В кольце когтистых лап

начало апреля, 2 курс

Низкие коридоры полуподвала на задворках кампуса встречают их знакомой сыростью и холодом. Где-то в глубине коридорных лабиринтов гремит музыка и раздаются чьи-то громкие голоса и смех - репетиция, судя по всему, в самом разгаре и пока не собирается заканчиваться. Эдди усмехается - Тина, как всегда, немного преуменьшила действительность своим "ну мы всего на полчасика собираемся, прогнать пару моментов, ты приходи, как закончишь, я уже точно освобожусь!" Ну да ладно, где гримерка он помнит, наверное, никто из местных не будет против, если он подождёт подругу там. Парень осторожно открывает скрипучую дверь. Пусто, тихо, всё по-прежнему, как ему и запомнилось в тот сумасшедший вечер: неяркий полусвет бликует в зеркалах гримерных столов, отражается от поблескивающих пайеток на бесконечных вешалах. Громадные зеркала в полный рост на одной из стен расширяют небольшую комнату, кажется, раз в пять, стирая абрисы стен, уводя пространство в темноту. Брок сбрасывает рюкзак с плеча на один из стульев, проходится туда-сюда вдоль разноцветных костюмов, любопытно касаясь ярких тряпок кончиками пальцев. Заглядывает зачем-то в косметические ящички и, наконец, усаживается на краешек свободного стула, оказываясь как раз напротив пугающе огромных зеркал. В их комнате никаких зеркал нет, зачем бы?.. А в то небольшое, сколотое и побитое жизнью, которое висит в душевой, парень заглядывает максимум утром, на секунду, чтобы взлохматить русую чёлку собственными пальцами, подмигнуть любопытной морде, маячащей за плечами, и убежать на занятия. Перед стеклянными же полутемными монстрами внезапно оказывается неуютно. Совсем не так, как когда он дурачился в русалочьем костюме - тогда свою лепту вносил адреналин и общее какое-то пьянящее безумие ситуации. Сейчас же он вздрагивает от каждого взблеска где-то в тёмных глубинах отражения, нервно сцепляет пальцы, стараясь не смотреть на своего зеркального двойника, но, вопреки, то и дело возвращается взглядом к одетой в толстовку не по размеру ссутулившейся фигуре, смотрящей на него из стеклянной стены искоса быстрыми, внимательными, кажущимися почти черными в этом свете глазами. Кажется, ему нужно спать больше, хах, снова под глазами тёмные круги.. Ассоциации всплывают тяжёлыми каплями лавовой лампы, утягивая, погружая в неприятные воспоминания. Он помнит, как вообще не мог смотреть на себя в зеркало.. месяц? Больше? Пока сходил синяк на скуле, пока заживала разбитая губа, пока потухшие, запавшие от бессонных ночей глаза против его воли каждый раз при случайном взгляде на себя блестели от злых слез. Пока отрастали волосы, хотя бы немного меняя его и стирая в нём, хотя бы внешне, того, кого он ненавидел за слабость и трусость. Тогда каждое случайно попавшееся на его пути отражение напоминало парню то, каким его видят.. все. Преподаватели, знакомые, отец. Серой тенью себя самого, жалким, слабаком, жалеющим себя из-за "простой драки, подумаешь, да ты хуже девчонки!" Веном вздрагивает внутри, "просыпаясь" от собственного полуанабиоза, в котором пребывал последние пару часов, почуяв эмоции драгоценного хоста. Расплескивается тёплой чернотой по груди и спине, стекает тонкими нитями вниз по рукам, сплетаясь с тонкими пальцами, высовывается зубастой мордой из-за левого плеча, лижет мокрым языком в щёку, отвлекая, обозначая свое присутствие, рокочет тихо: "Грустно, любимый?.. Я рядом..." Эдди вздыхает, сжимая ласковые щупы в ладонях. "Нет, Ви, не грустно. Просто, знаешь. Непростые отношения с зеркалами, хах," - парень криво ухмыляется, утыкаясь взглядом в собственные пальцы, машинально играющие с вьющимися ниточками черноты. - "Не очень их люблю. Ещё и такие здоровенные." "Не любишь себя. Не зеркала, Эдди." Низкий голос звучит.. с горьким укором, но возразить парню нечего. Логичный инопланетный разум, как всегда, зрит в корень и не путает причину и следствие. "Не было тревожно смотреть, когда были русалкой. Тревожно, когда видим себя." "Ну