Карты, деньги, два ствола

Кто бы мог подумать?! Самая умная ведьма второй половины двадцатого столетия, гордость Гриффиндора, подруга героя магического мира и просто уважаемая леди (в свои-то двадцать пять) сидела сейчас в нескромном боди перед своим бывшим профессором и отцом школьного врага. Вокруг царила атмосфера тревожного возбуждения, хотя обстановка в Малфой-мэноре была совершенно обыкновенной: в читальном зале друг напротив друга разместились два мягких дивана, на одном из которых и устроилось гриффиндорское недоразумение. Между ними расположился низкий стеклянный столик, отделанный серебром гоблинской работы, на нем стояла бутылка с остатками дорогого эльфийского вина и три уже пустых бокала. Также на столе в хаотичном порядке были раскиданы игральные карты и фишки. Треск дров в камине и пушистый ковер под босыми ногами создавали уют в этот промозглый вечер, а два роскошных книжных шкафа, которые растянулись во всю стену позади каждого дивана, мирно наблюдали с высоты за происходящим в центре зала. Дополняли сие изысканное величие два мага, которые с тотальным умиротворением разглядывали свою гостью с дивана напротив. Люциус Малфой и Северус Снейп, в отличие от Гермионы Грейнджер, были полностью одеты, лишь их сюртуки сейчас были аккуратно сложены на подлокотниках софы. Несмотря на внешнюю невозмутимость — а владели собой все трое достаточно хорошо, — воздух в комнате практически трещал от невыносимого волнения, требуя от присутствующих хоть какой-то разрядки. — Вы проиграли, мисс Грейнджер, — сладким голосом пропел Люциус Малфой. Нет, он не насмехался над ней, просто подытожил факт закончившейся партии. Да. Надо было изначально предположить, что два выпускника Слизерина обведут ее вокруг пальца. Этот вечер начался с того, что две недели назад, когда в атриуме проходил министерский бал по случаю Рождества, Гермиона случайным образом умудрилась влезть в спор, предметом которого выступала игра в покер. Ее оппонентом оказался мистер Малфой-старший, который выразил мнение о том, что представительницам женского пола не стоит соваться в азартные игры. Гермиона, как глава Департамента регулирования магических популяций и контроля над ними (читай защитница всех ущемленных), высказалась против, не забыв добавить, что все волшебники равны, а значит, ведьмы имеют законное право участвовать в подобных турнирах. Карточных чемпионатов в магическом мире в ближайшее время не планировалось, однако Люциус не растерялся и в тот же вечер пригласил всех желающих на дружескую встречу по случаю игры в покер, дабы выяснить, действительно ли женщины способны выступать наряду с мужчинами в карточных состязаниях, ведь до того момента ведьмы ни разу не принимали в них участия. Гермиона была зазвана в числе первых, и придумать вежливый предлог, чтобы отказаться, ей не удалось. Поэтому сегодня, ровно в шесть часов пополудни, как самая пунктуальная девочка, она стояла перед мрачным поместьем семьи Малфоев. Кажется, в последний раз она была здесь лет семь назад, и то не по своему желанию: ее, Гарри и Рона удерживали тут в плену и пытали Круциатусом, — не самые приятные воспоминания. И хотя с тех пор многое изменилось, она все равно невольно содрогнулась, когда на секунду воспроизвела в памяти события многолетней давности. Малфоя-старшего Гермиона считала самым склизким созданием на планете Земля: его умение выкручиваться из неудобных ситуаций заставляло многих терять дар речи и аплодировать стоя. Он умудрился выжить при Волан-де-Морте, а после подлизаться к Кингсли Брустверу и за все свои деяния при политике Темного Лорда отделаться лишь двумя судами — никто не удивился, когда он и его семья вышли практически сухими из воды после Второй магической войны. Драко успешно отучился, потом женился и сейчас работал где-то за границей, а вот супруга Люциуса Нарцисса скоропостижно скончалась несколько лет назад, — и это было единственным, что омрачало историю его семьи. Чтобы как-то отвлечь себя от потери, он открыл несколько частных клубов, и, очевидно, это дело приносило ему не только прибыль, но и удовольствие — в свои сорок с лишним лет Малфой-старший во всех смыслах процветал. Всю эту информацию, вычитанную однажды в «Ежедневном пророке», Гермиона сейчас невольно перебирала у себя в голове. Не прошло и минуты, как широкая входная дверь мэнора распахнулась, и домовик вежливо пригласил гостью войти. Снимая мантию, она посмотрела на себя в зеркало: облегающее платье без рукавов было василькового цвета, длины миди, имело квадратное декольте и сидело на ней безупречно, густые локоны ниспадали на острые плечи, а туфли-лодочки идеально смотрелись на точеных ножках. Да, сегодня она была при таком параде не просто так. Раз уж ей случилось принимать участие в домашнем карточном турнире с представителями мужского пола, то выглядеть сногсшибательно являлось вынужденной необходимостью для того, чтобы не ударить в грязь лицом и иметь хотя бы призрачный шанс на победу. В обычный день она такое не носила. К слову о победе: мисс Грейнджер не собиралась никому доказывать, что женщины лучше мужчин, — подобные феминистские наклонности, несмотря на то что она была карьеристкой, были ей несвойственны, она лишь хотела дать понять, что иногда при личном желании любой представитель человечества имеет право заниматься тем, что ему по душе, и никто не в праве ему запрещать, если тот не вредит окружающему миру. Так что сегодня она пришла сюда не побеждать, а просто хорошо провести вечер. Профессиональным игроком в покер она себя не считала, но игру любила, правила знала назубок и даже могла держать лицо, не проявляя лишних эмоций, которые были способны помочь противнику распознать блеф. В этом ей помогла окклюменция. Хотя у профессионального окклюмента ей учиться не довелось, сама она по книжкам натренировалась достаточно хорошо, так как порой это умение было очень кстати. Например, сейчас. Когда она прошла в гостиную, ее взгляд буквально споткнулся о большой овальный стол, вокруг которого стояли восемь удобных кресел. Переведя взор налево, а потом направо, как бы оценивая обстановку залы, Гермиона просканировала каждого находящегося там гостя. На нее уставились семь человек, пять из которых не были знакомы с ней лично, хотя всех присутствующих она знала: двое оказались ее косвенными подчиненными, которые пришли сюда, очевидно, для того, чтобы самолично засвидетельствовать ее провал. Две женщины, скорее всего, были здесь, чтобы доказать свою способность быть достойными соперницами мужчинам. Еще один человек являлся монополистом на британском рынке Летучего пороха. Наверное, ему просто некуда было потратить свои деньги, ведь он давно сколотил многомиллионное состояние. И последним присутствующим, не считая хозяина этого дома, был Северус Снейп. Что он здесь делал, Гермиона предположить не могла, так как этот человек до сих пор оставался для нее загадкой. Что она вообще о нем знала? Он был ее школьным учителем, потом директором. Когда закончилась война, в которой он умудрился каким-то чудом выжить, Гарри Поттер приложил немало усилий для того, чтобы Северуса Снейпа оправдали члены Визенгамота. А Гермиона, в свою очередь, взяла на себя ответственность обелить имя двойного шпиона в глазах толпы, но ее замысел оказался пустой тратой времени, потому что почти каждый твердил ей: «Бывших Пожирателей не бывает». В доказательство словам своих злопыхателей, Снейп послал к черту самого Министра магии, когда пришла пора получать награду за заслуги перед магическим миром, и велел оставить его в покое. Его и оставили. Характер у него был не самый приятный, внешность тоже, поэтому люди как-то быстро забыли трагического героя с его трогательной историей любви, о которой всем поведал Поттер. И вот он снова был здесь. Такой же неприступный, одет, как всегда, в черное, правда, выглядеть стал лучше. — Добрый вечер, — в гробовой тишине, длившейся всего мгновение, эхом пронесся уверенный тихий голос только что вошедшей Гермионы. Очевидно, ей