конец декабря - начало января, 2 курс
Кошмар приходит аккурат незадолго до Рождества, жжётся верёвкой на тонких запястьях, скалится из темноты жуткой усмешкой с холодными тёмными глазами, заползает в уши механическим шелестом старого динамика, вцепляется до, кажется, реальных синяков стальными пальцами в кожу. Время циклится, мерцает и троится, заставляя снова и снова переживать боль, и страх, и вину без какой-либо надежды на спасение. Эдди не знает, что спит, застряв в неотвратимой каждый раз карусели образов, когда его словно выдергивает в реальность, подбрасывает на кровати, заставляя резко сесть, судорожно цепляясь за край одеяла. Темно. Тихо. Середина ночи. Сердце стучит где-то в животе. Отрывки сна - того вечера - неудержимо проносятся в голове. Мокрые дорожки по вискам. Безопасно. Он один. Нет, не один, конечно. Зубастая башка маячит на периферии зрения, кажется, весьма обеспокоенная. Щека горит. Парень заторможенно проводит по горячему пятну кончиками пальцев, растерянно-вопросительно косится на отблескивающую в темноте белесыми глазами морду. "Прости, Эдди," - низкий голос звучит глухо и.. сдержанно? аккуратно? - "Пришлось. Ты не просыпался. Тебе снилось..." "Я знаю, что мне снилось!" - резко и зло обрывает фразу Брок, выставляя вперёд ладонь, словно отгораживаясь от всепроникающего разума. - "Это называется кошмар. Спасибо, что разбудил и всё такое, за щёку я не злюсь. Спокойной ночи." И падает на подушку, отворачиваясь носом к стенке, зажмуривается демонстративно, натягивая одеяло по самые глаза. Универсальный способ дать понять, что разговор окончен. Но только не для назойливой космической липучки. Морда, даже не ухмыляющаяся против обыкновения, перетекает ближе, зависает, перекрывая тусклый свет из окна, смотрит явно пристально, это чувствуется даже через закрытые веки. "Да что? Что тебе надо?!" - не выдерживает парень, порывисто разворачиваясь к клыкастому оскалу. - "Я сплю, окей? Иди, займись чем-нибудь. Хватит пялиться!" "Эдди..." Невыносимо мягкий тон. Лучше бы клинтарец ляпнул что-нибудь саркастичное про нервных человеческих детей в своём духе, хотя бы был бы повод послать его подальше. Но нет, изображает тут чёртову заботу, чёртов всепроникающий паразит. "Почему здесь столько боли, Эдди?.. Просто от деятельности твоего мозга во сне. Нет.. Вижу, не просто. Это твои воспоминания. Этот человек..." "Да заткнись уже!" - рычит Брок, отворачиваясь, сжимаясь в защитной позе, чувствуя, как глаза щиплет от непрошенных слёз, - "Не лезь! Не смей! Отвали от меня, хренов рентген, не твоё дело, понятно, ты?!" Прячется вновь под одеяло с головой, считая секунды, с ужасом осознавая, что ничего не сможет сделать против, захоти этот инопланетный радар взглянуть глубже, раздразнить и так всколыхнувшуюся память назойливыми вопросами. Но Веном молчит. Только вдруг расползается тёплыми пятнами по лопаткам, змеится щекотно вверх по напряжённым мышцам, охватывает вздрагивающие плечи плотной сетью. Эдди хочет передернуть плечами, стряхивая непрошенные прикосновения, рявкнуть, какого хрена этот снова себе позволяет, но.. сейчас так - почему-то правильно. И спокойно. И хорошо. Парень вздыхает рвано, позволяя просто гладить себя по расслабляющимся плечам тёплыми щупами, и симбиот чувствует, как тает сопротивление, как его человек хоть немного сдаётся своей же жажде простого тепла, и с удивлением впервые замечает обращённый к нему сильный, искренний, осознанный импульс нужности банальной ласки, желания физически не оставаться одному. Нет, не так. Желания быть вместе. "Я рядом..." - тихо рокочет существо внутри его головы, не разжимая нечеловеческих объятий. - "Я рядом..." И от этого странным образом становится легче, и он может снова заснуть.***