да. Да, ты прав, снова," - Брок неожиданно огрызается, передергивая плечами. - "И что с того? Я тебя люблю, и мне хватает, а себя мне, знаешь, вообще не обязательно! Никому не обязательно. И закройся на эту тему, пожалуйста!" И отворачивается демонстративно, садясь боком к зеркальной стене, поджимая губы. Впрочем, он уже даже не слишком ждёт, что клинтарец вот так просто отцепится, так что особенно не сердится на осторожное, но настойчивое: "Почему, Эдди? Почему не любишь себя?" Откидывает голову назад, смотря в потолок, перечерченный трубами в утеплителе, чувствуя, как тает мгновенная вспышка раздражения, снова опускает взгляд на собственные коленки, думает что-то минуту, но ответ категорически не формулируется. "Да не знаю я," - устало выдыхает парень. - "Но я знаю себя. И там нечего особо любить. Так что..." "Не знаешь..." - тихое урчание над ухом будто обволакивает раздраженный разум теплом, расслабляет, заставляя разжать стиснутые в кулаки пальцы. - "Только думаешь, что знаешь. Но я знаю тебя." Тёплые щупы приходят в движение, поглаживая, заползая на чувствительную шею и дальше, за ухо, побуждая зажмуриться от ласки и опустить зажатые плечи. "Говоришь, любишь меня... Меня, себя - для нас нет разницы. Я - это ты. Я и ты - одно. Мы, Эдди." - клинтарец перехватывает контроль, ловко разворачивая парня обратно к зеркалу, не давая опустить глаза. - "Одно тело, единый разум, единые чувства, одна любовь... Наша любовь. Не надо горечи в ней. Не бойся зеркал, Эдди. Обычно я вижу тебя, ты видишь меня. А здесь - мы, вместе. Хотим видеть нас, любовь моя. Посмотри на себя..." Брок кривится. Слишком часто он слышал эту фразу, от многих, только ничего хорошего обычно она не предвещала. "Посмотри на себя, ты выглядишь нелепо!" "Посмотри на себя, ты же мальчик, а плачешь как девочка!" "Только посмотри на себя, в каком ты виде! Что бы сказала мать, будь она жива?!" "Посмотри на себя, да кому ты вообще можешь быть нужен такой?.." "Посмотри на себя, Брок, ха, неудачник!" "Знаешь, Ви," - парень нервно дёргает уголками губ, все же отводя взгляд в сторону. - "Люди такое обычно говорят, ну, не для того, чтобы сказать что-то хорошее..." "Знаю," - чёрный щуп мягко, но настойчиво сжимает упрямый подбородок, вздергивая, разворачивая обратно к отражению. - "Но сейчас это говорю тебе я, Эдди. Посмотри на себя. Посмотри на нас. Любимый." Тёплая нить легко щелкает по кончику носа, заставляя парня смешливо фыркнуть и - улыбнуться открыто и искренне. Брок поднимает глаза на бликующее стекло. Смотрит пристально, вглядываясь в собственные черты. Память услужливо подкидывает образ: большое зеркало, отделанное по краю стеклянной мозаикой, яркая подсветка, звон бокалов, синее платье симпатичной блондинки где-то сбоку от его собственного отражения - улыбчивого, счастливого. Где-то пара-тройка часов до того, как его жизнь превратилась в сплошной кошмар. Так он сказал бы несколько месяцев назад. Но.. Был ли он счастлив тогда?.. Или просто казался себе, не зная, как может быть иначе? А сейчас? Недавно он думал, что такой отпечаток с себя не оттереть, что он не сможет больше искренне улыбаться, радоваться, что ему хотя бы научиться терпимо существовать, какое уж там быть счастливым. А потом на него свалилось, в прямом смысле слова... вот это. Саркастичное, невыносимое, сующее всюду зубастую морду, хищное, самодовольное, влезающее в самое сокровенное, раздражающее, не замолкающее в самые неподходящие моменты.. заботящееся, ласковое, поддерживающее, заменяющее кошмары тёплыми касаниями, приходящее на помощь раньше, чем успеваешь осознать необходимость помощи, терпеливое, заполняющее собой вечную пустоту в беспокойной душе, любящее его безо всяких условностей - его личное неправильное счастье. Что было бы, появись Веном в его жизни тогда, год назад? Не допусти того вечера? Было бы лучше? А что, если бы в таком случае все сложилось иначе, не так?.. Думать обо всем этом невыносимо сложно, голова начинает трещать от каких-то