода опомниться. Адриан спешно стянул шлем с головы и Буржуа ясно увидел бисер пота, что на миловидном юношеском лице. Дышал Агрест тяжело. Значительно тяжелее, чем стоило бы — Нет, серьезно, это классно. — Адриан вытер рукавом влажный лоб и развел руки в стороны. — Ты точно не занимаешься ночи напролет?       Талисман Кота неприятно давил на основание пальца под перчаткой, словно намекая на исток невероятных сил. Буржуа сглотнул и переложил шпагу в левую руку. Лишь сейчас Клод понял, что именно удивило друга. Буржуа оказался слишком хорош, особенно для новичка. — Ну что поделать? — Сын мэра пафосно снял шлем. — Я полон сюрпризов.       Адриан, не без белой зависти, посмотрел на друга. — Такими темпами кохай превзойдет семпая. — Прекрати сыпать такими словечками!       Где-то на подсознательном уровне все эти аниме-термины бесили Буржуа даже хуже Куртцберга. Клод мелко задрожал, а Адриан засмеялся в голос. В сердце Клода кольнуло. Все то веселье, царившее рядом всего несколько секунд назад, лопнуло, подобно мыльному пузырю. Буржуа поджал губы. Заливистый смех друга детства в голове героя превратился в отчаянный плач. Интересно, а как сильно Адриан будет реветь, когда его родителя свяжут и потащат в сторону машины с сиренами?       Буржуа резко отвернулся и отругал себя за подобные мысли. Еще ничего не было доказано на этот счет. Не факт, что Габриэль Агрест вообще имел хоть какое-то отношение к Бражнику. Презумпция невиновности и все дела. Но, даже так, в голове Клода все же вертелся девиз Андре: «Всегда готовься к худшему». Клод вновь взглянул на Адриана. Потихоньку Агрест начал раздеваться. — Так сильно устал? — Буржуа прижался плечом к прохладной стенке и насмешливо улыбнулся. — Вчера у тебя было больше прыти.       Жалкий час против вчерашних трех говорил сам за себя. Но, с другой стороны, Клод друга не винил. Куда же ему, ныне обычному человеку, до героя? Невольно Буржуа погладил руку с кольцом на пальце. — Не дождешься. — Адриан сладко потянулся. Кости его звучно хрустнули, подобно сухим ветвям под подошвой. — Тебе придется попотеть, чтобы обогнать своего семпая! — Тц. Потеть не собираюсь!       Адриан мельком взглянул на шляпу, потом на Клода. Сам Буржуа последовал примеру друга. Ослабив верхнюю часть формы, Буржуа блаженно прикрыл глаза. Маленькая парилка, лишь случайно обозванная «невероятно удобным костюмом для фехтования», едва ли не душила, но Клод так к этому привык, что заметил это только сейчас. Аромат дезодоранта перемешался с запахом пота. Все же Адриан оказался прав. Фехтование — дело потное.       «Как и любой другой спорт» — Напомнил себе Клод. — Такими темпами и меня нагонишь. — Агрест рассеянно улыбнулся. — Знаешь, никогда бы не подумал, что у тебя талант.       Последнее слово резануло уши так сильно, что Клод едва не оторвал маленькую противную пуговицу. Буржуа сглотнул. Ему что, показалось? Буржуа недоверчиво сощурился. Слово «талант» в связке с его именем звучало так до странного неправильно. Даже нанятые отцом репетиторы во времена средней школы не выбрасывали таких номеров. Да, сообразительный. Да, не совсем дурак. Да, с жилкой. Но уж точно не талантливый.       Все сомнения и вопросы исчезли, стоило Клоду вспомнить, кто именно сидел совсем рядом. Адриан продолжал рассеянно улыбаться, безнадежно мусоля ручку тренировочной шпаги. Буржуа взглянул сначала на руки друга, потом на свои. — Ну и бредятина.       