Это мелькает, кажется, в новостях на местном канале, которые Эдди слышит краем уха по висящему на стене телеку, сидя на подоконнике в холле одного из корпусов. К большой его радости, на каникулах он остаётся в кампусе - у отца очередной то ли большой проект, то ли встречи по поводу завершения очередного большого проекта, и сын ему дома мешаться под ногами вообще не сдался. Так что парень сидит с читалкой и картонным стаканчиком кофе у холодного окна, лениво пробегая глазами текст, периодически отвлекаясь на привычную тихую перебранку на тему "Зачем ты вливаешь в себя столько этого противного стимулятора, Эдди? Это негативно влияет на наше тело!", когда разум цепляется за обрывки фраз из динамиков: "...Найден мёртвым... Переулок возле популярного в районе бара... Студент колледжа...Последний курс.. Трагическая случайность... Судмедэксперты говорят о следах зубов, крупная собака... Еле установили личность... Убитые горем родители..." Дальше Брок не слышит, впившись взглядом в экран, забыв дышать, потому что дрожащая камера кусками выхватывает знакомый, очень знакомый переулок, тёмную лужу и брызги на беленой стене, тело лицом вниз, в неестественной позе, вокруг которого суетятся коронеры и детектив, мокрые, но все ещё узнаваемо-каштановые длинные волнистые волосы, местами в крови. Кофе из слишком сильно сжатого в ладони стаканчика переливается через край, обжигая пальцы. Парень матерится сквозь зубы, отвисает, стряхивает капли с руки, судорожно отстукивает какой-то запрос на экране телефона, чувствуя, как грудь перехватывает липким странным чувством, а сердце замирает, пока грузится страничка местного новостного канала. С экрана на него в упор смотрят тёмные гипнотические глаза. Эдди приходится три раза перечитать строчки, судя по всему, главной новости дня, прежде чем сквозь шум в ушах до него доходит смысл фразы: "Ужасная трагедия в канун Рождества - студент местного колледжа Майлз Уинтерс найден зверски убитым в переулке возле Третьей Северной. По предварительному заключению, юношу загрызла бродячая собака, судя по характеру и количеству травм, возможно, бешеная. Полиция Сан-Франциско призывает граждан быть особенно бдительными и сообщать о любых замеченных бродячих животных по телефону..." Парень выдыхает, откладывая телефон на подоконник. Ссутуливается, закрывая ладонями лицо. Снова берет телефон, перечитывает, крутит девайс в тонких пальцах бездумно, смотря перед собой. Он, наверное, ужасный человек, но впервые за больше чем полгода ему хочется широко улыбаться. Не от кровожадных мыслей или садистской радости, а от внезапной свободы. Он, кажется, наконец может дышать. И не бояться оглянуться в толпе. И не вздрагивать, когда его случайно касаются чьи-то пальцы в транспорте. И не просчитывать судорожно свои маршруты по городу, только бы не оказаться снова в том районе, где каждый дом будет казаться тем самым, где он сидел на грязном полу коридора перед рассветным окном в собственной крови и... Его передергивает и срывает на тихий истерический смех. Всё. Теперь - всё. Он не замечает, не думает о полном отсутствии вопросов со стороны своего второго.***
Брок скрывает даже от себя самого, что минимум раз в день заходит на новостной сайт со вполне конкретным интересом. Но - заходит. Не может не. Читает о пока ещё освещаемых прессой деталях "трагедии", словно каждый раз подтверждая самому себе, что да - это реально. Его кошмар с гипнотическими глазами из стеклянного бара мёртв, совсем. Рождество прошло себе, как обычно, мимо, только теперь ещё пришлось объяснять надоедливому клинтарцу, который внезапно оказался той ещё сорокой, радующейся блеску и переливам огоньков на елках, а что это за всеобщая мобилизация, почему все тащат на себе деревья, зачем все стало блестеть и сиять, чему радуются все эти люди, почему у нас нет этой, как ты её назвал? Ёлки? А, Эдди? Брок неохотно швыряется в симбиота воспоминаниями о Рождестве, каким оно для него всегда было под крышей родного дома, цедит сквозь зубы: "Вот почему," - поубавляя пыл существа относительно этого.. времяпрепровождения. Однако, даже выбирается в сочельник на какой-то общий сбор оставшихся на праздники в кампусе неудачников, отмечая, что пусть многие и