удалось произвести нужное впечатление, потому что все, кроме Люциуса Малфоя и Северуса Снейпа, замерли с раскрытым ртом и взирали на нее, как на восьмое чудо света. Да, на аристократов они в ту секунду походили мало. — А, мисс Грейнджер, — высокопарно отозвался хозяин мэнора. Остальные, до того словно окаменевшие под взглядом василиска, вмиг пришли в себя и продолжили заниматься тем, что делали до ее появления. К слову, половина гостей расположилась около импровизированной барной стойки и сейчас культурно поглощала алкоголь. Другая половина вела светский разговор, стоя чуть поодаль от первой. Малфой тем временем плавной поступью гепарда подошел ближе и мягким жестом подал ей руку. Гермиона понимала, что этот напыщенный павлин как всегда разыгрывает благородство: в светских кругах так принято. Она без всякой задней мысли вложила свою руку в его, на всякий случай напоминая себе быть бдительной. — Что я могу предложить вам выпить? — Люциус повел ее в направлении карточного стола. — Я бы не отказалась от бокала красного сухого, — намеренно скучающим тоном произнесла Гермиона. Тут же перед ней материализовалась бутылка эльфийского вина, открываемая на ходу, и бокал, в котором мгновением позже плескался изысканный напиток. Домовики у Малфоев всегда славились своей расторопностью, — Гермиона не могла это не отметить, подхватывая в воздухе дорогое удовольствие и пробуя его на вкус. Вино оказалось великолепным и с первого глотка слегка ударило в голову, поэтому, подойдя к столу, она сразу поставила бокал, сделав в голове пометку о том, что пить ей сегодня надо как можно меньше. — Дамы и господа, мы в сборе, поэтому… предлагаю начать незамедлительно, — обратился мистер Малфой к гостям. Дальше последовал не совсем интересный процесс знакомства, где Малфой представил каждого участника домашнего турнира; озвучивание банкролла, где инициатор встречи предложил единую сумму в пятьсот галлеонов от каждого, а остальные вписали на пергамент свои счета в Гринготтс, откуда после турнира спишется данная сумма на счет победителя; краткое напоминание правил, где было решено играть в техасский холдем и запрещено использовать любые виды магии; и согласование начальной ставки. Роль крупье исполнял эльф-домовик, которому было приказано вести честную игру. И понеслась. Малый блайнд выпал монополисту, который сидел слева от Люциуса. Несмотря на то что у него было много денег, он решил начать аккуратно — с десяти галлеонов. Большой блайнд предполагал ставку, увеличенную вдвое, поэтому достопочтенная дама, что сидела еще левее, выставила фишку на двадцать галлеонов. Затем эльф раздал карты — каждому по две. Гермиона не собиралась смотреть свои, они ей были неинтересны, так как на первом круге она всегда делала сброс. Ее занимало другое: реакция соперников на то, что им выпало. Например, двое коллег из ее отдела хмурили лица (очевидно, карта не пошла), Люциус лишь приподнял бровь, что не выражало ровным счетом ничего, а Снейп, который сидел по воле случая прямо перед Грейнджер, притронулся к своим картам лишь после того, как проанализировал реакцию каждого. Далее следовали раунды: префлоп, флоп, тёрн и ривер, — где игроки поднимали ставки, подтверждали их или отказывались от партии, а эльф, в свою очередь, выкладывал общие карты в середину стола. При первом поднятии ставки, Гермиона, чтобы не тратить деньги впустую, сделала фолд, так и не посмотрев на свои карты, и с максимальным вниманием стала изучать каждого человека. Одна девушка иногда щурила глаза, хотя со зрением у нее было все в порядке, другая порой не могла скрыть улыбку, монополист лишний раз теребил фишки… К первому шоудауну, где банк забрала та, которая больше всех улыбалась, мисс Грейнджер сделала вывод, что тяжело ей будет обыграть только Малфоя и Снейпа, поскольку остальные, как на подбор, имели одну очень вредную привычку — не умели подчинять себе абсолютно все реакции своего тела, а следовательно, их можно было читать, как открытую книгу. Следующие три часа пролетели незаметно. Атмосфера была легкой и непринужденной, как и полагалось на приятельских встречах. Ставки постепенно возрастали, азарт повышался, а контроль над собой ослабевал с каждой минутой и с каждым глотком алкогольного напитка. Соперники поэтапно выбывали из игры. Гермионе порой хотелось от всей души посмеяться над глупыми выражениями лиц своих соседей: похоже, те искренне недоумевали, почему у них ничего не выходило, даже когда фортуна, казалось бы, им улыбалась. Лишь единожды Грейнджер позволила себе немного усмехнуться, когда один не особо умный человек вздумал откровенно блефовать перед Снейпом, за что в конечном итоге поплатился всеми своими фишками и чуть ли не в буквальном смысле вылетел из-за стола. Эту усмешку бывший учитель принял за комплимент, потому что одарил Гермиону незаметной полуулыбкой и кивком так, как если бы он только что исполнил сложный трюк, от которого весь мир был в восторге. Его взгляд говорил: «Всегда к вашим услугам». Если Снейп позволял себе вольность брать большой куш, то Люциус держался ровно не только в том, что касалось проявленных им эмоций, но и в ставках, будто боялся, что его заподозрят в нечестной игре. Гермиона же, благодаря своей аккуратности, быстро умудрилась собрать какую-то часть общего банка и больше не терять его. Как и предполагалось ранее, через несколько часов за столом остались сидеть только трое. И вот уже четвертую партию они отыгрывали в ничью, если так можно выразиться в рамках покера. Люциус сдался первым. — Вы и впрямь хороши в покере, мисс Грейнджер. Воистину достойная соперница. Я сегодня осознал, что мы довольно много потеряли, не допуская таких умниц, как вы, до серьезных турниров. Да. Это были именно те слова, которые Гермиона хотела услышать от него. Она была уверена, что Малфой ни за что не признает это, поэтому сейчас была приятно удивлена и не могла вымолвить ни слова благодарности в ответ на его комплимент. Голос подал Северус Снейп. — Я считаю, продолжать эту игру — бессмысленное занудство. Проигравших больше не будет, не так ли? Своим выразительным взглядом он посмотрел сначала на Люциуса, затем на Гермиону, как бы давая понять, что риторический вопрос предназначался им обоим. Он был прав, потому что все трое на данный момент делили общий банк практически поровну. Конечно, можно было бы довести дело до конца, но тогда им пришлось бы играть еще половину ночи, пока кто-нибудь не потеряет бдительность или намеренно не пожертвует своим выигрышем в пользу другого. Второй вариант категорически был неприемлем ни для кого из сидящих за столом. Гермиона всегда шла напролом к своим целям. Люциус, даже если и отступал, то всегда возвращался в строй и добивался своего иными путями, как истинный слизеринец. А Северус… он просто имел достаточную силу воли для того, чтобы никогда сдаваться. О чем вообще речь?! Он однажды умудрился вытащить себя с того света. Поэтому второй вариант не подходил. Первый тоже никому не импонировал — сидеть здесь до изнурения и тратить силы на то, что перестало приносить удовольствие еще пятнадцать минут назад… проще утопиться! — Да… — задумчиво произнесла Гермиона, резонируя своим мыслям. А потом, опомнившись, с улыбкой добавила: — Значит, победила дружба? — Дружба? — оживился Малфой. — Мисс Грейнджер, уверяю вас, дружбы между Гриффиндором и Слизерином не бывает, — слащавым тоном пропел он. — Тогда что же? — Давайте это выясним, — с энтузиазмом ответил Люциус. — Но прежде… я предлагаю переместиться в более комфортное место, — он решительно встал и вышел из-за стола, подавая руку Грейнджер. Северус молча присоединился к ним. Пока они шли в неизвестном для Гермионы направлении, Малфой объяснял, что в зимнее время в поместье всегда холодно и одним из хорошо отапливаемых помещений в мэноре является читальный зал. Собственно, туда они и направлялись. Когда они вошли в помещение, теплый воздух невесомо тронул плечи Гермионы, отчего те покрылись мурашками, и она поняла, что, на самом