Не талант. Послабление в виде не то магии, не то инопланетных технологий. Ничего природного. — А я серьезно тебе говорю! — Неловкость тут же сменилась жаром чужого возбуждения. — Это так классно! Мне, например, потребовалось восемь лет, чтобы…       Восемь лет… Считай, половина жизни. Клод хмыкнул. Чувство, что он снова пытается присвоить то, что ему никогда не принадлежало, мерзкой мухой зажужжало у самого уха. Это, вроде бы, не было чем-то из ряда вон. Буржуа уже приходилось забирать себе то, что ему не давали изначально. От чужого сока в первом классе до целых камней чудес, но все это было совершенно другим. — …а потом мы вместе поедем на соревнования! — Адриан восторженно всплеснул руками. — Просто представь, ты, я, пьедестал, кубки! Было бы здорово. — Спасибо, не надо. — «Я не зайду так далеко». — Мне что, делать нечего? Я похож на цирковую обезьянку, чтобы развлекать толпу?       Ответ прозвучал грубее, чем предполагалось. Адриан закусил губу и резко стих. — Мне просто повезло. — Уже мягче отозвался Буржуа. — Уверен, завтра или послезавтра я запутаюсь в ногах, пропущу удар, разобью себе нос… Короче, буду лажать. — Техника у тебя хромает. — Чуть замявшись, признался Агрест. — Но двигаешься ты очень даже ничего. Хорошие рефлексы.       Не смотря на то, что это был комплимент, Клод не ощутил никакого душевного подъема. Наоборот, стало как-то гадко слышать такую похвалу. — Да брось. — Нет, серьезно. — Агрест поднялся на ноги и широко улыбнулся. — Сам вспомни. По тебе же попасть на вышибалах было легче легкого, а тут… Интересно, что ты еще от меня скрываешь?       Разумеется, все это было шуткой. Большой, неудачной и безнадежно-глупой. Иногда Клоду даже казалось, что Агрест живет в своем, совершенно особенном мире. Буржуа даже покосился в сторону самого дальнего угла. Там, предположительно, должна была стоять камера, фиксирующая происходящее. Клод не удивился бы, узнай, что на самом деле весь его мир — это пространство ситкома средней руки, где Адриан играет роль противного штатного комика, чьи шутки успели покрыться бурой плесенью, а привычный слом четвертой стены успел войти в пособия для юных сценаристов под толстой эгидой «Как не надо взаимодействовать со зрителем». — Терпеть не могу вышибалы.             Буржуа раздраженно тряхнул волосами. Никакой камеры поблизости не наблюдалось, в лицо не бил искусственный свет прожекторов, а на ухе не ощущалась тяжесть портативного микрофончика. Да и Адриан, с какой стороны не смотри, был именно Адрианом. Простоватым, глуповатым и привычным социальным инвалидом, который, тем не менее, себя таковым не считал. — Ну да — ну да, а еще баскетбол, волейбол, э-э-э… Теннис? — Все сразу. — Клод стянул резинку с волос. Массивный золотой хвост распался, даруя голове небывалое чувство легкости. Сейчас Буржуа думал лишь о душе. Холодном, или теплом — не важно. Главное, чтобы под рукой был хороший гель, способный перебить естественный запах. — Фехтование, кстати, тоже терпеть не могу. — Ах, мой милый друг, твои слова ранят меня глубоко в сердце. — И не говори со мной так! — От того, чтобы запустить в друга чем-нибудь, мешала жалость к пусть нелюбимой, но все же невиноватой экипировке. — Я тебе не Лила, чтобы отыгрывать шекспировские диалоги.       Стоило имени одноклассницы прорезать воздух, как Адриан помрачнел. Гнетущее чувство разбухло в сердце. Агрест невесело усмехнулся. Злоба и негодование все еще были в новинку. Адриан не привык испытывать такой негатив по отношению к живому человеку. Чувства, ранее казавшиеся противоестественными, удивительно легко вошли в жизнь модели.       Это и пугало, и удручало. — Кстати, о твоей подружке… — Мы не встречаемся. — Клод ощетинился. — Заруби себе на носу. — Ну да… — Адриан посмотрел в сторону. — Конечно, вы совершенно точно, абсолютно и никак иначе не встречаетесь. Вообще. Не третесь по углам, не переговариваетесь шепотом, не пытаетесь уединиться по поводу и без.       