вариативностей, которые пугают своей инаковостью, неверностью, отражение будто начинает дрожать, расплываясь контурами, или так только кажется встревоженному сознанию. "Тише…" - тёплая сеть стискивает парня под одеждой крепкими объятиями, разум опаляет волной неизбывной нежности. - "Не думай... всё это, Эдди. Не сейчас. Просто смотри." Левая кисть обрастает чёрной когтистой "перчаткой", чужая-своя плоть ползёт выше, к плечам, проступает пятнами на животе, бёдрах, голенях, расползается от шеи к ключицам. Горячие пятна то соединяются, то расщепляются, появляются и исчезают, словно двигаясь в каком-то гипнотическом танце, на который Брок залипает окончательно, приоткрыв рот. Тонкие нити ползут вверх по щекам, цепляют мягкие губы, затекают внутрь, то ли гладя, то ли целуя, ловя горячее дыхание. Ласковой черноты на его теле становится всё больше, глаза заволакивает мерцающим белым, щупы стискивают в объятиях все теснее, и в какой-то момент Эдди осознает, видит себя в полной трансформации, смотрит опаловым взглядом сквозь зеркальную гладь на их общую форму, сжимает и разжимает когтистую ладонь, поводит чужими-своими широкими плечами - небольшой контроль клинтарец оставил ему. Это немножко страшно и двигается он тяжело и жутко неуклюже, но это потрясающе. Красиво. Чернота схлынывает с его лица наполовину, вновь превращаясь в хаотичные пятна на теле. "Красивый..." - его голос двоится, привычному тембру вторит низкое рычание. - "Какой же ты красивый…" Сердце стучит в груди отчаянно. Да, в зеркале всё это.. совсем иначе. Видеть себя - их - такими, едиными - потрясающе. "Не я, Эдди," - не его половина лица клыкасто ухмыляется, голос в голове звучит тепло и бархатно. - "Мы красивые. Только с тобой, только вместе." Парень вздыхает, вглядываясь в перевивы чужих-своих чёрных мышц, проводя чужими-своими когтистыми пальцами по груди, искренне любуясь перетекающей по его телу чернильной плотью. Сильный, красивый, притягательный... Что, если бы всегда можно было быть вот так - вместе? Не слабым человеком, над которым смеются, который вынужден даже сейчас бояться хотя бы собственного отца, не всегда иметь возможность дать отпор насмешкам и обидным словам, потому что - нельзя так рисковать, опасно. Что, если бы не было угрозы быть схваченными и отправленными в лаборатории, из которых не возвращаются? Может, он и хотел бы слиться с симбиотом насовсем, остаться таким.. Такими.. Кого никто не обидит, кто ничего не боится… Нет страха.. Нет ответственности.. Только сила, мощь.. Всё можно, что угодно, когда угодно.. Никого над ними.. Пусть теперь остальные боятся.. Никаких правил.. Эдди не замечает, как его губы растягиваются в опасной, зловещей усмешке… Веном взрыкивает в голове раздражённо, мгновенно втягиваясь под кожу, вырывая парня из странного транса, оставляя в недоумении перед собственным - обычным - отражением. "Ч-что?.." - Брок хлопает глазами, звучит хрипло и растерянно. - "Что.. случилось? Что не так, Ви?.." Клинтарец отвечает не сразу, беспокойно ворочаясь внутри, формулируя мысль. Произносит задумчиво, наконец, только спустя долгую минуту, звуча расстроенно и как-то горько: "Не то думаешь, Эдди. Хочешь потерять свой облик. Себя. Перестать быть собой. Совсем не то имел в виду. Не то хотел показать. Дополняем друг друга. Делаем друг друга больше, чем каждый из нас. В этом - мы. Не заменяем, не растворяем один другого. Что, если бы я захотел навсегда остаться внутри? Ты бы радовался? Не видеть, не касаться, не говорить вслух." "Н-нет.." - Брок потрясенно качает головой, осознавая, чем именно напугал и расстроил своего второго. - "Чёрт, Ви, нет! Прости, прости, слышишь? Не знаю, что на меня нашло.. Просто ты показал нас.. Нашу силу.. И я подумал.. Сравнил.. И, чёрт, я же сказал - не знаю я, что во мне есть хорошего, чтобы оно не проиграло в сравнении нам, вот и..." Парень прячет лицо в дрожащих ладонях. Он запутался, совсем. Боже, он не знает, не знает.. Зря всё это.. Теперь ещё и клинтарец на него обижен. Отчаяние