сидели с унылыми физиономиями, распространяя вокруг себя атмосферу печали, было всяко веселее и спокойнее, чем дома. Теперь же каникулы подходят к концу, кампус потихоньку наполняется возвращающимися из родных краёв студентами. Они даже встречают номинального соседа, проползающего мимо них навстречу по стеночке с глазами по 50 центов и сдавленным "Привет". Эдди добродушно по старой памяти показывает тому средний палец. В вечер перед началом занятий парень валяется на кровати, залипая в экран телефона, по привычке заходит на новостной портал, находит по тегам нужные новости. Заголовок новой записи заставляет вчитаться в текст внимательнее: "В полицию обратился очевидец недавней предрождественской трагедии с сенсационным заявлением." По мере прочтения Брок чувствует, как брови все сильнее залезают на лоб. Это уже не расследование, это какая-то ненаучная фантастика. Или много текилы в местном баре. Или съехавшая крыша этого самого "очевидца". Ну что за бред? "По свидетельствам студента, составлявшего в тот вечер компанию погибшему Майлзу Уинтерсу, на молодых людей напала огромная чёрная собака, породу которой свидетель не смог указать, отметил только большие белые, цитирую: как будто слепые глаза животного. По словам заявителя, проходящего сейчас освидетельствование у полицейского психиатра, животное намеренно преградило погибшему путь к отступлению, а ему самому велело "убираться вон не оглядываясь"." Эдди фыркает, качая головой, откладывая телефон. Говорящие слепые собаки, надо же. Из чего только, конечно, не делают нынче новости, но это уж совсем. "Свидетель" тоже молодец - что за чёрный самопиар? Нести настолько очевидную чушь... По позвоночнику вдруг стекает холодная колкая волна. Смутная догадка. Эдди всегда умел сопоставлять факты, этого у него не отнять. Кошмар. Внезапная быстрая смерть причины кошмара. Чёрная "собака" с белыми глазами. Говорящая. Да ну, это уже теория заговора какая-то, такими темпами он станет ничем не лучше сумасшедшего "свидетеля", бред! Но всё-таки. А, ладно, черт с ним, это легко проверить. Зубастая башка с готовностью появляется по первому зову, облизывается длинным языком, зависая перед парнем, смотрит нечитаемым опаловым взглядом пристально. Эдди догадывается, что симбиот, конечно, знает обо всех его бредовых мыслях и молчит, потому что - ну что обращать внимание на каждую дурную фантазию в голове хоста? Но раз уж решил спросить.. "Веном.." - слова звучат неохотно, Брок смущается, трёт переносицу пальцем. - "Ты, ээээ, извини за вопрос, я понимаю, это чушь, но..." "Это я." Эдди чувствует, как сердце проваливается куда-то с глухим ударом, судорожно сглатывает, надеясь, что просто не понял, бывает, трудности перевода, сейчас они всё разъяснят... "Ч-что.. Что - ты?" - голос отказывается слушаться, получается глухой шепот. "Я убил его, Эдди." Понятно. Предельно понятно, куда яснее. Брок зажмуривается и ждёт. Волны отвращения и холода, например. Или злости. Или ненависти. К убийце человека, между прочим! Но - ничего. Прострация. Парень растерянно поднимает глаза на зубастый оскал, не зная, что сказать, как среагировать, что вообще... Чёрный щуп ощутимо, но мягко сдавливает подбородок, не давая опустить взгляд. Клыкастая морда, должная, казалось бы, с каждым взглядом внушать лишь ужас, приближается к бледному лицу, почти касаясь гладким лбом мокрого в испарине лба, пробуждая не страх, не отвращение, а что-то... Совсем другое, о чем Брок не хочет даже думать. Низкий голос звучит веско и просто: ему незачем лгать, или лукавить, или давать невыполнимые обещания. Клинтарец просто констатирует, и от этих слов мурашки бегут по коже, собираясь странным чувством где-то в животе. "Каждый, кто обидит тебя, Эдди, кто действительно сделает больно, - умрёт. Это не обсуждается. Я буду защищать тебя от любой угрозы так, как умею. Потому что ты - мой. Я никому не дам тебя в обиду. Хочу, чтобы ты знал это." Наверное, это должно пугать. Ужасать. Да, многие бросаются