Опосредованный путь

***

      Хуже всего были времена простоя: долгие, спокойные периоды между гонками и ремонтом, когда он был предоставлен самому себе. Которые, в данный момент времени, были очень ограничены. Белковый иногда снисходил до того, чтобы перезарядиться в трейлере вместе с ним, но только после долгой ночи гонок или возни с этим ужасным пультом дистанционного управления, и обычно он был один.       Блерр ненавидел это.       Это была не первая его миссия, которая требовала длительных циклов невероятной тишины, но сейчас, безусловно, было впервые, когда он стоял неподвижно не по крайней необходимости. Он понятия не имел, как маленькие существа этого мира сумели использовать технологию для управления кибертронским функционалом, но они это сделали.       Он патрулировал территорию, охраняемую командой автоботов-отступников, когда обнаружил, что против своей воли поворачивает и уходит в направлении, ранее не отмеченном на карте, и все.       Ощущение было странным само по себе, потому что он не чувствовал, что его толкают или заставляют вообще двигаться, он просто наблюдал за тем, как делает одно, думая при этом совершенно о другом. Это настораживало, и на мгновение он подумал, что у него произошел какой-то катастрофический внутренний сбой, что он галлюцинирует или стал жертвой отключения искры от процессора. Затем он перекатился и остановился у ног человека.       Хотя Блерр был агентом элитной разведывательной гвардии и, следовательно, имел некоторый опыт общения с органическими формами жизни (в чем правительство никогда бы не призналось), он все же находил неприятными их прикосновения. Это отвращение делало первые несколько недель содержания под стражей данных существ сравнимым с пребыванием в древних гладиаторских ямах. Он не мог удержать его маленькие сервоприводы, проверяя и испытывая его, забираясь внутрь него (событие одновременно новое и пугающее). Не говоря уже о том, что это было ужасно контролировать его, по крайней мере, в начале, и только благодаря Праймусу его не сбросило со скалы и не уничтожило навсегда.       Кроме всего прочего, могло быть и хуже. Будучи ботом, следующим протоколу, он уже выучил язык государства и приспособился к его различным сленгам. Белковый говорил с ним довольно часто, вероятно, все еще не зная истинной природы, и это всегда была похвала. Он содержал его в чистоте, насколько это было возможно без доступа к альтформе. Он также поддерживал его в тонусе, хотя ощущение, когда он заклинивает вещи в его внешней точке доступа к топливному баку, было чем-то, что Блерр вряд ли забудет в ближайшее время.       Мотивы, по которым гонщик удержал его, тоже казались достаточно простыми, если не сказать банальными. Через какое-то время, когда существо, как минимум, набралось ловкости, чтобы не дать Блерру улетать с трека в ближайшую увиденную стену, оно начало гонять на нем с другими белковыми. Судя по цифрам на примитивных компьютерных экранах внутри трейлера, где он теперь жил, белковый получал некоторую денежную выгоду от сделки, хотя Блерр был несколько удивлен, что земные существа разработали концепцию кредитов до контакта с галактическим альянсом их системы.       Какое-то время все шло именно так: он мчался и побеждал, а существо вознаграждало его за труды купанием и хорошим топливом. Хотя оно не шло ни в какое сравнение с настоящим энергоном, продукция планеты могла быть довольно вкусной, и он ценил усилия белкового. Сами гонки тоже были довольно приятными для того, что они из себя представляли, но не особо сложными. Этого не случилось бы, даже если бы он контролировал свои действия, а не просто беспомощно наблюдал за ними. Однако что-то внутри него все еще гордилось его очевидным превосходством на дороге, и он позволил себе грех злорадствовать про себя. Это все что у него было на данный момент.       — Вот именно, малышка, — проворковал белковый, отряхивая грязь с его бокового порога. — Ты самая горячая штучка на колесах.       Но тишина начинала раздражать его разум, и, несмотря на очевидную привязанность к нему его похитителя, факт оставался фактом: белковый его похитил. Блерр не был уверен, было ли его похищение, как мыслящего бота, на самом деле преднамеренным или нет, учитывая, что человек, казалось, не ведал, кем он был на самом деле. Поэтому формер не мог найти в себе силы ненавидеть его, но он был пойман в ловушку и расстроен и начал чувствовать панику в схемах, усугубленную его неспособностью двигаться. Он был заперт не только в трейлере, но и в своем собственном корпусе, и это сводило с ума. Он нуждался в стимуляции. Это было почти тошнотворно, как мех мог жаждать присутствия белкового, просто потому, что его бормотание и постоянное шарканье давали ему что-то, на чем можно было сосредоточиться, кроме собственного тяжелого положения.       