Мы падаем в пропасть

      Мы пьём тёплое молоко с мёдом и надеемся на лучшее, но уже поздно.       Как шелест волн, как шёпот ветра — надоевшие слова сливаются в один поток нескончаемого шума. Уже ничего не имеет значения. Но всё это накатывает, захлёстывает, поглощает… Мы тонем в цифрах безликой статистики, всё больше косясь на число смертей. А всё толкуют: одна волна, вторая — точно море… Забавно. Мы не видели моря в своей короткой жизни и, может статься, не увидим, пополнив собой безликую статистику, став лишней долей процента.       Мы больше не чувствуем запахи. Ни сладкого аромата ещё тёплой булочки, ни зловония канализации, ни душного плена чьих-то духов в тесной комнате — этого больше нет в нашей жизни. Даже собственное дыхание, запертое в маске, словно потеряло часть себя.       Мы потеряли одно из чувств, и мир незаметно начал бледнеть. Исчезнет ли вкус? И тогда нам останется только смотреть на растущие цифры и слушать бесчисленные репортажи.       Мы лежим, уставшей рукой ощупывая тёплый лоб. Кажется, будто страшно брать градусник, страшно обращаться в больницу и убеждаться, что приговор подписан. Нам говорят: нельзя болеть. И мы не болеем. Мы не хотим брать градусник и обращаться в больницу, нам не страшно — нам всё равно.       Этого и нужно было бояться…       Как прежде, мы ходим на пары, болтаем с соседкой в общаге, каждые выходные садимся в автобус, чтобы вернуться домой. Стыдливо закрываемся маской, прячем других от себя, будто это сможет помочь. Ведь нельзя болеть.       Нам не нужны врачи… Нет, нет. Мы не нужны врачам. Мы никому не нужны с таким пустяком, пока статистика смертей растёт, пока кто-то в панике пытается попасть в переполненную больницу, пока об этом продолжают говорить в новостях. Мы всего лишь не чувствуем запахи и как будто слегка простужены. Нам поставил диагноз Гугл. И нам хватит.       И всё равно мы ходим на пары, всё равно покупаем билеты на вокзале, просачиваясь через охрану с бесполезной пластмассой в руках, которая не может уловить такой маленький пустячок. У нас нет жара: он хорошо прячется.       Мы косимся на статистику и вздыхаем. Мы — зараза, которая не может снова запереться в четырёх стенах. Никто не разрешит запереться, никто не разрешит болеть. Никто и не подтвердит, что мы болеем, никто не узнает… И мы не хотели бы знать, что нашими устами дышит мор. Мы не попадём в статистику — эта неожиданная пощада обернётся тем, что мы сами втянем туда всех, кому не повезло дышать одним воздухом с нами.       Мы сами запишем новые жертвы на счёт поветрия. Они лягут на наши плечи, но просто цифры ничего не весят. Мы не будем лечиться, ведь мы не болеем. Мы не останемся дома, ведь надо куда-то идти. Нам не страшно — нам всё равно.       Нет никого глупее и коварнее нас.       Нет никого беспомощнее и опаснее нас.       Мы стремительно падаем в пропасть и тянем за собою весь мир. Мы — я и мой маленький коронованный враг, решивший меня пощадить.