словами из разряда "я убью за тебя, я умру за тебя", но это же.. оборот речи? Такой, привычный. Никто не пойдёт устраивать кровавую вендетту на самом деле, правда же? Никто, кроме инопланетного паразита, даже не дававшего никаких обещаний. И от этого почему-то в душе разливается робкое тепло, доверие, чувство безопасности, реальной, невыдуманной. Эдди верит каждому слову и он.. благодарен. Черт, наверное, он совсем больной, раз ценность человеческой жизни не имеет для него значения, раз убийство - это так легко и просто... Боже... "Каждый, кто обидит." Его многие обижали, если подумать, получается, их тоже ждёт та же участь? Хоть бы их дурного соседа... Но вон он, живой, хоть и напуганный, так почему... "Не о том думаешь, Эдди," - голос в голове звучит как будто раздражённо в попытке подобрать слова. - "Наш бывший сосед - всего лишь трус и паникер, достаточно было просто испугать, чтобы научить думать, стоит ли лезть к тем, кто кажется слабее. На счету Майлза были десятки судеб, Эдди. И две жизни." - образами - двое мальчишек, чуть постарше его самого, улыбчивые, чем-то похожие - "Больной мозг, совсем, неправильный, сломанный. Ни страха, ни сострадания. Лишь удовольствие от чужой боли. Больше он никому не причинит вреда. Вариантов не было. Ты понимаешь меня, Эдди?" "Я.. Да.. Да. Понимаю.." - парень облизывает пересыхающие губы, трёт кончиками пальцев виски. - "Ты - хищная космическая хрень, у которой свои логичные бесчеловечные понятия о защите, жизнях, смерти, которые меня, чёрт, почему-то не пугают, хотя должны бы. И, чёрт, наверное, в этом месте нормальному человеку захочется идти в полицию, сдаваться, но мне не хочется..." "Тебе незачем идти в полицию, Эдди. Не использовал наше тело для.. этого." - Веном будто мысленно пожимает плечами. Парень хмурится, не понимая до конца: "Но я же твой носитель, а.. Как тогда? Как ты добрался? Подожди, это действительно была собака? А до неё как?" "Эдди, мысли как пчелиный дом," - недовольно ворочается в голове симбиот. - "Ты спал. Я могу немного передвигаться без хоста, как, к примеру, вы под водой. На дереве за нашим окном нашёл белку. Белка нашла собаку. Подсмотрел в твоих мыслях место, переулок. В первую ночь не повезло. Во вторую были кошка и собака - и он был там. Потом отпустил собаку, вернулся к тебе." "Понятно.." - Брок чувствует, как ему все же становится легче от осознания, что он не был даже невольным соучастником, и за это он действительно благодарен. Думать о том, как бы он чувствовал себя, будь он замешан, пусть хотя бы телом, он не хочет - пока не готов. И так слишком много информации. Однако, есть вопрос, который он не может не задать, раз уж разговор зашёл в такие области... "Ты раньше убивал людей, Веном?.." "Да," - спустя паузу. - "В лаборатории и в поисках хоста.. Приходилось, был зол, замучен и обижен, не знал, как иначе. Не было еды, вопрос выживания... Я или они. Когда сбежал, перебирался из тела в тело, оставляя их истощенными. Иногда мёртвыми, иногда больными. Не хотели разговаривать, кричали, не кормили. Пока не встретил Чарльза Миллера. Много сделал для меня, нашёл замену питательному веществу, чтобы не вредить хосту и людям. Обучил вашей, как это называется.. Морали. Вашему взгляду на мир. С тех пор не вредил людям, Эдди. Только защищал тебя." Симбиот звучит глухо и настороженно, словно ожидая отторжения и злости за собственные признания. Брок вздыхает и вдруг тянется ладонью к зависшей морде, осторожно касаясь кончиками пальцев под челюстью. Сам смущается своего жеста, отдергивая руку, прячет глаза, преувеличенно бодро начинает: "Ладно.. Ладно. Я, честно скажу, ужасно хочу спать, видно, выключаюсь, все это немного слишком для меня, так что... Правда, мне может ночью сниться всякое.. После всего этого.. Я к тому, что.. Побудешь со мной?" Парень выпаливает последнюю фразу почти шепотом, но желание быть рядом сейчас сильнее смущения. Поэтому сегодня пусть так. Можно списать на неоднозначность всей этой ситуации и откровений. Не каждый день тебе говорят, что для тебя, за тебя убивают, так ведь? Так что... Клинтарец, уловив вовсе не отторжение или неприятие, а невысказанное сочувствие, только хмыкает еле слышно, тихо радуясь просьбе, укладываясь быстро уменьшившейся мордой рядом на подушку, протягивая вдоль груди Брока тёплый плотный щуп, который тот бережно обнимает, прижимая к себе на манер одеяла. "Всегда рядом, Эдди," - звучит задумчиво в голове, - "Всегда буду с тобой."***