Единственное, что можно было сказать о формах жизни этого мира, так это то, что они двигались быстро. Не физически, конечно, поскольку даже их собственные изобретения легко опережали их, но в плане мыслей и действий они были нетерпеливы и убоги. Вероятно, их короткая продолжительность жизни и слабые корпуса, думал он, побуждали их как можно больше втиснуть жизни в то немногое время, которое у них было. Почти грустно, если думать о них в таком ключе.       Что бы это ни было, оно постоянно поддерживало интерес белкового к нему, и следующий виток в развитии их отношений явился раньше, чем ему бы хотелось. Проводя ночь за ночью, организуя небольшие внутренние реакции в его корпусе, некоторые дискомфортные, а другие обескураживающие приятные, существо выяснило, как заставить его трансформироваться. Жар его тела взлетел до небес, и хотя Блерр часто ощущал колебания температуры у этого существа во время их совместной жизни, в гортанном рычании, с которым оно обратилось к нему, не было ничего двусмысленного.       Оно хотело спариться с ним. Он смутно понимал органическую сексуальность, конечно, тщательно изучив туземную жизнь, прежде чем попытаться интегрироваться с ними для этой миссии. Сама мысль об этом должна была бы вызвать у него отвращение, но за ним так давно не ухаживали, а медленные прикосновения и грубый эротизм этого существа так напоминали неуклюжий флирт его собрата-кибертронца, что он, к своему ужасу, обнаружил, что реагирует на это. Сильно.       Затем он обнаружил его интерфейс оборудование, и все вышло из-под контроля. Каждое прикосновение, которое раньше было связано с интимностью, теперь было наполнено осязаемым обещанием. Гортанно прошептанная ему в бок похвала существа, когда его вытирали тряпкой, наконец, пересекла тонкую границу между намеком и откровенностью. Ему следовало бы возненавидеть это.       Вместо этого он поймал себя на том, что ждет, томясь искрой, каждую секунду удаляясь от органики, своего единственного источника облегчения от монотонности, надзирателя в тюрьме своей неподвижности, близкой к агонии. Казалось, что его следующий визит решит судьбу Блерра. Это почти произошло.       Поэтому, когда однажды вечером белковый вернулся в трейлер с коробкой припасов, в которой он узнал набор для полировки и воск, он чуть не выпрыгнул из своего каркаса от восторга. Или хотел бы, во всяком случае. Существо поставило свою ношу на пол и скрестило руки на груди.       — Ну-ну, кое-кто разгорячен, — двигатель Блерра тихо завелся, лишь отчасти намеренно. Белковый рассмеялся и поднял свое устройство.       — Ну же, милая.       Это существо владело или, по крайней мере, использовало несколько различных опустевших зданий по всему городу. Задняя часть трейлера открылась, и Блерра выкатили в одно из них, которое он очень хорошо знал. Это был единственный склад, в котором не было абсолютно никаких окон, и поэтому белковый любил трансформировать его здесь. Блерр тоже не возражал, потому что это было единственное место, где существо действительно позволяло ему использовать собственные сервы, под его контролем, конечно, а они так отчаянно жаждали движения. Как только они оказались в безопасности за пределами трейлера, он почувствовал знакомый поворот шестерни трансформации и обнаружил, что его визуальная подача выравнивается, поднимаясь, пока он не сел, глядя вниз на белкового. Оно ухмылялось ему, и укол самодовольства пронзил его насквозь.       «Что эта за маленькая штучка, которая с такой легкостью мною управляет?» — подумал он, сжимая губы в напряженной гримасе. С тем самообладанием, которое у него еще оставалось, он слегка приподнял шлем, глядя на эту штуку сверху вниз. Оно снова засмеялось.       — Ты всегда такая непостоянная, не так ли? Но ты явно разгорячена! — оно приоткрыло рот, издав странный цыкающий звук. — В один прекрасный день тебе придется признаться самой себе, как сильно ты меня хочешь.       «Да», — подумал Блерр. — «Но это не значит, что мне это должно нравиться».       