и неприязнь к себе поднимаются из глубины с новой силой, затапливая холодом, вспыхивая красными пятнами на скулах. Эдди всхлипывает, сжимаясь на жёстком стуле в комочек. Нет, он не хотел бы становится кем-то другим насовсем... Всё же нет. Просто.. Так приятно было вдруг увидеть себя другим, смотреть на себя с восхищением, а не прятать глаза и не бросать украдкой на отражение взгляды, каждый раз видя и ощущая себя с “чудесной” поправкой на ту установку, что всё же слишком сильно вбилась в голову за те полгода, веско подытоживая то, с чем он всю жизнь пытался бороться, доказывая ему несостоятельность любых попыток что-то для себя изменить: никому не нужен, никому не нравишься, ты, слабак, никчёмный, на голову больной, хреново выглядишь, Брок, да что с него взять, наркотики, наверное, эй, парень, ты бы одумался, пока не поздно, самому-то на себя такого приятно смотреть?.. Так здорово было видеть в зеркале не привычного себя и не слышать внутри все эти разъедающие отзвуки чужих голосов… Тёплые щупы несдержанно захлестывают дрожащие плечи, гладят успокаивающе, ластятся к коже виновато, в груди разливается понимание, сочувствие, что-то щемящее, болезненное, заставляющее вцепиться в охватывающую черноту холодными пальцами, зажмуриваясь от облегчения - всё в порядке, он не один. "Не обижаюсь, Эдди," - тихое урчание заполняет голову, вибрирует в груди. - "Понимаю, чувствую тебя, прости, испугался, не хочу потерять, люблю-люблю-люблю..." Мокрый язык лижет щёку, забирается за ухо, проходит по коротким волосам на затылке, заставляя фыркнуть, улыбаясь невольно, отмахнуться от щекотных касаний. Эдди рвано вздыхает, чувствуя, как отпускает тяжесть под рёбрами, заменяясь какой-то беспокойной нежностью. "Хочу показать тебе, любовь моя…" - симбиот кружит щупами и горячим языком под одеждой, согревая, доводя до мелкой нервной дрожи. - "Что они неправы. Те, кто причинял боль, кто называл слабым. Кто заставлял себя чувствовать.. так. Они не знают. Я знаю. Так много боли... Был в голове многих, в ком побеждала злость, трусость, равнодушие, страх. Пустые внутри. Ты не такой. Не сломался. Добрый. Красивый. Сильный. Не нужно жестокости. Не нужно страха для других. Не хватало только любви. Хочу, чтобы ты любил нас... Меня... Себя... Всегда, целиком, без исключений. Посмотри, Эдди... Люблю. Мой. Идеальный для нас..." Низкий голос переходит почти в шёпот, гипнотизирует, будто ласкает натянутые нервы. Брок поднимает взгляд от собственных сцепленных пальцев, глядя исподлобья в большое зеркало. Растрепанная чёлка, мокрые глаза, серая толстовка, любимые синие джинсы, под которыми угадываются острые коленки, тонкие пальцы. Парень нервно облизывает пересохшие губы. Подумаешь тоже, красота... Становится невыносимо стыдно за мысли, которым он позволил на секунду взять верх. Стыдно перед существом, что считает его чёртовым идеалом, добрым, сильным и далее по тексту, а он - вот так.. Веном ведь говорил, каково ему было находиться с такими: сломанными, слабыми, жестокими, без раздумий направившими бы обретенную силу во зло, будь у них возможность взять контроль себе. Нет уж, он не хочет становиться одним из тех, и не станет. "Прости.." - бормочет Брок, утыкаясь взглядом в собственные колени, извиняясь за минутную расстроившую их слабость . - "Прости меня.." "Смотри, любимый..." - Веном теперь будто улыбается, уловив верный ход мыслей драгоценного хоста, тепло и нежно, захлестывая сознание все нарастающими волнами любви и обожания, выпуская пару тонких щупов и более не высовываясь. - "Смотри, что вижу я, когда смотрю на тебя, когда ласкаю наше тело, которое ты отдал нам полностью... Его, ощущения, свои чувства, своё.. сердце. Смотри, чувствуй. Хочу показать тебе, как это прекрасно… Как ты прекрасен, любовь моя." От сказанных слов и ещё более - от передаваемых симбиотом эмоций парня ведёт, он задыхается на долю секунды, чувствуя, как тело и сознание пронзает острым разрядом. Выдыхает горячо, откидывается на жёсткую