Чёрная собака бежит незамеченной в темноте вдоль высоток, мимо редких прохожих, мимо постукивающей цветными стеклышками на ветру вывески, за угол, в узкие проулки, уже совсем рядом... Прошлой ночью вылазка была напрасной, он просидел у задней двери бара почти до утра, но - никого, кроме пьяных завсегдатаев, выходящих покурить. Если нужно, он будет приходить сюда месяцами, искать где угодно, как угодно - этот человек не будет существовать на одной планете вместе с его Эдди. Он просто не должен существовать. Веном узнаёт его ещё со спины: чёрное пальто, каштановые длинные волосы, невысокий парнишка рядом, совершенно не в себе, еле стоящий на ногах, которого Майлз подталкивает в тёмный переулок. В сознании мгновенно всплывают образы из сна его человека и наконец-то всплывшие из-за кошмара старательно затертые воспоминания, те самые, из непроницаемого больного комка в недрах памяти. Его Эдди в этом же переулке, так же опирающийся о стену, ещё счастливый, влюблённый, надеющийся... И - часом позже - серый коридор, боль, шок, страх, кровь, последствия, не отпускающие до сих пор. И вот она - причина. Слепая ярость поднимается неотвратимой волной, застилает инопланетный разум. Чёрная собака, молниеносно обрастая мускулами, ощериваясь увеличившимися острыми клыками, обзаведясь белесыми мутными глазами, выходит из-за угла с глухим рычанием, припадая грудью к земле перед броском. Первым её замечает мальчишка, вздрагивая и пытаясь сфокусироваться на угрозе. "Вон отсюда," - лающе рычит Веном через собачьи связки, пугая парня намеренно - ничего, пусть лучше убегает, не надо ему видеть. - "Быстро, не смотреть!" Майлз, в отличие от послушного парнишки, оборачивается. Медленно. И совершенно спокойно. От него нет даже запаха страха, который бы услышал чуткий собачий нос. Только адреналиново расширенные зрачки. Чёрный холодный склизский щуп, молниеносно вырастающий из собачьей спины, хватает юношу за горло, проникает под кожу, стремится в странный разум. Мозг повреждён, это очевидно. Нет чувств. Нет эмоций. Нет страха либо раскаяния. Только лица, будто любовно расставленные по мысленным полочкам. Все молодые, красивые, счастливые до, уничтоженные после. Двое будто стоят в особом ряду - клинтарец осознает, что их уже нет в живых, и вряд ли кто-то когда-то их найдёт. Образ Эдди находится без труда. Веном вытаскивает эту "фотографию" перед мысленный взор своей жертвы, ощущая однозначное узнавание. Ещё бы, первый из его "особенных"... Да, с этим.. поврежденным явно бесполезно злиться, толкать речи, внушать ужас… Так что клинтарец лишь спокойно сообщает темноглазому юноше: "Ты умрёшь, чтобы он мог жить." Майлз даже не кричит от боли, когда бритвенные клыки разрывают кожу на животе и груди, перекусывают ребра. Просто оседает на землю с какой-то тенью удивления на бесстрастном лице, пытаясь схватиться за быстро истекающие кровью раны. Веном смотрит в угасающее сознание и не находит ни воспоминаний, ни зацепок за прошлое, ни каких-то ценных моментов жизни, которые посещали умирающих хостов в лабораториях Фонда. Пожалуй, только знание о том, что рано или поздно смерть нашла бы его, так что, почему бы не сегодня. Чёрная собака одним движением разрывает своей жертве горло. Тёмные глаза застывают в последнем широко распахнутом взгляде. Так не пойдёт. Острозубая пасть смыкается на безжизненном, оскаленном в предсмертной гримасе лице. Гипнотические глаза, смотрящие на его человека из глубины его кошмаров, перестают существовать.