деле, очень сильно замерзла за последние три часа. Когда в нос ударил запах запеченной утки, пришло осознание того, что ее последний прием пищи был около пяти часов назад. Очевидно, домовой эльф уже успел приготовить ужин и растопить камин, пока гости прогуливались от гостиной до библиотеки. Когда Малфой успел отдать приказ эльфу, она не помнила и думать сейчас об этом не хотела. Ее мозг начал просто отключаться, так как холодная кожа и пустой желудок вовсю наслаждались приветливым микроклиматом маленькой комнаты. Это не укрылось от внимания мужчин. По их немому соглашению, ведущую роль взял Малфой: — Мисс Грейнджер, позвольте за вами поухаживать. Люциус мягко подхватил ее под локоть, провел в направлении дивана, накинул на оголенные плечи бархатистый плед и предложил сесть. Снейп тем временем подошел к столу, взял початую бутылку с красным вином и разлил терпкий нектар на три персоны, молча предложив Гермионе ее бокал. Та, не особо соображая, приняла из его рук свой напиток и сделала глоток, который унес ее в безвременье. Кажется, после этого ей предложили не стесняться и приступить к трапезе. Мужчины тем временем с опаской наблюдали за ней. Они с пониманием отнеслись к ее состоянию. Не каждый сможет на протяжении трех часов держать лицо и анализировать детали. Снейпу и Малфою было проще: когда-то они служили Темному Лорду, а это бесценный опыт в искусстве окклюменции. Гермиону неподготовленной в этом вопросе назвать было нельзя, но до своих соперников ей было далеко, поэтому ее мозг на какое-то время отключился, когда почувствовал себя в безопасности. Однако мало-помалу она приходила в себя. И когда на тарелке остался последний кусочек изысканного блюда, ее ум вдруг проанализировал происходящее: мужчины доедали свой ужин в абсолютном молчании, изредка поглядывая на нее. Первым ее осознанный взгляд заметил Снейп, который, покачивая в руке бокал с вином, раскинулся на углу дивана, положив ногу на ногу. Скосив взгляд в сторону своего друга, он произнес только одно слово: — Люциус. Малфой, расположившийся на другом углу дивана, тут же посмотрел на нее. — С возвращением, мисс Грейнджер. Как вы себя чувствуете? — Хорошо, мистер Малфой. Спасибо, — искренне, от всей души сказала Гермиона, прислушиваясь к своим ощущениям. Желудок насытился, кожа отогрелась. Она действительно была благодарна им за то, что они повели себя в этой ситуации по-джентльменски. Это немного удивляло, кстати. Потому что лет десять назад один из них не преминул бы припомнить гриффиндорке ее происхождение, а другой в язвительной манере прокомментировал бы ее умственные способности и невыносимое всезнайство, не забыв при этом снять пару десятков баллов. — Замечательно. Полагаю, наш вечер продолжается? — дождавшись кивка от каждого собеседника, Малфой сказал: — Поскольку в обычный холдем играть нам стало скучно, я предлагаю скорректировать правила. — Каким образом? — спросила Гермиона. — Например, мы добавим к действующим условиям игру «Правда или вызов»: согласно ее правилам, во время партии каждый участник по очереди получает вопрос, при ответе на который нельзя солгать, а после партии лишь проигравшим достается действие, которое запрещено игнорировать. Вопросы и задания не должны вовлекать третьих лиц и исполняться за пределами этой комнаты. Умно. Хитро. А главное — как изящно все продумано. Играя параллельно в две игры, удерживать щиты будет сложнее, следовательно, покер сдвинется с мертвой точки. Снейп и Малфой, скорее всего, начнут лидировать, поскольку у них за плечами и возраст, и опыт, и знания. Опять же, если она сдаст позиции в обеих играх, об этой досадной неудаче будут знать только двое. И репутация не пострадает, так как за пределы данной комнаты эта информация не выйдет. Однако внутри комнаты может произойти все, что угодно. Под «все, что угодно» имелось в виду абсолютно все: скрытое может проявиться, страшное — воплотиться, постыдное — воспламениться. Гермиона напряглась. — Почему у меня стойкое ощущение, будто вы успели сговориться против меня? — Даже если и так. Не стройте из себя святую невинность, Грейнджер, — отчеканил Снейп, закатив глаза. А потом с расстановкой добавил, сверля ее стальным взглядом: — Вы же здесь не для того, чтобы кому-то что-то доказать. Или я не прав? Действительно, она ведь пришла сюда слегка развлечься, немного отдохнуть. И до сих пор, между прочим, достаточно хорошо проводила время в компании слизеринцев. Более того, ее конкурентоспособность уже была отмечена каждым участником домашнего турнира — что являлось приятным бонусом. Но откуда Снейп мог знать о том, что она не собиралась никому ничего доказывать? Неужели он вдоль и поперек успел просканировать ее разум, пока тот был в своеобразной отключке? Допустим. Также допускался тот вариант, что они спелись против нее, ведь профессор не стал отрицать очевидное. Правда, та легкость и беззаботность, с которой он выразил мнимое согласие с этим фактом, говорили об обратном — некогда им было сговориться, потому что все это время они сидели перед ней, никуда вдвоем не отлучались и разговоров между собой не вели. Так что в принятии решения остаться или уйти домой Гермионе пришлось опираться исключительно на свои желания. Хотелось ли ей дальше проводить свой вечер с бывшим учителем и отцом Драко? Была ли она готова переступить черту в случае необходимости? Оба мужчины импонировали ей. Нет, так было не всегда, но в последнее время с ними было приятно иметь дело хотя бы потому, что они больше не выказывали своего раздражения в ее адрес. Более того, сегодня их общие дискуссии шли так мирно и ладно, что казалось, будто все трое давно являются лучшими друзьями. Конечно, Люциус вел себя как всегда надменно, а Снейп не забывал отпускать едкие комментарии, однако ни то, ни другое не имело прямого отношения к персоне Грейнджер, поэтому та чувствовала себя комфортно среди змей. Да, мир перевернулся. — Я согласна, — выпалила она, прежде чем закончила свою мысль. — Северус? — обратился Малфой к другу. — Возражений не имею. «Вечер обещает быть интересным», — так подумали абсолютно все. И оказались правы. Поручений эльфам больше никто давать не собирался, поэтому хозяин отправил их отдыхать после того, как они убрали со стола остатки ужина, освежили напитки и принесли карты и фишки. Обязанности крупье было решено исполнять по очереди, чтобы исключить шулерство и подтасовки. — Мисс Грейнджер, — обратился к Гермионе Малфой, когда партия была открыта, и на столе у каждого лежало по две карты. — Чего вы добивались, когда принимали решение надеть столь неробкий, я бы даже сказал, провокационный наряд? С картами на этот раз повезло — два короля красной масти. Однако насмешливый взгляд и стреляющие глазки в зону ее декольте так раздражали, что она ничем не выдала свою радость. Вспомнив про заданный ей вопрос, Гермиона попыталась ответить что-то дерзкое и не совсем правдивое, чтобы хоть как-то поставить на место аристократичного хама, но у нее ничего не вышло. Игра «Правда или вызов» уже вступила в свои права. — Привлечь внимание к себе, отвлечь его от ваших карт, — простодушно произнесла она, стараясь не включать в себе кокетку. — Вот только, кажется, на вас это не подействовало. Мужчины усмехнулись, покосившись друг на друга, после чего Люциус наклонился вперед, выставил пару фишек и, понизив голос, загадочно произнес: — Вам стоит лишь спросить. Снейп тем временем тоже повысил ставку, сверля ее каким-то странным взглядом. — Ну, и? Подействовало? — спросила Гермиона, слегка задрав нос и не забыв выразить голосом свое равнодушие. Но этих мужчин было не провести. Они точно знали, что девушка рядом с ними чувствовала себя неуверенно, словно источала флюиды беспокойства и застенчивости, хотя внешне ни в эмоциях, ни в действиях этого не было видно: поза была раскрепощенной настолько, насколько может позволить себе леди в высшем обществе. Ставки сравнялись. — Да, — отрывисто сказал Люциус, выкладывая в середину три общих карты. — Выглядите вы