Человек переместил его на пол и лег лицом вниз, подперев руками подбородок. Благостный поступок со стороны существа, так как, несмотря на свое влечение к нему, оно, казалось, не имело реального представления о его желании физического комфорта. Его оптика следила за ним, пока оно двигалось, чтобы встать перед ним, снимая внешний слой своих обычных покровов туловища и обнажая большую часть пепельной кожи, покрытой тонкой белой тканью сверху.       Будучи все еще непокорным, Блерр выдохнул горячий воздух.       — Не будь такой, детка, — белковый приложил голую руку к его лицевой, потирая область под его оптикой. Процессор Блерра немного подвис, и он смущенно отвернулся. Манипуляторы человека продолжали изучать, двигаясь вверх, чтобы погладить его антенну, и он запечатлел короткий поцелуй на его виске. Блерр сжал пальцы в кулаки.       Шланг, как всегда, был восхитителен. Его суставы так одеревенели от неупотребления, распорки так и ныли от напряжения, так что каскады теплой воды были не хуже горячей масляной ванны. Поскольку органические ткани были такими мягкими, давление воды никогда не было достаточно высоким, чтобы сравниться с Кибертронскими душами, легкими, как сетчатый слой на некоторых из его более плотных областей. Хотя его челюсти были решительно сжаты, он не смог подавить тихий стон, который вырывался из его вокалайзера, смягчая его боль. Во-первых, он не был особенно грязным, но белковый был одержим идеей сохранить его безупречным. Не то чтобы он возражал. Приложив мягкий скребок к его спине, человек начал работать над ним.       Блерр позволил себе расслабиться, тяжело упершись подбородком в запястья. После долгого, медленного мытья, белковый занялся подошвами его сервов. Это было чистое блаженство, область, которую так часто оставляли без стимуляции в эти дни, и он удовлетворенно застонал, на этот раз не заботясь, услышит ли его человек. Всегда было ясно, что человек действительно знает, что он делает, когда дело доходит до технического обслуживания. Его ловкие маленькие манипуляторы были способны достичь каждого шва с беспрецедентной легкостью, расточая равную заботу о каждой щели в его броне.       Однако по мере того, как настойчивая ласка приближалась к вершине его серв, он начал чувствовать себя неуютно. Массаж был не менее приятным, нет; на самом деле он граничил с тем, чтобы быть слишком приятным. Несмотря на их предыдущие свидания, он был смущен, чувствуя, как его температура поднимается от простого намека на близость. К тому времени, как человек добрался до верхней части бедер, он уже вибрировал от едва сдерживаемой энергии, вентиляция заметно ускорилась. Он плотно прикрыл оптику, надеясь, что белковый не заметит его.       Конечно, заметит.       Скребок влажно шлепнул его по корме, и он дернулся, едва не взвизгнув. Обе руки белкового быстро последовали за ним, прижимая ладони к нему и грубо разминая твердый металл. Открыв оптику, Блерр попытался заговорить, шокированный и возмущенный настолько, что забыл, что это не входило в его текущий диапазон возможностей, звук вырывался только как сдавленный визг.       Белковый снова захихикал, проводя рукой по пене к внутренней стороне бедра и обратно. Блерр стиснул денты и уставился в пол.       — Еще нет! Для этого еще будет время, — мытье продолжалось.       К тому времени, как белковый добрался до его плечевых сегментом, он снова достиг нормальной температуры, надменно принюхиваясь, когда чистил его подмышки. Оно проигнорировало свирепый взгляд, улыбаясь, как всегда, как будто мир вокруг белкового манил к себе. Это было маловероятно; хотя оно сохраняло полный контроль над Блерром, ему было совершенно ясно, что органик не имел такой власти над другими своего вида или даже другими транспортными средствами, и если грязные склады и бетонные свалки, через которые они мчали, не были достаточным доказательством того, что он был в шатких отношениях с земными законами, количество раз, когда Блерр обнаруживал, что резко увеличивает скорость, когда позади него звучали сирены, укрепило этот факт.       Казалось, это никогда не беспокоило существо. Подойдя к его шлему, он притворился, что не замечает пристального взгляда Блерра, насвистывая сквозь крошечные зубы мелодию и продолжая работать. Скребок на затылке и шее показался ему неестественно приятным, и, чтобы компенсировать медленно угасающий гнев, Блерру пришлось отвести взгляд и выглядеть унылым. Маневр удался лишь наполовину.       