спинку, медлит пару секунд и всё же вскидывает глаза, смотря с затаенным вызовом на двойника за стеклом. Разум опаляет чем-то похожим на счастливую благодарность. Один из чёрных щупов легонько ведёт вверх по переносице. Расщепившись концом на маленькую пятипалую "лапку", ворошит прилипшие ко лбу прядки, невесомо гладит дрожащие веки, щекотно задевая чёрные ресницы. Обводит скулу, сползает ниже, к выступу челюсти, скользит по приоткрытым губам, снова собираясь в единое целое. Нажимает, вжимается, проникая в горячий рот, сцепляясь с языком, расширяясь, заставляя обхватывать губами. Второй тем временем кружит возле горла, оттягивая воротник, заползая на выступы ключиц. Эдди не закрывает глаза. Не отводит взгляд. Может, он и не поймёт до конца, что хочет сказать ему этим клинтарец, но как же это... Он никогда не делал это перед зеркалом.. Видимо, зря. Он уже видел пару раз себя сквозь призму опаловых глаз чередой пойманных его любовником образов, но вот так, напрямую, ловя пытливым взглядом каждое движение, каждую эмоцию на собственном лице, каждую видимую волну дрожи, пробегающую по позвоночнику, наблюдая, как тонкие пальцы нервно сжимают собственные колени.. Это острее, откровеннее, и возбуждает до предела. Впрочем, они ведь не делают ничего такого? Внезапно в плывущем сознании вспыхивает мысль, что они все ещё в гримерке с незапирающейся дверью, да и репетиция должна была закончиться уже давно... "Ничего такого," - хмыкает в голове ироничный голос, игнорируя мысли о рискованности всего этого мероприятия. - "Снимай." Ловкий щуп подцепляет край толстовки, однозначно указывая, о чем речь. Парень подчиняется, все ещё играя сам с собой в эту странную игру - ничего такого, что он сидит в холодном подвале в одной майке, правда же?.. "Если помнишь..." - мурлычет низкий голос. - "Нас в прошлый раз здесь так внезапно прервали..." Тот же щуп цепляет на этот раз край майки, задирая ту почти до горла, придерживая, пока первый оставляет в покое припухшие, блестящие влажным губы, вновь распадаясь на "лапку", перетекая к часто вздымающимся рёбрам, скользя от солнечного сплетения вверх, смыкаясь на твёрдом соске, заставляя гибкое тело выгнуться навстречу. Эдди втягивает холодный воздух сквозь зубы, ощущая, как гулко шумит в голове и как их тело, их чувства пронзают острые иглы запретного, адреналинового наслаждения. В любой момент сюда вернутся люди. И в любой момент они смогут остановиться, так? Надо как-то донести эту мысль до симбиота... "Красивый... Чувствительный... Хрупкий..." - рычащий голос будто задыхается, их связь всё сильнее пульсирует адской смесью нежности и тяжёлого, почти животного возбуждения. Чернота все же расползается несдержанно горячими нитями от позвоночника по поджавшемуся животу и груди, стремясь завитками к плечам, повторяя контуры татуировок. "Чувствуешь, как я хочу тебя, Э-э-эдди?" Длинный язык материализуется откуда-то из-за плеча, заменяя касания ласковых щупов на розовых сосках своими, мокрыми и горячими, от чего Брок стонет тихо и коротко, ощущая, как глаза заволакивает влажная пелена, а кровь стучит в ушах взбесившимся метрономом. Парень трёт глаза ладонью, снова впериваясь взглядом в чёртово зеркало. Скулы пылают пунцовым, тонкие ноздри то и дело вздрагивают от невыносимо приятных касаний, кончик языка пробегает по пересыхающим от горячего рваного дыхания губам. Пожалуй, это и правда выглядит по крайней мере.. притягательно. Эдди облизывает нижнюю губу нарочито медленно, прикусывает, смотря в упор в глаза зеркальному двойнику из под тёмных стрелок слипшихся ресниц, гладит себя ладонями по разведенным бёдрам. Веном рычит что-то нечленораздельное, стискивая собой тонкую фигуру до боли, обжигая их чувства острым нетерпением, заставляя парня застонать в голос, ощущая, каково клинтарцу сдерживать себя в прикосновениях, когда всё это, кажется, заводит его чуть ли не больше, чем самого Брока. "Твои мысли - мои, Эдди," - фраза даётся явно с трудом, то и дело срываясь на возбужденный