сегодня превосходно. Иначе бы мы не делили банк поровну и не вели бы сейчас этот прекрасный разговор. А вот это уже было интересно! Неужели волшебник, который знал Гермиону еще ребенком, сейчас признавался в том, что узрел, наконец, в ней женщину? Женщину не только красивую, но и умную, и сильную — под стать своим визави. — А вы, мистер Снейп… тоже так считаете? — взглядом она его не удостоила, поскольку просчитывала в этот момент свою комбинацию. Среди трех общих карт лежали еще один король и две шестерки, что вкупе с картами у нее на руках создавало комбинацию фулл-хаус. Однако повышать ставку Гермиона не спешила, поэтому жестом пропустила ход. То же самое сделал Малфой. — Считаю ли я, что вы сегодня хороши собой? Да, — деловым тоном начал Северус Снейп, тоже пропуская ход. — Действует ли это каким-то нелепым образом на меня? Нет. — Вы что, гей? — слова усмешкой вырвались из ее уст прежде, чем она подумала. Момент осознания наступил в ту же секунду, когда Снейп рассвирепел и угрожающе подался вперед, но при этом обманчиво тихо произнес, сменив свой гулкий баритон на откровенный бас: — Два вопроса подряд, мисс Грейнджер? — Спокойно, Северус, — Люциус положил руку на его колено. Этот успокаивающий жест выглядел так сексуально, что щеки Гермионы невольно порозовели. Двое властных мужчин в дорогих костюмах смотрелись вместе так идеально, что фантазия сразу подкинула мозгу эротичные картинки. — Девочка просто любопытна, — мягким тоном проговорил Люциус. — Позволь мне взять этот вопрос на себя, — не встретив возражений от Снейпа, он деловито продолжил, параллельно выкладывая на стол четвертую общую карту: — Нет, мисс, ваш бывший учитель геем не является, — уверенный тон сменился легким смятением к концу предложения, — хотя какой-то процент склонности к бисексуальности есть у каждого из нас. — И вы бы молились, чтобы он оказался как можно выше, если бы я вознамерился доказать вам обратное, — вдогонку прорычал Снейп, обрушивая на Гермиону все свое раздражение. Видимо, это была идиотская идея — позволять языку работать быстрее мозга. Теперь яда от него не оберешься, поскольку останавливаться, похоже, он не собирался. Ситуацию вновь спас Люциус Малфой, успевший уловить на лице Гермионы эмоции, которые даже она не осознавала. — Подожди, — слова липким медом сочились из его уст. — Я более чем уверен, что ты бы не встретил возражений своим доказательствам. Снейп, собиравшийся выдать очередную тираду по поводу тактичности гриффиндорцев, с непонимающим видом покосился на друга, который улыбался как Чеширский кот и повышал ставку. — Мисс Грейнджер, неужели вы не против принять ухаживания этого сварливого человека? «Не против!» — хотела уже ответить Гермиона, но вовремя прикрыла рот. Понимание того, какие именно эмоции минутой ранее заметил Люциус у нее на лице, озарило ее сознание. Все это время она бессознательно расценивала Северуса Снейпа не как своего бывшего учителя, а как мужчину. У нее даже ни разу не случилось оговорки «профессор», словно он никогда им не был. Щеки загорелись алым пламенем. — О! Можете не отвечать, — Малфой, конечно же, заметил это. Ставки вновь сравнялись. — Так-так, Грейнджер, — Снейп тем временем продолжал источать яд, однако теперь вкупе с самодовольством. — Только не говорите мне, что все это время вы были безответно влюблены в слизеринского гада. — Вот еще! — Грейнджер в секунду превратилась из краснеющей феи в опытную мегеру. — Я все еще в своем уме и мозги ношу при себе. — Очевидно, только что вы их растеряли, — Северус продолжал потешаться, хотя внутренне он откровенно одобрял ее выпад, потому что далеко не каждый осмелится открыто дерзить такому сильному магу: тихо ненавидеть могут все. — Друг мой, ты так говоришь, будто у тебя никогда не возникало мысли затащить в постель какую-нибудь студентку, — Малфой, которому наскучила эта минутная перепалка, вынул из колоды пятую общую карту, выложил ее на стол и сразу подал знак, что ставку повышать он не будет. — Ты в своем уме, Люциус? Это вообще-то противозаконно. — Я вел речь лишь о совершеннолетних дамах, — эхом отозвался Люциус, улыбаясь. Северус задумался. На долгую минуту в зале воцарилась тишина. Какие мысли проносились в голове у мрачного типа из подземелий никто не знал, потому что тот скрыл все эмоции за маской безразличия. — Очевидно, я сам только что растерял мозги, — это признание далось ему нелегко, но «Правда или вызов» была беспощадна. Нервным жестом пропуская ход, он жестко произнес: — Туше, Грейнджер, ваш ход. Но Гермиона лишь с улыбкой вскрыла карты. Люциус и Северус, не думая, сбросили свои, потому что на столе красовался «полный дом». — Мистер Малфой, мистер Снейп… я думаю вам пора избавиться от вашей брони. Снимайте сюртуки! Опасный огонек, вспыхнувший в темном омуте глаз, не предвещал ничего хорошего. Но Гермиона не заметила этого, поскольку в тот момент принимала молчаливое одобрение Малфоя, который с насмешливым видом смотрел то на нее, то на Северуса, внутренне негодовавшего по этому поводу. Выскочка оказалась близка к истине, назвав их сюртуки броней. Люциуса это, конечно, не так сильно задевало, а вот Снейп, к примеру, действительно чувствовал себя в большей безопасности, когда носил этот элемент гардероба. А носил он его практически всегда (интересно, спал он тоже в нем?). Снять его сейчас, все равно что сбросить несколько окклюментных щитов. Девчонка это понимала и была довольна собой. — Дерзите, Грейнджер. Констатация. Кажется, опасные ноты в его баритоне на нее не подействовали. Поэтому он встал и начал очень медленно, по одной пуговке, с помощью магии расстегивать сюртук, не забывая сверлить несносную девицу стальным взглядом, поскольку та с нескрываемым восторгом пыталась запомнить каждую деталь происходящего. Ведь ее бывший профессор раздевался перед ней! — Это аукнется вам прямо сегодня, — казалось, даже бездушный шкаф на заднем плане почувствовал в тихом бархатном голосе угрозу. Люциус, который все это время взирал на друга, тоже встал, но в отличие от Северуса, до сих пор монотонно избавлявшего каждую пуговку от петельки, свой сюртук он расстегнул и снял лишь одним мановением волшебной палочки. После чего решил подлить масла в огонь. Кладя снятую вещь на подлокотник дивана, он деловитым тоном произнес: — Заметьте, мисс, не мы первые предложили перейти к раздеванию… Гермиона, слушавшая их угрозы вполуха, с откровенным восхищением разглядывала своих визави. Оба статные, высокие, стройные и жилистые, блондин в черной рубашке, брюнет — в белой, они буквально источали какую-то доселе невидимую мужскую силу и энергию. Удивительным казалось то, как два в корне разных человека, каждый со своей идеологией, умудрились подружиться? Общим у них была лишь служба у Темного Лорда, не более. Люциус — красавец, аристократ, всегда привлекал внимание женщин и получал только самое лучшее. Северус больше походил на благородного выходца с низов, который потом и кровью добился своего положения в обществе, он умел ценить и беречь малое. Да, один был слащавым, второй грубым — оба имели отрицательные черты в характере, но, если хотя бы на одну секунду отсечь их, то перед взором предстают довольно привлекательные мужчины. Такие разные и одновременно похожие. Пока Гермиона витала в облаках, Снейп успел не только раздать карты на руки, но и выложить на середину три общих. На этот раз ей выпали восьмерка и девятка одной масти — пики, на столе же в открытую лежали валет пик, восьмерка треф и дама пик. Если бы в следующих раундах выпала десятка той же масти, то Грейнжер забрала бы банк такой редкой комбинацией, как стрит-флэш. Нельзя было сбрасывать со счетов такой шанс, поэтому девушка аккуратно подняла ставку, выкладывая перед собой четыре фишки общей суммой в сто галлеонов. Снейп и Малфой ответили тем же. Почему-то до сих пор никто из них не задал ни одного вопроса. Очевидно, мужчины были серьезно намерены отыграться на ней в этой партии. Четвертой общей картой оказалась тройка червей. Однако