Довольно скоро его перевернули и распластали орлом, белковый продолжил в том же самом месте, где он остановился рядом с его шлемом. В обратном порядке, как и в прошлый раз, он двинулся вниз, очищая оба его манипулятора, прежде чем перейти к плечевым сегментам, шее и грудной броне. Блерр всегда немного нервничал, когда оно касалось его многогранных грудных пластин, задаваясь вопросом, может ли оно чувствовать его искру, вращающуюся внутри. Особенно учитывая то, как она пульсировала в такие дни, когда человек был с ним, прикасался к нему. Это было от страха, говорил он себе. Он хотел освободиться и снова бежать. Он хотел выполнить свою миссию.       Он хотел, чтобы руки белкового, плавно скользящие вокруг его талии, переместились немного ниже и стали тереть немного интенсивнее. Словно прочитав его мысли, он подчинился, склонившись над ним, чтобы обхватить его бедра обеими руками, впиваясь в гибкие соединения, которые когда-то позволяли его ногам двигаться без трения. С едва ощутимой долей контроля Блерр оторвал тазовую секцию от бетона, предлагая себя. Шлем упал на бок, он пристыжен и взволнован, манипуляторы крепко сжаты в трясущиеся кулаки.       С почти невероятным видом превосходства белковый полностью проигнорировал его действия. Ну, не совсем. Хоть он не смотрел на Блерра и даже не злорадствовал, как обычно, его руки опускались все ниже и ниже, а затем, впервые в жизни, маленькие пальцы обхватили его панель.       Потом отстранился, как будто его обожгли.       — А! Эй! Господи, какой жар! — очевидно, оно обожглось. Человек отскочил назад, прижимая запястье пострадавшей руки к груди и чуть не споткнувшись о длинный шланг. Вздрогнув от стыда, Блерр поднял шлем и вытаращил оптику. Существо опустилось на колени рядом с краном, активировав его, и запустил свою конечность под воду. — Твою мать! Мать! — не имея никаких средств, чтобы улучшить положение человека, Блерр просто смотрел. Существо все еще тихо ругалось, и после нескольких кликов бот обнаружил, что ему трудно сдержать легкое самодовольство на лицевой. Через несколько мгновений, пока он раскачивался взад-вперед на пятках и шипел сквозь зубы, белковый, казалось, пришел в себя и встал, баюкая раненую руку. К сожалению, он все еще каким-то образом умудрялся сохранять свой общий настрой, хотя и выглядел слегка потрясенным. Скрестив руки на груди (бережно), он склонил одно бедро в сторону и посмотрел на Блерра. — Ну, я полагаю, что должен был предвидеть это, — формер улыбнулся ему, прикрыв оптику. Да, он должен был. Существо улыбнулось в ответ. — Значит, ты и внутри такой горячий? — кивок.       Человек снова издал цыкающий звук и задумчиво посмотрел вниз на свою промежность. По правде говоря, он и сам был немного раздражен, отчасти потому, что ему не нравилось, когда его нижние конечности так пристально изучали, хотя это, конечно, было не в первый раз, а отчасти потому, что он все еще был возбужден и желал, несмотря на общее удовольствие от человеческой боли, чтобы тот продолжил свои прикосновения.       Он был так погружен в свои мысли, что даже не заметил, как человек снова стал возиться со шлангом, пока струя холодной воды не ударила прямо в его пах. Вскрикнув достаточно громко, чтобы эхо отразилось от высокого потолка, он тяжело вздрогнул всем корпусом, заметно выгибаясь дугой. Помимо того, что вода теперь была относительно холодной, человек также манипулировал потоком большим пальцем, увеличивая давление достаточно, чтобы почти жалить, когда она встречалась со швами его паховой панели. Блерр откидывал шлем назад и резко вентилировал при каждом движении.       Казалось, довольный тем, что все вернулось на свои законные места, человек подошел ближе, наблюдая за паром, который начал подниматься от нагретого металла. Это было куда более возбуждающе, чем хотелось бы признавать Блерру, и он закрыл глаза, морщась от усилий сохранять спокойствие. Человек встал между его бедер, сжимая шланг и увеличивая давление, сокращая расстояние между ними. Он остановился только тогда, когда был достаточно близко, чтобы Блерр мог почувствовать слабые электрические сигналы, которые испускала вся органическая жизнь, запутывающие и тусклые.       — Вот это уже приятнее, а? — вместо ответа Блерр откинул шлем и глубоко провентилировал. Вода просачивалась в его швы, холод против тепла, что он излучал. Человек опустил шланг на живот автобота, наклонив его так, чтобы вода стекала на панель, не задерживаясь. Затем он начал осторожно натягивать перчатки, прикрывая раненую руку. Беззаботно, как будто они не были вовлечены в медленную и деликатную чувственную игру. Где использовался шланг, чтобы свести Блерра с процессора.       