рык. - "Остановимся сейчас, любовь моя, что скажешь? Иначе "ничем таким" уже не ограничится и, поверь, тогда мне будет всё равно, идёт сюда кто-то или нет." Да к черту! Эдди выдыхает сквозь зубы рвано, накрывает натянутую ширинку дрожащей ладонью, вжимается со стоном, тянет вниз язычок молнии, выпутывает себя из боксеров, кривясь от почти болезненных прикосновений, бросает задыхающееся: "Помочь не хочешь?" Не отрывая взгляда от зазеркального себя - полураздетого, возбужденного, мокрого, открытого, чёрт, да, - красивого в этой бесстыдной соблазнительности - скользит ладонью вверх-вниз по твёрдому стволу под собственные частые вздохи, срывающиеся на хриплые стоны сквозь сжатые губы, пока тонкий кончик длинного языка дразнит чувствительные местечки и мягко облизывает набухшую головку. Успевает ещё поймать момент, когда зеркальный двойник сводит брови в мучительной гримасе подступающего удовольствия, и зажмуривается, вцепляясь пальцами сводобной руки в сиденье стула, когда его выгибает сладкая судорога, а единое сознание взрывается цветным фейерверком под сдвоенный хриплый стон. "Ты вовремя, любовь моя," - все ещё глухое рычание звучит подозрительно довольно. - "Судя по тому, что я слышу, - у нас есть минута, максимум две на ликвидацию последствий." Эдди то ли смеётся, то ли матерится, вытирая слезящиеся глаза. Они чудом укладываются почти в срок, сталкиваясь пальцами и юркими щупами в попытке привести одежду в видимый порядок, больше мешая друг другу и отвлекаясь на мимолетную ласку, но когда весело гомонящая толпа вваливается в тут же становящуюся тесной комнатку, парень уже сидит во вполне расслабленной позе ожидающего, правда, почему-то в одной майке при почти отсутствующем в гримерке отоплении и ненормально раскрасневшийся. "Ты чего это весь раздетый, Брок?" - Тина радостно машет парню рукой, даже не подумав извиняться за свою задержку. - "Бегал где, что ли? Смотри, простудишься. Мы тут мерзнем, а он в майке! Или это ты согрелся, вспоминая себя в купальнике Луизы? Не спорю, та ещё горячая картина!" Подмигивает и ржёт, получая в ответ мгновенный закономерный посыл в места весьма отдалённые. Пока народ переодевается, не смущаясь случайного свидетеля, Эдди украдкой продолжает смотреть в громадные зеркала, все ещё незаметно вздрагивая от отголосков произошедшего и от лёгких касаний ластящихся к животу чернильных нитей. Видеть себя вот так - желанным, распаленным, в объятиях любимого и любящего существа - в этом однозначно что-то есть. Может, не стимул для мгновенной и бесповоротной любви к себе и своему светлому образу, но хотя бы возможность понять, увидеть воочию самому, что чьи-то глаза и правда видят его – часто нервного, иногда неуклюжего, иногда чересчур эмоционального, несовершенного, такого, какой он есть вне масок и условностей – совсем не "слабаком", не "ничтожеством", не "никчёмным". Что в нём с кое-чьей точки зрения ещё как есть чем восхищаться и на что хотеть смотреть - с безграничной любовью, ко всему, без исключений. А если развивать мысль про русалку.. Возможно, становиться иногда кем-то другим - это хорошая идея. Видеть себя время от времени вроде как не собой самим, примерять разные образы и роли, через них учась мириться или же бороться с тем, что в жизни смущает и заставляет закрываться в себе - может быть, это ещё немного поможет ему полюбить в себе то, что всегда казалось недостойным и любви не заслуживающим? "Хорошо придумал, Эдди," - тихо рокочет в голове. - "Нам нравится." Задорное: "Ну что, о чем задумался, горячий парень?" - вырывает Брока из череды мыслей, заставляя отлипнуть от созерцания собственного отражения. Парень улыбается подруге неожиданно смущённо, теребя в пальцах завязки браслетов: "Ти.. Я тут подумал, и может… Просто, может, у вас в труппе есть, ну... Знаешь, лишнее место?" Девушка громко щёлкает пальцами, издавая победный возглас, и завершает это действие протяжным и радостным: "А-а-ага!" Несколько человек, чертыхнувшись, лезут в рюкзаки за кошельками.