мужчины все равно повысили ставки, чем им ответила и Гермиона. Пятой картой вышла заветная десятка нужной масти, но прежде чем сравнять ставку, Грейнджер внимательно присмотрелась сначала к одному мужчине, затем ко второму. Снейп ничем не выдал своего блефа, но вот Люциус… глаза его подвели, выражая сомнение, поэтому Гермиона спокойно сравняла ставку, зная точно, что проигравшей она не будет. Но что-то пошло не по плану: Малфой разбил такую редкую группу карт Гермионы редчайшей и сокрушительной комбинацией флэш-рояла. Слов у Гермионы не осталось. Мало того, что она не смогла правильно прочитать противника, так еще и не удосужилась подумать о том, что у кого-то может быть при таком раскладе лучший вариант. Но вместо того, чтобы расстроиться, она прониклась глубоким чувством уважения и благодарности к интересной партии и человеку, который с таким разгромом забрал выигрыш в четыреста галлеонов. Немного отойдя от восторженного шока, Гермиона с придыханием вымолвила: — Еще ни разу в жизни у меня не было такого по истине красивого поражения, — ее глаза светились так, словно она выиграла, а не проиграла. — Блестящая партия, мистер Малфой! Готова сделать все, что вы скажете. — Так уж и все? — шелковый голос с нотками скепсиса шел со стороны Малфоя. Дождавшись ее кивка, Люциус продолжил: — В таком случае, позвольте Северусу снять ваше платье. Что?! Спесь мгновенно угасла. Об этом она не подумала. Вернее, она предполагала, что вечер может закончиться подобным образом, но чтобы Малфой отомстил ей тем же самым вызовом… похоже, он действительно разгадал логику девушки и решил использовать ее прием против нее же самой. Слизерин! Что с них взять. Игнорировать вызов было нельзя: если Люциус хочет, чтобы она тоже избавилась от щита, позволяющего ей держать лицо, то так и будет. Успокаивало одно: под платье Гермиона предусмотрительно надела черное кружевное боди и такого же цвета чулки — так что, если она снимет наряд, выглядеть сильно раздетой не будет, а значит, стесняться ей будет нечего. Опять же… так вышло, что снимать платье было поручено Снейпу, следовательно, какое-то время ей все же придется краснеть. Заметив, что зельевар потянулся за палочкой, Люциус успел уточнить: — Без помощи магии, Северус. Гермиона не смогла сдержать усмешки. — Что вас так развеселило, Грейнджер? — Снейп встал, обошел стол и подал ей руку. Вложив в нее ладонь, она встала против него. — Я просто вспомнила… — стоять прямо перед своим бывшим учителем и смело говорить все, что у нее на уме, у Гермионы не очень хорошо получалось. — Вы просто вспомнили… что? Собрав в кулак всю свою смелость, она решительно изложила мысль, которая ее забавляла: — Как вы заставляли студентов делать что-либо на взысканиях без помощи магии, сэр. Кажется, этот момент только что вернулся к вам бумерангом. Резким движением зельевар развернул Гермиону к себе спиной, что заставило ее ахнуть от неожиданности. Оставив одну руку у нее на талии и нащупывая второй замок от платья на спине, он приблизился к ее уху и прошептал так тихо, что услышала только она: — Неужели? — уверенным жестом мужской руки замок беспощадно расстегнулся. — Уверяю вас, печали по этому поводу я не испытываю, — его губы слегка касались мочки ее уха, а размеренный тембр голоса проникал под кожу, отчего та покрывалась мурашками. Как быстро он заставил ее тело подчиняться ему. Одним лишь голосом. Нет. Роль играли еще прикосновения рук, запах одеколона, и сила, которую он источал. Медленно развернув Гермиону к себе лицом, Северус аккуратно подцепил лямки василькового платья и неспеша потянул их вниз, слегка касаясь руками усыпанной мурашками кожи ее плеч. Его взгляд не выражал ничего, в то время как ее щеки раскраснелись под его внимательным взором, а дыхание участилось настолько, будто она только что пробежала дистанцию в сотню метров. Мучительно и медленно, но уверенно и скрупулезно руки тянули ткань вниз. Щиты пали вместе с платьем, расстелившимся на полу. Снейп сделал шаг назад и только сейчас опустил антрацитовые глаза с ее лица на стройное тело в черном боди и чулках, отчего Гермиона задрожала как осиновый листик. Она прекрасно знала: ее фигура была идеальна, но все равно чувствовала себя неуверенно перед этим мужчиной. Удовлетворенный кивок и полуулыбка красноречиво свидетельствовали о том, что вид, который предстал перед ним, он целиком и полностью одобрял. Однако, снова посмотрев ей в глаза, произнес он следующее: — Не холодно зимой разгуливать в чулках, мисс Грейнджер? — Да она же вся пылает! С чего бы ей замерзнуть?! — восторженный голос Люциуса напомнил о присутствии третьего. Этот голос не позволил ей окунуться в размышления об абсурдном комментарии Снейпа, который звучал, между прочим, немного обидно. Малфой подошел к ней с другой стороны и аккуратно приобнял ее за плечо. — Мисс Грейнджер… Гермиона… могу я обращаться к вам по имени? — В сложившейся ситуации, полагаю, да, — она все еще дрожала от волнения. Но Люциус знал, как успокаивать даму в таких ситуациях, так как уже уверенно переключил внимание Грейнджер на более приятную ноту — прикосновения. — Гермиона, не слушайте его. Северус почти никогда не говорит того, о чем на самом деле думает. Похоже, Малфой снова спасал ситуацию, которую Снейп всеми своими силами или простым неумением общаться с людьми тянул на дно. А может, все это время он намеренно заставлял ее испытывать чувство неловкости? Негодяй. Осознав мысль, Грейнджер поспешила наградить его вендеттой. — Да? — девушка покосилась на хозяина мэнора, который лишь плавным движением ресниц подтвердил свои слова. Гермиона обратилась к зельевару: — И о чем же вы сегодня умолчали, мистер Снейп? — О том, что ваша компания доставляет мне удовольствие в мой праздник с каждой минутой все больше и больше, Грейнджер, — честные слова медленно и неохотно выливались из его уст, однако то, что он добавил потом, вырвалось мощнейшим потоком, словно водопад: — И если вы еще хоть раз используете этот прием, чтобы выведать у меня информацию о вас, я за себя не ручаюсь. Удивительно. Он только что выдавил из себя признание, такое искреннее, такое настоящее, и ровно в ту же секунду замкнулся в себе. Гермионе стало интересно, а способен ли ее бывший учитель без внешних факторов в виде подобной игры и наводящих вопросов проявлять искренность? Если да, то как много людей имели счастье лицезреть подобные проявления? В последнее время, наверное, только Люциус, — они ведь друзья, — иначе ему неоткуда знать о подобных нюансах. — И что же вы сделаете? Взыскание назначите? — все еще дрожа и с трудом удерживая щиты в своем сознании, прошептала Гермиона. Она прекрасно понимала, что дразнит погремушкой тигра в клетке. Но зачем она это делала, не знал никто. То ли гриффиндорское безрассудство в ней взыграло, то ли ей захотелось вывести его на эмоции — на какую реакцию она рассчитывала, неясно. Но Снейп! Он будто понимал скрытые от нее же самой причины такого выпада. Потому как лишь хищно оскалился, подошел к ней вплотную и, понизив голос до сладкой хрипоты, сказал прямо в глаза: — Реализую каждую пошлую картинку, что мелькает у вас в голове. Как есть вспыхнула! Не зная, куда спрятаться от нестерпимого смущения, она просто закрыла глаза и постаралась выровнять дыхание, думая, что это поможет ей не замечать изучающие взгляды мужчин, которые стояли к ней слишком близко. Они опять увидели в ней то, чему она отказывалась придавать значение: девочка дерзила взрослому дяде оттого, что ей хотелось его внимания. Когда она последний раз была с мужчиной? Наверное, год назад. Вряд ли прошлый опыт приносил ей удовольствие, поскольку ни разу ей не попадалось такого мужчины, который был бы духом сильнее нее. А тут сразу двое. Оба проявляли интерес. Оба заставляли ее трепетать от волнения, с которым она не в состоянии была справиться. И оба относились к ней с должным вниманием. Снейп и Малфой одними лишь глазами могли вести между собой конструктивный диалог, поэтому сейчас каждый понял, что девушка