Для мытья он всегда брал перчатки из непроводящего тонкого, яркого материала. Это тоже было хорошо, потому что заряд Блерра приближался к опасной зоне с удивительной скоростью. Даже когда существо повернулось к пульту, набирая комбинацию, которая должна была дать доступ к его интерфейс панели, маленькие электрические дуги пронеслись прямо под его обшивкой.       Щелчок открывшейся панели был заглушен струей воды. Без постоянного движения, исключая режим его альтмода, выход его смазки был на рекордно низком уровне, и жидкость была почти такой же успокаивающей, как и возбуждающей. Человек приблизился к нему, на этот раз надежно защищенный, и осторожно протянул руку.       — Теперь ты меня не обожжешь…       Как только он это сказал, его пальцы коснулись внешнего края порта. Он инстинктивно отпрянул назад, затем, не чувствуя боли, снова потянулся с большей уверенностью. Блерр едва почувствовал первое прикосновение, но второе было упругим и решительным. Человек присел на корточки между его серво, прижимая ладонь к краю порта с шутливым любопытством. Он не мог хорошо видеть, что оно делает, даже когда вытягивал шею до предела, но он мог видеть его ухмыляющееся лицо, когда оно беззастенчиво смотрело на него, и он определенно мог чувствовать его действия. Разница в размерах между ним и человеком не была огромной, хотя, несомненно, заметной. Однако этого было недостаточно, чтобы создать между ними настоящую несовместимость, только чтобы подстегнуть некоторые творческие размышления об их подходе к акту. Понимая теперь, что прорезиненная ткань нежных участков корпуса Блерра не настолько горяча, чтобы можно было обжечься, особенно в защитных перчатках, органик был бесстрашен. Он положил обе руки на его наружную часть порта, провел ими вниз-вверх несколько раз, прежде чем просунуть свои некрупные большие пальцы между губами и нетерпеливо раздвинуть его.       Блерр пожалел, что не может корчиться, потому что его цепи ожили от стыда и желания, и неспособность выразить это заставляла густую, удушливую панику подниматься в грудной броне. Голова человека наклонилась еще ниже. Пока все, что бот мог разглядеть над своей грудной, была пыльного цвета макушка, чьи волосы взвивались вокруг, когда оно осматривало его. Он почувствовал, как его большие пальцы скользнули чуть глубже, сам он раскрылся шире, стенки его порта нетерпеливо вспыхнули в предвкушении, и он подумал, что может впасть во временную блокировку.       Человек просвистел сквозь зубы низкую ноту.       — Посмотри на себя…       В его голосе слышалось почти благоговение, удивление перед самим его существом. Блерр снова откинул шлем назад, когда пальцы внутри него начали тереть сенсорные узлы с края. Шланг все еще был включен, свисая с его живота и стекая вниз между расставленных ног. Вокруг них уже образовалась большая лужа, окрасившаяся в мерцающий цвет, смешиваясь со смазкой. Еще пара пальцев добавилась внутрь порта, и одна рука с любопытством скользнула вверх к внешнему узлу. Его указательный и большой пальцы сомкнулись вокруг него и сжались, не настолько, чтобы причинить боль, но более чем достаточно, чтобы заставить его выпрыгнуть из корпуса.       — Ага… — проворчал человек, надавливая сильнее. Его другие пальцы были заняты тем, что все глубже и глубже входили в него. Не было никакой возможности, чтобы эти крошечные вещи заполнили его так, как он привык, но в этот момент он возьмет то, что сможет. Оно давило до тех пор, пока все три не вошли по костяшки и не смогли проникнуть дальше. Хотя он был уверен, что это не могло быть удобно для человека, так горяч он был, оно казалось было не против. Если только оно не обожжется, предположил он.       Оно вдавило свой четвертый и последний палец, раздвигая их и почти не встречая сопротивления. Блерр чувствовал их, возможно, они были шириной с два обычных манипулятора, извиваясь и чувствуя, что его поддразнивают. Это было несправедливо, что он был так близок, но был отстранен от реального опыта, не способный помочь существу в удовлетворении его и, конечно же, неспособный вознаградить. Его рука сжала внешний узел, и он снова дернулся, почти достаточно, чтобы не чувствовать себя обманутым.       — Иесусссс, — вымолвил он, наконец, вытянув шею, чтобы установить оптический контакт с Блерром на его груди. — Ты здесь довольно просторен. Держу пари, что я мог бы втиснуть туда всю свою руку, ага? Держу пари, тебе бы это понравилось, не так ли?       