От удара по макушке Адриана спас опыт. Кулак Буржуа, холодно летевший в самый центр чужой головы, рассек воздух. Агрест с легкостью увернулся и показал язык. Клод замахнулся вновь и Адриан уклонился опять. Удивительно легко, модель почти играючи обошел основные атаки. Отчасти из-за собственного мастерства, отчасти из-за того, что Клод с последних трех минут пытался не выходить за грань человеческих возможностей. Проблемы в виде пристального внимания к «одаренности» Буржуа были не нужны. Не хватало влиться в эту трясину.       Двигался Клод действительно быстро, но бессистемно. Кое-какие просветы в виде заученных связок время от времени мелькали, но все же этого было недостаточно, чтобы Адриан так просто отступил. Как-то незаметно совместная тренировка по фехтованию превратилась нечто рукопашное, собранное из рваных кусков многих единоборств. Ничего профессионального. Так, попытки воспроизвести увиденное в кино или аниме. — Росси даже не мой типаж! — Кулак Буржуа снова ударил в воздух. — У тебя его нет. — Адриан, честное слово, пытался не смеяться. Все же попытки скрыть роман выглядели до умилительного неуклюже. Модель попытался стукнуть друга в живот, но Буржуа ускользнул в последний момент. — Вообще-то есть. И он далек от пиццеедки, как Айван от хорошего вкуса. — О! Мне тоже нравится его футболка.       Мысленно Клод зарычал. — Я буквально сказал обратное. Мне вообще в его гардеробе ничего не нравится.       Адриан перехватил руку противника буквально в тот момент, когда до глаза оставалось всего ничего. Извернувшись, Агрест попытался скрутить друга, но Клод резко нанес удар по ноге. Адриан взвыл, а Буржуа отпрыгнул. — Знаешь, ты хоть по мягче бей. — Подавляя болезненный стон, модель поспешил встать в стойку. — Знаю, тебе не нравится, что я тебя раскрыл, но эй. Это все ради твоего блага. Хотя твоя девушка, честно говоря, плохой человек. — Мы не встречаемся, Адрианчик. Мне не нравятся самодовольные загорелые девицы с жухлыми лохмами. Уж извини, но я себя не на помойке нашел. — И Клод снова нацелился в ноги. Адриан отскочил в сторону. — Но Лила красивая. — Заметил Агрест, стараясь ударить Клода в плечо. — Злая, но красивая. — Стерв тоже не люблю. — О, кто-то боится конкуренции?       Ладно, а это уже было смешно. Усмехнувшись, Клод сменил траекторию. Почти спланированный удар в колено был заменен на более мягкий таран в бок. Адриан покачнулся, а Клод удивился легкости друга. Вопрос о весе Агреста оказался снова открыт. Казалось, примени Буржуа чуть больше силы, Адриана бы мигом снесло к далекой стенке. Адриан покачнулся опять, а после мешком рухнул на пол.       Дыхание Буржуа перехватило. Звук соприкосновения тела с полом пустого спортзала зловещим эхом прозвучал в голове. Перепуганный сын мэра тут же бросился к Адриану и с другом не завопил от ужаса, стоило однокласснику резко вцепиться в ногу. Модель потянул несчастную конечность на себя, и Клод рухнул следом. — Ну, вот, один-один. — Заливаясь смехом, констатировал Адриан. — Ну как? Страшно? — Да я чуть не поседел! Дурак! — И Агрест все же получил по голове.       Вновь завязалась потасовка. Время повернулось назад, отошли утраченные годы, вернулись беспокойные деньки. Даже удушливое пространство спортзала уступило место садику в поместье Агреста. Среди унылой тишины робко раздался шелест листвы, а на заднем фоне зазвучали приглушенные голоса матерей. Ненадолго вернулись хрупкие детские годы, когда извалять товарища в грязи было священным делом.       Все закончилось лишь тогда, когда силы покинули друзей. Тяжело дыша, Буржуа и Агрест смотрели в потолок. — И все же… — Тяжело дыша, Адриан покосился на Клода. — Твой типаж… Какой он? — Не очень высокие. Темноволосые. Может, с азиатской кровью? И волосы не длинные. — О, то есть ты уже познакомился с Кагами? — Адриан засмеялся в голос. — Никогда бы не подумал, что ты такой сердцеед!       Вместо возмущения Буржуа стукнул Агреста в плечо. Слова были излишни.