испугалась вовсе не мужчин: она испугалась собственных желаний. Помедлив одну минуту, но так и не дождавшись того момента, когда она перестанет дрожать, Люциус развернул ее к себе и прижал хрупкое создание к своему стану, а Гермиона, будто бы только этого и ждала, потому как с готовностью уткнулась лицом в его торс. От него пахло цитрусом, хвоей и морозной свежестью, — это постепенно успокаивало шальной разум. Простояв так продолжительное время, она восстановила ментальные щиты и отстранилась, глазами выражая благодарность хозяину мэнора. Снейп уже сидел в своем углу дивана и равнодушно попивал вино. — Продолжим? Как он мог после всего, что случилось несколькими минутами ранее, так спокойно разговаривать с ней? Будто не она раздражала его своими вопросами. Словно вовсе не он раздевал ее, и не он «угрожал» трахнуть ее всеми мыслимыми и немыслимыми способами. — Продолжим, — дерзко ответила Гермиона и невозмутимо вернулась на свое место. И вновь по кругу: карты, фишки, вопросы, ставки и вызов. Так, например, после одной из побед Гермиона пожелала увидеть, как два мага пьют на брудершафт. На ее удивление, Люциус, не выказывая возражений, сказал, что им понадобится что-нибудь покрепче хорошего вина, и достал из неприметного сервировочного столика бутыль огненного виски Огдена. Когда янтарная жидкость была разлита по стаканам и выпита до дна, девушка, ожидавшая увидеть три крепких поцелуя «щека к щеке», в изумлении застыла от того, что губы мужчин без всяких прелюдий встретились в брутальном жгучем поцелуе. И хотя тот длился лишь минуту, они вложили в него всю свою силу, глубину и страсть. Гермиона, сидевшая в паре метров от них, невольно почувствовала себя лишней несмотря на то, что зрелище возбуждало ее больше, чем самих мужчин, которые, отстранившись друг от друга, с флегматичной невозмутимостью продолжили перебирать свои фишки и задавать ей двусмысленные вопросы о ее сексуальных предпочтениях. Отыграв еще несколько партий, задав друг другу кучу неудобных вопросов и выполнив пару-тройку нелестных заданий, они дошли до состояния, когда о неловкости нет и речи, когда страхи гасятся вместе с алкоголем на дне бокалов, когда идиллия выходит на передний план. Волей случая последнюю партию проиграла только Гермиона: Снейп и Малфой разделили банк поровну, поскольку оба они собрали одинаковую комбинацию. Понимание того, что два слизеринца сейчас отомстят ей за каждый свой проигрыш по полной программе, заставило девушку внутренне трепетать от предвкушения. Однако оба мужчины не спешили давать ей задание на вызов. Они монументально наслаждались зрелищем, выжидая, когда Гермиона, сидящая перед ними в кружевном боди, окончательно сварится в своем омуте и изволит выйти на поверхность «здесь-сейчас», готовая выполнять любое задание на вызов. О, они основательно упивались наэлектризованной атмосферой, которую создавало нежное создание, что сидело напротив. А она смотрела на блаженствующие глаза своих визави и чувствовала себя желанной, будто Северус и Люциус вот-вот бросят весь мир к ее ногам, но память периодически напоминала ей о факте подневольности, а мозг краткими импульсами велел телу быть готовой слушаться и исполнять. Сама мысль о подчинении таким сильным и уверенным в себе мужчинам отдавалась приятной истомой где-то внизу живота. Соски затвердели, и, поскольку лиф ее боди был без чашек, те аккуратным контуром виднелись на черном кружеве. От внимания мужчин это, конечно же, не укрылось. Их лица по-прежнему представляли собой бесстрастную маску, однако глаза на секунду вспыхнули мимолетным наслаждением от осознания того факта, что Гермиона возбуждена одной только мыслью о том, что может случиться с минуты на минуту. — Вы позволите нам позаботиться о вас… — мягко начал Снейп, который плавно наклонился вперед, упираясь локтями в колени и складывая пальцы рук в замок. Он уже минут пять назад безошибочно определил потребности ведьмы, сидящей перед ним. — Это вопрос или утверждение? — спросила Гермиона. — Вопрос, который тотчас превратится в вызов, если вы отчетливо выразите свое согласие, — он говорил разборчиво, но тихо, словно боялся спугнуть маленького зверька. — Почему вы думаете, что я нуждаюсь в вашей заботе? — слова осторожно, мягкой поступью изливались в пространство, дабы не нарушить идиллию. Снейп откинулся назад, кладя одну руку на подлокотник, а вторую на спинку дивана, и уверенно парировал деловым тоном: — Хотите сказать, что сами в состоянии справиться со своим возбуждением? — брови в притворном удивлении подпрыгнули вверх. Отрицать свои потребности она не стала, хотя и не до конца понимала, что произошло, и почему сегодня ей вдруг захотелось заняться сексом с мужчинами, на которых ее внимание никогда не падало. Она не спешила отказываться от их заботы, однако была бы благодарна им, если бы они не озвучивали очевидные вещи так выразительно, будто рассказывали стишок на детском утреннике: чувство смущения и без того порхало на ее коже мурашками, а после слов Снейпа румянец и подавно покрыл ее щеки. Подключился Люциус, который в подтексте ее слов сумел не только разглядеть колебания, но и понять их причину: — Мы не дикари, мисс Грейнджер: ни я, ни Северус не станем делать что-либо без вашей на то воли. Вы ведь здесь для того, чтобы хорошо провести время. Не так ли? Не вопрос. Утверждение. Они давно прочитали ее. Хотя большинство партий за последние два часа выигрывала она, но, возможно, они хотели, чтобы было именно так. Скорее всего, они просто позволили ей чувствовать себя ведущей, чтобы в конце показать, что все это время, на самом деле, она была ведомой. Слизерин! Гермиона недолюбливала змеиный факультет и одновременно восхищалась им, поскольку тоже хотела уметь лавировать в любых обстоятельствах и подчинять их себе в нужный момент. Но увы. Гриффиндор воспитал в ней храбрость и честность, поэтому, раз вреда Слизерин в лице двух магов, сидящих напротив, причинять не собирался, последнее, что ей оставалось сделать, — это собрать в себе всю свою отвагу и искренность и озвучить то, что было очевидно всем. — Так, — кивнула Гермиона, глядя в глаза Снейпу, и мужчины сразу поняли, что она отвечает не на заданный Люциусом вопрос, а дает свое согласие на предложение позаботиться об ее нуждах, высказанное Северусом ранее. Магия игры была сильна: вопрос превратился в вызов. — Смелая девочка. Подойди сюда, — Северус встал со своего места. Едва Гермиона поднялась, Люциус последовал их примеру. Взмах волшебной палочки: диваны отъехали от низкого стеклянного столика на добрый метр, создавая пространство для маневров. Еще один жест: все бьющиеся предметы исчезли с места действия. Гермиона вплотную подошла к Снейпу, который, не спуская с нее стального взгляда, уже расстегнул свои запонки и закатал манжеты белой рубашки, обнажив жилистые руки с темным клеймом на левом предплечье. И стоило ей опустить глаза в пол от необъяснимого смущения, как он подхватил ее подбородок и заставил посмотреть на себя, очерчивая большим пальцем ее скулу. Ей страшно было неприкрытым взором смотреть на менталиста, взгляд которого, ко всему прочему, напоминал черную дыру, поглощающую на своем пути все живое. — Уверяю тебя, он не кусается, — прошептал Люциус, который подошел к Гермионе со спины и обнял ее за талию, как бы давая защиту и поддержку уязвимой девушке. — По крайней мере, сегодня. — А что — сегодня? — День рождения, — без обиняков заявил Малфой, отправляя свои руки блуждать по талии, периодически, как бы случайно, поднимая их к груди. До Гермионы моментально дошло, о каком своем празднике говорил Снейп, когда выдавливал из себя признание. Теперь ей стало понятно, почему он явился на домашний покерный турнир: Малфой, будучи лучшим и единственным другом Северуса, позвал его скрасить вечер в хорошей компании, чтобы тот не прозябал в одиночестве в свой праздник. — Может, у именинника есть пожелания? — прошептала Гермиона, тая под взглядом черных глаз. — Да. Я хочу, чтобы твой язык наконец занялся