Блерр заартачился, но не из-за его слов, а из-за своей непосредственной физической реакции на них. Одной мысли о том, чтобы получить еще больше этой извивающейся конечности внутри него было достаточно, чтобы вызвать дополнительный небольшой поток смазки вокруг пальцев человека, стенки жадно сжимались. Белковый, естественно, был этим взволнован.       — Я знаю, что ты это сделаешь, детка, — оно с энтузиазмом закачало головой, непроизвольно шевеля пальцами внутри него и заставляя морщиться в попытках подавить свою реакцию. — Ну же, скажи мне, что ты этого хочешь. Скажи Мастеру Дезастеру, что тебе нужно.       Ну, это было глупо. Даже если это не было бы ниже его достоинства — умолять какое-то маленькое земное существо дотронуться до него, его вокалайзер был закорочен устройством управления, которое он использовал. Очевидно, он никому не расскажет, что сделал.       Оно снова раздвинуло свои манипуляторы внутри него, рука на внешнем узле массировала с таким мастерством, так грубо, что это почти причиняло боль именно так, как ему нравилось, и Блерр энергично кивал шлемом, так что весь его корпус дрожал.       Человек закричал от гордости, демонстрируя малейшую долю приличия, подойдя прямо к нему и погрузив большой палец к остальной части своей руки, весь блок легко скользнул внутрь с непристойным хлопком. Блерр с трудом удержался от того, чтобы немедленно не сжать стенки порта, боясь, что он расплющит руку белкового. Было так приятно снова быть заполненным, даже в такой легкой степени. Не испытывая страха, человек стал проникать глубже, двигая манипулятором, потирая набухшие узлы внутри с осторожным любопытством. Блерр никогда так не желал за весь свой функционал, чтобы он мог двигаться, и двигаться быстро, не для того, чтобы отбросить существо, а чтобы притянуть его ближе и подтолкнуть вперед, потому что его пальцы толкались и тыкали в ткань таким нежным образом, образуя узоры булавочных уколов, что он чувствовал, как его нервные цепи давали сбой.       Вывернув запястье внутри него, белковый ущипнул глубокий узел, одновременно выполняя действие на внешнем, и Блерр резко дернулся, удивленный вскрик едва успел сорваться с губ, прежде чем он перезагрузился. Почувствовав его приближение, человек отскочил назад, как раз вовремя, чтобы избежать брызг жидкости и опасно мощных сокращений стенок порта, не зажав ничего. Блерр яростно затрясся, сбросив шланг с его места на животе и опрокинув ведро с мыльной водой рядом с серво.       — Ах, бля! — человек вскочил со своего места между его серво, отпрыгивая в сторону от опасности, пока последний толчок удовольствия не схлынул с корпуса Блерра. Тяжело дыша, бот повернулся, чтобы посмотреть на существо, и на его лице появилась довольная улыбка. Человек может быть способен унижать его, снова и снова, но он все еще был тем, кто делал всю работу. По крайней мере, он мог сказать, что получил несколько умопомрачительных ощущений от этого опыта. Вдобавок ко всему, каждая перезагрузка расходовала часть бессильной энергии, которая в противном случае сводила бы его с процессора. Не самое лучшее определение беспроигрышной ситуации, которую он мог себе представить, но достаточно близко.       Взяв шланг, чтобы обмыть перчатку, человек ухмыльнулся.       — Теперь моя очередь, дорогая, — что ж, он всегда может зайти еще на один круг. Немного оживившись от любопытства, Блерр наблюдал, как тот пнул ведро в сторону и приблизился к нему. Подняв ногу, оно оседлало его грудную броню, усаживаясь с мягким фырканьем прямо на лобовое стекло. — Ну и что ты об этом думаешь, милая?       Он запустил руку в переднюю часть своих покрытий и выхватил свой маленький органический коннектор. Блерр, конечно, видел его раньше, и почти так же близко (визуальная подача внутри его альт режима была довольно всеохватывающей, когда он принял эту земную форму), но он никогда не предлагался ему непосредственно так, как сейчас. Что он об этом думает? Он подумал, что оно немного смешное, все такое мягкое и мясистое. Чего же ожидал от него человек?       Он даже не пытался скрыть своего веселья, и это было заметно. Улыбка белкового стала более натянутой.       — Ладно, я не идиот. Я не говорю, что собираюсь воткнуть его в твою пизду и ожидать, что ты это почувствуешь, — он медленно двинулся вперед, пока не поставил ноги со своего места по обе стороны от его шлема. — Я все еще могу немного позабавиться с тобой.       