чем-то более полезным, нежели пустая болтовня. Палец Северуса остановился на ее губах, очерчивая их контур, слегка надавливая на них, а после проникая в рот. Гермиона с готовностью вобрала внутрь длинный изящный палец и принялась посасывать его. Ей тяжело было смотреть Снейпу в глаза, совершая развратные действия языком, но черная бездна его взгляда настолько поглотила взор ее карих глаз в своих объятиях, что вырваться из плена тому не удалось. Палец проскользнул глубже, практически в глотку, отчего выделение слюны только увеличилось. Руки Люциуса, которые приятно ласкали грудь, сжали через тонкое кружево дерзко торчащие соски — дыхание Гермионы участилось, а жар, расползающийся по щекам, начал нарастать. Еще чуть-чуть, и она потеряла бы счет времени. Но взгляд серых глаз коснулся бездны, — секундный диалог двух душ, — и палец резко вышел изо рта, а руки, что сминали грудь, внезапно развернули Гермиону и притянули ближе, вовлекая в глубокий влажный поцелуй. Язык Люциуса сразу юркнул внутрь, воспользовавшись замедленными реакциями Гермионы, которая охнула от неожиданного поворота. Он целовал ее настойчиво, будто нуждался в этом, как в кислороде: так упоенно, нежно и властно губы демонстрировали главенство своего обладателя, готового в нужный момент пойти на уступки перед такой покладистой девочкой. Оборвав поцелуй ровно в тот момент, когда у Гермионы подкосились ноги, Люциус мягко оттолкнул ее от себя, будто бы получил от нее все, что хотел; и она упала бы, однако позади стоял Северус, предусмотрительно подставивший свое крепкое мужское плечо. Он, не давая Гермионе опомниться, бережно намотал на кулак ее волосы и потянул вниз таким образом, что голова опрокинулась назад, а ноги, успевшие выпрямиться после томного поцелуя, снова подкосились. Снейп развернул ее лицом к маленькому стеклянному столику, а Люциус, подошедший сбоку, ласково прошептал ей на ухо лишь два слова: — На колени. И она подчинилась. Опускаясь на колени на край стола, Гермиона отметила, что на тот были наложены чары, смягчающие поверхность. Но размышлять об этом дальше ей не дала стальная хватка Снейпа в волосах, который наклонился к ней с другой стороны и голосом, так непохожим на сладкий голос Люциуса, жестко пророкотал: — Ноги шире. Непререкаемый тон не позволил ослушаться приказа. И, стоило Гермионе его исполнить, Снейп наклонил ее вперед так, что ее щека припечаталась к стеклянной поверхности стола, а задница задралась высоко вверх. — Положение не менять. Как только стальная хватка покинула ее волосы, Гермиона сразу осознала произошедшее: она стояла в бесстыдной позе перед двумя волшебниками, которые разглядывали ее промежность так, словно ластовицы боди там не было в помине. — Ну и ну… кто бы мог подумать, что бравая гриффиндорка будет течь от парочки приказов, — прошелестел Малфой довольным тоном, словно кот, объевшийся сметаны. Что?! Ее никогда не возбуждали подобные вещи. Или она просто никогда их не пробовала? Как было сказано ранее, с мужчинами ей не везло. Сначала неуклюжий Рон, потом несколько «самцов», считающих себя первоклассными любовниками, — ни один из них не доставил ей такого удовольствия, какое получила она сейчас с этими мужчинами, а ведь они всего лишь пару раз прикоснулись к ней. Что будет дальше? Очевидно, они знали толк в действиях сексуального характера… в отличие от того же Рона, который однажды высмеял ее желания, когда она предложила ему изменить локацию с постели на что-нибудь нетривиальное. Снейп и Малфой же относились к ней с вниманием и до сих пор ни разу не упрекнули ее в том, что ей нравится, поэтому переживания Гермионы отошли на задний план, уступая место развратным мыслям, от которых ее спина выгнулась до своего предела. Северус и Люциус решили не церемониться с последним элементом одежды на изнывающей от желания Гермионе и просто заставили его исчезнуть элементарным Эванеско. По немому согласию серых и обсидиановых глаз, смягчать углы ее нервозности должен был тот, кто и словом, и жестом сразу вызывал доверие, поэтому Люциус обошел столик, присел на одно колено перед лицом Гермионы, пригладил ее волосы, а затем спросил: — Мисс Грейнджер, как вы относитесь к анальному сексу? Ладонь Северуса деликатным жестом легла на ее обнаженную ягодицу, и очищающие чары прошлись по внутренностям, отчего Гермиона слегка вздрогнула. — Я… никогда не пробовала. — Неужели? — скептичная усмешка Снейпа прозвучала откуда-то сзади. Он ничего еще толком не сделал — просто поглаживал ее ягодицы одной рукой, иногда раскрывая промежность, — но уже понял то, что Грейнджер скрывала ото всех. Более того, у Гермионы было ощущение, что эти двое обменивались мыслями, потому что Люциус, бросив короткий взгляд на друга, вновь спросил: — И что же успело побывать в этом отверстии, если не член? Он попал в точку. Иногда правильно заданный вопрос являлся не только половиной ответа, но и способом оказать нужное воздействие. О да, он спросил не просто так: он хотел, чтобы она смутилась, — и он добился этого. Северус тем временем прошептал еще одно заклинание, и Гермиона ощутила прохладную смазку, а затем и его палец, размазывающий гелеобразную жидкость по всей промежности, но пока почему-то не проникающий внутрь. И Гермиона поняла: он ждал. — Анальная пробка. — Какого размера? — равнодушно поинтересовался Северус, будто узнавал погоду на завтра. — Стандартного среднего. Конечно, начинала она с самой маленькой пробки, но на большие размеры так и не решилась перейти, да и не было в этом смысла, поскольку ее бывшие любовники, помимо нежелания разнообразия в постели и скудных умений, также не отличались габаритами своих достоинств. — Сегодня там окажется кое-что побольше, — прошептал Люциус, приблизившись вплотную к уху Гермионы. Сладкий шепот вкупе с грязной фразой вызвали дрожь во всем теле, и новая порция смазки выделилась из влагалища. — Поаккуратней с репликами, Люциус, она уже запачкала твой ковер. Последние слова немного отрезвили Гермиону, и она аккуратно пошевелила бедрами, чувствуя на внутренней поверхности бедра вязкую субстанцию. Она что, еще сильнее возбудилась? — Да, мисс Грейнджер… А что скажет мне ваша киска, если я сделаю так? — будто вторя ее мыслям, проворковал Северус и ввел один палец в задний проход. Замерев не то от неожиданности, не то от предвкушения и секундой позже испустив негромкий стон, она постаралась расслабиться, но рука Люциуса, которая уже минут пять как запуталась в ее волосах, обхватила их и дернула вверх, отчего Гермионе пришлось упереться прямыми руками в стол. Сам Малфой встал вплотную, чтобы внушительная выпуклость на его брюках оказалась в десяти сантиметрах от лица Грейнджер, и второй рукой расстегнул ремень. Высвободив наружу эрегированный член, он подошел еще ближе и кротко сказал: — Увлажни его, милая. Грейнджер всегда славилась своей исполнительностью, потому и в сексе отдавалась процессу так, что даже Снейп не поскупился бы назначить Гриффиндору баллов пять. Естественно, и сейчас она со всей присущей ей старательностью вылизывала яички Малфоя, про себя отмечая, что природа не обделила его и здесь: под стать своему хозяину, детородный орган также был красив. Тщательно увлажнив ствол, она остановилась на головке, порхая язычком по крайней плоти. Но в один момент, когда Северус вставил второй палец, растягивая колечко напряженных мышц, Люциус подхватил ее под подбородок, аккуратно сдавливая шею, и осторожно вогнал свой член на всю длину. Стоило головке упереться в горло, Гермиона заставила себя расслабиться и быстро подавить рвотный рефлекс, поэтому член плавно проскользнул в глотку и секундой позже со смачным звуком выскользнул обратно. Медленно и филигранно два слизеринца имели гордость Гриффиндора: один — в рот, второй — в задницу. Эта мысль заводила Гермиону еще больше, потому что чувствовала она себя в данный момент, как минимум, развратно. Со шлюхой из Лютного сравнить себя ей не хватало смелости: подобные слова оскорбляли ее существо. Хотя ту же МакГонагалл и без этого сравнения хватил бы приступ, узнай она, что творилось с ее «золотой девочкой» за закрытыми дверями читального зала Малфой-мэнора. Вдруг Северус вынул пальцы из ее ануса, и Гермиона, почувствовав опустошение, выдала приглушенный членом Малфоя стон разочарования. Однако минутой позже Снейп вновь вошел в нее, только в этот раз использовал он собственный член, который был настолько огромным, что с трудом проникал внутрь и причинял ей некоторые неудобства. Но возбужденная Гермиона была готова вытерпеть любую боль, лишь бы разрядка настигла ее как можно скорее. Попытку толкнуться назад пресек на корню Северус: — Терпение, мисс Грейнджер. Ты же не хочешь травмироваться? Он обхватил ее бедра своими жилистыми руками так, что пошевелить ими она больше не могла, и продолжил в медленном темпе насаживать ее на свой член, удовлетворенно шипя себе под нос что-то о том, какая она узкая. Малфой тем временем ускорил фрикции и почти размашистыми движениями трахал Гермиону в рот. Он практически не давал ей передышки, поэтому слюна наравне с выделениями из влагалища беспощадно пачкала дорогущий ковер мэнора. Если бы кто-то заглянул сейчас в комнату, то увидел бы, как юная девица безо всякого стыда, добровольно, отдается двум взрослым мужчинам, которые, судя по всему, наплевали на двадцатилетнюю разницу в возрасте и воспользовались женской наивностью для того, чтобы попросту отыметь ее во все щели. Мысль об этом завела Гермиону еще больше. Когда горло Гермионы стало нещадно саднить, мужчины будто бы почувствовали это, потому что Люциус отпустил ее волосы и отошел на шаг, отбрасывая в сторону спущенные штаны и расстегивая на ходу рубашку, а Северус вернул ее в вертикальное положение, не прекращая вдалбливаться в зад, и обхватил ее шею, слегка придушив. Кислород в легких кончился довольно быстро, уступая место панической реакции, от которой тело начало содрогаться в спазмах. Предчувствуя подступающий оргазм Гермионы, Северус остановился, ослабил хватку и повернул ее голову к себе, отвлекая ее требовательным поцелуем. — Я не разрешал тебе кончать, — прорычал он прямо в губы Грейнджер. Выпустив ее, раскрасневшуюся и растрепанную, из своих объятий, он отошел на шаг, заклинанием сдирая с себя остатки одежды, и рухнул на диван. Люциус взял Гермиону за руку и, изящно крутанув ее на месте, аккуратно повалил спиной прямо на Северуса, который с готовностью подхватил миниатюрное создание, устроил на себе и вернул свой член туда же, где он и был. Малфой же подошел спереди, встал коленями на софу и с ходу вошел в девичье лоно, которое уже добрых полчаса изнывало от того, что на него никто не обращал внимания. Ощущения наполненности от двойного проникновения захватили Грейнджер так, что она чуть не задохнулась в блаженстве, которое ей дарили двое сильных мужчин. Голова пошла кругом, взгляд затуманился, тело отказалось слушаться свой центр управления — мозг. — Гермиона, дыши, — прошипел Малфой, беспокойно вглядываясь в карие глаза, которые после его слов волшебным образом обрели ясность. Когда она начала дышать, Люциус и Северус возобновили фрикции, постепенно наращивая скорость. И поскольку в таком темпе продержаться долго им бы не удалось, потому что тонкая стенка между влагалищем и прямой кишкой только усиливала давление двух членов друг на друга, рука Снейпа скользнула между тел Малфоя и Грейнджер и опустилась на клитор, немедля начав оказывать дразнящее воздействие. Казалось, в самой теплой комнате мэнора стало непомерно жарко, но три раскаленных до своего предела тела не посмели бы остановиться, чтобы попить воды или покинуть комнату. Они сделают это позже и, возможно, даже пожалеют об этом, но сейчас… сейчас им было хорошо. Размашистые движения, гулкие стоны, томное дыхание и учащенное сердцебиение — сколько это продолжалось, не скажет никто. Они будто бы состязались, кто дольше продержится в этом марафоне ровно так, как соперничали пару часов назад, играя в покер, или час назад, играя в «Правду или вызов». Никто не хотел выходить из игры первым. Хотя, на самом деле, у Гермионы априори не было шанса выстоять перед Северусом Снейпом и Люциусом Малфоем ни в первой игре, ни во второй, ни здесь. Не потому что они мужчины, а она женщина, а попросту оттого, что их двое, а она одна. Стоило ей осознать простую мысль, как Северус, который, казалось бы, только и ждал ее озарения, одной лишь фразой сбросил ее в пропасть: — Ну, же! Отпусти себя! И она отпустила. Громкий стон и дрожь волной по всему телу принесли долгожданную разрядку. Слезы выступили на ее глазах. Замедлив темп, они излились прямо внутрь и теперь стойко пытались восстановить дыхание, пока Гермиона позволяла себе, не сдерживаясь, проявлять эмоции. Заметив, что она плачет, Люциус слегка развернул ее голову к себе и прижался к губам легким поцелуем, бережно стирая большими пальцами мокрые дорожки с ее щек. А Северус только крепче обнял ее горячее тело, учащенно дыша куда-то в шею Грейнджер. Позднее, когда все трое пришли в себя и умиротворенно сидели на одном диване, Гермиона нарушила тишину: — Так кто же все-таки победил? — Мисс Грейнджер, вы строили правильную логическую цепочку весь вечер. Неужели ваш хваленый ум так и не пришел к верному выводу? Снейп вновь был Снейпом, который снова спустил с поводка свой сарказм. Стоп. Он сейчас затейливо признался в том, что весь вечер читал ее, как открытую книгу? В принципе, другого она и не ожидала от сильнейшего менталиста Британии. Злиться на него не было ни сил, ни желания, потому что мозг вновь заработал с прежней силой. Пришла сюда она просто развеяться, но невольно все-таки соперничала со Снейпом и Малфоем, хотя и напоминала себе как можно чаще, что всерьез игру воспринимать не стоит. Северус и Люциус на протяжении вечера вели себя неоднозначно: в один момент выступали строго против нее, в другой — проявляли дружеские качества. Однако, исходя из слов Люциуса о том, что дружбы между Гриффиндором и Слизерином не бывает, нужно было сделать вывод, что во всех аспектах победила… — Страсть, — не выдержав мыслительного процесса Гермионы, Люциус озвучил очевидное. — Единственное, что может случиться между Гриффиндором и Слизерином, — это страсть. И она же привела ее сюда. Не разрушительное желание доказать всему миру, что женщины лучше мужчин, а он — тот самый огонек, что горит внутри каждого человека, мечтающего жить так, как он хочет, и творить, и воплощать на благо. Умение пользоваться этим внутренним ресурсом, не забывая о чувстве меры, всегда ценилось и магическим, и маггловским миром. Может, именно поэтому через десять лет ее кандидатуру выдвинут на пост Министра? Потому что сегодня она осознала свой потенциал благодаря двум волшебникам, которые, к слову, вели диалог между собой, пока Грейнджер погрузилась в раздумья. —…и раз уж мы подняли эту тему, думаю, ни ты, ни я не обеднеем, если перечислим весь выигрыш на ее счет, — спокойным бархатным голосом произнес Северус, на что Люциус успел дать свое согласие. — А меня вы спросить не хотите? Неприлично закатившиеся глаза Снейпа ей увидеть не удалось, поскольку Люциус обратил ее внимание на себя. — Мисс Грейнджер, женщины, которые совсем не умеют уступать мужчинам, спят одни. В своей постели, — строго, с расстановкой сказал он. Жирный намек на ее раздражающую самостоятельность, а также на вероятное продолжение их встреч остался без ответа, поскольку впервые за вечер Гермиона позволила себе рассмеяться от души. Еще позднее, через несколько дней, она случайным образом пересеклась в Министерстве с одним из участников турнира, который, передавая ей докладную, небрежным «кстати» поинтересовался, чем закончилась игра и кто взял куш, на что Гермиона сдержанно дала честный ответ. Однако проходивший мимо Малфой-старший холодно озвучил праздному недотепе тот факт, что мисс Грейнджер слишком скромна для ведьмы, имеющей четыре тысячи галлеонов на своем счету. Нужно ли говорить, что такого завистливого взгляда Грейнджер не удостаивалась никогда?