Держа свой коннектор в одной руке, он потянулся другой вниз, чтобы нежно обхватить лицо Блерра. Бота всегда поражало, что, какими бы вульгарными ни были его слова (он не знал, что они означают, но звучали отвратительно), он все равно относился к нему с осторожностью, как к призу, с трудом завоеванному.       Его рука двигалась вниз, пока большой палец осторожно обводил его рот. По причинам, в которых Блерр не был полностью уверен, он позволил это, даже зашел так далеко, что слегка раскрыл их, когда его попросили. Белковый казался таким маленьким на таком расстоянии, по сравнению с его основной формой, но не таким, когда он стоял вертикально. Маленькие бедра, маленькие руки, маленькие извивающиеся сервоприводы. Судя по его росту в сидячем положении, он, вероятно, был выше его грудной брони, когда стоял. Причудливое сходство между ними вернуло его мысли к тому, что патриотически настроенные фанатики говорили в Иаконе, что Кибертронцы — это универсальный шаблон, на котором основана вся остальная жизнь.       Он сдвинулся, органический коннектор слегка покачнулся. Все еще обхватив ладонями его лицо, он крепче ухватился за него, обводя вокруг основания, пальцы пробирались сквозь массу шерсти там. Его перчатки обрамляли бледную плоть, темные скобки оттягивали оптику назад всякий раз, когда он отводил взгляд. У человека было удивительно напряженное выражение лица, более напряженное, чем он когда-либо видел. Это был взгляд полный вожделения, взгляд, когда он готовился или заканчивал гонку, его взгляд после получения или потери своих земных кредитов, но это было другое. Его собственные губы слегка приоткрылись, когда он просунул большой палец, едва обнажив розовую глоссу.       Тихий звук вырвался из его горла. Он не был уверен, было ли это от дискомфорта или ободрения, но человек воспринял это как последнее и улыбнулся. Оно медленно потянуло за свой коннектор, лениво, не используя ни капли прежнего почтения, но сохраняя достоинство. В конце концов, Блерр был трофеем. Это должно было бы разозлить его, но вместо этого искра вспыхнула в грудной броне, гордая и почти смущенная осознанием этого. Он искренне надеялся, что человек этого не почувствует.       Его сапоги дернулись несколько раз, без вреда для его плечевых сегментов, прежде чем упереться в острый угол грудной пластины. Влажные звуки, порожденные его движениями, были чужды Блерру, не такие звуки он ожидал услышать от коннектора, даже от плотского. Он загипнотизировано смотрел, как внешний слой одежды и кожа складываются и растягиваются, когда человек двигался вниз, к маленьким шарикам в серебристом проблеске его живота.       — Ты думаешь, я обожгусь тут? — спросило оно, направляя Блерра открыть челюсть. Чувствуя себя смелым, он прижал глоссу к его руке, пробуя мыло и песок на его покрытии. Не ослабляя хватки на своем оборудовании, он поднес другую ко рту и зажал резину между зубами, стягивая ее, чтобы оголить руку, скользнуть внутрь, прощупывая почву. Это была рука, которую он обжег ранее, и Блерр снова прижал к ней глоссу, извиняясь, мягко перекатываясь по соленой плоти.       Оно дернулось, что-то тихо пробормотав, оптика на минуту закрылась, и он снова рванулся вперед, наполовину встав, чтобы припасть на колени рядом. Его свободная рука скользнула по его щекам, проверяя более плотную ткань на боль, но металл там был спроектирован так, чтобы проводить меньше тепла даже при трении постоянно меняющихся выражений. Блерр задрожал, слишком увлеченный моментом, чтобы чувствовать что-то, кроме возбуждения. Его внимание было полностью сосредоточено на существе перед ним, но какая-то маленькая часть процессора все еще сообщала, что его интерфейс протоколы снова активировались, что он готов к следующему раунду, бесконечно подтекающему порту и жару между сервов.       Когда оно прижало этот смехотворный мягкий маленький коннектор к его губам, он был почти ошеломлен тем, как сильно он его возбудил. Он был размером с его мизинец и на вкус даже более соленый, чем ладонь, — сочная смесь минералов и жидкостей, которая скапливалась в плотной ткани его одежды в течение дня. Он обхватил его губами, надеясь, что не слишком давит, но когда взглянул на человеческое лицо, оно выглядело почти безмятежным, оптика отключена, рот приоткрыт в медленном стоне. Тот уперся обеими руками в шлем, осторожно удерживая раненую на мягком материале лица, и задержал ее там на несколько кликов.       Желая продолжить, Блерр для пробы прикоснулся к нему глоссой. Человек дернулся, выплюнул проклятие и провел большим пальцем по щеке.       — Да, именно так. Давай, детка, продолжай… — и он так и сделал. Он едва мог с этим справиться, изо всех сил стараясь пошевелить головой, особенно с человеком, прижатым к нему вот так, но в этом не было необходимости. Осторожно пристраиваясь так, чтобы меньше было страха от столкновения коннектора с дентами, бот осторожно посасывал его, потирая текстурированную верхнюю часть глоссы о нижнюю сторону коннектора. Человек сжал коленями его голову по бокам, одобрительно урча. — Как мило, детка, как мило, — бедра Блерра задрожали, и он пожалел, что не может дотронуться до себя. Он чувствовал слабость, отчаяние, и это было заметно, когда он двигался более грубо против человека. Однако оно не казалось пострадавшим, поглаживая шлем рукой в перчатке и издавая низкий горловой стон.       Все вокруг было мокрым, казалось, что человек прогоняет воду через свою пористую кожу. Оно капало на лоб Блерра, когда тот наклонился ниже, маленькие бусинки образовались на его белом челе и скользнули вниз по темным волосам. Склад был достаточно темным, чтобы оптика Блерра была самой сильной формой освещения, затеняя его лицо сверхъестественной синевой. В таком виде оно выглядело потрясающе красивым. Его пальцы царапали покрытие.       Они нашли свой путь в неуклюжем ритме, белковый изо всех сил старался двигаться, а Блерр изо всех сил старался не двигаться. Его коннектор легко проскользнул между губами, оральная смазка пузырилась вокруг него, пытаясь смазать его наилучшим образом. Поначалу он опасался, что его жидкость окажется слишком кислотной для контакта с нежной плотью, но человек не выказывал никаких признаков дискомфорта, тем более боли. Его бедра изгибались в плавных, сильных движениях против его рта. Он чувствовал силу его крошечных ножек, сомкнувшихся вокруг его шлема и отталкиваясь от его плеч.       — Ох дерьмо, о бля, охуеть.       Оно протянуло руку и схватило его за гребень, нежно поглаживая щеку, пока он двигал бедрами с нарастающей небрежностью. Он мог сказать, перезагрузка белкового быстро приближалась. В отчаянии он настоятельно призывал, сильнее прижимаясь к нему языком, осторожно, нежно, искренне желая.       Он зашипел, подпрыгнул и внезапно отскочил. Блерр поперхнулся собственной смазкой, голова дернулась вперед, следуя за ним, прежде чем осознание того, что произошло, полностью настигло его. Его оптика метнулась от лица к коннектору, ища признаки повреждения, но даже когда чувство вины пронзило его искру, он поймал движение его руки, когда тело сотрясла еще одна волна всеобъемлющей дрожи, и оно кончило прямо на его лицо.       Вскрикнув, он быстро прикрыл оптику, уже чувствуя обжигающий вкус небольшого количества, которое попало в открытый рот. Человек выплюнул еще больше проклятий и похвал себе под нос, придерживая его гребень, как будто это могло удержать его на месте, как будто мех был способен убежать.       Все закончилось быстро, и он открыл оптику, когда почувствовал, как его легкий вес прижался к грудной броне, когда оно село. Они оба дрожали, человек учащенно дышал, грудь вздымалась и опускалась, когда оно провело рукой по влажным волосам. Он чувствовал, как по щекам белкового стекают струйки его омывателя. Порт Блерра горел от желания.       Его торс был покрыт темной жидкостью, и коротким, преувеличенным движением он сдернул одежду через голову и небрежно бросил на пол. Блерр восхищался свежим простором обнаженной плоти, еще более бледной, чем остальная, маленькими клочками грубой шерсти, похожими на те, что были вокруг коннектора, торчащего в странных местах, под подмышками и окружающие дырочку в животе. Все это блестело от влаги, поднимаясь и опускаясь, когда наполнялось воздухом.       — Черт возьми, — выдохнул он. — Это было горячо, — Блерр пошевелился под ним, надеясь, что оно распознает его бедственное положение. Оскалив зубы в очередной мерзкой ухмылке, он спрятал свой маленький коннектор обратно в одежду и неуверенно встал. — А я тебя снова завел, не так ли? — покачав головой, он повернулся и побрел обратно к шлангу и ведру. Блерр посмотрел на него поверх грудной брони, разрываясь между яростью и беспокойством. Тонкий, отчаянный стон сдавил его губы. Оно засмеялось, снова поднимая шланг и осматривая его конец, как будто это было необходимо для того, чтобы заставить его работать. — Не волнуйся, — сказал он, глядя на него боковым зрением. — Я еще не закончил с тобой.       Блерр задрожал от нетерпения.